ЭЛЕКТОРАЛЬНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Москва 2019 г

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. ИЗМЕНЕНИЯ В ОБШЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ РОССИЯН
В 2018 – 2019 ГГ.

Введение

Настоящая статья основана на трех исследованиях, проведенных в апреле и в марте 2019 г. В связи с ограниченностью финансирования первое и третье исследование включали в себя фокус-группы в городах Москва, Владимир и Гусь-Хрустальный. Автор исследования – С.Белановский.

В октябре 2018 г. А. Никольской и Е. Черепановой было организованно сходное по тематике исследование, основанное на психологических методах, которое было проведено благодаря помощи волонтеров, а также личной работы авторов и за счет их собственных денежных средств. Данное исследование включало в себя 4 фокус-группы (Владимир, Гусь-Хрустальный, Уфа – 2 фокус-группы) и около 100 телефонных интервью в разных городах России. Результаты этого исследования близки к нашим и будут упоминаться по контексту.

Цели обоих исследований были сходными – оценить изменения в общественном сознании россиян после выборов Президента РФ в марте 2018 г. К сожалению, ни у кого из авторов не было возможности провести аналогичные исследования в 2017 г., перед выборами.

В целом на протяжении года с апреля 2018 г. по март 2019 г. в общественном сознании россиян произошли громадные изменения. Уже в апреле 2018 г, что респонденты разочарованы в единоличной системе правления и предъявляют по этому поводу серьезные претензии. В дальнейшем эти претензии существенно усугубились.

Исследование в апреле 2018 гг.

Цель данного исследования – выявление изменений массового сознания и формирование прогнозных гипотез

Характеристики исследования Качественное социологическое исследование проводилось в апреле-мае 2018 г. в рамках научно-исследовательской работы. Всего было проведено 10 населенческих фокус-групп, возраст 30 – 45 лет, из них: 5 в Москве (из них одна со студентами ВУЗов), во Владимире, в Гусь-Хрустальном (депрессивный моногород), сторонники П. Грудинина (Владимир)

Центральная мысль большинства респондентов «Полностью согласен с внешней политикой Путина, не согласен с Путиным во внутренней политике».

Внешняя политика отражает определенную противоречивость взглядов: с одной стороны, «Мы великая держава и должны отстаивать свои интересы», с другой «Путин поддерживает мир, не дает втянуть Россию в войну» (см. Образ желаемого будущего для России).

Согласие с внешней милитаристской политикой убывает по мере снижения уровня жизни. Наибольшее согласие эта политика получила в Москве, меньше во Владимире, наименьшее в Гусь-Хрустальном. В Москве различие по гендеру ощущается мало, в Гусь-Хрустальном – сильно. (Женщина: «У меня двое детей, как я должна их кормить?») В Гусь-Хрустальном особенно сильна критика материальной помощи другим странам («Раньше кормили Кубу, теперь будем кормить Сирию?») Это свидетельствует о том, что внешняя политика сильнее мотивирует тех, у кого меньше личных социально-экономических проблем. По мере снижения благополучия и нарастания личных проблем последние выходят на первый план и ослабляют мотивирующую роль внешней политики

Восприятие внутренней политики: «Ее нет. У нас вообще нет никакой внутренней политики». Вокруг этой темы вращаются основные варианты ответов: «Все будет так, как сейчас. Лучше не будет. Может быть, хуже тоже не будет». «Растут цены, налоги. Экономическая ситуация будет постепенно ухудшаться».

Майский указ 2018. Этот указ активно транслировался по ТВ, поэтому в момент проведения фокус-групп осведомленность о нем была относительно высока. Некоторые респонденты смогли назвать некоторые пункты Указа (в основном из первой части). Распространенное мнение: «Указ не будет выполнен и вообще не имеет отношения к жизни» Подобное недоверие к подобным документам было и раньше, но негативизм явно возрос.

Позитивных ожиданий в связи с выборами практически не было. Но не было и негативных ожиданий. Тем не менее, в высказываниях респондентов появилось сильное разочарование. На момент проведения фокус-групп главной причиной называлось фактическое сохранение состава правительства. • Особое возмущение вызывало сохранение в своей должности Д.Медведева и включение в правительство В.Мутко. Позднее на первый план выдвинулась пенсионная реформа. В 2019 году была выявлена более фундаментальная причина: «В 2000 году нам обещали, что сильная власть наведет в стране порядок, но этого не произошло».

Способы выживания. Основная тревога – потеря работы, особенно для мужчин. Найти работу трудно. Но не звучало, что невозможно. Работу часто удается найти лишь с понижением зарплаты, ухудшением условий труда и социального статуса. Многие мужчины в Гусь Хрустальном работают водителями такси. Другая возможность – маятниковая миграция (ежедневная, сутки через двое-трое, недельная, сезонная). Маятниковая миграция – демпфер суживающееся местного рынка труда. В данный момент неясна емкость рынка труда и динамика спроса этих видов занятости. Неясен предел их абсорбирующей способности

В любом случае нет отчаяния, ощущения жизненного тупика. В депрессивных городах жизнь трудна и сводится к выживанию (Гусь-Хрустальный, из прошлых исследований Ржев и Елец).Но ни разу не прозвучало даже намека на безвыходность ситуации. Ни в одной группе не прозвучало агрессивных высказываний в отношении власти. Нет агрессивных протестных эмоций. Проявления недовольства локальны и лишь по конкретным поводам. Готовность участвовать в политике остается низкой.

Тем не менее у людей высока готовность к переменам. Надежда на сильную власть («легистской утопии») вытесняется запросом на справедливость Ослаблении надежды на помощь государства стимулирует готовность рассчитывать прежде всего на собственные силы (изменение локуса контроля).

Выборы президента усилили запрос на некие позитивные перемены. Этот запрос подогревался риторикой предвыборной компании, акцентировавшей необходимость серьезных перемен • По данным ВЦИОМ и Левада-центра перемен хотят 80-90% респондентов.

Готовность к переменам имеет свою специфику. Она демонстрирует некий раддикализм, но не агрессивного типа. Участникам фокус-групп предлагался проективный тест: на картинке изображена дорога от России реальной к России идеальной. Дорога в колдобинах, мы вязнем в грязи, нас заметает снегом. Однако, пусть медленно, но мы двигаемся по ней (по сравнению с 90-ми годами, например). Дорога огибает лужайку с зеленой травой. Путь через лужайку намного короче, но этим путем никто раньше не ходил, возможно, это топь. Вопрос: рискнете ли Вы попробовать пойти коротким путем или предпочтете двигаться известной дорогой? Результат: Готовность к переменам: 70% готовы рискнуть, не готовы рисковать 30%. Таким образом, виден запрос на масштабные и рискованные изменения (очень неоднозначный и рискованный результат с точки зрения прогноза благоприятного будущего)

В прошлом для большинства респондентов было характерно стремление к стабильности и избегание рисков. Однако наши новые результаты психологических тестов свидетельствуют о резко возросшей готовности к риску. Население согласно на масштабные, рискованные и непроверенные изменения, если они обещают быстрое решение проблем. Эти выводы хорошо согласуются с данными количественных опросов. Так, по данным Левада-центра, среди респондентов теперь доминируют те, кто хочет решительных и масштабных перемен: их доля выросла с 42 % в августе 2017 г. до 57 % в мае 2018 г. Напротив, число сторонников незначительных изменений сократилось с 41% до 25%. По данным Левада-центра в 2017 г. среди тех, кто предъявлял запрос на перемены, прежде преобладали малоимущие слои с ярко выраженным запросом на социальную справедливость. Но в мае 2018 г. число предъявляющих запрос на перемены явно вышло за рамки малоимущих слоев и охватило средние слои населения.

Легистская утопия. Легизм философская школа в истории Китая IV—III в. до н.э., известная также как «Школа законников» (кит. «Фа»). Основные идеи школы:

• Высшая цель деятельности государя— создание могущественной державы, способной объединить Китай военным путём
• К чиновникам предъявлялось ключевое требование— беспрекословно повиноваться государю • Предполагалось ограничить общинное самоуправление, подчинить семейные кланы местной администрации
• Была введена жесткая система правил поведения, система коллективной ответственности и наказаний за их нарушение
• Прилагались усилия по унификации общественного сознания • Были упразднены все научные школы, которые так и не восстановились (кроме конфуцианства). Источник: Википедия https://ru.wikipedia.org/wiki/

Надежда на сильную власть («легистская утопия»).Во всех наших предыдущих исследованиях фиксировалось массовое распространение представлений о том, что сильный правитель, опирающийся на легистскую философию, наведет порядок и устранит всякую несправедливость. Это отражено в сатирической песне 2016 г.: «Где же, где же ты вождь, прекрати беспредел».

Вытеснение «легистской утопии» абстрактным запросом на справедливость. До недавнего времени большинство населения готово было предоставить В.Путину легистские полномочия в надежде на достижение позитивных результатов. Но модель, основанная на сильном лидерстве, постепенно превращалась из отдаленной мечты в будничную повседневность. Обещания наведения порядка в стране за 18 лет выполнены не были. Поэтому первоначальный ореол притягательности этой идеи стал ослабевать.

В новом исследовании появились признаки того, что локус контроля сдвигается в сторону усиления личной ответственности. 94% опрошенных рассчитывает только на себя, не надеюсь на помощь государства.

Переключение на внутренний локус контроля ослабляет влияние центральных СМИ. Люди с внешним локусом контроля могут воспринимать месседжи центральных телеканалов как установки, которые формируют их личное мнение. Переключение на внутренний локус контроля способствует критическому восприятию официальной информации. Если же это касается социальной справедливости и ее символических якорей, то на критическое восприятие нежелательных месседжей может накладываться и их логическая обструкция. Напротив, усиливается влияние альтернативных коммуникаций, основанных на межличностных отношениях Пример: повышение пенсионного возраста. Сложившаяся модель коммуникаций с населением через центральные СМИ начинает давать сбои: население не воспринимает аргументы центральных СМИ. В то же время, мнения, альтернативные официальным, стремительно распространяются через социальные сети и личные контакты. Фрагмент из фокус-группы «Да я этот телевизор два месяца уже вообще не смотрю» (женщина, Гусь-хрустальный).

Проблема: противники государственной политики не имеют структурированных идей и сложившейся идеологии. Они не склонны придерживаться навязываемых норм и идеологии, стремятся привлечь внимание, готовы принимать новые идеи, не делят мир на «своих» и «чужих». Однако исследование не подтверждает мнения о том, что противники государственной политики поддерживают либеральные идеи

В силу отсутствия приверженности концепциям противники государственной политики не способны объединиться в политическую организацию. Могут осуществлять коллективные локальные протесты ограниченного масштаба по конкретным поводам. В силу стремления к привлечению внимания могут активно распространять информацию по социальным сетям. Распространяемая ими информация носит преимущественно эмоциональный характер.

Население демонстрирует высокую степень адаптивности к сложившимся социально- экономическим условиям. Оно все больше рассчитывает на собственные силы. Ожидания от государственной экономической политики остаются невысокими. Политическая активность и протестный потенциал в целом сохраняются на низком уровне. На этом фоне даже всплеск протестных настроений в конце июня 2018 г. в связи с повышением пенсионного возраста мог носить лишь кратковременный характер

В наших фокус группах выявлены первые признаки фундаментальных сдвигов в массовом сознании: возросший запрос на масштабные перемены, решительные и даже рискованные; замещение надежды на сильную власть обостренным запросом на социальную справедливость, равенство всех перед законом; переключение на внутренний локус контроля (повышение автономности индивидуального сознания и более критическое восприятие официальных СМИ). Эти сдвиги пока только частично проявились в количественных опросах. Скорее можно говорить о возросшей готовности к этим сдвигам, а не о том, что они уже в полной мере состоялись.

Отложенный характер популистской волны. Признаки усиления популистских настроений отчетливо проявились в наших исследованиях, проводившихся во второй половине 2013 года. Тогда дополнительным фактором, который сегодня в массовом сознании выражен слабее, выступало резкое усиление негативного отношения к мигрантам. Присоединение Крыма остановило нарастание популизма. В частности, резко возросло доверие к центральным телеканалам, которые смогли поддерживать благоприятное отношение к проводимой внутренней и внешней политике. Если бы не это, то, скорее всего, процесс нарастания популизма начал бы развиваться в России на 4 – 5 лет раньше.

Готовность к быстрым и рискованным переменам в сочетании с запросом на абстрактную справедливость указывает на растущее стремление искать нереалистичные социально- экономические решения, игнорируя их риски и их возможную цену. Подъем радикального популизма может привести к утрате недавних завоеваний экономической политики – макроэкономической и бюджетной устойчивости. Рассчитывать на то, что волна популизма поможет в проведении институциональных реформ, бесперспективно. Даже при слабой вовлеченности населения в политическую активность и при относительно низком протестном потенциале это создает серьезные проблемы, решение которым еще предстоит найти.

В результате даже сильный и разумно мыслящий лидер может столкнуться с растущим негативизмом населения. Дополнительные преимущества получат политики-популисты, готовые предлагать массам деструктивные, но внешне легкие и простые решения, удовлетворяющие запрос на справедливость. В силу переключения на внутренний локус контроля эффективность сложившихся форматов коммуникации власти с населением будет падать и потребуется поиск новых способов взаимодействия. Возможно, долгосрочный выход может быть найден в опоре на внутренний локус контроля, – например, путем расширения возможностей местного самоуправления. Переключение внимания населения на решение местных проблем, где связи между принимаемыми решениями и их последствиями более наглядны и очевидны, снижает риски нереалистичных решений. Однако этот вопрос требует дальнейшей проработки.

Исследование в марте 2019 г.

Исследование, проведенное в марте 2019 года, показало, что скорость изменений в сознании россиян по сравнению с апрелем 2018 г. нарастает. Наиболее очевидным признаком является преобладающее мнение, что твердая президентская власть за прошедшие почти 20 лет себя не оправдала. В стране кризис, пенсионная реформа, рост налогов и различных платежей, цены растут, проблемы медицины, на работу устроиться все труднее, зарплаты унизительно низкие. В стране реальная безработица, а официальное число безработных занижено во много раз. На работу устроиться почти невозможно.

По сравнению с фокус-группами, проводившимися в апреле и октябре 2018 г. негативистский тренд по отношению к власти и персонально к В.Путину усилился. Это подтверждают также данные других организаций (ВЦИОМ, Левада центр). Вместе с тем очень значимо вырос запрос на демократию, под которой в первую очередь понималось прозрачное и публичное обсуждение важных вопросов. Сегодняшнюю власть упрекали в непрозрачности и принятии важных вопросов без широкого обсуждения.

По мнению респондентов, в стране сложилось абсолютно неприемлемое социальное расслоение, которое становится наследственным, поскольку родители, имеющие власть и деньги, дают своим детям хорошее образование (часто за рубежом) и устраивают их в различные «теплые» места. Без так называемого «блата» на хорошую (и даже не очень хорошую) работу устроиться трудно. Общество расслоилось на наследственную «номенклатуру» и обнищавший народ. Люди, не имеющие денег, не имеют шансов дать свои детям хорошее образование.

Среди мотивов критики В.Путина люди говорили, что в последние месяцы он совсем перестал появляться на людях, ездить в регионы и напрямую общаться с людьми. Сюжеты по ТВ в основном касаются участия Путина в различных заседаниях, общении с чиновниками и единоличных выступлениях, которым уже никто не верит. Некоторые говорили, что Путин стал бояться общения с людьми. Звучало также мнение, что президент не должен замыкаться в кабинете и читать бумаги, а реально знать, как живет страна.

Начальству даже небольших бюджетных учреждений, даны слишком большие права, что позволяет этим чиновникам бесконтрольно повышать зарплату себе, а недовольных увольнять.

Все эти негативные моменты не воспринимались бы столь серьезно, если бы обществу был дан ответ на вопрос «Куда мы идем и ради чего терпим все эти неудобства?» Ответа на этот вопрос нет ни у самих респондентов, ни, по их мнению, у власти. В этом заключается главная проблема и главный источник кризиса.

Внешняя милитаристская политика, которая еще год назад вызывала одобрение у значительной чести респондентов, ныне не одобряется практически никем. Основные аргументы, высказываемые респондентами: Сирия и Венесуэла нам не нужны, это не наши проблемы и не наши войны, мы вкладываем туда огромные деньги, а сами сидим в нищете, причем, нищета усугубляется. Про Донбасс говорили, что нам надо оттуда уходить, возможно, выдав части населения российские паспорта. Массово звучала фраза «Раньше кормили Кубу, теперь будем кормить Сирию, Венесуэлу и Донбасс (про Крым речи не было)». И если в 2018 году такое мнение звучало лишь у части респондентов, то в настоящее время его разделяют практически все респонденты. Более того, отдельные респонденты выражали страх, что Россия сама способна развязать большую войну. Респонденты категорически возражают против такой стратегии.

Милитаристская политика привела к возникновению санкций. Был период, когда говорили, что санкции – это хорошо, потому начнется внутреннее развитие, разовьется производство и прочее. Но сейчас уже протрезвели, ведь ничего позитивного не начинается. Среди респондентов были люди, знакомые с производством, они говорили, что основную часть комплектации мы все равно закупаем за рубежом.

Иллюстрацией снижения значимости милитаризма может служить тот факт, что на протяжении 90-х, «нулевых» и «десятых» годов среди литературных персонажей, которых респонденты выбрали бы президентом РФ, на первом месте с большим отрывом фигурировал Штирлиц, тогда как в исследованиях 2018 – 2019 гг. – профессор Преображенский. Что же касается Штирлица, то он опустился на уровень ниже середины списка.

Респонденты практически единогласно настаивают на том, что России нужна миролюбивая внешняя политика. С одной стороны, это речь о ценности мира, которая очень высока. С другой стороны, это ценность развития, от которого нас отрезали. Нам надо со всеми надо дружить, не надо конфронтации. Снятие санкций важно, потому что нам нужно развиваться. Респонденты ЗА снятие санкций.

Говорилось также, что внешних военных угроз для нашей страны с ее ядерным оружием нет, а вот изнутри угроза дестабилизации очень реальна.

Телевизионная пропаганда перестает действовать. К примеру, спорт, который раньше был одной из наиболее популярных телепередач, ныне уже «надоел». Особенно возмущает респондентов тот факт, что во время значимых спортивных передач принимаются наиболее «антинародные» законы (например, повышение налогов), т.е. спорт становится ширмой, прикрывающей такие решения.

Основную причину такого развития событий респонденты видят в единоличном принятии решений, закрытости процедуры их принятия, единодушная поддержка их парламентами всех уровней (как говорил Г.Хазанов, «одобрям»). Вспоминалась известная фраза Грызлова «парламент не место для дискуссий». В противоположность этому некоторые респонденты вспоминали Терезу Мей, которую безжалостно «треплют» ее коллеги по парламенту. Отсюда требование открытости власти, дискуссий, гласной процедуры принятия решений и контроля за их исполнением.

Наиболее важным результатом фокус-групп стало преобладающее мнение, что политическая система России должна быть радикально перестроена в сторону демократизации. На вопрос, что было бы лучше – президентская или парламентская республика, в московской группе (респонденты без высшего образования) большинство высказались за парламентскую республику, поскольку она более открыта и в ней идут реальные дискуссии. Практически дословно звучало, что в 2000 году нам предложили президентскую республику и пообещали, что президент «твердой рукой» наведет порядок в стране. Поскольку это обещание не было выполнено, следует попробовать парламентскую республику.

Во Владимире и Гусь-Хрустальном мнения распределились несколько иначе. Образовались три приблизительно равных по численности сегмента: часть респондентов затруднилась ответить или не поняла вопроса, мнения остальных разделились поровну: некоторые высказались за парламентскую республику, некоторые за президентскую. Аргументы за парламентскую совпадали с теми, которые были изложены выше. Что же касается сторонников президентской, то их мнение можно выразить фразой: «При ТАКОМ парламенте будет еще хуже».

В целом можно сказать, что российский народ ищет выход из положения, и эти поиски чем-то напоминают синусоиду: требование демократии при позднем СССР, затем требование «твердой руки» после разгула демократии в 90-е годы, и теперь, на пороге 20-х годов, вновь нарастает требование радикальной демократии.

К сожалению, ни одна форма правления, даже если предположить, что на первый план выйдут ее позитивные стороны, не сможет быстро преодолеть накопившиеся кризисные явления. Тем не менее, поскольку прежняя форма правления исчерпала себя не только с управленческой, но и с идеологической точки зрения, требование кардинальных реформ со стороны населения усиливаются. Результаты нарастания этого требования требуют отдельного анализа.

2. БУДУЩЕЕ КАК ПРОГНОЗ И ЖЕЛАЕМОЕ БУДУЩЕЕ ДЛЯ РОССИИ (2019 г.)

Настоящая записка основана на двух фокус-групповых исследованиях, проведенных в апреле и октябре 2018 года. В исследовании использовались как социологические (зондирование, probing), так и психологические (проективные) методы. Всего по этой тематике было проведено 12 фокус-групп.

Восприятие текущей ситуации и обозримого будущего

Будущее-прогноз в 2018 – 2019 гг в России в восприятии населения выглядит довольно мрачным. В нем надо разделить две составляющие: краткосрочный/среднесрочный и долгосрочный прогнозы. Ориентировочно срок первого прогноза можно 5-летним горизонтом

Среднесрочный прогноз действительно воспринимается мрачно. В лучшем случае респонденты говорят, что ситуация, быть может, не ухудшится, в худшем ожидают значительного ухудшения. Основные претензии общеизвестны: высокие и растущие цены, низкие зарплаты и пенсии, трудности с поиском работы, плохая работа медицины, отсутствие перспектив для молодежи, пенсионная реформа, растущие налоги и финансовый прессинг на население и на бизнес. Многие предприятия и рабочие места закрываются, что приводит к увеличению напряженности на рынке труда. Виновным в этих проблемах население в первую очередь считает федеральное правительство, в котором сохранилось большинство фигур с прошлого избирательного цикла (Медведев, Голикова, Мутко и другие).

Милитаристский тренд, который поначалу дал значительный пропагандистский эффект, сначала (в апреле) ослабел, а затем (в октябре) стал перерастать в свою противоположность. Наиболее характерной следует считать фразу «раньше кормили Кубу, теперь будем кормить Сирию». Часто упоминалась также Венесуэла, в виде отдельных высказываний назывались Центральная Африка и некоторые другие страны. Интересно, что Украина в этих высказываниях не звучала ни разу ни в положительном, ни в отрицательном смысле.

Если в апреле 2018 г. внешняя политика России у части респондентов (чаще москвичей и мужчин) вызывала положительное отношение, то к октябрю 2018 г. эта тенденция заметно ослабла. Судя по первым результатам исследования марта 2019 года, она продолжала ослабевать или сошла на нет. Люди говорили: займитесь внутренними проблемами, перестаньте со всеми ругаться, восстановите отношения, нам действительно нужны технологии, иначе мы откатимся в средневековье. То есть нужна миролюбивая внешняя политика.

В 2018 году ситуация в России воспринималась в диапазоне высказываний «надеюсь, не будет хуже» до «ситуация будет ухудшаться». Первые результаты исследования 2019 года (это предварительный вывод) говорят об усилении тренда негативных ожиданий. Крайне негативное впечатление производят рисунки, в которых модератор просил респондентов нарисовать будущее России через 5 лет.

Восприятие желаемого будущего

При обсуждении желаемого будущего России респонденты называли следующие главные черты: процветающая страна, передовые технологии, прекрасная медицина, высокий уровень образования, благополучное население. В образе идеальной России мы дружим со всеми странами, ни с кем не ссоримся, не устраиваем экономических и, тем более, «горячих» войн.

Сейчас, если судить по социологическим опросам, многие (особенно молодежь) хочет уехать из страны. Но идеальная Россия должна стать центром международного притяжения, в которой жители гордились бы свое страной. Более того, многие граждане зарубежных стран хотели бы в ней жить (в первую очередь речь идет об образованных и квалифицированных кадрах). Россия должна стать образцом для других стран. В стране мир, никаких конфликтов, мы со всеми дружим.

В России должна быть честная власть, которая говорит правду своему народу. Свобода слова, свобода печати, свободные и честные выборы, равенство всех перед законом. Власть должна быть подотчетна народу, ее действия понятны населению и население дает добро на эти действия (либо не дает). Власть перестает быть царем или диктатором, и является выбранным менеджером, учитывающим мнение народа и стремящимся улучшить его положение.

Выборы должны быть конкурентными. Понятно, что, если на выборах участвует только один кандидат, он рисует идеальную картину, в которую уже никто не верит (своего рода капиталистический коммунизм). Но такая политика длится уже десятилетиями, и ни к чему хорошему не привела.

Вопрос о том, когда Россия может стать такой процветающей страной, вызвал неоднозначные и, как правило, неконкретные ответы. Ближайший по сроку ответ – 10 лет – прозвучал только один раз. Звучали ответы «лет через 50 или 100», «непонятно», «никогда». В целом респонденты выразили уверенность, что в обозримом будущем подобное счастливое будущее не наступит.

Вопрос: Что конкретно должна делать власть, чтобы достичь процветания?

Ответ: На этот вопрос людям трудно ответить. Кто-то говорит, что надо дать развиваться бизнесу. Кто-то говорит, что надо начать с судебно-правовой системы. Но такие высказывания звучат не очень уверенно и неконкретно. Люди скорее ждут, что им предложат какую-то программу. Многие так и говорили: у нас есть правительство, вот пусть они и предлагает. А если не справляется, то пусть уходит. Пусть президент меняет правительство.

Это вопрос не к простым людям. Они ничего конкретного сказать не может. Тут и эксперты часто не знают, что сказать.

Вопрос: но что-то позитивное может произойти?

Ответ: Из чего-то более или менее конкретного, например, говорили: отдать преференции бизнесу. Полиция не должна всех гонять. У нас появляется конкуренция, рабочие места. Вот я должен по хорошей цене предложить максимально качественный товар, иначе меня не останется на этом рынке. Тогда через пять лет что-то может произойти. Понятно, что мы не войдем в пятерку крупнейших экономик мира, этих сказок нам рассказывать не надо. Но какой минимальный прогресс возможен. Если на улицах будут продавать качественные пирожки, это уже хорошо.

Вопрос: что власть сейчас делает неправильно?

Ответ: Продолжает говорить неправду. Не чувствует обратной связи, Возник замкнутый цикл самой на себя, и полностью оторвалась от народа, перестали понимать, что вообще происходит.

Какие есть предложения?

Ниже будут перечислены возможные стратегии описания образа будущего. Все они, по всей видимости, неприемлемы. Тем не менее, они будут описаны, лака логически возможные варианты.

1. 1. «Капиталистический коммунизм». Этот вариант неоднократно использовался в пропаганде. В 90-е годы (до 1998 г.) – с успехом. Кризис перебил этот успешный тренд. Тем не менее, хотя и не с таким успехом, он восстановился примерно до 2010 года. Падение рейтинга в 2011 г. и последующий подъем в связи с событиями в Крыму здесь рассматриваться не будут. Важно, что в 2018 году, как показывает количественная и качественная социология, идея «капиталистического коммунизма» перешла из обозримого будущего в будущее очень далекое и неопределенное, а пропаганда этой идеи вызывает саркастические насмешки (проверено на фокус-группах и при анализе социальных сетей).
2. Признание ошибок, совершенных властью, которые привели к сегодняшнему кризису. Содержание этих ошибок, равно как и путей их исправления подлежат уточнению и социологической проверке. Важно создать у населения мнение, что власть, наконец-то, стала говорить правду. Важно также, что пути исправления этих ошибок были восприняты, как реалистичные. Судя по данным ФОМ, определенный, хотя и крайне незначительный успех, в этом направлении наметился после частичного переключения пропаганды с внешней милитаристской политики на внутреннюю социальную. Перспективы этой политики требуют уточнения.
3. Признание ошибок, совершенных властью вместе с населением. Этот вариант не был испытан на практике и, скорее, всего, не приведет к желаемому результату. Тем не менее, он будет рассмотрен, как теоретически воозможный вариант.

Важное отличие от предыдущего варианта состоит в следующем. Если власть совершила серьезные ошибки, то она сама должна их исправлять. Такой подход очень нравится населению, поскольку снимает с него ответственность. Вместе с тем, он усиливает негативизм по отношению к власти (проверено на фокус-группах). Ход мысли у населения возникает примерно такой: власть натворила ошибок, а бедный народ должен идти на жертвы и их исправлять. Это несправедливо. Власть не справилась со своими обещаниями, обманула народ, позволила олигархам разворовать страну.

Однако на это обвинение в адрес властей возможен контр-довод. В 2000 годы у нас были шальные нефтяные деньги. Они же вам перепали? Перепали. Жить вы стали лучше? Лучше. Вам ведь все нравилось? Нравилось. Кто-то разве сказал, что не надо нам прибавлять зарплаты, а давайте лучше вкладывать в промышленность, бизнес технологии? Никто так не сказал, не было таких выступлений. Всем все нравилось. И власть тоже хотела, как лучше.

Присоединение Крыма произошло при общем одобрении, вмешательство в дела Сирии поначалу тоже. Все было хорошо, пока не стало ухудшаться экономическое положение. Поэтому не власть, а мы все ошибались, дружно. Давайте вместе из этого выбираться. Не надо все переваливать на власть.

В ближайшее время нам всем будет трудно. Но мы (власть) поняли эти ошибки. Читайте майские (2018 года) указы Президента. Они выполняются. Пока сделано мало, но и времени прошло совсем немного. Усилилась борьба с коррупцией, это все видят. Но и вы (население) должны отнестись к этому с пониманием. Осознать, что ошибались вместе с властью.

Важно: делать акцент не на «счастливом будущем», а на мерах, которые будут реализованы. Эти меры должны быть реалистичными, а их реализация хотя бы в малой степени должна быть заметной уже в краткосрочном периоде, практически сразу. Темп принятия решений должен значительно ускориться. Сегодняшние бюрократические процедуры затягивают принятие важных решений на долгие годы. Это необходимо изменить.

Важно менять внешнюю политику и добиваться снятия или смягчения санкций. Судя по фокус-группам, население поняло их вред. Возможно, это самая трудная проблема, но она требует решения.

Что еще следует назвать в качестве мер, которые будут реализованы и уже начали реализоваться? Этот вопрос требует проведения исследований. В таком ракурсе исследования пока не проводились.

3. ЛЕВЫЙ ПОВОРОТ ИЛИ ЛЕВЫЙ РЕВАНШ? (2016 г.)

В России приближается момент перехода власти, который может радикально изменить политическую ситуацию в стране. Очевидность этого факта, к сожалению, не всегда сопровождается должным осмыслением его последствий.

Существует известное изречение, что военные всегда готовятся к прошлой войне. Это относится и к политикам. Президент Владимир Путин должен будет либо инициировать процесс передачи власти, либо этот процесс инициируется сам собой.

В этих условиях главной проблемой становятся не ошибки Путина и недостатки созданной им государственной системы, а устройство того мира, который возникнет после трансформации власти.

Транзит власти будет сопровождаться возникновением и активизацией новых политических сил. Состав этих сил, их баланс и динамика определят будущее страны. Основным источником рисков для развития страны принято считать экономику. Однако в действительности главный риск исходит из сферы идеологии. Экономические процессы инерционны, тогда как идеологические могут протекать очень быстро.

Левый поворот или левый реванш?

М.Ходорковский в свое время опубликовал статью под названием «Левый поворот», в которой указывал на необходимость смещения государственной политики «влево», т.е. в направлении социальной поддержки широких слоев населения. С позиций сегодняшнего для можно сказать, что Ходорковский правильно понял проблему, но не полностью оценил ее политические последствия.

Более точным диагнозом, возможно, является недавнее высказывание одного «левого» оппозиционера, который написал, что спустя почти 30 лет после реформ 1991 г. российский народ так и не принял приватизацию. С экономической точки зрения это неприятие давно стало анахронизмом, но с политической представляет собой серьезную потенциальную силу, которая имеет шансы стать преобладающей. Развитие политической ситуации, инициированное транзитом власти, может привести не к «левому повороту», а к «левому реваншу», фактически к «левой» революции. Эта революция не обязательно будет насильственной и одномоментной, как в 1917 г. Более вероятно, что это будет поэтапный и даже отчасти легитимный процесс, как в Венесуэле. Возникший в Венесуэле экономический и политический кризис иллюстрирует риски развития политической ситуации в направлении левого реванша.

Идеализация советского прошлого

Специфика России, отличающая ее от латиноамериканских аналогов, состоит в идеализации советского прошлого. Настроения левого реванша одновременно являются ностальгически просоветскими.

Российская власть начиная с 2000 г. много сделала для усиления ностальгически-реваншистких настроений в российском обществе. Нет нужды говорить, что это была крайне неразумная политика. Фактически власть делегитимизировала свой собственный государственный строй и ничего не сделала для его легитимизации. В результате лозунг «назад в СССР», пусть с оговорками, поддерживается значительной частью населения. При этом людей, которые по опыту знали, как реально была устроена советская экономика, сегодня практически не осталось. Небольшое число ныне живущих госплановцев не могут решить проблему ее восстановления.

Важно отметить, что даже в серьезных публикациях советской эпохи, например, в официально изданных «Методических указаниях по составлению государственных планов экономического и социального развития» процесс планового управления отображен в сильно искаженном виде. Многие механизмы планового управления не афишировались и были частью устной культуры номенклатурного слоя управленцев. Сегодня в России советские механизмы планового управления утрачены. Более того, в новом технологическом укладе их восстановление уже невозможно. Люди, требующие восстановления советской экономической системы, не понимают, о чем говорят. В риторических целях они используют отдельные мифологизированные примеры якобы эффективной работы советских плановых институтов, сравнивая их с современными «ужасами».

«Ужасы» во многом реальны, но в рамках логически упорядоченного мышления из них должны быть сделаны совершенно другие выводы, не связанные с возвратом в СССР. К сожалению, рациональное мышление является слабой основой для публичной риторики.

Правый и левый популизм

Человеческое сознание амбивалентно. В нем существуют конкурирующие очаги возбуждения, на которые может воздействовать пропаганда. «Левая» пропаганда апеллирует к таким чувствам, как стремление к комфорту, самосохранению, обеспеченностью едой и иными благами. «Правая» опирается на психические механизмы коллективного выживания, благодаря которым человечество смогло сохраниться как вид. К их числу относятся готовность к самопожертвованию, ощущение общности и взаимопомощи, чувство приобщения к силе. Дилемма между левыми и правыми запросами хорошо выражена в известном афоризме «Пушки или масло?». Исторически этот вопрос был сформулирован как альтернативный. Однако в действительности в пропаганде и реальных обществах он часто трансформируется в максиму «и пушки, и масло». Однако баланс между ними могут быть разным. Поскольку и левый, и правый популизм опираются на сильные биологические мотивации, пропаганда стремится апеллировать именно к ним. Логически несовместимые, эти два вида пропаганды часто объединяются. В результате возникает так называемая военно-социальная (war-welfer) пропаганда и государство.

Таким государством был СССР. Причем, в 70-е и 80-е годы баланс между правым и левым направлениями в массовом сознании сдвигался влево. Усиление левого запроса в широких слоях общества стало одной из причин «перестройки». В сегодняшней России государство делает ставку на правую идеологию. После присоединения Крыма такая пропаганда была очень эффективна, однако в настоящее время наблюдаются признаки её износа. Одновременно вновь усиливается левый электоральный запрос.

До 2014 г. Крым был для россиян важным символическим объектом, переход которого в состав другого государства воспринимался болезненно. Мощный пропагандистский эффект его присоединения был неожиданным для власти и превзошел все ее ожидания. Однако другого такого объекта (или иного политического деяния) в настоящее время не просматривается. Прогноз на будущее таков: эффективность правой пропаганды будет снижаться, левый электоральный запрос будет расти.

Риск утраты экономической элиты

В ходе революции общество сначала уничтожает собственную элиту, а затем мучительно и долго создает новую. Это особенно верно в тех случаях, когда революция приводит к смене не только власти, но и государственного строя.

В России события 1991 г. привели к фактическому уничтожению прежней советской элиты – не физическому, но как социального слоя. Российскую постсоветскую экономическую элиту принято критиковать, и эта критика во многом обоснована. Тем не менее, в постсоветской России сложился слой экономической и чиновничьей элиты, мыслящей в категориях рыночной экономики и обладающей высокой квалификацией.

Публичным транслятором мнений новой российской элиты сделался канал ТВ-РБК и отчасти ОТР, эксперты которого демонстрируют высокий уровень компетентности, а также экономической и политической адекватности.

Рост и укрепление этого квалифицированного, реалистично мыслящего социального слоя, повышение его качества – залог перехода страны к новому экономическому росту. Утрата, размывание или деградация приведут к противоположному результату. Это следует считать главной угрозой существованию страны.

«Левый реванш» станет попыткой смены государственного строя, восстановления советской государственной системы. Этот процесс вряд ли удастся довести до конца, но он приведет если не к уничтожению, то к ослаблению российской экономической элиты. Многие ее представители уедут из страны, для этого у них есть все возможности. Следствием станет усугубление экономического и политического кризиса, который будет иметь тяжелые последствия.

Ресурс компетентности и риторический ресурс

Умеренные либералы и технократы (сегодня эти слова стали почти синонимами) являются наиболее адекватной частью российского общества. Они понимают, как устроено государство и не настроены идти по пути экстремистских мер. Их предложения можно подвергать критике, но очевиден профессионализм, конструктивный настрой и способность корректировать свои действия сообразно обстоятельствам. Технократы-либералы прекрасно владеют профессиональным языком и способны формулировать на этом языке свои предложения. Их сильная сторона – реалистичность мышления, понимание сложности ситуации и границ предлагаемых ими мер. К сожалению, при попытках объяснить свои предложения непрофессиональной аудитории либералы-технократы скатываются в канцелярит. Обладая ресурсом компетентности, они не обладают риторическим ресурсом. За пределами узкого круга профессионалов они не убедительны (скорее наоборот).

Оппозиционные политики, по крайней мере, некоторые из них, напротив, обладают риторическим ресурсом. Однако они не обладают ресурсом компетентности. К примеру, Явлинский, в определенной мере владеющий риторическими навыками, публично заявил, что, если он станет президентом РФ, он поднимет темп роста ВВП до 5%. К сожалению, он не объяснил, как и за счет чего он собирается это сделать. То же можно сказать по поводу Собчак и Навального. Последний предлагает реализовать репрессивные меры против отдельных коррумпированных персоналий, но не предлагает никакой позитивной программы.

Число подобных примеров можно умножить. Нужно подчеркнуть, что перечисленные оппозиционные политики придерживаются умеренных взглядов и в этом смысле не являются максимально возможным злом. Однако «идущий за ними» может оказаться боле экстремальным.

С 2000 г., а, возможно, и раньше, либералы-технократы привыкли мыслить в рамках государственной авторитарной парадигмы, которая обеспечивает силовое прикрытие реализуемых ими непопулярных мер. В результате отпала необходимость публично защищать свои мнения. Риторический ресурс, которым они обладали в 80-х и 90-х годах, оказался утраченным.

Краткий экскурс в риторику

Публичная риторика пережила вершину своего развития в Древней Греции (Демосфен) и второе рождение – в республиканском Древнем Риме (Цицерон). В классической риторике разделяют пять частей: инвенцию (изобретение мысли), диспозицию (расположение материала), элокуцию (выбор лексики), меморию (запоминание, чтобы не читать по бумажке), акцию (произнесение). Современные российские технократы, опирающиеся на ресурс своего образования, инстинктивно считают главной инвенцию. Тем интереснее будет дошедший до нас ответ Демосфена на вопрос: “Какая самая важная часть риторики?” Демосфен: акция. А вторая по значимости? Демосфен: акция. А третья по значимости? Демосфен: акция. Российских оппозиционеров вряд ли можно сравнить с Демосфеном и Цицероном, но по сравнению с технократами они – корифеи публичной риторики. В публичном споре их победа неизбежна.

Конфликт в либеральном лагере

Либерально-технократический лагерь оказался разбит на противоборствующие сегменты, лидерами которых являются Алексей Кудрин и Борис Титов. Различия в их взглядах связаны с представлениями, касающимися бюджетной и денежной политики. В остальном их мнения схожи.

Объявляя друг друга главными идеологическими соперниками, представители обоих лагерей готовятся к «прошлой войне». В действительности их общим противником являются левые идеологи, которые в обозримом будущем могут захватить политическую инициативу. В свете наступающих событий такие документы, как «Стратегия 2018 – 2024» и «Стратегия Роста» могут утратить реализм до начала их осуществления. Идейные разногласия авторов этих стратегий окажутся несущественными. Раскол либерально-технократического лагеря раскалывает и их общий электорат, лишая их даже той общественной поддержки, которой они потенциально обладают.

Выводы

В России назревает левый идеологический реванш, следствием которого станет политический и экономический кризис, ставящий под угрозу существование страны. Либералы и технократы игнорируют эту угрозу и не готовятся к ней. В результате они могут быть очень быстро вытеснены из власти и из политики.

Ситуация усугубляется конфликтом между лагерями либеральных технократов, ведущим к расколу их электората. Лидерам этих лагерей необходимо урегулировать разногласия и объединиться перед лицом общей угрозы.

Начиная с 2000 г. либералы ничего не сделали для публичного продвижения своих идей. Многие важные положения либерального дискурса оказались утрачены. Взгляды многих из них стали напоминать «капиталистический коммунизм», при растущем недоверии к этой идеологии со стороны населения. Деградация либеральных воззрений налицо.

Сегодня необходимо восстановить публичный либеральный дискурс, способный идеологически противостоять левому реваншизму.

4. ПЕРЕЛОМ ПОЛИТИЧЕСКИХ ТЕНДЕНЦИЙ В 2011 г

Динамика рейтингов доверия

ФОМ регулярно публикует рейтинги доверия к первым лицам государства: президенту Д.Медведеву и премьер-министру В.Путину. Отметим, что рейтинг доверия и электоральный рейтинг – это не одно и то же (необходимые пояснения по этому поводу даются ниже).

Рейтинг доверия – это рейтинг, основывающийся на вопросе типа: «Доверяете ли Вы такому-то лицу?». Ответы на него обычно сгруппированы в пятичленную шкалу:

• полностью доверяю.
• скорее доверяю.
• отчасти доверяю, отчасти нет.
• скорее не доверяю.
• полностью не доверяю.

Сумма ответов на первые две позиции шкалы образует рейтинг доверия (позитивный рейтинг), а на последние две – рейтинг недоверия (негативный рейтинг).

Динамика рейтингов практически одинакова и для президента, и для премьер-министра, и для «Единой России». Это означает, что наметившаяся тенденция касается не того или иного конкретного лица, а политической системы в целом, что свидетельствует о процессе ее делегитимизации.

О беспрецедентном падении рейтингов доверия к Д.Медведеву и В.Путину свидетельствует также мартовский опрос Левада-центра

Тенденция к делегитимизаци сегодняшней российской власти проявила себя не только в снижении рейтингов, но и в результатах голосования на региональных и муниципальных выборах 13 марта 2011 г., в ходе которых, невзирая на использование административного ресурса, «Единая Россия» получила небывало низкие результаты.

Динамика электоральных рейтингов

Ситуация с электоральными рейтингами к первым лицам государства более сложна и требует пояснений.

Что такое электоральный рейтинг

В основе электоральных рейтингов лежит вопрос: «За кого проголосуете на ближайших выборах?». Электоральные рейтинги бывают безальтернативные и альтернативные.

Безальтернативные рейтинги измеряются с помощью так называемых открытых вопросов типа: «Предположим, что Д.Медведев выдвинет свою кандидатуру на следующий президентский срок. Вы проголосуете за него или нет?». Величина таких рейтингов близка (но не тождественна) к величине упомянутых ранее рейтингов доверия: «Вы доверяете Д.Медведеву?».

Альтернативный рейтинг предполагает выбор, заложенный в формулировку так называемых закрытых вопросов, например: «За кого Вы проголосуете: Д.Медведева, В.Путина, за кого-то третьего или ни за кого?». При измерении методом закрытых вопросов респондентам обычно предъявляется карточка со списком возможных ответов.

С момента избрания Д.Медведева президентом России ведущие социологические службы публиковали только рейтинги доверия к первым лицам государства, но не публиковали альтернативные электоральные рейтинги, хотя замеры такого рода они должны были осуществлять регулярно. Причины такого положения будут объяснены ниже.

О российских социологических центрах

В России политическими опросами на регулярной основе занимаются три организации: ВЦИОМ, Левада-центр, ФОМ. Пока В.Путин был президентом, ВЦИОМ и ФОМ были «кремлевскими» социологическими центрами, а Левада-центр – оппозиционным. С приходом Д.Медведева ВЦИОМ и ФОМ стали «промедведевскими» по должности, а Левада-центр – по убеждениям. Правда, со временем в их работе появилось нечто новое: поскольку руководителям названных организаций было неизвестно, кто станет следующим президентом России, «кремлевские» службы стали вести себя осторожнее.

Так или иначе, в настоящее время можно говорить о том, что среди социологических организаций сложился пул, связанный общими интересами. Как следствие, эти организации засекречивают ключевую социологическую информацию, в первую очередь, об альтернативных электоральных рейтингах доверия к первым лицам государства.

В августе-сентябре 2010 г. в СМИ появились сообщения, что электоральные рейтинги доверия к первым лицам государства практически сравнялись. При этом нигде не было объяснено, идет ли речь о безальтернативных или альтернативных рейтингах. Но если в первом случае такое сближение выглядело возможным, то во втором, по всем имеющимся в доступности данным, оно выглядит нереальным. В альтернативных электоральных рейтингах В.Путин уверенно лидирует.

Тезис о превосходстве альтернативного электорального рейтинга В.Путина подтверждается, в частности, данными многих локальных социологических опросов, проводившихся как ЦСР, так и другими организациями. Существуют и другие подтверждения этого тезиса, которые, при необходимости, могут быть представлены.

Результаты количественных опросов ЦСР

На протяжении 2010–2011 гг. ЦСР проводил ряд социологических исследований, включавших в себя политическую составляющую. Главные результаты состоят в следующем.

Во всех опросах рейтинг Д.Медведева был в 1,5–2 раза ниже рейтинга В.Путина. Такие же результаты получали и другие исследователи, работавшие в различных регионах России в тот же период.

Согласно опросам, набирает силу тенденция роста рейтинга «Проголосую за кого-то третьего, не за Д.Медведева или В.Путина». Данная тенденция особенно выражена у мужчин.

В возрастных группах наименьший рейтинг Д.Медведева наблюдается в старшей трудоспособной группе (35–54 лет). Эта возрастная группа выглядит наиболее «озлобленной». За Путина эта группа также голосует мало, а в основном переходит в категорию не голосующих.

Возможная причина «озлобленности» этой возрастной группы состоит в том, что на нее ложится основная нагрузка по воспитанию детей и помощи престарелым родителям (на фоне ухудшающихся возможностей трудоустройства и снижающегося потенциала здоровья). Эта гипотеза нуждается в проверке.

Москва отличается от других российских городов тем, что доля не голосующего электората в ней вдвое выше, чем в других регионах (52% против 26%). Вместе с тем, именно москвичи де-факто формируют информационное пространство России (СМИ и интернет). Политический ресурс московского среднего класса состоит не в голосовании, а в генерировании информационных потоков (в настоящее время неблагоприятных для власти).

Изменения в политическом сознании по результатам качественных исследований

Как работают фокус-группы

Фокус-группы, несмотря на кажущуюся нестрогость этого метода, обладают заметной прогностической силой по отношению к количественным опросам. Горизонт прогноза может составлять 6-8 месяцев. Основанием для прогноза служит появление в фокус-группах новых высказываний, никогда ранее не звучавших.

Конечно, одно отдельное высказывание – не показатель: всегда есть люди, которые могут высказать нечто оригинальное. Но если в разных фокус-группах в разных городах начинают звучать одни и те же мысли, пусть даже в небольшом процентном отношении (1-2 человека на группу), – это уже очень серьезный симптом, свидетельствующий о появлении новой тенденции. При этом обращает на себя внимание сходство формулировок, высказываемых людьми, заведомо не знакомыми друг с другом (при том, что в СМИ тоже ничего похожего не звучало).

Классический пример из накопленной практики – это предсказание падения рейтингов КПРФ и Г.Зюганова. В 2002 году в фокус-группах, состоящих только из сторонников КПРФ, впервые появились высказывания о том, что Г.Зюганов как лидер партии устарел и не “ловит мышей”. Другими словами, у российских коммунистов возник запрос на нового лидера. Однако лидер до сих пор остался прежним, т.к. сейчас уже ни для кого не секрет, что Кремль считает Г.Зюганова одним из самых удачных своих политических ставленников. Результат: за период с 2002 по 2006 гг. КПРФ из политической силы, которую побаивались, превратилась в маргинальную партию.

О содержании нового тренда

Операциональным признаком нового тренда, возникшего в последние месяцы, можно считать повсеместно звучащую фразу «народ считают за быдло» (варианты: «эта власть считает народ за быдло», «начальники на работе нас считают за быдло», «людям надоело, что их считают за быдло»). Хотя подобные фразы можно было порой услышать и раньше, массовость таких высказываний за последние месяцы значительно возросла.

1. О положении дел в стране. Раньше на протяжении 10 лет говорилось, что положение дел во многом пока еще неудовлетворительно, но наметились улучшения и появилась стабильность.

В настоящее время тезис о том, что положение в стране улучшается, практически исчез из фокус-групповых обсуждений. Подавляющее мнение – что в стране все плохо, экономика не развивается, нефтедоллары присваивает себе правящая верхушка. Реальных дел нет, отсутствие дел прикрывается демагогией (здесь и далее буллитами отмечены прямые цитаты из фокус-групп).

• К сожалению, много поверхностных слов, но за этим всем внутри кроется такой развал. Экономики. Агропромышленного комплекса, медицинских многих учреждений, социального статуса [людей]. Надо следить, чтобы государственные потоки денег шли не в чьи-то карманы, а на развитие (март 2011, Москва, мужчина, 40 лет, высшее образование).
• Это безобразно. Это не просто плохо, это вообще безобразно. Разговоров много, действий вообще никаких. Не развиваемся. Правительство отдельно, народ отдельно. Друг другу не мешают – и хорошо, и замечательно. Это не развитие. Это мы стоим на месте (март 2011 Екатеринбург, мужчина, 41 год, без высшего образования).
• Единственное, что у нас научились хорошо делать, – это показуха. Первые годы все думали – как у нас все поднимается. А, по сути, в конце концов, на выходе ничего-то и нет (март 2011, Екатеринбург, женщина, 38 лет, высшее образование).
• Полный развал социальной среды. Я думаю, нам досталось все-таки неплохое наследство, можно было с этим работать. Надо было дороги развивать, промышленность развивать, сельское хозяйство развивать. Про это как-то забыли. Деньги есть с нефти, и хорошо. Над верхними не каплет. Народ вроде пока спокойный, не поскребывает. Значит, все хорошо. В болоте сидим, потихоньку квакаем (март 2011, Санкт-Петербург, мужчина, 37 лет, без высшего образования).

2. Персональное доверие к лидерам государства (сначала к президенту В.Путину, затем к «тандему» Д.Медведев-В.Путин) первоначально было очень велико. Даже в кризисные 2009–2010 гг. участники фокус-групп говорили, что названные лица изо всех сил противодействуют кризису, и, в целом, делают это успешно.

Важной отличительной чертой фокус-групповых обсуждений в 2009–2010 гг. было нежелание разделять «тандем». Респонденты говорили, что Медведев и Путин – одна команда, которая делает общее дело, поэтому не так важно, кто из них станет президентом на следующий срок (хотя некоторое предпочтение все же отдавалось Путину).

• Я не могу сказать, что я конкретно за Медведева или за Путина, они идут в тандеме. В принципе, у них программа и политика схожа. За прошлое свое правление Путин создал основу, базу к тому, что уже сейчас, когда пришел к власти Медведев, на этом базисе уже что-то устраивается. Просто это труд их обоих (июль 2010, Владимир, мужчина, 49 лет, высшее образование).
• У Путина и Медведева все помыслы одни и те же. Единственное, кто будет у руля, и все. А у руля любой из них может быть. Если они разойдутся во взглядах, для России просто это был бы, ну, как говорится, конец света (июль 2010, Самара, мужчина, 65 лет, без высшего образования).
• Мы говорим «Путин», подразумеваем «Медведев», мы говорим «Медведев», подразумеваем «Путин». Они идут одним курсом, это у них одно направление. Ну, пока у них, конечно, в основном-то единый курс, расхождений особых нет. Ну, есть в чем-то, конечно, у них же разные работы. Ясное дело, так и должно быть (июль 2010, Санкт-Петербург, женщина, 38 лет, высшее образование).
• Они прекрасно работают, а если и будут расхождения, то они между собой договорятся, наверное. Путин представил Медведева, Медведев с Путиным друзья-братья, можно сказать, навек. Я вообще считаю, что они единомышленники, и в политике направление у них одно и то же. То есть, я и того, и другого поддерживаю (июль 2010, Самара, женщина, 60 лет, без высшего образования).

Одновременно с этим на протяжении многих лет вопрос о том, что к власти может прийти кто-то третий (до Медведева формулировка была “кто-то другой, не Путин”), вызывал у респондентов почти что ужас. Боялись в основном того, что этот новый опять начнет либеральные (или какие-то иные) реформы. Типичные формулировки на эту тему были: «сейчас только все успокоилось, а тут опять начнут все переворачивать», «нам не нужен возврат в 90-е годы».

• Я даже не могу себе представить кого-то третьего сейчас у власти. Для такой замечательной страны не нужны такие эксперименты. Путин себя зарекомендовал, а если новый человек будет и начнет все делать по-новому, это будет неизвестно что (июль 2010, Самара, женщина, 54 года, высшее образование).
• Когда Путин пришел к власти, страна была совершенно развалена, он столько сделал для становления. Если человек начал какое-то дело, и у человека есть идеи по развитию этого дела и продвижению своей программы, надо продолжать. Перемены могут быть очень опасными. А сейчас стабильность есть (июль 2010, Москва, мужчина, 56 лет, высшее образование).
• Нельзя менять курс, это может быть возврат в 90-е годы, когда был полный хаос. Если после Ельцина Путин взвалил на себя такую, можно сказать, тяжелейшую обузу и у него все получилось, я считаю, что он обязан просто продолжить управлять страной (июль 2010, Владимир, женщина, 55 лет, без высшего образования).
• Политика Путина мне нравилась, когда он вот в течение восьми лет вел Россию все-таки в более эффективное русло, и дал как-то вздохнуть населению. Потому что с того момента, когда Путин возглавил государство, прошли веские изменения. Если придет к власти кто-то новый, неизвестно чем все закончится. Может быть очень опасно (июль 2010, Москва, женщина, 47 лет, высшее образование).

3. Важнейший перелом в политическом сознании россиян, произошедший за последние 8 месяцев, состоит не только в снижении доверия к «тандему» и к входящим в него персоналиям, но и в том, что растет запрос на кого-то «третьего» (согласно количественному опросу – в первую очередь у мужчин трудоспособного возраста). Люди не только перестали бояться «третьего», но и начинают желать его появления. При этом часто звучат высказывания, что реально такого третьего пока нет, а если он появится, то власти сделают все, чтобы не допустить его к выборам.

• Если не будет вариантов, если будет выбор между Путиным и Медведевым, то я бы голосовать не пошел, а если бы был кто-то третий, то я бы пошел специально, чтобы за третьего голосовать (март 2011, Москва, мужчина, 36 лет, высшее образование).
• Если бы появилась какая-то другая альтернативная очень сильная личность, на которую можно было бы как-то положиться, тогда, наверное, за третьего. Модератор: А если такого человека не будет? Респондент: Ну, тогда я ни за кого не пойду голосовать (март 2011, Владимир, женщина, 38 лет, без высшего образования).
• Я уже и не за Медведева, и не за Путина, потому что хочется понять, что у нас может быть по-другому, а не так, как сейчас. Хотелось бы выбрать того человека, который, в принципе, будет независим от влияния всяких монополистических наших структур, независим от влияния партии «Единая Россия» (март 2011, Москва, мужчина, 40 лет, высшее образование).
• Конечно, хотелось бы узнать, кто этот третий, если он будет. Хотя уже не так уж много времени до выборов осталось, я пока равноценного политика просто не вижу, ну, с нуля не возьмется же. Но за Путина и Медведева я голосовать не буду (март 2011, Екатеринбург, женщина, 56 лет, без высшего образования).

К выводу о нарастании недоверия населения к первым лицам государства приходят и другие социологи, активно проводящие полевые исследования в российских регионах. Ниже в качестве экспертного мнения приводятся высказывания одного из таких социологов в ноябре 2010 г. (блогер devlet0201.livejournal.com).

• Я, честно говоря, немного напуган происходящим. Поддержка Путина падает стремительным домкратом, уже упала, и вряд ли когда-нибудь восстановится. Поддержка Медведева не растёт категорически. Дуумвират (изначально несущий в себе идею самопогубления) разваливается. Альтернативы нет. Легитимности у власти уже почти совсем нет. Что будет дальше? Ведь Ленина в пломбированном вагоне и большевиков тоже нет. Нет никого, и это меня страшит.
• По моим ощущениям, к Медведеву поначалу относились серьёзно (преемник Путина, успешно учится управлять, подаёт надежды), но это быстро кончилось. Как ни странно, этому способствовало его увлечение гаджетами… Отношение закрепилось, кажется. А Путина начинают попросту ненавидеть. Я, правда, всё больше сужу по Дальнему Востоку, там усиление таких настроений вполне ожидаемо, но слышу мнения коллег по центральной России, и понимаю – тенденция, однако. (источник: http://belan.livejournal.com/110359.html)

Об имеющемся ресурсе доверия первых лиц государства. Если принять тезис о прогностическом характере результатов фокус-групп, Д.Медведев выглядит неизбираемой фигурой. Парадокс состоит в том, что Д.Медведев выступает за демократизацию, а это означает право и возможность свободного выдвижения других лиц, т.е. того самого «третьего». Поэтому без жесточайшего контроля за составом кандидатов и других мер «административного ресурса» Медведев избран быть не может.

• Модератор: Получается, у нас за Медведева у нас никого нет…? (Все участники фокус-группы ответили, что не стали бы голосовать за Медведева. Март 2011, Владимир, возраст респондентов 40 – 55 лет, группа смешанная по полу и образованию).
• Медведев у меня вызывает легкое отвращение. Слишком большая самоуверенность на пустом месте (март 2011, Москва, женщина, 33 года, высшее образование).
• Я не вижу смысла голосовать за Медведева. Он так, марионетка временная. Может ли он дальше быть президентом? Конечно, нет (март 2011, Москва, мужчина, 25 лет, без высшего образования).
• Медведев – это для галочки. Тень отца Гамлета. Простая прокладка между народом и Путиным. Я не знаю, кто будет за него голосовать (март 2011, Самара, женщина, 43 года, без высшего образования).
• Ну а кто такой вообще Медведев? Его просто возьмут, подвинут в сторонку и скажут: «Вот теперь ты губернатор Чукотки – стриги оленей. А папу вернем». Я на такие выборы вообще не пойду (март 2011, Екатеринбург, мужчина, 48 лет, высшее образование).

В.Путин, в отличие от Д.Медведева, сохраняет какую-то часть своего традиционного электората, но этот электорат устаревает (точнее, устаревает соответствующий политический «продукт»). Сторонники В.Путина основывают свое мнение на его прошлых заслугах, главным образом после-ельцинской стабилизации. Однако эти же люди солидарны в том, что положение в стране плохое и не видно никаких признаков его улучшения.

• С приходом Путина ситуация, конечно, стабильной стала, все на улучшение пошло. Если при Горбачеве, при Ельцине забастовки, народ бушует, какие-то революции устраивает, – то здесь нет, все нормально, верхи воруют, низы молчат, и ситуация стабильна. Вот что больше всего пугает. Потому что она прорваться может (март 2011, Екатеринбург, мужчина, 43 года, высшее образование).
• У Путина были заслуги, то, что он попытался в какие-то свои времена представить Россию в лучшем свете. И попытался, по крайней мере, приподнять военно-промышленный комплекс, который у нас вообще глубоко упал. А для народа? Ну да, что-то пытался сделать, а реально таких вот результатов не видно. Сейчас уже видно, что ситуация кризисная (март 2011, Екатеринбург, мужчина, 36 лет, высшее образование).
• Путин свою историческую задачу, я думаю, выполнил. То есть, вот тот кризис, который до него был, страна миновала. В этом его большая заслуга. Был очень неплохой президент, честно скажу. А как будет дальше, время покажет (март 2011, Москва, женщина, 56 лет, без высшего образования).
• Как эффективно он правил? Ну, в принципе, по крайней мере, он не ухудшил ситуацию после Ельцина. Мне кажется, он ее в чем-то выправил. Потому что тогда вообще бардак был. Просто растаскивание откровенное было всего. Это было тогда. Сейчас не знаю. В последнее время я улучшений не вижу. Но я все-таки готов за него проголосовать (март 2011, Москва, мужчина, 63 года, без высшего образования).
• В прошлые годы у В.Путина практически не было антиэлектората (за исключением политизированной части московского среднего класса, позиция которого требует отдельного рассмотрения). Сегодня такой антиэлекторат появился, что видно даже по публикуемым количественным опросам. В фокус-группах стало звучать много злых высказываний в отношении обстановки в стране и в адрес первых лиц государства, чего в прежние годы не наблюдалось.
• Правительство, во главе с Путиным преследуют свои интересы, и все. Какая-то доля, конечно, уделяется средств, чтобы население не бастовало, не бунтовало. В общем, это минимальный мизер – тот, который остается. Практически люди, вот большинство людей, насколько я знаю и общаюсь, на уровне нищеты. Ничего хорошего не поменялось. Я считаю, хуже некуда. Потому что, во-первых, у нас должно быть демократическое государство, а на самом деле его нет. Во-вторых, экономика не развивается, воровство сплошное (март 2011, Екатеринбург, мужчина, 48 лет, без высшего образования);
• Как показал 2008-й год, отчетливо показал, поскольку у нас в стране сырьевая зависимость выше крыши, то есть влияние цен, мировых цен на нефть, на газ, на сырье, на что другое, каким-то образом сказывается, мы полностью опускаемся ниже плинтуса, как говорят. Путин говорит, что нужно развивать экономику, привлекать инвестиции, бороться с коррупцией. Но поскольку все это слова, ничего не делается совсем (март 2011, Санкт-Петербург, мужчина, 45 лет, без высшего образования).
• Власть держащие люди, которые идут во власть, как правило, они преследуют какие-то свои определенные цели. И из-за этого все и складывается положение в стране. На самом деле и лично для меня, и для всей страны в целом ситуация очень плохая потому, что у нас уровень цен на все и уровень доходов несопоставимы (март 2011, Екатеринбург, женщина, 53 года, высшее образование).
• Ну, на мой взгляд, страна развивается не туда, несколько не в ту сторону мы зашли в своем развитии. Я не одобряю линию Путина, правительства. Вокруг одни проблемы. Какие-то продиктованные интересы все-таки эти люди преследуют, не интересы страны (март 2011, Санкт-Петербург, мужчина, 36 лет, высшее образование).

4. Специфические риски президентской кампании. Президентская кампания по времени произойдет позднее парламентской, однако ее риски являются первоочередными. Социологические исследования, которые велись в процессе сопровождения президентской кампании Д.Медведева в 2008 г., выявили важный факт, который тогда остался незамеченным. Суть его изложена ниже в прямой цитате из отчета того времени.

«Экспертным сообществом, в том числе и социологами, предполагалось, что авторитет В.Путина столь велик, что выбранный способ передачи власти вызовет критику среди интеллигенции, но не вызовет критики среди народа. Это оказалось не так.

Первая массовая и достаточно мощная реакция, проявившаяся в самом начале выборной кампании, была свойственна всем слоям населения – как образованным, так и нет, жителям столицы и регионов, – заключалась в критике безальтернативных выборов: “за нас все решили”. А у нас в России, говорили люди, все-таки демократия, а не монархия.

Интересно отметить, что среди людей, которые высказывали такую критику, было много тех, кто положительно относился как к В.Путину, так и к Д.Медведеву, хотя последний в тот момент был менее известен. Критика безальтернативности выборов не означала критики самого Д.Медведева. Был воспринят негативно именно сам факт подобного транзита власти.

• Считаю, что у нас еще не монархия, чтобы власть передавали от одного к другому. Один царь ушел, и на его место другой пожаловал. Я против этого. Россия полна достойных людей, которые могли бы побороться за власть, выдвинуть свои кандидатуры нормальным образом и нормальным образом собрать голоса (декабрь 2007, Тюмень, мужчина, 45 лет, без высшего образования).
• Я считаю, что рекомендация выбрать Медведева, конечно, замечательная, но у каждого человека есть свой выбор. Должен быть, по крайней мере, определенный выбор. Это право личности. Выбор должен быть (декабрь 2007, Челябинск, женщина, 34 года, без высшего образования).

Позднее, в январе 2008 г., личное обаяние Медведева и, возможно, очевидный факт безальтернативности выборов, привели к тому, что критика подобного рода сошла на нет, а рейтинг Медведева стал расти. Тем не менее, такая реакция, поначалу звучавшая довольно остро, опровергает часто звучащий тезис о том, что демократия не присуща российскому народу. Хотя в данном случае механизм преемничества сработал, вряд ли можно ожидать, что он приживется в России. Уже первый опыт его использования показал, что он может столкнуться с серьезным сопротивлением. По этой причине ресурс доверия придется замещать административным ресурсом, использование которого тоже имеет свои пределы».

5. О рисках поствыборной ситуации. Основных рисков видится два. Во-первых, если предположить, что выборные кампании 2011–2012 гг. пройдут запланированным образом, они в любом случае нанесут очень сильный удар по легитимности власти вследствие очевидного факта политического манипулирования. Этот удар по легитимности наложится на стихийно формирующийся тренд делегитимизации, который и сам по себе развивается достаточно быстро.

Во-вторых, по оценкам многих экономистов, в ближайшие поствыборные годы назревает серьёзный бюджетный кризис, преодоление которого потребует серьезного урезания государственных расходов, в том числе на пенсии и зарплаты бюджетникам. Ожидается также сохранение высоких темпов инфляции. Результаты всех социологических исследований показывают, что социальные последствия такого развития событий воспринимаются населением крайне болезненно. В результате процесс делегитимизации власти может пойти очень быстрыми темпами.

Низкая легитимность Д.Медведева в поствыборной ситуации будет обусловлена его сужающейся электоральной базой, растущим антиэлекторатом, а также противоречием между его демократическим позиционированием и очевидным для избирателей использованием административного ресурса, без которого Д.Медведеву выиграть выборы не удастся.

В отношении В.Путина, сохранившего на данный момент часть своего «путинского большинства» существуют два специфичных фактора, которые, как можно предполагать, снизят его и без того падающую легитимность до критически низких значений.

Возраст В.Путина. В начале «нулевых» годов важной положительной чертой имиджа Путина была его относительная молодость, особенно выделявшаяся на фоне негативных воспоминаний о Брежневе и Ельцине. Летом 2010 г. впервые стали звучать единичные высказывания, что у Путина уже не такой маленький возраст. Один раз это прозвучало прямо:

• Ой, вы знаете, я не знаю, как на этот вопрос вам ответить, потому что к тому времени (к выборам) Путину уж, наверное, 60 лет будет. Да, мне кажется, совесть бы иметь надо, что ли (июль 2010, Самара, женщина, 65 лет, без высшего образования).

В фокус-группах, проведенных в феврале-марте 2011 г., подобных высказываний звучало уже много. После негативного опыта с Брежневым и Ельциным российский народ категорически не хочет иметь старого и недееспособного руководителя.

• Я боюсь, у Путина, как у Ельцина, маразм случится. Когда он к власти пришел вроде, было хорошо, и доверие внушал, и все такое, а сейчас чувствуется, что уже как-то ему или неинтересно стало, или ему дела нет до страны, то есть у него уже какие-то личные амбиции, обогащение, что ли. То есть он уже стратегические решения, важные для страны не думает, как сделать (март 2011, Москва, мужчина, 36 лет, высшее образование).
• Путин, мне кажется, уже выдохся совсем, он так давно стоит у власти, у него усталость от этого всего в словах, в глазах, он делает все уже лишь бы как, не знаю, как сказать, ну, просто потому, что надо, без огонька (март 2011, Москва, женщина, 41 год, без высшего образования).
• Раньше я к нему хорошо относился, он был более активный, молодой наверно. А сейчас уже смотрю на него по-другому. Он сдает. Он уже свыкся со своей ролью. И делает то, что делает. И больше, чем сейчас, наверное, делать не захочет. Это плохо (март 2011, Екатеринбург, мужчина, 40 лет, без высшего образования).

Мнение части сторонников В.Путина о нем как о хорошем премьер-министре. Полтора года назад, примерно в середине 2009 г. в фокус-группах начало звучать вполне лояльное мнение, что «все хорошо»: Д.Медведев – хороший президент, который хорошо представляет страну, а В.Путин – хороший премьер-министр, который наконец-то занялся конкретными делами. Эти люди, доверяющие В.Путину, высказывались за то, чтобы такое распределение ролей сохранилось и в следующем электоральном цикле. Данная точка зрения набрала определенную силу летом 2010 г., когда звучала довольно часто (хотя и не была единственной). Звучала она среди сторонников В.Путина и в марте 2011 г. (чаще среди людей старшего возраста. В молодежных группах эта точка зрения не была представлена).

Проблема состоит в том, что эта категория сторонников В.Путина крайне негативно отнесется к возврату В.Путина на президентскую должность. Это сразу разрушает в их представлении понятие «честной игры», которую они приписывают «тандему». Обратная рокировка Д.Медведева и В.Путина подтвердит их худшие опасения, что никакой честной игры нет, а есть лишь манипулирование и циничная борьбы за власть.

Из-за отсутствия надежных данных числено оценить этот сегмент невозможно, но даже в марте 2011 г. среди доверяющих В.Путину такая позиция высказывалась довольно часто. В случае выдвижения В.Путина кандидатом на должность президента этот сегмент в значительной мере прекратит его поддерживать, более того, станет антиэлекторатом В.Путина (что никоим образом не превратит их в сторонников Д.Медведева, которого они сочтут «предателем»).

• Медведев представляет нашу политику, нашу страну очень достойно, везде. И надо продолжать так дальше, не останавливаться Путин на хозяйстве – как раз к хозяйству-то больше претензий. Ну… у меня такое впечатление, что Путину вот эти конкретные дела вот больше нравятся (июнь 2010 г., Калуга женщина, 46 лет, высшее обр.).
• Сейчас на данный момент смысла нет менять президента. Пусть работает дальше. А Путин – премьер-министр, пусть тоже работает (июнь 2010 г., Калининград, мужчина, 44 года, без высшего обр.).
• Пусть Медведев поработает еще. Вот почему-то мне так кажется. Пусть он поработает. Он на своем месте, а Путин – на своем. Он более хозяйственный, везде лазит и все знает. Пусть они вот так поработают еще один срок (июнь 2010 г., Москва, женщина, 57 лет, без высшего обр.).
• У Путина все-таки очень большой опыт работы. Поэтому я не против того, чтобы он продолжал руководить правительством. Это ответственная должность, вот пусть и отвечает (февраль 2011 г., С.Петербург, мужчина, 66 лет, высшее обр.).

Многие сторонники существующего распределения ролей (Д.Медведев – президент, В.Путин – премьер-министр) будут шокированы, если произойдет обратная рокировка кандидатов. Это примет у них форму разочарования в обоих политиках и даже во всей политической системе России. Как следствие, возможны реакции в форме неявки на выборы и протестного голосования (например, за Зюганова).

• Я даже буду в какой-то растерянности пребывать, потому что как-то это все будет нелогично (июль 2010 г., Калуга, женщина, 46 лет, без высшего обр.).
• Это как карточная игра – сегодня ты, завтра я, посидим на этом стуле, потом поменяемся. Это несерьезно, президенты так не делают. Это значит, так и другие люди в стране могут поступать, да? То есть это полностью перечеркнет работу их обоих (июль 2010 г., Калининград, женщина, 40 лет, без высшего обр.).
• Ну, я разочаруюсь и в Медведеве, и в Путине, естественно (март 2011 г., Самара, женщина, 49 лет, без высшего обр.).
• Я вообще тогда проголосую за Зюганова (июль 2010 г., Новосибирск, мужчина, 38 лет, высшее обр.).
• Не пойду на выборы (март 2011 г., Санкт-Петербург, женщина, 46 лет, высшее обр.).

5. О ФАКТОРЕ ПАТРИОТИЗМА

Несмотря на значительное недовольство тем, что происходит в стране (упадок экономики и сельского хозяйства, коррупция, буксующая реформа образования и здравоохранения), население по-прежнему утверждает, что на современном политическом небосклоне не видит альтернативы В.Путину. Это наводит на мысль о том, что В.Путин обладает определенной харизмой, благодаря которой ему удается сохранять свой электорат на протяжении последних 13 лет.

Согласно нашему исследованию, харизма В.В.Путина харизма основывается на следующем. Идеальный кандидат в Президенты должен не только обещать социальные и экономические реформы, но и восприниматься как истинный патриот, понимающий, куда идет страна, переживающий за свой народ, желающий разделить с ним все тяготы, бескорыстный в личном плане.

Секрет харизмы Путина состоит в том, что он, по крайней мере, частично воплощает в себе этот патриотический запрос – при том, что в плане социального запроса он уже разочаровал население. Но политическая оппозиция в части патриотизма не предлагает Путину никакой альтернативы.

В.В.Путин сохраняет остатки силы в государстве (незыблемость границ, предотвращение гражданской войны), но не обеспечивает правопорядка, не восстанавливает экономику. Все это вызывает страх перед будущим. Страх, в свою очередь, вызывает ощущение того, что «государство, в котором я живу, сохраняет остатки силы, но не в той мере, какой я бы этого хотел».

Государственная идея, которая озвучивалась В.В.Путиным в начале его правления, была понятна и поддержана большинством населения (так называемым путинским большинством) – сильное государство, борьба с бандитизмом и терроризмом. Но, по мнению респондентов, сильное государство в широком смысле так и не было построено. Вместе с тем оно достаточно усилилось, чтобы теперь представлять опасность для собственных граждан.

Тем не менее, запрос на сильное государство по-прежнему остается одним из главных для населения. Но доверие к В.Путину как к носителю этой идеи постепенно ослабевает. Население выражает недовольство непрекращающимся упадком промышленности и сельского хозяйства, неработающими законами, инфляцией, ростом цен, реформами образования и здравоохранения. Признавая за В.Путиным заслуги по охране государственных границ и поддержанию мира внутри страны, население считает, что в других аспектах идея сильного государства не реализуется.

В сегодняшней России населению уже мало идеи сильного государства, в котором люди живут очень плохо и терпят несправедливости ради некого светлого будущего. Люди хотят чувствовать себя счастливыми в своем сильном государстве и иметь реальные основания гордиться им.

Власть пообещала, но не справилась с этим запросом. Что же касается оппозиции, то она этого запроса до сих пор не поняла. Лидеры оппозиции говорят народу, как ему будет хорошо жить, когда оппозиционные силы победят коррупцию, восстановят промышленность, проведут очередные социальные реформы, но ни слова не говорят о том, что народ будет жить в сильном государстве, которое люди будут поддерживать из патриотичееских побуждений.

Трудности оппозиции в конструировании государственной идеи во многом обусловлены тем, что социальные запросы лучше отрефлексированы. Именно социальная составляющая заполняет социологические фокус-группы и массовые опросы. Патриотическая составляющая общественного запроса отрефлексирована слабо, в фокус-группах она спонтанно почти не звучит. Выдвинуть эту проблему на первый план смогла лишь методика углубленного зондирования.

В идеальном варианте запрос на патриотическую идею может реализовать политик, эмоционально радеющий за страну и бескорыстный в личном плане.

В.Путин не в полной мере соответствует этим представлениям, и с ним все реже связывают надежды на успешное развитие страны в будущем. Но в политическом поле нет политика, который воплощал бы в себе патриотические качества больше, чем он. Возможно, что именно в этом состоит глубинная основа его безальтернативности, а не только в зачистке политического поля, как считают многие.

Изучение стенограмм фокус-групп позволяет выдвинуть гипотезу о том, что именно лежит в основе столь высокого значения патриотизма, который придают ему респонденты, и в каком смысле политика В.Путина воспринимается как патриотичная. Высказывания респондентов позволяют сформулировать два понятия: «русская мечта» и «русский ужас».

Русская мечта – это самое лучшее, самое справедливое и человечное государство в мире, образец для других стран и народов, где никто никого не обижает, в котором лучшие в мире наука, медицина, промышленность, а русская армия настолько сильна, что только благодаря ей царит мир во всем мире.

Русский ужас – это страна, лежащая в руинах из-за экономического упадка, по ней ходят завоеватели, да еще и свои друг с другом постоянно дерутся.

Необходимо отметить, что высказывания на эту тему звучали в фокус-группах фрагментарно, поэтому приведенные формулировки являются не прямым изложением мнений респондентов, а их правдоподобной реконструкцией. В большей мере это относится к русской мечте, которая плохо артикулирована, но все же просматривается в высказываниях респондентов.

Существенно, что в указанной концепции русской мечты, экстрагированной из высказываний респондентов в фокус-группах, сильна идея мессианской роли русского государства. Эта концепция похожа на государственную концепцию стояния за правду, выдвинутую авторами идеи «третьего Рима» и позднее развитую славянофилами. Большевики тоже придерживались идеи о мессианской роли советского государства, по-своему трансформировав эту давнюю концепцию. Возможно, эта концепция базируется на глубинных архетипах русского народа.

С позиций названных идейных конструктов можно точнее сформулировать, в чем заключается патриотизм В.Путина: в представлениях респондентов он, скорее всего, не приближает Россию к русской мечте, но и не дает реализоваться русскому ужасу. В.Путин воспринимается как политик, охраняющий внешние рубежи страны и не допускающий ее распада изнутри и в этом смысле не предающий национальные интересы.

Есть основания предполагать, что в современной России не патриотичный политик не имеет шансов стать по-настоящему популярным. Другого политика, кроме В.Путина, который бы хотя бы отчасти воспринимался, как патриот, респонденты сегодня не видят. Но нельзя исключать возможности появления таких фигур в будущем, особенно если через какое-то время тенденция к снижению рейтингов возобновится.

Политик, умеющий играть на патриотических ценностях, будет представлять собой огромную силу, которая может быть как конструктивной, так и деструктивной.

Дополнение 2014 г. Спустя несколько месяцев после проведения данного исследования русский патриотизм проявил себя самым трагическим образом в процессе присоединения Крыма и развязывании гражданской войны на Донбассе, а также милитарных действиях в Сирии и некоторых странах. В русском патриотизме есть милитарная составляющая, которая была использована властью для пропагандистской поддержки своих действий. Остается пожалеть, что власть не использовала другие составляющие российского патриотизма, опираясь хотя бы на опыт Хрущева, который вместо развязывания реальной войны организовал «битву за космос». Можно по-разному оценивать целесообразность этой «битвы», но в ней хотя бы никто ни в кого не стрелял и никто не был убит (жертвы были, но все они были результатом технических неполадок). Согласно исследованиям 2016 года, милитарная составляющая российского патриотизма в значительной мере выдохлась, такая политика навлекла на себя международные санкции, закрыв для России международные рынки, столь необходимые для ее успешного экономического развития. В целом политику милиарного патриотизмом следует считать провальной, и ее провалы на данном этапе еще не закончились.

6. СОЦИАЛЬНЫЙ СИНДРОМ ВЫУЧЕННОЙ БЕСПОМОЩНОСТИ

В процессе проведения психологических фокус групп, респонденты явно проявляли неверие во власть и в будущее страны, о чем свидетельствуют выдержки из фокус-групп (12 фокус-групп в городах Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Владимир, Самара, Нижний Новгород).

• Я не вижу будущего у этой страны.
• Наша жизнь и все, что в ней происходит, кажется мне наигранным. Власть не делает того, что должна делать: много безработных, много нищих, живут только большие города. Ни сельское хозяйство, ни аграрная промышленность, ничего вообще не работает, ничего.
• Мы живем одним днем, люди боятся за будущее, мне так кажется. То есть страшно жить дальше, неизвестность. А неизвестность всегда пугает.
• Мы на грани, возможностей у людей уже сил нет. Все это идет непонятно, к чему: либо к гражданской войне, либо к чему-то плохому, нехорошему это приведет.
• У нас ни у кого здесь нет прав. Ни у кого. Путин сделал все, чтобы не было ни у кого прав.
• Люди просто устали от обещаний. Недоверие очень большое у людей.
• Рейтинг Путина держался на плаву, потому что никто особо не возмущался. Потому что у нас нет сил, чтобы портить себе настроение еще этими всеми вещами, будто своих проблем не хватает. У людей действительно очень много своих проблем.
• Если мы соберемся и пойдем что-то требовать, то они выставят против нас армию.

Высказывания респондентов могут быть описаны с помощью термина «социальный синдром выученной беспомощности». Как известно, этот термин был введен в научный оборот психологом Мартином Селигманом в 1967 г., который ставил свои эксперименты на животных. По Селигману, выученная (приобретенная) беспомощность – это «состояние человека или животного, при котором индивид не предпринимает попыток к улучшению своего состояния, хотя имеет такую возможность. Появляется как правило после нескольких неудачных попыток воздействовать на негативные обстоятельства среды (или избежать их) и характеризуется пассивностью, отказом от действия, нежеланием менять враждебную среду или избегать её, даже когда появляется такая возможность. У людей, согласно ряду исследований, сопровождается потерей чувства свободы и контроля, неверием в собственные силы, подавленностью, депрессией и даже ускорением наступления смерти». (Источник: Википедия)

Синдром выученной беспомощности предрасполагает к зависимости. Беспомощному нужна защита, нужно, чтобы кто-то сильный оберегал его от угроз, исходящих от жизни. Для народа это может быть власть, религия, алкоголизация, может быть надежда на то, что где-то там, где нас нет – живут хорошо.

Власть, к сожалению, данной проблемы не решает. Современная РПЦ тоже не способствует решению проблемы.

Одним из решений является алкоголизация:

• Сейчас вон, смотрите, все валяются вон, напиваются до беспредела вообще.
• Все пьют вообще, особенно молодежь. Женщины пьют наравне с мужчинами. Выйдите на улицу вечером, посмотрите.
• Всегда у нас пили, но сейчас, мне кажется, больше. Наркотиков стало много, а в советское время я такого у нас не видела.

Наконец, существует надежда (часто иллюзорная) на то, что переезд в другую страну поможет решить проблему:

• Людей просто выживают из страны.
• Не надо говорить ничего с высоких трибун. Надо делами доказывать. Вот просто с обычными простыми людьми я поговорила в Белоруссии. Что делает президент? Для сельского хозяйства делается все. Мы ехали на автобусе – ни одного участка запущенного нет. Ни одного! Каждый участок обрабатывается. Нет ни бурелома, ни пустошей. Вся земля обрабатывается. Все в сельское хозяйство. Молодые специалисты едут в сельскую местность – врачи, учителя, – потому что им сразу дают дом. Не квартиру, а дом. И 15 лет ты живешь в этом доме и выплачиваешь какую-то денежку, а потом это тебе переходит в собственность. В Белоруссии 83% белорусов, и еще там 15% населения – русские. Лукашенко делает все для людей, белорусов, своих людей, чтобы они работали сами. Ни одного гастарбайтера я не увидела на улицах ни Витебска, ни Минска.
• У нас не было ни одного строя, при котором было бы идеально, за всю нашу историю. А вот возьмите Швецию или Норвегию. Ощущение стабильности. Стабильности во всем. Что тебя не обманут ни на работе, тебе заплатят все официально, тебе дадут пенсию. Ну да, она, может быть, скромная пенсия, но на нее можно жить.
• Создали такие условия жизни, что люди начинают думать о том, чтобы сдать квартиру в России, и на вырученные деньги жить за границей, где жизнь дешевле.

Таким образом, в фокус группах была выявлена выраженная социальная депрессия, из которой народ не находит конструктивного выхода. Деструктивные выходы – это алкоголизация и фантазии об отъезде, причем, реально осуществить такие фантазии могут лишь немногие представители среднего класса.

Для количественной проверки гипотезы о наличии синдрома выученной беспомощности была использована разработанная исследователями методика опроса (1000 чел. в названны выше городах). Результаты опроса представлены в таблице.

Таблица. Социальный синдром выученной беспомощности

Таким образом, количественные данные подтверждают полученные в фокус-группах предположения о неверии во власть и о социальном синдроме выученной беспомощности у российского населения.

Наличие этого синдрома позволяет сделать следующие выводы. Поскольку, по мнению населения, бесполезны любые попытки что-либо изменить, то на сегодняшний день население не готово к конфронтационным (по отношению к власти) сценариям развития, но такого рода сценарии теоретически могут стать возможными, поскольку и социологическая, и психологическая части исследования ясно показывают, что в восприятии народа резко снизилась легитимность законных (конституционных) способов обновления власти.

Время, когда люди действительно готовы что-то менять, а не просто надеяться на изменения или занять фаталистическую позицию, в настоящий момент не наступило. Одни не ходят на выборы, т.к. не видят альтернативы, другие доверяются власти, потому что «все равно за нас все давно решено и выберут того, кого им (власти) надо», третьи голосуют протестным образом, заранее будучи убежденными, что результаты будут сфальсифицированы. Таким образом, люди либо не верят в перемены путем выборов, и не видят тех, за кого стоит голосовать.

Не случайно реакция на президентские выборы оказалась даже слабее, чем на выборы в Государственную Думу – с этими выборами население уже не связывало никаких ожиданий. В результате отношения между народом и властью оказались в тупике.

Оппозиция, не имея никакого политического, социального или иного влияния, не может предложить ничего, кроме слов, в которые народ уже давно не верит, поэтому оппозиционная борьба выливается в борьбу против власти, а не за поддержку населения. В этом фундаментальная слабость российской оппозиции, из которой население делает вывод, что оппозиция просто «хочет отхватить свой кусок власти» или «присосаться к кормушке», поэтому не имеет смысла ее (оппозицию) поддерживать. Таким образом, недовольство властью сохранилось и растет, но оппозиция не поддерживается, поскольку фактически ничего не предлагает.

Из вышесказанного следует вывод, что у населения есть выраженный запрос на обновление власти (неважно, сверху или снизу). Если этого не произойдет, следует ожидать постепенного снижения социально-психологических барьеров, поддерживающих власть на минимально легитимном уровне.

7. НАЦИОНАЛЬНЫЙ И НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКПЙ СЕГМЕНТЫ ЭЛЕКТОРАТА (2002 г.)

В основе данного текста лежат результаты исследования, которое было проведено в двух малых городах (Красноармейске Московской области и Угличе Костромской области) по свежим следам произошедших в них волнений на национальной почве (в Красноармейске в июле, в Угличе в августе 2002 г.).

Сценарий волнений в обоих городах почти идентичен. Оба раза поводом послужила драка между русскими и кавказскими молодыми людьми (в Красноармейске армянами, в Угличе – чеченцами). В обоих случаях кавказцы использовали ножи, в результате чего в обоих городах по одному русскому участнику драки было убито.

В обоих городах в качестве ответных мер были организованы погромы кавказцев, однако, не очень масштабные и быстро сошедшие на нет. Кроме того, прошли несанкционированные митинги перед зданиями городских администраций с требованиями наказать виновных кавказцев, отпустить арестованных русских и также выселить кавказцев из города.

После коротких митинговых вспышек жизнь в обоих городах вернулась в нормальное русло, причем среди русских жителей преобладает мнение, что кавказцы извлекли урок из произошедшего, и повторения беспорядков больше не будет.

Судя по сообщениям региональной прессы, вспышки такого рода периодически возникают во многих малых российских городах, где формируются значимые по численности кавказские или иные инородческие общины. В настоящий момент и в обозримом будущем эти взаимоотношения этих общин с коренным населением России не представляет политической опасности. Возможны лишь локальные вспышки насилия, которые будут быстро нейтрализованы, о чем свидетельствует опыт Красноармейска и Углича.

В ходе проведенного исследования был получен исследовательский материал, касающийся восприятия коренными жителями названных городов нерусских «пришельцев», а также претензий, которые предъявляет к ним местное (русское) население.

Претензии, высказываемые по отношению к армянам в Красноармейске и чеченцам в Угличе, практически не различаются. Эти претензии сводятся к следующему:

Ведут себя агрессивно, вызывающе и высокомерно по отношению к коренному населению – русским. Специально отмечается агрессия молодежи, которые ходят «стаями», пристают к девушкам, в случае конфликтов нападают «кучей», вооружены ножами. Милиция их не трогает – очевидно, боится.

• Прибывают массами при попустительстве местных властей, живут без прописки или получают прописку за взятки (администрация попустительствует их вольному поведению).
• Допускают высказывания типа: «скоро мы будем здесь хозяевами»,«скоро вся земля будет наша» (намек на участие в приватизации земли? – С.Б.), «скоро русские будут у нас в услужении» (последнее находит объективное подтверждение в том, что кавказцы часто выступают в роли работодателей по отношению к русским. Во всех фокус-группах находилось по два-три человека, которые утверждали, что лично слышали такие высказывания).
• Свой бизнес переносят сюда, и тут уже это дело раскручивают. Простому смертному, нам вот, например, туда не устроиться, нам будут платить 200 рублей, вот, вкалывай, нюхай табакерку. Своим же они предложат нормальные места. Можно сказать, идет дискриминация общества» (Красноармейск).
• Здесь они становятся хозяевами (Углич).
• Демонстративно говорят на своем языке, в том числе и в публичных местах, проявляя тем самым неуважение к коренному русскому населению (типичное высказывание респондентов: «Вы у нас в России, будьте добры говорить на русском»).
• Захватывают местный рынок и всю местную торговлю, держат монопольные цены. Чеченцы управляют рынками. Русские, имеющие достаточное количество денег, стараются открывать собственный бизнес. Остальным приходится работать на чеченцев (Углич).
• Проявляют низкий уровень бытовой культуры, в том числе в общественных местах, в местах общего пользования.
• «Пусть они соблюдают наши законы. Они у нас в гостях и пусть ведут себя, как гости, чтобы это не было вызывающе». Они позволяют себя всякие вольности. Вы у нас в России и будьте добры, говорите на русском. Пришли в чужой монастырь со своим уставом. Ставят себя вне города, вне закона и вне людей (Красноармейск).
• Звучали обвинения в организации продажи наркотиков.

При этом важно отметить, что агрессия против приезжих не носит расового характера, что находит свое выражение в следующих высказываниях:

• Постоянно подчеркивается, что нет никаких претензий к кавказцам, которые живут в городе, обрусели, ассимилировались, и вообще «ведут себя прилично».
• Очень распространена фраза: «Если приехали к нам, пусть живут по нашим законам»(имеются в виду не писаные законы, а бытовое право, нормы поведения).
• Они – азиаты. У них образовался свой уклад жизни. И они со своим укладом едут в Россию. У нас свой уклад. Мы не против, приезжайте… Но живите по нашим законам! (Красноармейск).

В обоих обследованных городах, где в ходе конфликтов были предприняты серьезные попытки придать им политическую окраску со стороны определенных политических сил.

В Угличе, по сообщениям прессы, основным организатором митинга выступил руководитель местного охранного предприятия, член партии «Конгресс русских общин» Юрий Первов. Как удалось выяснить, такой человек действительно существует, но проживает в Москве. Более подробными сведениями о нем мы не располагаем.

В Красноармейске произошедшие беспорядки попыталась использовать московская организация «Движение ПНИ» (или ДПНИ), расшифровываемое как движение «Против Нелегальной Иммиграции». Движение создало в Интернете собственный сайт, который активно обновляется и поддерживается.

Формальное цели ДПНИ не противоречат закону, поскольку оно выступает против нелегальной иммиграции, однако в действительности выдвигает экстремистские требования, особенно активно высказываемые на форуме сайта. ДПНИ находится в Москве, что удалось доподлинно выяснить в ходе переписки с организаторами сайта.

Проведенное исследование позволило установить, что попытки политизировать стихийные общественные выступления движения в обоих городах не имели успеха.

В частности, участники фокус-групп в Красноармейске единодушно заявили, что в действительности никакого «Движения ПНИ» в городе не существует, потому что никто с ним конкретно не сталкивался, хотя некоторые слышали о нем из сообщений СМИ. В Угличе никто из опрошенных не сталкивался ни с «Движением ПНИ», ни с деятельностью партии «Конгресс русских общин», хотя определенные смутные сведения об этой партии у населения имеются.

Программный документ «Движения ПНИ», взятый с сайта этого движения, зачитывался респондентам во всех фокус-группах Красноармейска и Углича, но не нашел поддержки ни в одной из них. Из 162 человек, участвовавших в фокус-группах обоих городов, только шестеро заявили, что они бы проголосовали за «Движение ПНИ», если бы оно оформилось в политическую партию. «Конгресс русских общин» (с методическим пояснением, что эта партия тоже выступает против нелегальной иммиграции) набрал 18 голосов сторонников (возможно, что отчасти такая их численность была спровоцирована ходом обсуждения). Основная масса респондентов не поддержала призывов ДПНИ.

• Я думаю, что у этого движения ДПНИ очень направленная политика в эту сторону, а этим-то дело не поправишь, и тут кулаком махать не всегда надо, надо еще головой думать (Красноармейск).

Для уточнения электоральной ситуации в обоих городах был проведен количественный опрос со следующими характеристиками. Опрос проводился в городах Красноармейске и Угличе соответственно 14 – 16 и 30 – 31 августа 2002 г., в обоих городах спустя примерно 4 недели после возникновения беспорядков. Число опрошенных – 1000 человек в каждом городе.

Опрос проводился на улице в шести географических точках каждого города с квотированием демографических групп, соответственно их представленности в генеральной совокупности жителей города. Квотировались две демографические группы по полу, три по возрасту, отдельно квотировалась доля респондентов с высшим образованием. Хотя подобная экспресс-методика дает менее точные результаты, чем метод маршрутного поквартирного обхода, точность полученных результатов, с нашей точки зрения, соответствует целям исследования.

В обоих городах в качестве кандидатуры на роль националистической партии был назван «Конгресс русских общин». В Угличе это соответствовало реальным событиям, что же касается Красноармейска, то фокус-группы показали, что «Движение ПНИ» явно набирает меньшее число голосов, чем гипотетический для данного города, но все же, по мнению многих респондентов, более реальный «Конгресс русских общин» (многие помнят, что такая политическая партия действительно существовала).

Главный вывод состоит в том, что даже после произошедших острых национальных конфликтов националистическая партия, выступающая под лозунгом «против нелегальной иммиграции», не набирает большинства голосов, хотя и набирает проходной балл, необходимый для формирования парламентской фракции.

Наиболее важный результат исследования состоит в следующем. В обоих городах, как, впрочем, и во многих других городах существует широко распространенная неприязнь к «кавказцам», охватывающая, как можно понять, значительную часть населения.

Иллюстрацией к этому является результат опроса ВЦИОМа «Как вы относитесь к идее «Россия для русских»? 17% поддерживают эту идею полностью и 38% с формулировкой «осуществить в разумных пределах» (опрос проводился в марте 2002 г.)

Если сопоставить эти данные с результатами нашего исследования, то, при всей условности такого сопоставления, можно сделать вывод, что переход идеи «Россия для русских» из плоскости абстрактного обсуждения в плоскость конкретного политического предложения заметно снижает количество ее сторонников. Однако их численность все же остается достаточной для формирования небольшой политической партии, способной реально претендовать на получение статуса парламентской фракции.

• Чтобы изменить ситуацию должен быть толчок со стороны государства. У государства должна быть своя идея по этой проблеме (Углич).

Результаты исследования показывают, что сегмент сторонников идеи «Россия для русских» неоднороден. Входящие в него субсегменты различаются по степени своей агрессивности, по-видимому, по закону обратной пропорции: чем больше агрессия, тем меньше численность.

Проведенные фокус-группы показали, что среди населения существует небольшой сегмент национально озлобленных людей, готовых голосовать за депортацию кавказцев и даже поддержать погромы и избиения. Такие люди присутствовали в фокус-группах, но в небольшом количестве. В зависимости от жесткости выражаемых ими суждений их можно было насчитать от единичных респондентов на весь фокус-групповой массив до одного-двух человек на группу.

Все прочие респонденты, то есть явное большинство, склоняются к гораздо более умеренной политической программе. Энергия социального недовольства направляется у этих людей скорее против коррумпированных, по их мнению, городских властей, допускающих, неконтролируемый приток нелегальных иммигрантов, а также осуществление ими нелегальной или нежелательной для города деятельности, включая «захват» торговли и местного рынка.

• Власть «проспала» назревающую ситуацию в городе. Нужно находить компромисс (Красноармейск);
• Проблемой является никудышная местная политика (Красноармейск);
• Никакой депортации быть не должно. Судить власть надо за такую политику, во всем виновато наше руководство (Углич).

Тезис о том, что население склонно в первую очередь винить местные власти, подтверждают и результаты упомянутого опроса ВЦИОМа, согласно которому 62% респондентов считают, что «южане вытеснили русских с рынка силой и подкупом местных властей». Последняя формулировка довольно точно соответствует тем формулировкам, которые в массовом порядке звучали в фокус-группах в Красноармейске и Угличе. При этом под местными властями понимаются не только администрации городов, но и правоохранительные органы, которые, по мнению респондентов, «подкуплены и бездействуют».

Таким образом, можно констатировать, что в российском электорате существуют два латентных сегмента – «националистический»: и «национальный»: первый сравнительно небольшой по численности, агрессивный и в прямом смысле шовинистический, второй – массовый и умеренный, негативно настроенный в отношении экстремизма и способный, с нашей точки зрения, поддерживать конструктивные действия властей.

• Надо следить за тем, кого поселять, что это за люди, ставить их в рамки закона, чтобы они уважали население (Углич);
• Политика и регламент на въезд в страну. Нужно, чтобы все было законно. Тогда вот не будет разборок (Красноармейск).

При этом следует учитывать, что:

• Граница между названными сегментами не резкая, то есть существуют промежуточные слои, способные качнуться в ту или другу сторону;
• Некие острые политические события (типа крупномасштабных террористических актов) способны резко качнуть общественное настроение в более агрессивную сторону;
• Значимое увеличение удельного веса мигрантов может сдвинуть баланс в пользу более агрессивных националистических настроений.
• Если правительство эту проблему не будет решать, защищая свой народ, то народ, когда его чаша терпения переполнится, он эту проблему будет решать сам, ну, каким-то вот таким способом (Красноармейск).

До настоящего времени национальные и националистические сегменты российского общества не имели своего политического представительства, главным образом из-за отсутствия адекватного политического предложения. Однако в начинающемся политическом цикле могут найтись политики, которые будут в той или иной форме попытаются разыгрывать националистическую карту.

Определенного успеха на этом пути уже добился Д.Рогозин, который, судя по фокус-группам, стал за последние месяцы публично известным человеком. Во всяком случае, его фамилия неоднократно спонтанно звучала при обсуждении темы «Конгресса русских общих» как лидера этой партии (модератор ни в одной из групп не называл его фамилии).

• «Конгресс русских общин» – это единственная партия, которая борется за интересы нации как национальности. Мне нравится, что они против нелегальной иммиграции (Углич).

Судя по всему, Д.Рогозин имеет политические амбиции и намерен их реализовать. Степень его успеха будет в первую очередь зависеть от того, с каким политическим предложением он осуществит свой политический дебют.

(Справка: на выборах 2003 г. партия «Родина – народно-патриотический союз», возглавляемая Д.Рогозиным и С.Глазьевым, получила 9,02% голосов. Но следует учитывать, что националистический сегмент сторонников Д.Рогозина составлял лишь около половины этого числа, а вторую половину составлял сегмент социально настроенных сторонников С.Глазьева. Впрочем, националистические и социальные настроения у многих сторонников этой партии были перемешаны – примечание 2007 г.).

Наша гипотеза состоит в том, что Рогозин не сумеет найти нужную политическую ноту в этой деликатной и болезненной проблеме. Тем не менее, не исключено, что он сможет привлечь внимание агрессивного националистического сегмента, и создать на его основе маргинальную политическую партию.

Отметим здесь же, что если Д.Рогозин будет делать ставку на реанимацию «Конгресса русских общин», то у него возникнет проблема конфликта имиджа с бывшим лидером этой партии, ныне покойным генералом А.Лебедем, да и вообще со смутной (в общественном восприятии) истории возникновения и электорального поражения этой партии.

Потенциально существующая русская национальная идеология в ее умеренной форме может быть органично соединена с конструктивными идеями государственного строительства, что может придать совершенно новый идейный облик многим политическим силам. В качестве примера может быть приведено следующее мнение сторонника СПС.

• У Немцова есть идея национальная – национального расцвета России (Москва).

Ключевым элементом конструктивной национальной идеологии должна стать русская культура. Запрос на развитие культуры можно считать сегодня одним из самых значимых электоральных запросов, а деградация культуры – одной из самых болезненных проблем, называемых респондентами в ходе фокус-групповых обсуждений.

Деградация культуры рассматривается респондентами фокус-групп как основная причина распространения асоциального поведения среди молодежи (наркомании и проч.). С другой стороны, о значении культуры можно будет судить по масштабу того положительного отклика, который получают действия муниципальных властей малых городов при проведении многих культурных мероприятий.

Вопрос о развитии культуры имеет непосредственное отношение к национальной проблеме, поскольку усиление культуры увеличит ее ассимилирующий потенциал по отношению к инородцам.

Приложение.
ЧТО СТОИТ ЗА СОБЫТИЯМИ В КАРЕЛЬСКОМ ГОРОДЕ КОНДОПОГА

Интервью С. Белановского “Российской газете” 6 сентября 2006 г.

Информационная справка. В карельском городе Кондопоге в ресторане «Чайка» случилась драка. Трое погибли. Сотни людей вышли на улицу и потребовали от местной власти обеспечить «выселение из города всех мигрантов, не зарегистрированных по месту жительства».

Российская газета: Сергей Александрович, журналисты пишут, что в Кондопоге случился конфликт на этнической почве. Однако Общественная палата пришла к выводу, что спешить с такими заявлениями все-таки не нужно, что ситуация больше похожа на криминальные или бытовые разборки.

Сергей Белановский: В 2002 году очень похожие события произошли в подмосковном Красноармейске и в Угличе Костромской области. Тогда по свежим следам я собирал фокус-группы из местных жителей.

В Красноармейске был конфликт с армянами, в Угличе с чеченцами. Серьезных погромов ни там, ни там не было. В Красноармейске был довольно большой стихийный митинг перед зданием администрации, по городу были расклеены листовки, информирующие о митинге и призывающие туда пойти. Тогда впервые в Красноармейске засветилось движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ). На митинге в Угличе, организованном этим движением, я присутствовал, но это было довольно вялое зрелище, и народу собралось не много. В Красноармейске митинг был более мощным, но и он не перерос в какое-либо устойчивое противостояние.

В оба этих города я ехал, может быть, под влиянием СМИ, которые писали, что там назрели погромные настроения, что истории будут иметь продолжение, что прошедшие митинги – это только начало. Но ни там, ни там я не увидел погромных настроений. В обоих городах люди в фокус-группах сказали, что повторений не будет, что этот конфликт заглох и погашен.

Да, в Красноармейске, действительно, есть армяне. К ним, действительно, были претензии. Главных было две. Первая состояла в том, что, по мнению местных жителей, они оккупировали местный рынок и другие торговые точки. Жители твердо убеждены, что этническая мафия находится в сговоре с городской администрацией, вследствие чего на рынке завышены цены, туда не пускают отечественных фермеров, бабушек, которые могли бы с личного участка продать картошку. В Угличе говорили то же самое.

Вторая претензия – что этническая молодежь на улицах, в кафе и ресторанах ведет себя нагло, вызывающе, пристает к девушкам. Драки, послужившие поводом для конфликта, в обоих случаях возникли вследствие такого вызывающего поведения этнической молодежи, возник конфликт с местной русской молодежью.

РГ: Как сами жители квалифицировали это событие? Кого винили?

Белановский: Они говорили, что это была молодежная драка, что спровоцировали ее представители другой национальности, потому что они вообще ведут себя нагло и агрессивно. В этом смысле отношение к этническим мигрантам было негативное. Однако главным виновником в обоих случаях жители считали городскую администрацию и милицию, которые обязаны были обеспечить порядок, но не сделали этого.

Таким образом, главным предметом общественного недовольства была попустительская позиция властей. Кстати, это подтверждается тем, что в обоих случаях люди собирались на митинги возле зданий администраций, а не в местах компактного нахождения мигрантов. Попытки организации погромов были, но в них участвовало незначительное число людей, и они быстро сошли на нет. Точно так же, как впоследствии в Кондопоге.

На вопрос, продолжится ли этот конфликт, респонденты фокус-групп дружно отвечали, что нет. По мнению жителей этих городов, обе стороны сделали выводы из этих историй. В Красноармейске армянская молодежь после этого сразу присмирела. А что касается другой претензии, что этническая мафия оккупировала рынок, – эта проблема как была, так и осталась.

Были, конечно, высказывания типа «понаехали эти кавказцы». Но вслед за этим следовало довольно умеренное разъяснение: приехали – живите, никто и не против, но вы живите по-нормальному. Мы спрашивали, а что значит по-нормальному? Нам отвечали: «Молодежь себя нагло ведет, администрацию подкупают». Ну и про какие-то бытовые привычки: «Развешивают белье во дворах, все-таки у нас не деревня».

Такими были преобладающие настроения в обоих городах. Были и радикально настроенные люди, но они были в явном меньшинстве.

Прогнозы людей, что беспорядков больше не будет, оправдались в том смысле, что ни в Красноармейске, ни в Угличе вот уже четыре года не было ничего похожего, никаких новых вспышек (и до сих пор не было – 2012 год). По прошествии времени местные жители не то чтобы совсем забыли об этих историях, но когда начинаешь об этом спрашивать, они уже не сразу вспоминают, о чем идет речь.

Но тогда на красноармейцев произвело большое впечатление, что этот случай получил федеральную огласку (в Угличе огласка была меньше).

РГ: Значит, не надо к этим событиям относиться как к тревожным симптомам?

Белановский: У меня есть гипотеза (и местные жители ее подтверждали), что в обоих городах администрация города и представители правоохранительных органов встретилась с лидерами этнических группировок, и они сошлись в том, что никому такие конфликты не нужны. Конечно, молодежь есть молодежь: если не вмешаться, то поножовщина могла продолжиться. По-видимому, в обоих случаях лидеры этнических общин вмешались, и «война» была остановлена.

РГ: И все-таки, что, по-вашему, можно предложить, чтобы Красноармейск, Углич, Кондопога больше не повторялись?

Белановский: В Кондопоге я не был, но в сообщениях СМИ я вижу много черт сходства с теми конфликтами, которые я изучал. Ясно, что в Кондопоге местное население выдвигает те же самые претензии к городской власти: власть коррумпирована этнической мафией и бездействует. Что делать? Я думаю, в первую очередь должна быть гласность, открытость, прозрачность, правовой порядок. У людей есть претензии к администрации, с которой они ничего не могут сделать. Претензии справедливы: администрация не должна быть коррумпирована, на рынке все должно быть честно, на улицах должен быть порядок. Эффективный правовой порядок – лучшее лекарство от всех социальных болезней.

РГ: Значит, это не те ситуации, которые обещают обернуться массовыми погромами на национальной почве?

Белановский: Мне кажется, что нет. Если убрать основные точки напряжения, то и подавно нет. Старшее поколение представителей не-русских общин поколение само скажет молодым: «Завязывай».

РГ: Многие считают, что нужны курсы, где будут говорить о разностях культур. Может быть, как в Америке, раздавать приезжающим памятки, как вести себя в стране?

Белановский: Я не против. Думаю, что это было бы очень полезно, если подойти к этому не формально. Но, в принципе, притирка происходит и сама собой. Даже драка – это, в сущности, тоже притирка. Поиск сосуществования через локальные столкновения, после которых люди начинают договариваться – в истории это очень распространенное явление.

Напряженность в этнических отношениях есть, это несомненно. Этот создает потенциальный мотив для этнических столкновений. Но у всякой войны есть мотив начаться и есть мотив закончиться. Во всех трех случаях – в Красноармейске, Угличе и Кондопоге – мы видим одно и то же: после первого столкновения мотивы окончить войну сразу начали перевешивать. В Красноармейске и Угличе это произошло почти стихийно, с минимальным вмешательством властей. О Кондопоге мне судить труднее, но я не исключаю, что и там жесткие меры властей были скорее пиаром, т.к. случай получил очень широкую огласку.

В 90-е годы годах по результатам моих исследований мне казалось, что агрессивный националистический тренд в стране нарастает. Возможно, так оно и было. Потом, как мне кажется, он стабилизировался. Возможно, он в какой-то мере пойдет на спад. Обратите внимание, что сообщения о подобных инцидентах появляются в СМИ все реже и реже.

Послесловие сентября 2007 г. События в Кондопоге широко обсуждались в СМИ и в Интернете. Среди публикаций обращает на себя внимание статья Н.Силаева и А.Громова, написанная еще до кондопогских событий. Статья содержит в себе важное уточнение, которое не отмечено в моем интервью. Я полностью согласен с этими выводами. Ключевые мысли высказаны в следующих фрагментах.

• Наповерку оказывается, что к мигрантам как таковым они относятся хоть и настороженно, но вполне нормально. Типичный ответ на вопрос об отношении к мигрантам: «если они живут нашей жизнью и по нашим законам, то с чего бы мне их не любить» -или еще более интересный: «русские настолько разные, что иногда оказывается, что иной кавказец мне даже и ближе иного русского». Об этом же говорят и социологические опросы: по данным ФОМ, неприязнь к инородцам испытывают только 21% населения, а 75% никаких таких эмоций не имеет. Причем число испытывающих неприязнь в течение последних лет неуклонно падает (в2002году было 32%), а тех, кто не испытывает, -наоборот, растет (в2002году было 65%).
• Настороженность к мигрантам есть, и имеет она глубокие корни. «Очень хорошо помню это страшное ощущение, когда идешь вечером домой через рынок и слышишь этот вызывающий смех, сплошь нерусскую речь, перемежающуюся русским “эй, ыды суда”… Ты уже не в своем городе, и ты уже здесь никто, а вот стоят новые хозяева города: наглые, скалящиеся, чуждые тебе и твоей культуре, обозленные». Это воспоминание человека вполне либеральных воззрении;
• Шок от внезапного наплыва агрессивных инородцев, совпавший со сломом российского социума в середине 90-х, был столь велик, что эти воспоминания до сих пор во многом определяют отношение к мигрантам. Впрочем, и сами мигранты тоже говорят отех временах как о жестокой войне за существование, когда русские были для них скорее добычей: «Когда я приехал в Москву, первое, что мне сказал мой односельчанин, который уже год здесь жил: русские слабаки, и мы должны этим пользоваться. Мы и пользовались, а что -нам надо было выживать в чужой стране, в чужом мире»;
• Главная ошибка русских националистов, – что русские оказались куда сильнее, чем о них думал односельчанин нашего собеседника. Стоило только немного наладиться русскому социуму, как ситуация коренным образом изменилась. Рынки, казавшиеся тогда средоточием жизни, ушли далеко на второй план, на их месте образовались торговые центры; нерусской речи почти не стало –то ли «они» язык выучили, то ли тише стали; смех вызывающий куда-то исчез. Оказалось, что вместо завоевания России «кавказцы» всего лишь заняли свои ниши (вполне их устраивающие), а предложенный им русский миропорядок оказался для них привлекательней, чем война всех против всех. Битву за свою страну и свои города русские выиграли без кровавых драм, сумев навязать приезжим свой порядок и ценности.
• В связи с последними событиями в Кондопоге и обсуждением моей статьи хочу специально оговорится. Статья называется “Чужие в большом городе” и в статье специально сказано, что она сделана на материале разговоров с жителями больших городов. В малых городах ситуация совсем иная и мы это увидели. Думали сделать второй материал на эту тему с условным названием “Чужие в маленьком городе”. Теперь, наверное, придется все это сделать в ускоренном режиме. (P.S: в ускоренном режиме не получилось).
• Согласен про большие города. В средних и малых городах ситуация отстает лет на пять. Но вот в сельской местности мы можем скоро получить большинство нерусского населения, кое-где и в малых городах тоже. Особенно если начнет расти промышленность и сельское хозяйство.

Опубликовано на сайте: http://www.rg.ru/2006/09/06/kondopoga.html

8. ИТОГИ ПРАЛАМЕНТСКИХ ВЫБОРОВ 1999 г. В ЗЕРКАЛЕ ФОКУС-ГРУПП

Эпиграф: «Россией правит не тайная ложа, а явная лажа»

(изречение из дискуссии на Полит.ру)

Предисловие 2007 г. Думские выборы 1999 г. остались далеко в прошлом, и сегодня уже немногие помнят их драматизм. Наверное, это были последние относительно свободные выборы в нашей стране. В тот год была сделана реальная попытка перехватить власть: команда Ю.Лужкова попыталась с помощью выборов отстранить от власти ослабевшую команду Б.Ельцина и занять ее место.

Еще летом 1999 г. казалось, и это подтверждали социологические опросы, что возглавляемая Ю.Лужковым партия «Отечество» неминуемо победит. Этого не случилось по многим причинам. Вероятно, не последнюю роль сыграл в этом административный ресурс и контроль над ТВ со стороны противников Лужкова. Но результаты моих фокус-групповых исследований говорят о том, что главная причина была не в этом, а в том, что партия Ю.Лужкова проиграла битву за умы избирателей , причем проиграла по собственной вине. В итоге она преодолела 5-процентный барьер, но набрала голосов даже меньше, чем партия «Яблоко».

Думские выборы 1999 г. были драматичными еще по одной причине. Они стали началом конца «правых» партий – СПС и «Яблоко». Этот вывод может показаться неожиданным: в 1999 г. СПС набрал 8,52% голосов, тогда как его идеологический предшественник – партия «Демократический выбор России» (ДВР) – в 1995 г. набрала лишь 3,86%. Преодоление СПС 5-процентного барьера казалось многим невероятным успехом. Но этот успех в действительности был поражением. Основания для такого вывода изложены в очерке, посвященном этой партии. На выборах 1999 г. и в межвыборный период 1999 – 2003 гг. СПС упустил исторический шанс стать если не ведущей, то очень влиятельной политической силой.

Ситуация с партий «Яблоко» кажется более очевидной: нисходящий тренд поданных за нее голосов виден по результатам выборов 1995, 1999 и 2003 гг. Однако немногие ныне помнят, что в январе-феврале 1999 г. рейтинг этой партии по социологическим опросам составлял около 15%.

На мой взгляд, поражение правых партий на выборах 1999 г. было даже более значимым событием, чем поражение «Отечества». Именно оно определило контуры последующей политической эпохи. Идеология модернизации оказалась утраченной. Многим эта утрата кажется не стоящей сожалений, но я придерживаюсь иного мнения. Многие последующие события связаны с утратой этой идеологии и распадом структур, которые можно было назвать зачатками реальных политических партий.

Таблица. Результаты думских выборов для отдельных партий (по данным Центрибиркома РФ)

Введение

Данная серия очерков написана на основе наблюдений за ходом избирательных кампаний основных политических партий на выборах в Государственную Думу 1999 г. после завершения выборов. Наблюдение осуществлялось в основном с помощью фокус-групп, использовавшихся для мониторинга агитационных кампаний в регионах.

Описание результатов следует предварить кратким методологическим введением, посвященным вопросу: что следует понимать под эффективностью агитационной кампании?

Рейтинг партии на выборах, даже если он оказался высок, нельзя рассматривать как подлинный показатель эффективности. Конкретных причин этому, как минимум, три.

Во-первых, результаты выборов отражают не только качество агитационной кампании, но и качество всей политической среды. Проиллюстирируем эту мысль маркетинговым сравнением. Если в магазинах имеется десять сортов товара примерно одинаковой стоимости, и качество одного из этих сортов резко упало, то весь спрос переключится на остальные, а «рейтинг» (т.е. объем покупок) данного сорта резко упадет. Но если качество товара упало сразу по всем сортам, как это произошло в СССР в конце 70-х годов, то совокупный спрос если и упадет, то не очень значительно, а распределение объемов продаж по сортам, скорее всего, и вовсе не изменится.

Аналогична ситуация существует сегодня на российском политическом рынке. Во всех фокус-группах постоянно звучали жалобы респондентов на низкое качество всех политических субъектов, которые выставляют свои кандидатуры на выборах. Эти жалобы обычно принимали форму высказываний типа « нам не за кого голосовать », « я никому не верю », « мне они все не нравятся » и т.п.

Как и в случае с товарными группами, такая оценка качества политиков, возможно, приводит к некоторому снижению совокупного спроса, т.е. показателя явки, и росту числа голосовавших «против всех». Но, как в советское время россияне покупали некачественные продукты, т.к. не было других, в постсоветское они принимают участие в выборах, повинуясь не вполне понятному (и не очень логичному) мотиву, формулируемому примерно так: « Но должен же я попытаться хоть на что-то повлиять ».

Подобно тому, как большие объемы продажи советских продуктов никоим образом не являлись свидетельством их высокого качества, высокие рейтинги российских политиков также не могут считаться доказательством эффективности их агитационных кампаний. Они являются результатом политического вакуума и некоего политического инстинкта, заставляющего избирателей ходить на выборы.

Во-вторых, рейтинги политиков являются результатом не только усилий политических технологов, но и спонтанных имиджевых процессов. Соотношение между вкладом обоих факторов в итоговый рейтинг в разных случаях может быть разным. Нередко бывает, что избирательные кампании выигрываются исключительно за счет спонтанных процессов, а усилия политических технологов прокручиваются вхолостую, если не причиняют прямой вред. Мне трудно судить о Западе, но в России преобладает именно этот тип избирательных кампаний.

Источниками спонтанных имиджевых процессов могут быть:

• прежняя известность кандидата (так называемый имиджевый капитал);
• его собственная, осуществляемая не по инициативе консультантов, активность в ходе кампании;
• незапланированные эффекты рекламных и агитационных мероприятий, результат которых (положительный или отрицательный), которые идут вразрез с замыслами создателей;
• процессы, связанные с ментальной активностью избирателей и распространением информации «из уст в уста» («сарафанное радио»).

В-третьих, итоговый рейтинг голосования зависит от имиджевых процессов не только данного политического субъекта, но и других политических игроков. Бывает, что эти процессы спонтанно складываются столь неблагоприятно для конкурентов, что кандидат побеждает как бы сам собой, независимо от усилий его команды.

В итоге мы приходим к довольно очевидному выводу, что рейтинг политического субъекта не может рассматриваться как показатель эффективности ведения его агитационной кампании.

Для того, чтобы получить представление о результативности агитационных усилий, оценке должна подвергаться каждая конкретная информационная акция, чтобы затем можно было составить общее представление об эффективности кампании.

Решение данной задачи требует проведения регулярного коммуникационного аудита, основанного на использовании инструментов маркетингового анализа (с поправкой на специфику политического маркетинга). Этой теме и посвящены последующие очерки.

1. Очерк 1: “Отечество – Вся Россия”

1.1. Первоначальный имидж «Отечества»

На выборах 1999 г. избирательный блок «Отечество – Вся Россия» был оппозиционным по отношению к политическим силам, группирующимся вокруг президента Б.Ельцина и его окружения. Фактическим лидером этой оппозиции, реально пытавшейся перехватить власть в стране, был Юрий Лужков, который создал для этих целей партию «Отечество» (позднее блок «Отечество – Вся Россия»).

В начале выборной кампании казалось, что команде Ю.Лужкова обеспечен успех. Лишь по итогам кампании стало ясно, что этого не произошло. Причины неудачи рассматриваются ниже.

История блока «Отечества – Всей России» разбивается на два этапа: до объединения «Отечества» со «Всей Россией» и после. До объединения дела у лужковского «Отечества» шли неплохо. В Москве у этой партии был устойчивый положительный рейтинг, основанный на позитивном отношении москвичей к мэру столицы.

За два-три года до этого (в 1996 – 1997 гг.) отношение москвичей к своему мэру нельзя было назвать иначе, как настоящей народной любовью. Респонденты московских фокус-групп характеризовали его деятельность самыми высокими эпитетами.

Иллюстрацией к тезису о народной любви к Ю.Лужкову в этот период может служить восприятие респондентами фокус-групп агитационных материалов кандидата в депутаты Мосгодумы А.Мурашева, который в 1997 пытался построить свою избирательную кампанию на анти-лужковских лозунгах. Тогда эти попытки вызвали самое настоящее возмущение почти у всех участников московских фокус-групп. Негативная реакция на рекламу была столь сильной, что Мурашев был вынужден свернуть свою агитацию.

В конце 1998 и в начале 1999 отношение москвичей к Ю.Лужкову стало менее восторженным, но свой основной электорат в Москве он сохранил. Главная мотивировка голосования за Ю.Лужкова и его партию в начале 1999 г. звучала так: « Ю.Лужков много делает, энергично работает, его деятельность видна, а на федеральном уровне никто ничего не делает ».

Весной 1999 г. отношение к Лужкову несколько ухудшилось под влиянием большого числа негативных публикаций о его деятельности, инициированных федеральным центром. Преобладавшая ранее формулировка «Ю.Лужков много делает » сменилась формулировкой « Пусть Лужков ворует, но он хоть что-то делает, а Б.Ельцин и его команда вообще ничего не делают ». Часто при этом добавлялось, что « если при строительстве МКАД и было что-то украдено, то дорога все же построена ».

В провинции, как и следовало ожидать, отношение к Ю.Лужкову и к созданному им политическому движению было неоднозначным, поскольку неоднозначно само отношение к Москве. Участники фокус-групп, проводившихся в регионах, говорили о том, что Москва сосредоточила у себя основную часть всех финансовых потоков, и поэтому « живет хорошо », что « если бы наша область имела такие же средства, как и Москва, мы бы строили не меньше Ю.Лужкова ».

Тем не менее, и в провинции нашлось не так уж мало людей, которые говорили, что « Ю.Лужков им нравится », потому что « он энергичен », « очень много делает », «за него можно проголосовать ». Энергия и дееспособность Ю.Лужкова, видимая эффективность его деятельности в должности столичного мэра выглядели очень выигрышно на фоне явной недееспособности Б.Ельцина и его окружения.

К лету 1999 г. стало заметно, что по отношению к Ю.Лужкову стал накапливаться определенный негатив, причем именно среди москвичей. Главных причин этому видится две.

Во-первых, обвинения в воровстве и информация о свойственном Лужкову мафиозном стиле руководства стала все настойчивее попадать в СМИ. Этот процесс начался задолго до появления в эфире программы С.Доренко, хотя последний, разумеется, усилил этот тренд. В московских фокус-группах стали встречаться не очень многочисленные, но убежденные противники Ю.Лужкова.

Во-вторых, жители Москвы в какой-то мере уловили разницу между уместностью Ю.Лужкова на посту московского мэра и вероятной неадекватностью его высказываний как федерального политика.

В качестве примера такой неадекватности можно назвать три PR-акции, которые Ю.Лужков чрезвычайно интенсивно транслировал через СМИ:

• учредительные мероприятия объединения «Отечество»;
• PR-кампания по Севастополю;
• объявленная Ю.Лужковым «идеология политического центризма».

Основная реакция москвичей на эти PR-акции может быть выражена знаменитыми пушкинскими словами – «народ безмолвствовал», причем безмолвствовал неодобрительно. Большинство участников фокус-групп вообще как бы не заметили этих акций, хотя они очень интенсивно транслировались в СМИ.

Многочисленные сторонники Ю.Лужкова продолжали обосновывать свое позитивное мнение о нем прежними аргументами, что Ю.Лужков – хороший хозяйственник, много делает для Москвы и в личном плане он у них вызывает доверие. О названных выше пиаровских акциях они предпочитали не говорить.

Вместе с тем, в фокус-группах все чаще стали раздаваться высказывания, что « Лужков напрасно лезет в политику ». Про учредительный съезд «Отечества» респонденты говорили, что он похож на съезды КПСС – такая же помпезность и показуха. О кампании по Севастополю преобладающее мнение состояло в том, что не следует ссориться с Украиной. Про «идеологию политического центризма» большинство респондентов оказалось не осведомлено, а те, кто что-то слышал о ней, не поняли, в чем эта идеология заключается.

Мнение о том, что « пусть лучше Ю.Лужков остается на должности московского мэра, а не баллотируется в президенты » звучало в фокус-группах и раньше, но мотивировалось весьма лестными для Ю.Лужкова высказываниями москвичей типа « не отдадим нашего Ю.Лужкова », « Ю.Лужков нам самим нужен ». Однако позднее в этих высказываниях появилась новая мотивировка, выражающая сомнения в том, что Ю.Лужков будет адекватен должности президента.

Но в целом, повторяем, отношение к Ю.Лужкову и созданному им избирательному объединению в середине лета 1999 г. было благоприятным. В группах по-прежнему было много убежденных сторонников Ю.Лужкова, которые восхищались его энергичной деятельностью и им самим, как человеком.

1.2. Объединительная активность и ее последствия

Пиком политической активности Ю.Лужкова стал процесс объединения партий «Отечество» и «Вся Россия», а также приглашение Е.Примакова на должность второго (или первого – этот вопрос так и не был прояснен) лица нового политического блока. Эта активность явно пошла во вред самому Ю.Лужкову и созданному им политическому движению.

Парламентские выборы 1999 года были периодом создания эклектичных по имиджу избирательных блоков. Решения об их создании принимались без должной аналитической проработки, что приводило к самым негативным результатам. Наиболее яркий пример создания подобного блока – «Отечество – Вся Россия». Для раскрытия этого тезиса мне удобнее воспроизвести текст аналитической записки, которую я составил в августе 1999 г.

«20 августа 1999 г.

1. В Москве растет недовольство Юрием Ю.Лужковым, в частности, среди людей, работающих в структурах, подконтрольных Московской мэрии. Думается, что это большой сектор занятости в г. Москве. К примеру, один респондент сказал: «На протяжении последних полутора лет стиль управления Ю.Лужкова очень изменился, стал авторитарным. Ю.Лужков все подмял под себя. Это видно даже по тому, что в наших структурах его теперь называют «Папа».

Думаю, что в противовес прозвищу «ельцинская Семья» противники Ю.Лужкова могут начать раскрутить кличку «Московский Папа» или «Лужковская семья» (позднее это подтвердилось).

2. Отношение многих людей к объединению «Отечество – Вся Россия» складывается негативное. Особенно это было заметно в группе респондентов, не имеющих высшего образования. Многие участники фокус-групп прямо заявляли, что их отношение к Ю.Лужкову после создания этого объединения ухудшилось (противоположная точка зрения в фокус-группах не звучала). Главная причина ухудшения состояла в том, что Лужков объединился с «нерусскими»: М.Шаймиевым и Р.Аушевым. В свете памятных тогда респондентам сепаратистских выступлений в Татарстане в начале 90-х годов и событий на Северном Кавказе отношение к мусульманским народам стало весьма настороженным, особенно у людей без высшего образования. «Лужков объединяется с мусульманами, а мусульмане – сепаратисты, чуждые русским», – говорили участники фокус-групп.
3. В каждой московской фокус-группе один-два человека крайне негативно отзывались о петербургском губернаторе А.Яковлеве, входившем в тройку лидеров «Всей России»: «Петербург – криминальная столица России, и это при прямом участии А.Яковлева». Звучало также мнение о том, что региональные лидеры, создавшие партию «Вся Россия» – это «удельные князья», которые растаскивают страну. В восприятии многих респондентов они – тоже сепаратисты, хотя и не в такой степени, как мусульмане. Такая реакция респондентов ставит под вопрос возможность создания так называемой «партии губернаторов».

В целом можно сказать, что объединение «Отечества» со «Всей Россией» избирателей весьма негативно повлияло на имидж этого избирательного объединения.

4. Новое политическое объединение воспринимается многими как конъюнктурное образование, созданное исключительно для привлечения голосов избирателей. Это подрывает доверие сторонников Ю.Лужкова к создаваемому блоку. Длительный политический торг между «Отечеством» и «Всей Россией» был замечен избирателями и воспринят ими весьма негативно. В новом объединении ослабли важные имиджевые черты, которые обеспечивали популярность прежнему «Отечеству», а именно – энергия и личная популярность ее лидера. Дуумвират Ю.Лужков – М.Шаймиев с прибавлением к нему других региональных лидеров размывает эту черту, превращая новое избирательное объединение в рыхлое и не очень понятное по имиджу образование, в котором отсутствуют вдохновляющие черты.
5. Не добавило популярности Ю.Лужкову и вхождение в его блок Евгения Примакова. В адрес Примакова звучали в основном скептические высказывания о том, что он – старик, болен радикулитом, и что у него старческий синдром, похожий на синдромы Л.Брежнева и Б.Ельцина. Кроме того, многие считают, что в «Отечество» Е.Примаков вошел по конъюнктурным соображениям.

Блок «Отечество» в результате всех объединений утратил в глазах избирателей ясный имидж партии Ю.Лужкова, которому многие доверяли, и превратился в конъюнктурное образование с невнятным позиционированием. Интересно, что на этом фоне выиграла партия «Яблоко», которая, по мнению респондентов, «единственная осталась принципиальной и сохранила свое лицо».

6. При использовании психологических (проективных) методов опроса, в рамках которых респондентам было предложено сравнить обсуждаемых политических персонажей с какими-либо животными, в фокус-группе московских респондентов прозвучало высказывание: «Ю.Лужков – это гадина обыкновенная», которое было усилено репликой: «Хорошее сравнение, неожиданное». Столь резкое негативное высказывание в адрес Ю.Лужкова – прежне не встречалось. Еще полгода года назад подобных отзывов о Лужкове в опросах не было.
7. Описанные выше результаты показывают, что имиджевые процессы, спонтанно протекающие в общественной среде, развиваются не в пользу Ю.Лужкова и Е.Примакова, несмотря на интенсивно проводимую ими пропагандистскую кампанию. У Лужкова в Москве появился антиэлекторат которого прежде не было.

Специфичную часть этого антиэлектората образуют люди, работающие в лужковских структурах (но нужно уточнить, в каких). Этот антиэлекторат, возможно, не очень велик по численности, но его мнение может оказать влияние на прочую часть электората.

Вполне вероятно, что неблагоприятные для Лужкова имиджевые процессы могут быть многократно усилены пропагандой его конкурентов».

В приведенной выше записке речь идет преимущественно о московских фокус-группах, поскольку мы обсуждаем восприятие действий Ю.Лужкова его собственным московским электоратом (критика действий Ю.Лужкова в провинции есть факт более тривиальный). Но мнение о том, что Ю.Лужков объединился с мусульманами и, что объединение губернаторов растаскивает Россию на «удельные княжества», звучало и в провинции, причем более настойчиво, чем в Москве.

Интересно, что в конце сентября 1999 г. негативное впечатление от создания избирательного блока «Отечество-Вся Россия» немного сгладилось, о чем свидетельствует следующая моя записка.

17 сентября 1999 г.

При обсуждении вопроса о парламентских выборах большинство респондентов московских фокус-групп заявили, что будут голосовать за Ю.Лужковское «Отечество». Важно то, что люди имели в виду именно «Отечество», а не «Отечество – Вся Россия». Ранее уже говорилось, что создание объединенного блока «Отечество – Вся Россия», вопреки ожиданиям, негативно сказалось на имидже Ю.Лужкова и его «Отечества».Однако, судя по последним данным, эта информация начинает забываться. Благодаря этому имидж Лужкова вновь начал усиливаться, хотя и не до прежнего уровня.

Шансы Е.Примакова и Ю.Лужкова на президентских выборах можно оценить как низкие. О Примакове респонденты говорят, что он стар и болен, и еще – что он вошел в «Отечество» по коньюнктурным соображениям. Это делает его чрезвычайно уязвимым для критики, несмотря на высокий сегодняшний рейтинг.

Сторонники Ю.Лужкова хотят видеть его на посту мэра Москвы, но не на посту президента. В этом смысле типично высказывание: «Он хороший хозяйственник, но плохой политик». Похоже, что в последние месяцы эта точка зрения получила в Москве широкое распространение».

Приведенные выше записки показывают, что острая критика Ю.Лужкова, прозвучавшая позднее в телепрограмме С.Доренко, оказалась высокоэффективной благодаря тому, что попала в уже существующую тенденцию, сыграв роль катализатора. Вместе с тем ясно, что Доренко недоиспользовал многие потенциальные возможности. И еще следует отметить, что в другой ситуации Доренко со своей критикой мог «не попасть в струю», и тогда его пропагандистская деятельность оказалась бы недейственной.

Интересно, что в ходе кампании имиджи Ю.Лужкова и Е.Примакова не слились в единое целое. С точки зрения имиджа они явно разные типажи, поэтому иного результата, по-видимому, быть не могло. Эклектичные имиджи можно сравнить со смесью масла с водой: сколько ее ни перемешивай, эти жидкости все равно разделятся на несмешиваемые части.

В фокус-группах феномен «сепарации» имиджей проявился в том, что сторонники «Отечества» разделились на две примерно равные части: «за Отечество, за Лужкова» и «за Отечество, за Примакова». Те, кто называл себя сторонником сразу обоих политиков, образовали лишь небольшое по численности меньшинство (один-два человека на группу).

Интересно, что в Татарстане и, вероятно, в других регионах несмешивающихся сегментов электората «Отечества – Всей России» образовалось даже три: первый – за Лужкова, второй – за Примакова и третий – за местного лидера.

Эффект несмешиваемых имиджей возник также и в «Яблоке» после прихода в него С.Степашина (об этом см. ниже).

Правда, надо отметить, что, хотя имиджи Ю.Лужкова и Е.Примакова и не слились воедино, они и не конфликтовали друг с другом, поэтому прямых электоральных потерь их объединение не повлекло. Просто у данных сегментов электората возникла автономная динамика, зависящая от отношения к соответствующему лидеру. Падение персонального рейтинга Ю.Лужкова в какой-то момент привело к тому, что среди сторонников «Отечества – Всей России» остались почти исключительно сторонники Е.Примакова или местных региональных лидеров.

Все же я считаю нужным отметить, что эклектичные по имиджу объединения весьма неустойчивы и в любой момент могут быть взорваны изнутри.

1.3. Политическая реклама «Отечества – Всей России»

О рекламной кампании «Отечества – Всей России» можно сказать лишь то, что избиратели ее не заметили. Рекламная продукция этого объединения вспоминалась в фокус-группах с трудом и весьма смутно. Наиболее запомнившимся рекламным продуктом была фотография Ю.Лужкова, Е.Примакова и «кого-то еще». Мнения о том, кто же изображен третьим, в фокус-группах расходились: некоторые называли А.Яковлева, другие М.Шаймиева. Назывались фамилии и других региональных лидеров. Никаких позитивных эмоций у респондентов это изображение не вызвало.

Из числа других рекламных продуктов участники групп называли логотип избирательного объединения в форме горизонтально лежащего яйца. Почему было выбрано это «яйцо» и что оно символизирует, избиратели не поняли. Другие рекламные продукты избирателям не запомнились.

Уже после провала на парламентских выборах в команде Ю.Лужкова начались разбирательства и поиски виноватых. Рекламу «Отечества – Всей России» сильно критиковали (газета «Московский комсомолец» назвали ее «ужасной»). В защиту этой рекламы я хотел бы сказать, что она, во всяком случае, не причинила вреда своему избирательному объединению, чем выгодно отличается от рекламы других партий, причинявшей им реальный вред (либо способной его причинить при условии более интенсивной трансляции).

Создается впечатление, что авторы рекламных продуктов «Отечества – Всей России» пошли по пути так называемой имиджевой рекламы, цель которой состоит в том, чтобы донести до аудитории информацию о самом факте существования политического объединения и о персональном составе его лидеров. Если преследовалась именно эта цель, то она была неадекватной, поскольку практически 100% информированность избирателей о существовании «Отечества», а затем и объединения «Отечество – Вся Россия» была обеспечена предшествующими учредительными акциями, которые очень широко транслировались через СМИ. Если же преследовалась какая-то иная цель, то она не была достигнута в силу того, что никакая другая информация с этих рекламных продуктов не считывалась.

Могла ли, в принципе, быть создана эффективная реклама «Отечества – Всей России»?

В учебниках по рекламе разъясняется, что воздействие рекламных продуктов на аудиторию может осуществляться по «центральному» или «периферийному» типу. Под центральным типом понимается трансляция рекламных продуктов, содержащих в себе осмысленный и ясно сформулированный «месседж». Типичным примером такого «месседжа» из области товарной рекламы является сообщение: «Наши батарейки стоят не дороже других, а работают на 20% дольше».

Периферийный тип восприятия рекламы не связан с наличием в ней какого-либо внятного «месседжа». Он используется в тех случаях, когда рекламируемый продукт не имеет значимых отличий от своих аналогов. Воздействие такой рекламы основано на том, что покупатели предпочитают выбирать продукт, который кажется им хорошо знакомым. Хорошая имиджевая реклама, если она транслируется достаточно интенсивно, может создать у реципиентов бессознательное ощущение хорошего знакомства с рекламируемым продуктом, и это ощущение становится основой их выбора.

Эффекты периферийного типа существуют вполне реально, но они более слабы по сравнению с эффектами центрального типа. Поэтому известен рекламный принцип: «Если у тебя есть, что сказать – говори, если нет – устраивай шоу».

В политике сформулировать «месседж» могут либо сами лидеры движения, либо нанятые ими рекламисты. Сам Лужков и его окружение по уровню своей квалификации не могли сформулировать осмысленный «месседж». То, что они пытались сформулировать, лишь отвращало от них избирателей. Здесь вспоминается высказывание женщины 34 лет со средним специальным образованием, прозвучавшее в одной из московских фокус-групп.

Модератор: Ю.Лужков сможет стать президентом?

Респондент: Нет.

Модератор: Почему?

Респондент: Ему не хватает образования.

В условиях, когда лидеры избирательного объединения не смогли дать создателям политической рекламы внятных идейных установок, рекламисты могли выбрать одно из двух: либо создать идею самостоятельно, либо пойти по пути безыдейной рекламы, ориентируясь на известный медицинский принцип «не навреди». Осознанно или нет, но создатели рекламы «Отечества – Всей России» пошли по второму пути. На мой взгляд, они поступили совершенно правильно.

Один из основных выводов исследования состоит в том, что рекламистам ни в коем случае нельзя доверять право формулировать основную идею или «месседж» кампании. В дальнейшем на примере других политических объединений мы увидим, что получается, когда рекламисты берут на себя несвойственную им функцию политических идеологов.

1.4. Ю.Лужков в восприятии москвичей после выборов

Завершая тему «Отечества», остановимся на том, как москвичи воспринимают Ю.Лужкова после выборов, в январе-феврале 2000 года. Говоря коротко, их отношение к Ю.Лужкову заметно улучшилось. Правда, прежней народной любви пока еще нет (март 2000 г.). Вылитый на него «негатив» полностью не забылся, но отошел на периферию массового сознания (в актуальном поле его уже нет). Я не располагаю количественными данными, но мне кажется, что рейтинг продолжающей выходить в эфир программы Доренко в Москве сильно упал, а продолжающиеся нападки на Ю.Лужкова вызывают скорее отторжение.

Информация в СМИ про ожидаемый московский дефолт в конце ноября – начале декабря 1999 года дошла до определенной части аудитории (условная оценка – около 20%) и вызвала некоторый испуг. Создается впечатление, что тогда этот потенциально сильный «месседж» не был эффективно донесен до аудитории, поскольку большинство москвичей о нем ничего не знали, а другие слышали один-два раза и сомневались.

По законам медиапланирования эффективное восприятие «месседжа» становится возможном при охвате 70-80% аудитории, причем до каждого ее члена сообщение должно быть донесено в среднем около 7 раз. В данном случае эти законы не были соблюдены, что и сделало PR-акцию неэффективной. Позднее информация о московском дефолте исчезла из актуального восприятия москвичей и стала вызывать недоверчивую реакцию.

Скорее всего, улучшение отношения к Ю.Лужкову связано главным образом с прекращением его политической активности: исчезли неадекватные политические заявления и помпезные дорогостоящие мероприятия, которые вызывали у москвичей медленное, но верное нарастание негативных чувств, формулировавшихся в словах « напрасно он лезет в политику ». Ю.Лужков после выборов в восприятии москвичей снова стал хорошим хозяйственником и в этом качестве вернул себе благосклонность жителей города.

Наши выводы по Ю.Лужкову хорошо согласуются с результатами опросов, проведенных ВЦИОМом, что подтверждается следующей цитатой о результатах опроса москвичей 3 марта 2000 г.:

«Согласно данным блиц-опроса ВЦИОМ, проведенного среди москвичей, с окончанием думской предвыборной PR-кампании рейтинг доверия к Ю.Лужкову начал понемногу восстанавливаться. Сейчас тем, как он справляется с обязанностями, удовлетворены 71% опрошенных (в ноябре 1999 г. было 64%). Однако у 18% москвичей отношение к Ю.Лужкову за это время скорее ухудшилось» (Источник: сайт ВЦИОМа).

2. Очерк 2: Союз правых сил (СПС)

Этот избирательный блок провел крупномасштабную и чрезвычайно интенсивную рекламную и PR-кампанию, добившись видимого успеха, которого мало кто ожидал – 8,5% голосов. Как оценить результат этой кампании? Можно ли считать ее эффективной? Эти вопросы требуют подробного рассмотрения.

2.1. Потенциальный и фактический электорат СПС

Выше уже говорилось, что фактическое число голосов, поданное за того или иного политического субъекта, не может рассматриваться как критерий эффективности его избирательной кампании. Более точным критерием было бы, по-видимому, установление соотношения между проголосовавшей и не проголосовавшей частями потенциального электората. Если уподобить электоральный сегмент природному месторождению, то это соотношение можно обозначить как «коэффициент извлечения» голосов из соответствующей электоральной ниши.

Разумеется, точная количественная оценка величины тех или иных потенциальных электоратов затруднена. Количественные опросы не всегда помогают, поскольку процедура измерения установок, влияющих на формирование рейтингов, наталкивается на ограничение в виде знаменитого парадокса ЛаПьера, суть которого выражается формулой: «Люди не всегда поступают так, как они говорят».

С моей точки зрения, результаты фокус-групповых исследований во многих случаях более точны по сравнению с количественными в смысле улавливания тенденций, поскольку они менее подвержены воздействию парадокса ЛаПьера (подробнее этот вопрос рассмотрен в моей книге «Метод фокус-групп»). Ниже я попытаюсь описать тенденции, позволяющие составить представление о возможной величине «коэффициента извлечения» применительно к избирательному блоку СПС.

Согласно теории рекламы, оценку результативности агитационной кампании следует осуществлять по двум критериям: информирования и убеждения. По первому из этих критериев кампанию СПС следует оценить положительно. Реклама СПС донесла до избирателей информацию о том, что такое объединение существует, а также о персональном составе ее лидеров – С.Кириенко, Б.Немцов, И.Хакамада (на более ранних этапах кампании в числе лидеров фигурировал также Б.Федоров).

Информированность населения, по крайней мере, в крупных городах была доведена практически до 100-процентного уровня. Это, безусловно, можно записать в плюс организаторам кампании.

Вместе с тем, достижение высоких показателей информированности – это технический вопрос, решаемый без особых проблем при наличии достаточного финансирования. У организаторов рекламной кампании денег, по-видимому, хватало, и они действительно вложили их в размещение рекламы, что и обусловило успех по данному критерию.

Минусом кампании является то, что, она была недостаточно результативна по критерию убеждения, поэтому СПС не выбрал весь свой потенциальный электорат.

Один из главных выводов исследования состоит в том, что потенциальный электорат СПС, или «партии продолжения реформ», на мой взгляд, в тот момент был весьма велик. Он намного (возможно, втрое) превышал ту долю голосов, которые «Союз правых сил» реально получил на выборах.

На чем основано это убеждение? Прежде всего, на том, что значительная часть потенциальных сторонников СПС в конечном счете проголосовала за «Единство».

Во всех фокус-группах, которые проводились со сторонниками «Единства», при обсуждении вопроса «если бы не было «Единства», за какую партию Вы бы проголосовали?» – значительная часть респондентов называла СПС. Такие люди составляли примерно треть от тех, кто голосовал за «Единство». Это означает, что если бы не было «Единства», то «Союз правых сил» мог бы набрать в полтора-два раза больше голосов. Я уверен, что организации, занимающиеся количественными опросами, владеют этой информацией и могут назвать более точную цифру (если, конечно, захотят).

Но главная причина, по которой я считаю, что потенциальный электорат СПС был значительно больше фактического, состоит не в этом, а в тех мотивах, по которым многие потенциальные избиратели, желавшие проголосовать за СПС, в конечном счете, этого не сделали.

2.2. Отношение к лидерам движения

При обсуждении в фокус-группах мотивов голосования «за» и «против» СПС одна из наиболее распространенных мотивировок нежелания многих респондентов голосовать за этот политический блок состояла в том, что их «не устраивает персональный состав лидеров », «я этим людям не доверяю », и дальше, с вариациями – « они мне кажутся несерьезными », « не вызывают доверия » и т.д. Таким образом, в качестве основного мотива выдвигался мотив персонального недоверия к лидерам.

Такое восприятие лидеров было свойственно не всем избирателям. Респонденты, готовые проголосовать за СПС, часто называли в качестве мотивировки доверие к одному из лидеров. Следует подчеркнуть, что именно к одному, но не к двум и не ко всем трем.

При обсуждении вопроса отношения к лидерам чаще других звучало высказывание « мне нравится С.Кириенко ». Такие респонденты представляли, наверное, большую часть тех, кто в конечном счете проголосовал за СПС. Более точно этот мотив следует обозначить, как сочетание готовности проголосовать за партию с позитивным отношением к одному из лидеров – С.Кириенко.

Другие респонденты, которые тоже готовы были проголосовать за «партию продолжения реформ», но которым не нравился С.Кириенко, не рассматривали СПС в качестве партии, которой они могли бы отдать свои голоса.

Те, кто заявлял о своем недоверии к С.Кириенко, мотивировали это тем, что « он не вызывает доверия », имея в виду в первую очередь его манеру говорить и держаться (визуально-речевой имидж).

Мотив недоверия, связанный с дефолтом августа 1998 года, также звучал в фокус-группах, но, как ни странно, значительно реже, и вызывал возражение со стороны другой части респондентов (не обязательно сторонников С.Кириенко), которые говорили, что « Кириенко не виноват », потому что « его подставили ».

Определенный специфичный электорат есть у И.Хакамады. Это электорат не политизированный, хотя можно говорить о присущих ему аморфных «демократических» или «реформистских» установках. Для этого сегмента электората важно, что Хакамада воплощает в себе идеал успешной деловой женщины. Декларативная ориентация на либеральные реформы сочетается у этого электората с весьма слабым пониманием того, что реально может означать осуществление таких реформ. Этим они напоминают сторонников Явлинского, и я считаю вполне возможным, что именно оттуда они и пришли в СПС.

Наряду со сторонниками у Хакамады есть и много противников, в том числе и среди приверженцев СПС. Однако у последних фактор доверия к Кириенко перевешивает фактор недоверия к Хакамаде.

Б.Немцов, на мой взгляд, не имеет своего электората. Явного негативизма кандидатура Б.Немцова у респондентов не вызывала, но при использовании прожективных методов тестирования отношение к нему оказывалось не очень благоприятным («баран с генами козла» ).

Участие Б.Немцова в кампании, скорее всего, не сработало ни в плюс, ни в минус, либо вызывало слабую негативную реакцию. Но, как и в случае с Хакамадой, те, кто доверял С.Кириенко или хотел проголосовать за партию в целом, смирился с этим.

Правда, надо отметить, что, хотя кандидатура Б.Немцова не создала сегмента сторонников, она не противоречила имиджу всей команды. В этом смысле Немцов свою команду укрепил, поскольку с точки зрения имиджа тройка лидеров эффективнее, чем двойка.

Лидеры СПС были объединением персоналий, имиджи которых не были эклектичными и успешно складывались в единое целое, не конфликтуя друг с другом. По сравнению с «Отечеством – Всей Россией» это был большой имиджевый плюс. Возможно, это получилось случайно, поскольку обсуждались и иные варианты (например, кандидатура губернатора С.Титова).

Полагаю, что если бы в число лидеров СПС был включен какой-либо губернатор, как это произошло позднее на президентских выборах, это, скорее всего, разрушило бы имиджевую целостность избирательного блока и привело к значительному снижению числа голосов.

2.3. Идейные мотивы голосования за СПС

До сих пор мы говорили о мотивах голосования в терминах доверия или недоверия к лидерам избирательного блока. Теперь поговорим о содержательных мотивах голосования.

Априори ясно, что, поскольку избирательный блок СПС выражает определенную идею, мотивы содержательного или идейного характера должны присутствовать в структуре мотиваций его потенциальных сторонников. Однако характер этих представлений, сложившихся у избирателей под воздействием агитации СПС, на мой взгляд, до сих пор остаются малоизученным.

Во всех фокус-группах, и в Москве, и в провинции сторонники СПС называли с вариациями две основные мотивировки: « молодые, образованные » (это о лидерах) и « пусть продолжают то, что начали » (это о реформах). Более продвинутые респонденты, в основном с высшим образованием, давали развернутые формулировки, наподобие следующей: « Б.Ельцин разрушил прежнюю систему. Он совершил очень много ошибок, поэтому мы и оказались в таком кризисе(имелся в виду дефолт 1998 г.). Но сегодня надо двигаться дальше и создавать экономику на новых принципах ». Такую мотивировку высказывали немногие участники групп, но значительная часть остальных соглашалась с этими высказываниями.

С моей точки зрения, мотивировки типа « пусть продолжают то, что начали » свидетельствует о том, что в период проведения избирательной кампании 1999 г. обществе существовал запрос на идеологию продолжения реформ, которая дала бы ясный ответ на вопрос, куда должна двигаться страна. Отталкиваясь от постоянно звучащих в фокус-группах формулировок типа « до каких пор у нас будет продолжаться это беззаконие », можно высказать предположение, что ключевыми словами этой идеологии должны стать слова «законность и правопорядок». Кстати, подобная формулировка набрала в количественном опросе ВЦИОМа один из наиболее высоких рейтингов в списке проблем, стоящих перед страной.

С сожалением приходится констатировать, что, несмотря на наличие электорального запроса на такую идеологию, СПС не только не предложил ее избирателям, но и не высказал даже намеков на нее. Поэтому программа действий СПС понималась избирателями очень смутно. Ничего конкретного об этом не смогли сказать даже от «продвинутые» респонденты с высшим образованием.

Что же предложил избирателям СПС вместо своей идеологической программы? По сути – рекламную кампанию, к анализу которой мы и перейдем.

2.4. Рекламная кампания СПС и ее восприятие избирателями

В отличие от рекламной кампании «Отечества – Всей России», в рекламных продуктах СПС явственно проглядывает определенная концепция или аналитическая разработка. Характер рекламных продуктов делает ее достаточно очевидной. Основные положения видятся мне следующими (текст взят в кавычки, так как я не являюсь автором этой концепции).

« В России существует прямо пропорциональная зависимость между возрастом избирателей и явкой на выборы. Пожилые люди в большинстве своем ходят на выборы и голосуют за коммунистов, а также за другие партии нереформистского толка. Молодежь на выборы не ходит, но именно она образует наиболее перспективный электорат для партии реформ. Следовательно, партии реформ необходимо вести агитацию, направленную на молодежь ».

Верна ли эта концепция? По моим данным, молодежь в возрасте до 36 лет составила около половины электората СПС, а возрасте до 25 лет – около 20%. Определенный (но не кардинальный) сдвиг в молодежный сегмент электората, действительно, налицо.

Можно ли на этом основании считать, что СПС является «партией молодежи» по аналогии с «партией пенсионеров» или «партией женщин»? Мне кажется, что такое решение в корне неправильно. В фокус-группах я встречал большое число весьма самокритичных пенсионеров, голосовавших за СПС. Эти старики говорили: « Люди нашего возраста не должны руководить государством. Мы это чувствуем по себе (варианты: « я уже не тот », « у меня уже голова не так работает », и т.д.). Пусть рулят молодые ».

Высказывание « пусть рулят молодые » указывает на стихийное перепозиционирование СПС с партии молодежи на партию с молодыми и дееспособными лидерами , поскольку выделение молодежи в качестве целевой группы и позиционирование молодости лидеров политической партии – далеко не одно и то же.

Подобные явления стихийного перепозиционирования, основанные на спонтанных имиджевых процессах, возникают в тех случаях, когда основная идея кампании плохо продумана и не попадает в цель. В рассматриваемом случае спонтанные имиджевые процессы привели к благоприятному результату, исправив недоработку рекламной стратегии. Однако подобные процессы могут приводить и к противоположным последствиям, которых заранее никто не может себе представить.

Но главное возражение в названной концепции вызывает даже не само выделение молодежи в целевую группу, а избранный якобы молодежный, а на деле «отвязный» стиль ее проведения.

Каковы объективные результаты воздействия этого стиля агитации на аудиторию? Наиболее показательными, с моей точки зрения, являются те высказывания, которые были получены в фокус-группах, состоящих исключительно из сторонников СПС. Рассмотрим их в контексте рекламных акций, которые были проведены СПС в рассматриваемый период.

2.4.1. Рекламная акция «Ты прав»

Эта рекламная акция была осуществлена в сентябре-октябре 1999 г. и представляла собой набор шоу-мероприятий, не имевшей какой-либо смысловой направленности. В акции ничего не говорилось о том, кто такой «ты», к которому была обращена акция, и не разъяснялось, в чем заключается заявленная в слогане «правота».

У участников фокус-групп, проводившихся в ноябре – декабре 1999 г., спрашивали, знают ли они что-либо об этой акции, что они видели или слышали о ней, как они ее оценивают (следует отметить, что все участники групп были старше 25 лет. В возрастном сегменте до 25 лет фокус-группы не проводились).

Респонденты фокус-групп разбились примерно на три равные части. Около трети участников вообще ничего не вспомнили о рекламной акции «Ты прав» (следует учитывать, что к моменту проведения обследования эта акция отчасти успела забыться).

Вторая треть респондентов заметила эту акцию и отзывались о ней весьма негативно. Все респонденты, относящиеся к данной категории, говорили, что они собираются проголосовать за СПС вопреки негативному впечатлению, которое произвела на них эта акция.

Наиболее негативное впечатление произвел на эту часть респондентов транслировавшийся по телевидению концерт (или похожее на него массовое мероприятие), после окончания которого на полу валялись шприцы. Второе, что запомнилось – это изображение на рекламных щитах СПС какой-то физиономии с невероятно широко разинутым ртом и слоганом «Ты прав!».

На вопрос о том, кто изображен на этой фотографии, мнения респондентов разошлись. Некоторые считали, что это – Б.Немцов и задавали вопросы, зачем он так широко раскрыл рот и почему он вообще позволил фотографировать себя в таком виде. Другие считали, что это, может быть, не Б.Немцов, а неизвестно кто, но непонятно, что делает этот человек: то ли он что-то очень громко орет, то ли просто демонстрирует широко разинутый рот.

В любом случае это изображение произвело на данную категорию респондентов самое неблагоприятное впечатление. Были негативные впечатления и о других элементах этой рекламной акции, но они звучали реже, и их не всегда можно было точно идентифицировать.

Наконец, третья категория респондентов также заметила указанные рекламные акции, но отнеслась к ним индифферентно, заявив примерно следующее: « Лично на меня эти акции не произвели впечатления, но, возможно, есть люди, которым они понравились ». Надо отметить, что подобная формула обычно высказывается в фокус-группах в тех случаях, когда респонденты хотят уклониться от прямого выражения своих негативных оценок путем выдвижения предположения, что « кому-то это может понравиться ». Сказанное означает, что данная категория респондентов тоже выразила отрицательное отношение к названной рекламной акции, но сделала это в более мягкой форме.

2.4.2. Рекламная акция «Референдум за»

Эта акция являлась продолжением агитационной кампании СПС, однако не имела смысловой связи с предшествовавшей ей акцией «Ты прав». Замысел акции состоял в том, чтобы привлечь сторонников некими популистскими вопросами, как бы выносимыми на всенародный референдум.

Акция «Референдум за» активно транслировалась по телевидению и через наружную рекламу, поэтому она была замечена многими участниками фокус-групп, причем не только сторонниками СПС, но и всей телевизионной аудиторией.

Из конкретных предложений, которые СПС предлагал вынести на всероссийский референдум, до аудитории реально было донесено только одно – о переводе армии на контрактный способ комплектования. Прочие предложения, выдвинутые в рекламе для референдума, не запомнились респондентам.

Оценка идеи о переводе армии на контрактный способ комплектования была неоднозначной. С одной стороны, многочисленные исследования этого вопроса показывают, что потенциальных сторонников этой идеи в России довольно много (может быть, большинство). С другой стороны, в момент проведения кампании фактически началась вторая война в Чечне. Она явно сократила число избирателей, ратующих за незамедлительную военную реформу (этот факт подтверждается количественными исследованиями).

Неоднозначное отношение к военной реформе привело к тому, что наиболее заметная часть акции «Референдум за» была воспринята участниками фокус-групп как неуместная и конъюнктурная, направленная на привлечение голосов избирателей в явно неподходящий исторический момент.

В этом контексте вспоминалось также, что Б.Ельцин уже обещал провести военную реформу к 2000 году и, разумеется, обманул.

2.4.3. Участие лидеров СПС шоу-мероприятиях

Описанный выше стиль агитации вызвал неоднозначную реакцию. Явных сторонников этого стиля в фокус-группах не оказалось (возможно, они нашлись бы в сугубо молодежной аудитории в возрасте до 25 лет, но эта гипотеза не проверялась).

Среди сторонников СПС старше 25 лет отношение к шоу-акциям распределялось в диапазоне от умеренно позитивного (« мне, пожалуй, эти выступления понравились ») до умеренно негативного (« это неплохо смотрелось, но это не должно быть главным »). Однако среди тех, кто не голосовал за СПС, мотивируя свой отказ недоверием к лидерам, оценки подобных акций были жестко негативными (« Хакамада, конечно, хорошо танцует, но ведь не для этого мы ее выбираем»).

В целом можно сказать, что агитационная кампания если не отвратила от СПС его избирателей, то и не привлекла к нему новых сторонников. Значительная часть потенциальных избирателей не голосовала за СПС потому, что в избирательной кампании этого блока было много шоу-мероприятий, но мало говорилось о серьезных государственных проблемах.

2.5. Оценка концепции рекламного позиционирования СПС

Поскольку в основе рекламной кампании СПС лежала определенная политико-маркетинговая концепция, следует оценить ее как профессиональный маркетинговый продукт.

Для проведения такой оценки следует выделить две целевые группы. Первая – это безыдейные посетители молодежных дискотек, вторая – сторонники продолжения реформ всех возрастов, уверенные в том, что « нужно продолжать то, что начали ».

На какую из этих групп была направлена агитационная кампания СПС? Вся ее стилистика говорит о том, что исключительно на первую. Возникает ощущение, что кампания фактически работала на молодых «отморозков», типа завсегдатаев дискотек. Позиционирующий месседж кампании, обращенной к этой аудитории, можно выразить формулой « голосуй за молодых и прикольных ». Этот месседж нигде не было прямо озвучен, но он вытекал из самого стиля ведения кампании.

Участвовали ли в выборах молодые люди, относящиеся к категории посетителей дискотек, и если да, то за кого они голосовали? Если они все-таки за СПС, то как следует обозначить их основной мотив?

О воздействии месседжа « голосуй за молодых и прикольных » на молодежную аудиторию в возрасте до 25 лет судить трудно, поскольку этот вопрос не исследовался. Но среди респондентов старше 25 лет такую мотивировку голосования не выдвигал никто.

Доля молодежи в возрасте до 25 лет в электорате СПС, как уже говорилось, составила около 20%. Все ли они проголосовали за СПС именно по этому мотиву? Даже если это и так, то речь идет лишь о 20% электората партии, а прочие 80% сторонников СПС вообще не получили от него никакого месседжа.

Но думается, что реально среди молодежи до 25 лет тоже далеко не все голосовали «за молодых и прикольных». Основанием для такого предположения служит факт, что в возрастной группе 26 – 35 лет никто не выдвинул подобную мотивировку. Возможно ли, чтобы в возрасте до 25 лет все сторонники СПС следовали этой мотивировке, а после 25 лет – уже никто? Столь резкий перелом в мотивациях представляется невероятным. Следовательно, рекламная кампания если и принесла этой партии какие-то голоса, то не более 10% электората, проголосовавшего за СПС. Причем это – самое оптимистичное предположение.

Исходя из этого, оценим результативность кампании СПС. В процентах от численности участвовавших в голосовании она принесла партии не более 1% голосов. Еще около 7% голосов пришли к партии самотеком, невзирая на негативное восприятие рекламы. И еще – это моя оценка – около 15% избирателей могли проголосовать за СПС, но не сделали этого. Такова реальная эффективность кампании, основанная на идее «за молодых и прикольных».

Как профессионала меня возмущает следующее. Понятно, что сугубо молодежная ориентация кампании была ошибкой, поскольку среди сторонников СПС оказалось немало и пенсионеров, и людей среднего возраста (а потенциально их могло быть еще больше). Но главное заключается в другом: из того, что рекламная акция работала на молодежь, никоим образом не следовало, что она должна быть направлена исключительно на молодых гедонистов и любителей досуга.

В советские времена у нас в стране существовало выражение «трудовая молодежь». Поразительно, что существование этой категории молодежи просто игнорировалось стилистикой агитационной кампании. Между тем, такая молодежь реально существует. Рассмотрим конкретный типаж, относящийся к этой категории избирателей.

• Молодая семья, оба медики. В семье двое детей – 5 лет и 6 месяцев. Мужчине 31 год, работает хирургом в больнице. Заработок очень низкий, подрабатывает косметическими операциями. Женщине 26 лет, работает медицинской сестрой в той же больнице, одновременно учится на врача. В настоящий момент находится в административном отпуске по уходу за ребенком. Недавно нашла себе подработку – за 500 рублей в месяц делает внутривенные вливания пожилому человеку, живущему неподалеку.

Эти люди проголосовали за СПС по мотиву, совпадающему с формулой «молодые и образованные». На дискотеки и другие молодежные мероприятия эта семейная пара давно не ходит, живет напряженной трудовой жизнью. Возникает вопрос: почему в рамках проведенной агитационной кампании эти люди не получили от СПС никакого осмысленного «послания»?

Подводя итоги под оценкой рекламной кампании СПС, можно сделать следующий вывод. Основной электорат данного избирательного блока – это люди всех возрастов, желающие проголосовать за «молодых и образованных, которые продолжат реформы».

Как и в случае с другими политическими партиями, этот основной сегмент дополнялся другими сегментами, порой неожиданными и не связанными с политикой. В отношении СПС можно, по-видимому, говорить о двух таких сегментах: это специфичные по своей психологии сторонники Хакамады и какая-то часть молодежи, ведущая образ жизни, ориентированный на досуг. Именно на эту специфичную часть молодежи была ориентирована вся масштабная и чрезвычайно затратная агитация. При этом главный сегмент электората вообще не был охвачен нацеленной на него агитацией.

В этой ситуации основной электорат сторонников СПС вынужден был формировать свои предпочтения на основе неадекватного рекламного месседжа «голосуй за молодых и прикольных». В пользу СПС стихийно сработало то, что формулы «за молодых и прикольных» и «за молодых и образованных» имеют общий семантический член в слове «молодые». Это слово образовало что-то вроде трубки между сообщающимися сосудами, по которой часть сторонников реформ все же перетекла к СПС, мысленно произведя замену «прикольных» на «образованных».

Но, как показывают фокус-группы, к СПС перетекли далеко не все его потенциальные сторонники. Широкая категория избирателей, выступающая за то, чтобы « продолжить начатое », разделилась на тех, кто принял, и тех, кто не принял молодежно-развлекательный стиль кампании. О численности последних можно судить только гипотетически (моя оценка составляет 15% голосующего электората). О величине количественной оценки можно спорить, но в любом случае я свидетельствую, что люди, желавшие голосовать за СПС, но не принявшие молодежно-развлекательный стиль кампании, были представлены в фокус-группах далеко не в единичном числе.

Мотив негативного восприятия рекламной кампании СПС часто дополнялся мотивом персонального недоверия к лидерам этого избирательного блока, причем «развлекательный» стиль их публичного поведения играл в формировании этой установки не последнюю роль. Оба мотива усиливали друг друга, приводя многих потенциальных сторонников к неблагоприятному для СПС электоральному решению.

Агитационная кампания СПС оповестила потенциальных сторонников «партии продолжения реформ» о том, что такая партия существует, но при этом потеряла значительную часть своих избирателей, для которых оказалась неприемлемой молодежно-развлекательная стилистика проведения кампании (включая и стиль поведения ее лидеров). К прямым электоральным потерям следует добавить и косвенные, связанные с тем, что в ходе кампании избирательным блоком СПС не была предпринята попытка на содержательном уровне убедить смежные слои электората, не определившиеся или колеблющиеся в своем выборе.

Стиль проведения кампании, сопровождающийся потерей столь значительной части избирателей, не может считаться эффективным. Скорее его можно охарактеризовать как хищническую эксплуатацию электоральной ниши, в отношении которой организаторы кампании хвастливо отчитываются о своей победе. Если бы избирательный блок СПС изначально имел такую же известность, как, например, партия «Яблоко», избранная стилистика проведения кампании привела бы, возможно, к прямому падению его рейтинга (как это и случилось с «Яблоком»).

2.6. Каким должно было быть позиционирование СПС

Есть все основания считать, что результат кампании был бы иным, если бы ее ключевым «месседжем» стала формула «голосуй за Россию молодую, современную и образованную».

Значимость фактора образования для имиджа субъекта политики может быть проиллюстрирована выдержкой из исследования 1998 года, посвященного анализу имиджа С.Кириенко, назначенного в тот момент премьер-министром России. Судя по фокус-группам, которые проводились еще до дефолта, политический дебют Кириенко был чрезвычайно успешным.

«В позитивной части имиджа С.Кириенко присутствует один чрезвычайно важный элемент, являющийся главным во всем комплексе его качеств. Респонденты воспринимают его, как политика и управленца мирового уровня, соответствующего эпохе нового тысячелетия.

Значимость данной черты была выявлена в ходе более ранних исследований, посвященных анализу социальной ситуации на некоторых градообразующих предприятиях, владельцами которых стал крупный российский банк. Представители руководства банка вели диалог с работниками предприятий жестко и с позиции силы, оставив много негативных эмоций, но вместе с тем и ощущение подавляющего превосходства интеллектуального потенциала этих новых людей, а также неспособности «людей прошлого» что-либо этому противопоставить. Типичным было высказывание: «Это люди молодые, современные, образованные, не чета нам, мы не можем им противостоять».

Как бы ни относились многие респонденты к рыночным реформам, они ощущают, что будущее принадлежит людям с высоким уровнем экономического образования, способным свободно разговаривать на языке инвестиций, финансовых потоков, бизнес-планов, а также – не в последнюю очередь – на английском языке. Люди такого типа могут иметь негативный имидж в восприятии населения (Чубайс, олигархи), но сам комплекс названных имиджевых черт в их восприятии позитивен и в каком-то смысле является недостижимой мечтой для большинства россиян.

Высокая популярность, которую С.Кириенко сразу приобрел среди своих сторонников, основана на том, что он почти точно вписался в образ молодого, современного и образованного политического героя с позитивным имиджем (честный, порядочный, воспитанный, корректно относится к людям). Избиратели ощутили силу интеллекта, образования и профессионализма, которые продемонстрировал С.Кириенко, и осознали, что таким людям принадлежит будущее, поскольку прежние советские алгоритмы в современных условиях уже не работают – ныне это становится ясно практически всем.

В последующей PR-кампании С.Кириенко важно не растерять, а усилить имидж политика, способного конструктивно решать экономические проблемы современными средствами, соответствующими требованиям эпохи. Этим он будет выгодно отличаться как от традиционных политиков старшего поколения, так и от политиков новой формации типа олигархов, использовавших, по мнению населения, свою квалификацию не на созидание, а во вред стране.

( Пояснение марта 2000 года: удивительно, но даже после дефлота 1998 г. С.Кириенко не потерял доверия многих своих сторонников. Выше говорилось, что в избирательной кампании 1999 г. именно его сторонники образовали наибольший по численности сегмент среди электората СПС).

Выбор в качестве главной целевой группы СПС потенциальных сторонников реформ, а в качестве основного «месседжа» – формулу «голосуй за Россию современную и образованную» мог быть успешно дополнен агитационными мероприятиями, направленными на привлечение дополнительных сегментов электората. Главное в таких случаях – избежать конфликта «месседжей» и формируемых под их воздействием имиджей. При такой постановке вопроса работа с молодежно-досуговым электоратом, а также с промежуточным электоратом, сочетающим в себе свойства сторонников реформ и ориентацию на молодежный досуг, была бы вполне уместной.

Умение лидеров движения хорошо танцевать и играть на саксофоне могло быть в этом случае успешно вписано в контекст высокого образования, высокой культуры и современного стиля жизни (в хорошем смысле этого слова). Разумеется, следовало избегать «отвязного» способа ведения кампании и различных намеков на непристойность. Есть все основания полагать, что такая кампания могла способствовать притоку голосов не только молодежи, но и избирателей старших возрастов.

2.7. Дополнительные сюжеты по СПС

В завершение темы затронем два небольших дополнительных сюжета. Первый из них – это вопрос о косвенном участии в СПС Гайдара и Чубайса, а также о партии ДВР как предшественнике СПС.

Сторонники СПС занимали в этих вопросах двойственную позицию. С одной стороны, прямое позиционирование Гайдара и Чубайса как лидеров СПС, несомненно, привело бы к снижению рейтинга партии. Этот результат, насколько я знаю, был подтвержден количественными исследованиями.

С другой стороны, сама формула «пусть продолжают то, что начали» указывает на то, что связь и преемственность СПС с реформаторами первой волны была основой для консолидации «правого» электората. Это означает, что не имеющая электорального прошлого партия сторонников реформ вряд ли имела бы успех (особенно при избранном стиле кампании). В связи с этим косвенное участие реформаторов первой волны представляется правильным решением.

Причем, по стилю своего публичного поведения Чубайс выглядит гораздо более адекватным публичным политиком, чем новые лидеры «правых». Поэтому я считаю, что при желании Чубайс мог бы попытаться переломить негативное отношение к себе. Позволю выразить опасение, что, если сегодняшние лидеры СПС не изменят стиля своего публичного поведения, их будет ожидать судьба Явлинского, звезда которого, очевидно, закатывается (этот прогноз оправдался на выборах 2003 г. – примеч. автора).

Второй сюжет связан с вопросом о том, в какой мере электоральные сторонники СПС осознают, как именно углубление либеральных реформ соотносится их личными интересами. Я думаю, что они осознают это в недостаточной мере. Более того, само понимание сути либеральной программы у всех избирателей, включая и сторонников СПС, находится практически на нуле. Отвечая на вопрос о том, что же конкретно предпримут реформаторы, если возглавят правительство, сторонники СПС отвечали фразами типа « им виднее » или « я им доверяю », а противники говорили, что они « устроят нам очередной дефолт ». Таков сегодня реальный уровень политического сознания избирателей.

Не берусь судить о том, что будет, если либеральные программы озвучить в более конкретизированной форме. На этот вопрос трудно ответить, поскольку для проведения фокус-групповых исследований необходимо иметь хотя бы минимальный стимульный материал, т.е. какой-то пакет материалов, которые могут быть вынесены на обсуждение. К сожалению, «правые» до сих пор не создали никакой конкретной программы, которая могла бы выполнять идеологическую функцию (может быть, попыткой создания такой программы является доклад Евгения Ясина от 29 февраля 2000 г.). Получается, что выносить на обсуждение пока нечего.

Все же я считаю, что идеология продолжения реформ может опираться на два сильных тезиса, которые на уровне принципов могут вызывать согласие у значительной части избирателей:

• нужно продолжать реформы, потому что страна не может вечно находиться в том положении, в котором она находится сегодня;
• основой новой российской государственности должны стать законность и правопорядок.

На этой основе следует развивать идеологические сюжеты о притоке инвестиций, о «малом», но сильном государстве и другие основы либеральной идеологии. Я считаю эту задачу реалистичной.

2.8. СПС после выборов (добавление 2003 г.)

Политическое влияние СПС в российском электорате продолжало расти в течение нескольких месяцев после выборов. Пиком популярности этой партии был март-апрель 2000 г., когда, по данным опросов ФОМ, рейтинг СПС достиг 15%. В фокус-группах звучали высказывания о том, что СПС – это « растущая политическая сила » и « за ней будущее ».

Позднее уход из партии С.Кириенко и неадекватное поведение Б.Немцова и И.Хакамады остановили позитивную рейтинговую тенденцию и повернули ее вспять. Осенью 2000 г. рейтинг СПС вернулся к уровню годичной давности и продолжил снижение. К осени 2003 г. идеологических сегментов в нем не осталось. Судя по результатам фокус-групп, преобладающим стал сегмент личных сторонников И.Хакамады, дополненный некоторыми другими маргинальными сегментами. В отличие от идеологических сторонников СПС, сегмент сторонников И.Хакамады оказался довольно устойчивым, но его численность среди избирателей не превышает 2%.

3. Очерк 3: «Единство», или «Медведь»

Этот избирательный блок, впоследствии преобразованный в партию «Единая Россия», выступил на выборах с ошеломляющим успехом, но я утверждаю, что он выбрал далеко не весь свой потенциальный электорат. Как бы ни гордились организаторы этого блока своим успехом, объективное исследование дает более умеренную оценку результативности их усилий.

Основными факторами воздействия на избирателей в кампании «Единства» были:

• В.Путин как фактический лидер партии;
• официальные лидеры «Единства»: С.Шойгу, А.Карелин, А.Гуров;
• идея «партии поддержки власти»;
• символика «Медведя».

Рассмотрим по порядку результаты воздействия этих факторов.

3.1. В.Путин как фактический лидер партии

В.Путин завоевал доверие избирателей своими первыми публичными выступлениями в роли премьер-министра в октябре 1999 г. и с тех пор не только не утратил этого доверия, но и укрепил его, о чем свидетельствуют социологические опросы и успешные президентские выборы (март 2000 г.).

Фактор В.Путина, несомненно, был решающим в успехе «Единства». В то же время именно он был существенно недоиспользован. О масштабе этого недоиспользования можно судить по разнице рейтингов: «Единство» набрало примерно 25%, тогда как рейтинг В.Путина составлял в тот момент 55-60%. Разрыв в 30-35 процентных пунктов можно считать количественной оценкой электорального потенциала объединения «Единство», который не был реализован.

Другая оценка может быть получена из последующей динамики рейтинга «партии власти»: 24 декабря 1999 г., сразу же после выборов, за блок «Единство» высказывались в опросах 26% россиян, тогда как 3 марта 2000 г. – уже 41%.

Для раскрытия причин недоиспользования электорального потенциала «Единства», как и в случае с «Отечеством – Всей Россией», я воспользуюсь своими собственными записками. В данном случае это сделать легче, поскольку в свое время они были размещены на сайте «Полит.Ру» (сначала в дискуссии, а затем в виде небольшой статьи).

16/11/1999, 11:40 (Дискуссия)

«Рейтинг объединения «Единство» («Медведь») существенно возрастет, если оповестить избирателей о том, что это партия В.Путина. В настоящее время для большинства избирателей это не очевидно. В фокус-группах некоторые участники прямо говорят о том, что на парламентских выборах они бы проголосовали «за В.Путина» или «за партию В.Путина», но «Единство» при этом не называют».

16/11/1999, 17:06 (Дискуссия)

«В настоящее время происходит интенсивная деструкция имиджа Е.Примакова и, особенно, Ю.Лужкова. Однако рейтинг «Отечества – Всей России» продолжает оставаться высоким. Причина – своего рода политический вакуум, поскольку люди не видят альтернативы. Это нестабильная ситуация, и ее можно изменить.

Для формирования эффективного имиджа объединения «Единства» в настоящее время достаточно, чтобы С.Шойгу провозгласил свое единение с В.Путиным и регулярно транслировал этот «месседж» в СМИ.

Я не уверен, что альянсу В.Путин – С.Шойгу нужна активная публичная поддержка губернаторов. Здесь результаты могут быть неожиданными, поэтому данный вопрос лучше предварительно изучить».

18/11/1999, 13:38 (Дискуссия)

«Я категорически не согласен с тем, что блоку «Единство» не нужно заботиться о своем имидже, а нужно делать ставку на губернаторов. Считаю, что блок «Единство» может набрать существенно больше 5% голосов, если отберет голоса у «Отечества – Вся Россия». Это касается и голосования по партийным спискам, и голосования в одномандатных округах. Считаю, что публичная привязка «Единства» к В.Путину может оказаться значительно более действенной, чем привязка его к губернаторам. Не надо думать, что в регионах избиратели столь сильно завязаны на мнение губернатора, особенно при голосовании в Думу».

23/11/1999, 13:10 (Дискуссия)

«Повторяю главную мысль: объединению «Единство» следует срочно обозначить себя как партию В.Путина. По-видимому, это должно быть сделано в форме прямого заявления С.Шойгу и подтверждения со стороны В.Путина. Если это будет сделано, я предсказываю значительный рост рейтинга.

Поддержка популярных губернаторов, возможно, не помешает, но следует учитывать, что по-настоящему популярных губернаторов мало. Не следует отождествлять рейтинги политиков с их популярностью, поскольку первые формируются как бы в политическом вакууме, когда население неохотно голосует за политическую фигуру, вызывающую у него наименьшее отторжение. В большинстве случаев губернаторы могут скорее кому-то «перекрыть кислород», чем добавить популярности.

Настаиваю на том, что в восприятии В.Путина населением в настоящее время есть черты подлинной популярности. Сегодня это большая редкость и большой политический ресурс. Этот ресурс «Единство» сильно недоиспользует».

14/12/1999 – статья “О факторах динамики рейтингов ОВР и “Единства”

Динамика рейтингов «Отечества – Вся Россия» (ОВР) и “Единства” в основном повторяет динамику рейтингов их лидеров, но со значительным отставанием во времени. Обвальное падение рейтинга Ю.Лужкова как федерального политика не привело к столь же обвальному падению рейтинга ОВР потому, что эти люди еще не поняли, что могут проголосовать за «Единство».

Причин этому видится несколько, но главная из них – явно недостаточная раскрутка “Единства” как партии В.Путина. Хотя “Единство” изначально создавалось именно как партия В.Путина, фокус-группы и в провинции, и в Москве показывают, что для избирателей эта связь далеко не очевидна. Позиционирование “Единства” как партии В.Путина и эффективное донесение этого “месседжа” до избирателей является крупным резервом повышения рейтинга “Единства” за счет перетока избирателей от ОВР.

Уже более недели назад В.Путин сделал публичное сообщение о том, что он будет голосовать за “Единство”, а С.Шойгу сообщил, что он поддерживает В.Путина. Этого, однако, оказалось недостаточно.

И в провинции, и в Москве об этих заявлениях слышала какая-то часть аудитории, но далеко не вся (если судить по фокус-группам – примерно пятая часть). При этом следует учитывать, что, как ни стараемся мы делать хороший рекрутинг, в фокус-группы неизбежно попадает более активная и более осведомленная часть населения.

Фокус-группы хорошо иллюстрируют описанный в учебниках по рекламе факт, что одного сообщения недостаточно для того, чтобы люди приняли его, как руководство к действию. Нужно, чтобы они услышали его многократно. Кроме того, сама форма подачи сообщения, по-видимому, недостаточно категорична для того, чтобы люди усвоили основной смысл сообщения: “ЕДИНСТВО – ЭТО ПАРТИЯ В.ПУТИНА”.

Все фокус-группы подтверждают тот факт, что восприятие партий у нас персонифицировано (как в других странах – не знаю). В частности, сторонники “Яблока” говорят, что они будут голосовать “за Яблоко, за Явлинского”, а сторонники “Отечества” – “за Отечество, за Ю.Лужкова”.

Сегодня те, кто собирается голосовать за “Единство” (такие люди стали попадаться в фокус-группах) несколько неуверенно говорят “за Единство, за С.Шойгу”. Насколько можно понять, элемент неуверенности возникает из-за того, что С.Шойгу в качестве политической фигуры на данный момент недостаточно раскручен, и люди не уверены, тот ли это человек, которого им хотелось бы видеть в роли лидера этой партии. Фамилии Гурова и Карелина в спонтанном обсуждении не назывались, однако эта тема в фокус-группах не заглублялась.

Но самое главное заключается в том, что почти никто в фокус-группах не высказал формулировку: “за Единство, за В.Путина” или “за Единство, за В.Путина, за С.Шойгу”. Такая связь в сознании населения сегодня если и есть, то на периферийном уровне. Цели информационной кампании не достигнуты.

Проведенные фокус-группы дают также свидетельства того, что имидж Е.Примакова, Ю.Лужкова и ОВР продолжает подвергаться деструкции, в существенной мере под влиянием программы Доренко. Однако людям, которые готовы уйти от ОВР, сегодня в буквальном смысле не за кого голосовать, поскольку имидж “Яблока” и его лидера Явлинского тоже ухудшается (а к Степашину отношение вообще стало скептическое). Возможность значимого перетока избирателей от ОВР к коммунистам я считаю сомнительной. Озвученный в СМИ тезис о том, что ОВР создаст блок с коммунистами, хорош с точки зрения PR, но как реальный прогноз несостоятелен, поскольку электорат ОВР никогда не вольется в электорат КПРФ.

Таким образом, потенциально имеются все предпосылки для того, чтобы электорат ОВР почти в полном составе перетек в электорат “Единства”. Если этого не произойдет, в этом будет прямая недоработка организаторов кампании, распыливших ресурсы (в том числе и на создание глупой рекламы с медведем) и не сумевших сконцентрировать средства на донесении до аудитории ключевого сообщения.

При проведении фокус-групп 8 декабря в одном из областных центров РФ я впервые услышал, что двое из десяти респондентов, выразивших готовность голосовать за “Единство”, мотивировали свой выбор желанием проголосовать “за В.Путина”. До них нужное сообщение дошло, но в целом процесс информационной трансляции явно не доведен до конца.

Прочие сторонники “Единства” выдвигали различные мотивировки, в основном, связанные с выражением доверия к С.Шойгу. Вместе с тем, в фокус-группах было довольно много людей, которые говорили о своем нежелании голосовать за “Единство” и за С.Шойгу, заявляя, что он еще политически молод, недавно в политике, занимается не своим делом и т.д. Говорилось также, что “Единство” – это конъюнктурный блок, созданный губернаторами, и поэтому он не вызывает доверия. Эти люди являются прямым резервом повышения рейтинга “Единства”, поскольку очень многие из них выражают доверие В.Путину.

В связи с крайним дефицитом времени, оставшегося до выборов, названное сообщение может быть эффективно донесено только средствами агрессивной рекламы, содержащей сообщение, смысл которого сводится к тезису “ЕДИНСТВО – ЭТО ПАРТИЯ В.ПУТИНА”. По законам медиапланирования сообщение должно быть донесено до среднестатистической аудитории в не менее семи раз в ясной и недвусмысленной форме.

Если создание подобной рекламы по юридическим причинам невозможно, донесение данного сообщения можно поручить, к примеру, Михаилу Леонтьеву, который ежедневно мог бы сообщать следующий текст: “Я ни за кого не агитирую. Я просто сообщаю, что “Единство” – это партия В.Путина”.

Если это сделать, я прогнозирую очень значительный рост рейтинга “Единства” на выборах.

Мне трудно сказать, в какой мере в избирательном штабе «Единства» прислушивались к моим рекомендациям, но фактически они во многом были реализованы. Тем не менее, усилия, предпринятые в данном направлении, оказались недостаточными, поскольку и после проведения выборов в фокус-группах встречались люди, которые не знали о том, что «Единство» – это партия В.Путина, а если бы знали, то проголосовали бы за него.

3.2. Официальные лидеры «Единства»: Шойгу, Карелин, Гуров

Выбор С.Шойгу как формального лидера блока оказался, по-видимому, удачным. В начале кампании имя С.Шойгу было мало известно, но он вызвал симпатию практически у всех участников фокус-групп. Сомнения в отношении его кандидатуры были связаны с тем, что он « не политик ». Тем не менее, какая-то часть сторонников «Единства» (судя по количественным опросам, около 7% от общей численности принявших участие в голосовании) проголосовала именно за С.Шойгу (возможно, что эти избиратели входили в число тех, кто не разобрался, что «Единство» – партия В.Путина). Такой результат, если считать его валидным, следует признать очень хорошим для нового человека в политике.

Если судить по фокус-группам, проводившимся уже после выборов, определенные симпатии избирателей привлек и А.Карелин. Количественную оценку его вклада в рейтинг избирательного объединения дать трудно, хотя ясно, что этот вклад невелик. Тем не менее, участие Карелина сработало в пользу «Единства» или, во всяком случае, не причинило ему вреда. Правда, мотивы голосования за Карелина выглядят несколько странными и, скорее всего, отражают ход мысли не основной части избирателей: « он такой большой, сильный, добрый, он в Думе порядок наведет ».

Что касается А.Гурова, то его фамилия в фокус-групповых обсуждениях почти не упоминалась, из чего я делаю вывод, что реального вклада в рейтинг «Единства» его участие не внесло, хотя и вреда тоже не причинило. Как и в случае с СПС, имиджи В.Путина, С.Шойгу, Карелина и Гурова не конфликтовали. Это может быть поставлено в плюс организаторам кампании.

Политическая реклама «Единства» включала в себя два блока роликов, в основу которых были положены два видеоряда: программные заявления лидеров «Единства» (С.Шойгу, Карелина и Гурова) и мультипликации на «медвежью» тему. Эти две группы роликов представляли собой принципиально различные рекламные продукты, которые требуют раздельного рассмотрения. Первую группу роликов можно считать успешной, поскольку они способствовали продвижению имиджа названных политических фигур. С количественной точки зрения эти ролики доминировали в телеэфире, и это было правильно, поскольку реакция избирателей на второй тип роликов была не столь благоприятной (об этом ниже).

3.3. Программное заявление: идея создания «партии поддержки власти»

Эта идея была публично озвучена С.Шойгу и некоторыми сторонниками «Единства». К сожалению, она была плохо донесена до аудитории. Между тем, этот «месседж» мог заметно усилить позиции избирательного блока в восприятии многих избирателей. Аргументы в пользу такой гипотезы состоят в том, что избирательное объединение «Наш дом – Россия», поддерживавшее непопулярного Б.Ельцина и не очень популярного Черномырдина, набрало на выборах 1996 г. около 10% голосов исключительно за счет идеи поддержки власти.

Можно ожидать, что идея поддержки власти, возглавляемой популярным В.Путиным, привлекла бы еще больше сторонников. Судя по фокус-группам, агитационные «месседжи» типа « нужно, наконец, поддержать власть», « хватит склок », « правительство и Дума должны работать в одной упряжке », « надо помочь В.Путину » могли бы способствовать дополнительному притоку голосов.

Судя по упомянутым высказываниям С.Шойгу, лидеры «Единства» осознавали, что «месседж» о создании партии, поддерживающей власть, может обладать значимым агитационным эффектом. Однако их действия в этом направлении скорее походили на самодеятельность, чем на целенаправленные усилия по продвижению «месседжа». По-видимому, что штаб блока «Единство» не разработал действенный медиаплан, реализация которого обеспечила бы широкое оповещение аудитории об этой политической идее.

3.4. Символика «Медведя»

Идея использования символики «Медведя», скорее всего, возникла в той части избирательного штаба «Единства», которая представляла интересы крупной рекламной структуры (какой именно – не знаю). Я выдвигаю эту гипотезу потому, что в этой части агитационной кампании мне видны характерные алгоритмы действия рекламных структур и та деструктивная роль, которую они играют в большинстве политических кампаний.

При рассмотрении вопроса об эффективности решений, принимавшихся избирательным штабом «Единства», бросается в глаза раздвоение названия избирательного блока: «Единство» и «Медведь». Это решение противоречит всем законам рекламы и массовой коммуникации. Как оно могло возникнуть? По-видимому, в его основе лежал компромисс между двумя лоббистскими группировками внутри штаба, одна из которых выражала интересы политических аналитиков или, может быть, специалистов по PR, а другая – интересы рекламных структур и, возможно, СМИ. Дезинтеграция и борьба интересов является весьма характерной чертой работы большинства российских избирательных штабов.

Теперь о содержании символа «Медведя» и о его восприятии избирателями. Этот символ был воплощен в четырех типах информационной продукции:

• в одном из названий избирательного блока и в его логотипе;
• в слогане «Кто в лесу хозяин?» (этот слоган не был по настоящему раскручен, но его озвучил С.Шойгу);
• в серии рекламных мультипликационных роликов, представлявших собой вариации на тему русских сказок с участием Медведя;
• в плакате «С волками жить – по-волчьи выть», изображавшем большого медведя, дающего пинка маленькому противному волку.

Прежде, чем перейти к оценке этой продукции, оценим идеологию «медвежьей» части кампании. Замысел, по-видимому, состоял в том, чтобы с помощью образа медведя отождествить власть с «сильной рукой», которая наведет в стране порядок. Логика выбора именно медведя тоже понятна. Вообще говоря, многочисленные проективные опросы показывают, что в России образ сильного правителя в большинстве случаев ассоциируется со львом, который является «царем зверей». Однако создатели рекламного образа, очевидно, решили, что лев – «иностранец», тогда как медведь – это свой, русский образ, эквивалентный льву.

Верна ли была эта концепция? Априорно может показаться, что да. Медведь действительно является самым сильным животным в русском лесу, «хозяином тайги». И все же, с нашей точки зрения, выбор этого образа был серьезной ошибкой.

Прожективные фокус-группы выявили простой и даже очевидный факт, который, как ни странно, не был осознан заранее. Дело в том, что медведь в русских сказках вовсе не является царем зверей, а чаще всего представляет собой комический персонаж, отличающийся большой физической силой, но не очень большим умом. Процитирую свои записки, относящиеся к тому периоду, когда название объединения «Медведь» уже было публично обозначено в новостях, но еще не было официально объявлено.

8 октября 1999 г.

«При обсуждении в фокус-группах вопроса, какое животное следовало бы назначить правителем России, Медведя назвали лишь четверо из 36 участников. Еще двое выразили согласие с кандидатурой Медведя при постановке вопроса в конкретной форме: «Избрали бы Вы Медведя на роль правителя государства?» Все прочие участники, за исключением одного не определившегося, ответили на этот вопрос отрицательно.

Сторонники Медведя в основном отмечали такие его качества, как «сильный», «не подвержен влияниям», «идет в своем направлении», «не шарахается из стороны в сторону».

Противники Медведя отмечали следующие его качества:

– ленив, зимой спит и сосет лапу. Эта ассоциация неоднократно звучала во всех группах, и во всех группах в этом контексте проводилась аналогия с недееспособным Б.Ельциным;

– не очень умен, необразован, тугодум;

– неуклюж, нерасторопен, неповоротлив;

– склонен все вопросы решать силой, а не умом.

Отмечались также такие качества Медведя, как агрессивность и исходящая от него опасность. Были единичные высказывания о том, что Медведь «грязен», «думает только о себе», «ему лишь бы нажраться и залечь спать».

Противники Медведя почти во всех случаях выражали свое отрицательное отношение в категоричной форме. Это означает, что образ Медведя в качестве правителя России набирает сравнительно малое число сторонников, но формирует значительный «антиэлекторат».

Причинил ли образ Медведя реальный вред избирательному блоку «Единство»? Может быть, и нет, но лишь в силу определенных технических причин.

Во-первых, потенциальная сила воздействия подобных рекламных продуктов часто преувеличивается. Возможности для такого преувеличения возникают, в частности, из-за отсутствия адекватного эмпирического контроля за их воздействием, что создает простор для лоббирования рекламных идей, многие из которых вообще не оказывают влияния на политические установки избирателей.

Во-вторых, на продвижение образа «Медведя», по-видимому, не было выделено достаточно средств. Поэтому данный образ не был эффективно донесен до избирателей (с точки зрения числа контактов с представителями потенциальной аудитории). В результате «медвежья» символика хотя и была в тот момент увидена избирателями, но как фоновое обстоятельство, ощущаемое на периферии сознания.

В качестве предположения выскажем гипотезу, что та часть штабной команды, которая лоббировала «Медведя», не сумела в полном объеме отстоять свои запросы, но все же, в порядке компромисса, получила определенную часть финансирования. С нашей точки зрения, относительная слабость позиций «медвежьего» лобби, если таковая имела место, было благом для кампании.

Как уже говорилось, образ «Медведя» сам по себе не вызвал у избирателей негативного впечатления. Тем не менее, этот образ способен вызвать недоброжелательную иронию в тех случаях, когда его отрицательные черты могут быть уподоблены чертам или действиям реального политического персонажа. Хотя в ходе избирательной кампании «медвежья» акция не причинила В.Путину заметного вреда, это не значит, что она не причинит его в будущем.

Вполне очевидно, что существующий в русской фольклорной традиции образ медведя открывает богатые возможности для высмеивания, причем достаточно злого. В качестве примера можно представить себе использование заголовков и карикатур типа: «У президента медвежья болезнь», «Президенту медведь наступил на ухо», «Президенту оказали медвежью услугу» и т.п. В ходе парламентской кампании такие инструменты PR не использовались, но в январе-феврале 2000 года подобные заголовки начали появляться.

В качестве другого примера негативной PR-акции, связанной с «медвежьей» символикой, можно привести растиражированную СМИ возмущенную статью экологов из Карелии о плакате «С волками жить – по волчьи выть». Экологи заявили, что недопустимо использовать образ волка как объект травли.

Конечно, сами по себе подобные акции не могут радикально изменить образ значимого политического субъекта, однако, попав в резонанс с некой имиджевой тенденцией, они могут ее усилить, и, что более важно, существенно увеличить скорость ее распространения.

4. Очерк 4: «Яблоко»

4.1. Внешние факторы и их воздействие на динамику рейтинга

В начале 1999 года на динамику рейтинга партии «Яблоко» существенное влияние оказали внешние эффекты, которые следует описать до того, как перейти к рассмотрению собственно имиджевых факторов.

В январе 1999 г. рейтинг партии «Яблоко» составлял около 15%. В тот момент многие ожидали, что на выборах к «Яблоку» примкнет значительная часть не определившегося электората, в результате чего рейтинг голосования может оказаться значительно выше рейтинга социологических опросов. Однако, эти ожидания строились без учета того, что именно в тот период, после распада избирательного объединения «Наш дом – Россия» и произошедшего еще ранее исчезновения партии Е.Гайдара «Демократический выбор России», в политическом спектре образовался своего рода вакуум.

В этой ситуации избиратель был поставлен перед выбором: голосовать либо за коммунистов, либо за «Яблоко» (третья возможность состояла в том, чтобы проголосовать за какую-нибудь маргинальную партию). Иными словами, в тот период мы почти в чистом виде наблюдали эффект «разбухания» рейтинга в политическом вакууме. Заполнение этого вакуума неизбежно должно было повлечь за собой обратный эффект «съеживания». Именно это и произошло к лету 1999 г. после образования партии «Отечество». Рейтинг «Яблока» вернулся к прежним 8%, что можно объяснить оттоком к «Отечеству» электората, голосующего за «партию власти».

Этот процесс облегчался тем, что между электоратами «Яблока» и той версией партии власти, которую представляло «Отечество» (позднее «Отечество – Вся Россия»), существовало согласие в вопросе о том, что экономические реформы должны иметь социальную направленность (при общем нежелании голосовать за коммунистов).

4.2. Изменения имиджа партии «Яблоко» до начала избирательной кампании

Неблагоприятные изменения в имидже «Яблока» и его лидера Явлинского начались задолго до избирательной кампании. В ходе нее они получили значимое усиление.

Парадоксальный эффект конца 1998 и начала 1999 годов состоял в том, что эти неблагоприятные имиджевые изменения происходили на фоне растущего рейтинга (в силу описанных выше внешних эффектов). Впрочем, в рассматриваемый период у лидера «Яблока» была и кратковременная удача, связанная с его заявлениями о коррупции.

Коротко рассмотрим действие основных факторов, проявивших себя на протяжении периода, предшествовавшего началу избирательной кампании.

4.2.1. Отказ Явлинского войти в правительство Е.Примакова

Это событие произошло осенью 1998 года и было крайне негативно воспринято теми, кто в большей или меньшей мере сочувствовал «Яблоку» и, в принципе, мог за него проголосовать. Для данной категории избирателей отказ от сотрудничества с Е.Примаковым был источником сильного и длительного разочарования.

Мотив негативного или скептического отношения к «Яблоку» звучал в фокус-группах непрерывно в течение всего последующего периода, включая и период после выборов 19 декабря 1999 года. Отказ войти в правительство Е.Примакова расценивался респондентами как наиболее веское доказательство таких негативных характеристик Явлинского, как « умеет только красиво говорить», « ничего не делает », « уходит от ответственности ».

4.2.2. Заявления Г.Явлинского о коррупции

Первоначальное заявление Г.Явлинского о коррупции в феврале 1999 г., которое дало начало всей последующей PR-акции, было воспринято неоднозначно. Количественные опросы, проводившиеся в тот период, показывали, что отношение к Явлинскому в Москве ухудшилось, а в провинции улучшилось.

Затем целый ряд успешных выступлений Явлинского в какой-то мере переломил скепсис и создал в «Яблоке» своего рода центр притяжения для той части электората, которая озабочена проблемой коррупции. По времени это совпало с упоминавшимся выше периодом «электорального вакуума» и, по-видимому, способствовало поддержанию высокого рейтинга «Яблока» весной 1999 г. Однако к лету эта кампания выдохлась, и у избирателей создалось впечатление, что она, как и другие начинания Явлинского, « кончилась ничем ». Осенью 1999 года в фокус-группах уже никто не говорил о Явлинском как об эффективном борце с коррупцией.

4.2.3. Позиция Явлинского по бюджету

В контексте негативных характеристик «Яблока» в фокус-группах часто звучали высказывания о том, что Г.Явлинский из года в год резко критикует бюджет и громогласно заявляет, что отказывается за него голосовать, а затем по-тихому все же голосует. По мнению участников групп, такой алгоритм поведения свойственен Явлинскому и при голосовании по другим вопросам. В этом контексте часто говорилось о том, что Г.Явлинский «непоследователен », « не имеет твердой позиции », а также о том, что деятельность Явлинского « не имеет практических результатов ».

Таковы были исходные позиции партии «Яблока», с которыми оно осенью 1999 года вошло в избирательную кампанию. В его последующих информационных усилиях отметим действие трех основных факторов:

• публичные выступления Г.Явлинского;
• коалиция «Яблока» с С.Степашиным;
• политическая реклама «Яблока».

4.3. Выступления Явлинского в ходе кампании

Судя по фокус-группам, проводившимся уже после выборов, избирателям запомнились три исходящих от Явлинского «месседжа», причем все три были восприняты негативно. К числу этих «месседжей» относятся:

• позиция Явлинского по Чечне;
• позиция Явлинского в отношении договора с Белоруссией;
• позиция Явлинского в теледебатах с Чубайсом.

4.3.1. Позиция Явлинского по Чечне

Насколько можно судить, именно эта позиция оказала наиболее сильное негативное воздействие на избирателей, усилив тенденцию оттока электората от «Яблока» к его электоральным конкурентам. В «месседже» по Чечне следует выделить два фактора, действовавших автономно и, по-видимому, оказавших влияние на два разных сегмента электората.

Первый фактор – это сама позиция Явлинского по Чечне. И количественные, и качественные опросы свидетельствуют о том, что после нападения чеченцев на Дагестан и, особенно, после взрывов домов в российских городах, большинство российского населения поддержало военные действия российской армии в Чечне. Позиция Явлинского в этих условиях звучала диссонансом и вызывала неприятие у значительной части избирателей (хотя и не у всех избирателей). Критика России со стороны стран Запада, широко транслировавшаяся по телевидению, усилила эту тенденцию и дала основание некоторой части патриотически настроенных избирателей приклеить Явлинскому ярлык политика, продавшегося Западу и отрабатывающего западные деньги.

Предложение Явлинского начать переговоры с Масхадовым вызвало у респондентов скептичную оценку, поскольку с ним « вести переговоры бесполезно », « Масхадов ничего не контролирует », « он сам игрушка в руках боевиков ».

Второй фактор – это непоследовательность позиции Г.Явлинского. Многие респонденты говорили о том, что Г.Явлинский, с одной стороны, призывал остановить армию и начать переговоры с Масхадовым, а с другой – говорил, что надо беспощадно бороться с бандитами. Трудно сказать, какой была на самом деле позиция Явлинского, но именно так ее воспринимали избиратели. Даже сторонники «Яблока» говорили в тот период о том, что Г.Явлинский выразил свою позицию очень неудачно, и поэтому его не поняли. Думается, что нечеткость, непоследовательность и «колебательный» характер позиции Явлинского по столь важному и болезненному государственному вопросу причинили его имиджу больше вреда, чем сама позиция.

4.3.2. Позиция в отношении договора с Белоруссией

Влияние этого фактора на динамику рейтинга следует поставить на второе место после предыдущего. Так же, как и в отношении «месседжа» по Чечне, здесь следует выделить два элемента воздействия: саму позицию и форму ее выражения.

Согласно количественным опросам, большинство россиян выступает за воссоединение с Белоруссией, но занимает колеблющуюся позицию в отношении способа этого воссоединения. В связи с этим форма заявления позиции «Яблока» по данному вопросу сыграла, по-видимому, более негативную роль, чем сама позиция.

Респонденам, в том числе и «яблочным», очень не понравился демонстративный уход фракции «Яблоко» из зала заседаний во время выступления Лукашенко. Говорились фразы, что « можно относиться по-разному к Лукашенко, но уходить из зала не выслушав – это неуважение ». Заявление лидеров «Яблока» о нелегитимности президента Лукашенко было воспринято подавляющим большинством избирателей как неубедительное и непонятное (может быть, такая мотивировка была понятна для какой-то части политической элиты, но в фокус-группах даже среди респондентов с высшим образованием сторонников этой мотивировки не нашлось).

Сторонники «Яблока», как и в предыдущем случае, говорили о том, что Г.Явлинский очень неудачно объяснил свою позицию избирателям.

В последующих фокус-группах часть респондентов отметили, что после всех громогласных заявлений фракция «Яблоко» все же проголосовала за договор с Белоруссией, т.е. Г.Явлинский опять проявил непоследовательность.

4.3.3. Дебаты Явлинского и Чубайса

Поведение Явлинского во время дебатов с Чубайсом многими респондентами расценивалось как неприличное и истерическое. Это не означает, что респондентам понравился Чубайс и его выступление. Напротив, очень многие респонденты негативно расценили поведение обоих участников дискуссии (типичным было высказывание: « Чубайс нагло врет, а Явлинский ведет себя по-хамски »).

Количественный опрос, проведенный ФОМом непосредственно после дебатов, показал, что примерно три четверти опрошенных поддерживают Явлинского и одна четверть – Чубайса. Однако этот результат, с моей точки зрения, не является валидным: в нем следует усматривать скорее проявление народной нелюбви к Чубайсу, чем одобрение поведения Явлинского. В любом случае эти дебаты негативно сказались на имидже Явлинского и именно в таком качестве запомнились избирателям.

При обсуждении темы телевизионных дебатов звучали также негативные оценки выступления Г.Явлинского в дебатах с Г.Боосом, в которых Боос публично уличил Явлинского в некомпетентности по налоговым вопросам.

Дебаты Г.Явлинского с С.Кириенко, прошедшие очень гладко, судя по всему, не оставили следа в памяти избирателей.

4.4. Коалиция «Яблока» со Степашиным

С приходом С.Степашина партия «Яблоко» на какое-то время приобрела некоторые черты, свойственные «партии власти». Благодаря этому рейтинг «Яблока» поднялся с 8 до 12%. Однако, этот эффект оказался недолговечным. Харизма Степашина после ухода его из власти (с должности главы МВД) стала быстро падать, в результате чего к ноябрю 1999 года рейтинг «Яблока» вновь снизился до традиционных 8%.

Эти электоральные процессы нашли отражение в результатах как количественных, так и качественных опросов. В августе 1999 года в связи с приходом Степашина наблюдался заметный рост числа сторонников «Яблока», которые разделились на тех, кто голосует преимущественно «за Явлинского» и тех, кто голосует преимущественно «за Степашина». При этом значительная часть сторонников Степашина заявляли, что за Явлинского они голосовать не очень хотят, и наоборот (этот результат подтверждается количественными опросами).

В дальнейшем у обоих сегментов объединенного электората возникла независимая динамика. В обоих случаях эта динамика была понижающейся, однако результаты этих процессов оказались различными. Г.Явлинский, как известно, сумел сохранить определенную часть своего электората. Что же касается Степашина, то его фамилия к ноябрю 1999 года фактически исчезла из электорального поля и перестала упоминаться в фокус-группах, по крайней мере, при спонтанных обсуждениях.

При постановке прямого вопроса о Степашине участники групп говорили, что он « промелькнул слишком быстро », « ничего особенного не сделал », « провалил политику в отношении Чечни ». Начиная с ноября 1999 года в фокус-группах не оказалось ни одного человека, который высказал бы намерение проголосовать «за «Яблоко», за Степашина».

Впрочем, насколько можно судить, коалиция со Степашиным не причинила «Яблоку» особого вреда.

На примере истории со Степашиным можно выдвинуть предположение о том, что при создании эклектичных имиджевых объединений менее устойчивый имидж полностью растворяется в более устойчивом. Если эта закономерность верна, то политикам, желающим сохранить свой персональный рейтинг, следует очень серьезно подумать, прежде чем с кем-либо объединяться.

4.5. Политическая реклама «Яблока»

Общеизвестно, что в ходе избирательных кампаний основными средствами информационного воздействия на аудиторию являются реклама и PR, которые по своим свойствам дополняют друг друга. Для политической партии, обладающей своей историей и 100-процентной известностью у избирателей, основная задача политической рекламы состоит в том, чтобы донести до аудитории одно или несколько ключевых сообщений, являющихся квинтэссенцией «основного послания».

Параллельно рекламной кампании должна осуществляться PR-кампания, главной задачей которой является содержательное раскрытие и разъяснение этих ключевых сообщений. Все средства информационного воздействия должны использоваться скоординированно и способствовать достижению одной цели.

Политическая реклама «Яблока» представляет собой, по-видимому, наиболее яркий пример совокупности рекламных продуктов, не имеющих смысловой связи ни друг с другом, ни с основными PR-сообщениями, которые озвучивал лидер партии.

В ходе кампании партия «Яблоко» вывела на телевизионный экран три рекламных продукта. К их числу относятся:

• ролик «Партия «Яблоко» – 2000 год»;
• серия роликов «Встречи Явлинского с избирателями»
• ролик «Я люблю тебя, жизнь».

Рассмотрим по порядку восприятие этих роликов избирателями.

4.5.1. Ролик «Партия «Яблоко» – 2000 год»

Этот ролик вышел в телеэфир в самом начале кампании и транслировался недолго. Ролик состоял из двух частей – негативной и позитивной. Негативная часть была выполнена в жанре «чернухи» – на темном коричневом фоне мелькали кадры, изображавшие сцены насилия и вандализма времен революции, затем 30-х годов, затем войны, далее в той же коричневой тональности следовали кадры времен брежневской эпохи, и, наконец, эпохи Б.Ельцина. При этом голос за кадром мрачно повторял: «И снова беда». После этого цвет в кадре резко менялся на светло-голубой, возникало изображения Явлинского с группой соратников и надпись «Партия «Яблоко» – 2000 год».

Этот ролик не оказал почти никакого влияния на имидж партии “Яблоко” потому, что период его трансляции был очень недолгим. Тем не менее, восприятие респондентами темы ХХI века представляется интересным и заслуживает того, чтобы кратко его описать. Процитирую свои записи.

12 августа 1999 г.

«Обсуждение в фокус-группах показало, что восприятие темы ХХI века имеет два пласта: рациональный и эмоциональный. На рациональном уровне респонденты ничего хорошего от ХХI века не ждут. Всем очевидно, что экономический кризис, нестабильность и войны не окончатся в текущем 1999 году, а в будущем, возможно, еще и обострятся. В целом ожидания у людей на грядущее десятилетие (а возможно, и на несколько десятков лет) пессимистичны и тревожны. Затем, по их мнению, может начаться улучшение, но, добавляли участники групп, оно будет «не скоро и не для нас».

На эмоциональном и бессознательном уровне восприятие ХХI века неоднозначно. С одной стороны, тревога и пессимизм рационального уровня воздействуют на эмоциональный пласт восприятия, образуя пласт негативных ожиданий. С другой стороны, исследование показало, что существует и слой позитивных ожиданий, сформированный идеологией советской эпохи. Специфика этих ожиданий состоит в том, что они носят наивно-технократический характер и ассоциируются с освоением космоса, техническим прогрессом, всеобщим материальным благоденствием, новой модернистской архитектурой и т.д.

На рациональном уровне наивность этих представлений очевидна всем респондентам, но, тем не менее, этот эмоциональный слой существует и оказывает влияние на восприятие темы 2000 года. В частности, при сравнении восприятия образов ХХ и ХХI веков с помощью цветового теста выявлен явный сдвиг в сторону более светлых и теплых тонов (от красно-бурого и желтого, символизирующих восприятие ХХ века – к синему, белому и оранжевому символам восприятия ХХI века).

Следует особо подчеркнуть, что позитивные элементы восприятия ХХI века возникали у участников групп исключительно в технократическом плане, а не в более реальном плане грядущего подъема экономики с помощью инвестиций, декриминализации экономической среды и т.п. Эта специфика восприятия затрудняет использование образа ХХI века в пропагандистских и агитационных кампаниях. Скорректировать этот эмоциональный пласт, по-видимому, трудно, поскольку он существует на внерациональном уровне сознания.

Может ли какая либо партия успешно ассоциироваться в восприятии людей с позитивной стороной образа ХХI века? На этот вопрос следует дать отрицательный ответ, поскольку партии существуют в сегодняшней реальной действительности, а образ «светлого будущего» представляет собой совокупность образов, заимствованных из научной фантастики (таков, как это ни удивительно, объективный результат воздействия на людей десятилетий коммунистической пропаганды, где коммунизм и фантастика как бы отождествились).

Учитывая, что ни одна российская политическая партия никогда не позиционировала себя как партию технократической утопии, совместить образ «Яблока» с технократическим аспектом образа ХХI века представляется затруднительным. Технократические ожидания «светлого будущего» и существующая в настоящее время совокупность программ, выдвигаемых партиями и интеллектуальными группами, лежат в разных семантических плоскостях и в принципе не поддаются взаимной увязке».

4.5.2. Серия роликов «Встречи Явлинского с избирателями»

В этой серии респондентам больше всего запомнился ролик, начинающийся со слов: «Григорий Алексеевич, когда же мы станем жить лучше?». Г.Явлинский ответил: «Уже через месяц» (на самом деле он высказал более сложную мысль, но понята она была именно так).

Фраза Явлинского сопровождалась убеждающим жестом и интонацией, которые почти всеми респондентами были восприняты как неестественные (здесь вспоминаются знаменитые слова Станиславского «не верю»). Учитывая, что неестественный жест Явлинского выглядит как бы скопированным со страниц современных психологических пособий, описывающих значение жестов, мимики и позиций тела, возникает гипотеза, что этот жест был разучен им в ходе специального психологического тренинга. Если эта гипотеза верна, то нужно отметить неадекватность тренинга, в котором психолог взял на себя несвойственную ему роль режиссера, занимающегося отработкой сценических движений.

Фраза: « Уже через месяц мы станем жить лучше », сопровождаемая неубедительным жестом и столь же неубедительной интонацией, вызвала у телезрителей крайне негативную реакцию. Эта реакция оказалась достаточно сильной, в частности, потому, что ролик транслировался по телевидению очень настойчиво, и был реально донесен до аудитории, благодаря чему большинство участников фокус-групп сообщили, что видели этот ролик, смогли его вспомнить и описать.

Можно предположить, что для этого ролика (и других роликов этой серии) был разработан медиаплан, хорошо обеспеченный финансированием. Негативные результаты этой рекламной акции оказались налицо: в фокус-группах, проводившихся уже после выборов, несколько человек из числа бывших сторонников Явлинского заявили, что они приняли окончательное решение не голосовать за «Яблоко» именно под влиянием этих роликов.

В частности, одна из участниц группы, женщина 35 лет с высшим образованием, сказала: « Я как увидела этот ролик, так решила – не буду за «Яблоко» голосовать ». Кроме того, в адрес роликов звучали многочисленные негативные высказывания типа « ужасные ролики », « полный отпад », « не знаю, что сказать », « раньше я Явлинского уважал », и т.п.

В специальных фокус-группах, собранных исключительно из числа тех, кто проголосовал за «Яблоко», более половины участников также отметили, что ролики были крайне неудачными и вызвали у них негативное впечатление.

Другая часть участников «яблочных» групп отнеслась к ним более индифферентно, заявив, что лично на них эти ролики не подействовали и не вызвали негативизма. Как обычно бывает в таких случаях, многие из респондентов этой категории, высказали гипотезу, что ролики не произвели впечатления лично на них, но, возможно, были положительно восприняты какими-то другими социальными категориями людей (например, «менее образованными », « живущими где-нибудь в провинции »). Ни в одной фокус-группе не нашлось респондентов, которые оценили бы эти ролики положительно.

4.5.3. Ролик “Я люблю тебя, жизнь”

Этот ролик следует считать несомненной (хотя, скорее всего, случайной) удачей избирательного штаба Явлинского, единственной за всю кампанию. К сожалению, ролик не мог повлиять на исход кампании, как минимум, по двум причинам: во-первых, он мало транслировался и не был донесен до аудитории, во-вторых, не был увязан по смыслу с остальной частью кампании.

Рассматриваемый ролик состоял из двух частей. Первая часть представляла собой подбор кадров из известных советских кинофильмов, от 20-х и до начала 80-х годов (включая Великую Отечественную войну). В отличие от крайне неудачного ролика «Яблоко – 2000 год», основными темами данного ролика стали жизнеутверждение и самоотдача людей во имя высоких идеалов. Подбор кадров для ролика был осуществлен очень удачно, и не менее удачным было использование в качестве музыкального сопровождения известной песни Марка Бернеса.

После просмотра ролика у многих респондентов пожилого возраста на глазах появлялись слезы. Они говорили, что в этих кадрах они узнавали самих себя, свою молодость и несбывшиеся надежды. Говорили, что сегодня эти кадры смотреть горько. Молодые участники групп узнавали в этих кадрах своих бабушек и дедушек, а также своих родителей. Вспоминались конкретные рассказы старших о войне и о послевоенных годах. Типичные высказывания молодых участников групп были такими: « Мне жалко этих людей », « Они могли надеяться на лучшее », « Они отдали себя », « Их обманули », и т.д.

Вторая часть ролика представляла собой краткую речь Явлинского, который сумел очень точно уловить настроение аудитории. Смысл выступления сводился к тому, что люди, герои этих кинокадров, сделали для нашей страны все, что смогли, и передали ее нам, ныне живущему поколению, и мы должны следовать их заветам. Никакой прямой политической агитации выступление Явлинского не содержало, и это было правильным решением, поскольку специальные тесты показывали, что включение в данный ролик любой партийной агитации было бы воспринято как кощунство.

Ролик «Я люблю тебя, жизнь» транслировался на телеэкране в ходе избирательной кампании, однако интенсивность трансляции была явно недостаточной. Фокус-группы, проводившиеся уже после выборов, показали, что ролик был замечен небольшой частью аудитории (условная оценка – 5-10%), причем некоторые из тех, кто его видел, вспоминали о нем смутно. Тем не менее, восприятие ролика теми, кто сумел его вспомнить, было весьма положительным. Респонденты говорили, что ролик является « патриотическим » по своему содержанию, что в нем использованы « хорошая песня и хорошие кадры ». Слова Явлинского вспоминались как « хорошие », «человеческие » и т.д.

Судя по обсуждению в группах, этот ролик мог бы сыграть положительную роль в политической агитации «Яблока», если бы он:

• был эффективно доведен до аудитории;
• не вступал в противоречие с популистскими роликами «общение с избирателями» (оба ролика при показе были смонтированы вместе, что усиливало их диссонанс).

Почему «патриотический» ролик не был эффективно доведен до телевизионной аудитории? Основных причин две.

Во-первых, недостаточная интенсивность и не лучшее эфирное время, выбранное для трансляции (ролик транслировался днем).

Во-вторых, можно предположить, что негативно воспринимаемые ролики из серии «Встречи с избирателями» обладали слишком высоким отрицательным коэффициентом контактной ценности, поэтому негативный эффект от их демонстрации возникал непосредственно после первого показа, тогда как раскрутка «патриотического» ролика требовала большего числа показов.

В результате негативно воспринимаемые ролики «забивали» восприятие позитивно воспринимаемого.

4.6. Изменения имиджа партии “Яблоко” в результате агитационной кампании

Оценивая публичную политику «Яблока» за весь период наблюдения с января 1999 года, можно сказать, что структура имиджа этой партии претерпела определенные изменения, причем не в лучшую сторону. Позитивная часть имиджа, если судить по фокус-группам, проводившимся после выборов, в существенной части «усохла».

В начале периода наблюдения сторонники «Яблока» называли следующие позитивные качества ее лидера Явлинского:

• честный, порядочный, принципиальный, имеет незапятнанную репутацию;
• умный, образованный, хороший экономист, хороший профессионал, имеет свою позицию, последовательно проводит свою политическую линию, имеет программу действий или способен ее создать;
• интеллигентный, образованный, культурный;
• имеет профессиональную команду единомышленников;
• звучало, хотя и не было доминантным, мнение, что Г.Явлинский и его партия уже давно в политике, имеют необходимый политический опыт.

В конце декабря 1999 года те избиратели, которые проголосовали за партию «Яблоко», объясняли свой выбор следующими мотивами:

• Г.Явлинский и его партия давно в политике. Это отличает их от таких скороспелых и конъюнктурных объединений, как «Медведь», «Отечество» и СПС. Данная мотивировка доминировала среди высказываний участников групп;
• Г.Явлинский – хороший экономист. Данная мотивировка звучала реже, но, все же, присутствовала в обсуждении.

Других мотивировок голосования за партию «Яблоко» к моменту проведения выборов высказано не было. Фактически в составе электората «Яблока» остались лишь традиционалисты, голосующие за эту партию по сложившимся ранее установкам и не объясняющие мотивов своего выбора.

Прочие позитивные черты партии «Яблоко», которые назывались в фокус-группах в начале 1999 года, исчезли из электорального восприятия.

В частности, из поля восприятия исчез фактор наличия у «Яблока» профессиональной команды: если прежде наличие сплоченной команды профессионалов рассматривалось многими избирателями как существенное преимущество этой партии перед другими, то в конце 1999 года участники фокус-групп стали высказывать сомнения в существовании у Г.Явлинского такой команды.

Члены команды «Яблока», чей публичный имидж в той или иной мере был раскручен за последние месяцы перед выборами (Иваненко, Мизулина, Травкин), воспринимались скорее скептически, хотя и без явно выраженного негативного отношения. Лукин в фокус-группах конца 1999 года не упоминался, хотя раньше участники групп отзывались о нем с уважением и считали как видным членом команды «Яблоко».

Негативная часть имиджа Явлинского и партии «Яблоко» по составу не изменилась, но ее значимость заметно возросла. Среди основных черт негативного восприятия в группах в основном назывались следующие:

• отсутствие у партии реальных дел и неспособность Явлинского к таким делам;
• непоследовательность, отсутствие четкой позиции по важным вопросам;
• уклонение от ответственности.

Кроме того, значительная часть избирателей из числа противников «Яблока», выразили принципиальное несогласие с Явлинским по проблеме Чечни и, в меньшей степени, по проблеме Белоруссии. Это явилось сильным ухудшением имиджа «Яблока», поскольку в начале 1999 года в имидже партии не было проблем, по которым избиратели принципиально выражали бы несогласие с Явлинским.

Подводя итоги оценке результатов избирательной кампании «Яблока» следует отметить, что эта кампания усилила неблагоприятные тенденции восприятия партии избирателями. Но она не была первоисточником этих тенденций. Главная проблема «Яблока» состояла в том, что на протяжении всех лет существования эта партия кормила избирателей заявлениями о том, что у нее есть обоснованная социально-экономическая программа и сильная команда профессионалов, способная воплотить ее в жизнь.

Заявления «Яблока» о наличии у него такой программы следует расценивать как блеф, которому избиратели верили на протяжении многих лет. Однако вечно блефовать нельзя.

Деятельность партии «Яблоко» на протяжении последних лет можно сравнить с ателье мод, работники которого регулярно демонстрировали потенциальным покупателям красивые, но смутные эскизы, а также фрагменты одежды типа рукавов, подкладки и прочего, обещая, что в ближайшее время они создадут новую прекрасную модель костюма. Во время избирательной кампании «ателье» заработало на повышенной скорости, и тут выяснилось, что костюм как целостный продукт так и не получился, а то, что получилось, выглядит фрагментарным, противоречивым и не очень привлекательным.

Имиджевый ресурс, успешно накопленный «Яблоком» в начале его деятельности, не преобразовался в эффективные политические продукты и был растрачен на текущие политические нужды. Сразу после выборов можно было констатировать значительную утрату «Яблоком» ресурса общественного доверия.

4.7. Электоральная ниша, потерянная «Яблоком»

Теоретически партия «Яблоко» могла занять несколько важных электоральных ниш, которые обеспечили бы ей если не большинство в парламенте, то устойчивое существование и политическое влияние.

Одна из таких потенциальных ниш выявилась при проведении фокус-групп, связанных с сопровождением кандидатов в депутаты в одномандатных округах. При обсуждении мотивов голосования часто возникало не оправдавшееся впоследствии ощущение, что одномандатные кандидаты от «Яблока» имеют хорошие шансы на победу. Материалы этих фокус-групп дают представление об определенном социальном типаже, востребованном избирателями и ассоциировавшемся с партией «Яблоко».

Для описания этого типажа воспользуемся примером из российской классики 19 века, а именно известным отзывом славянофила И.Аксакова о сторонниках В.Белинского. Критикуя Белинского за антигосударственность, Аксаков, тем не менее, отмечал большой успех его публикаций в провинции. Далее Аксаков пишет: «Если вы хотите найти в провинции честного человека, например, следователя, который полез бы на борьбу, ищите его между сторонниками Белинского».

Образ, чем-то похожий на описанный Аксаковым, возникал в тех случаях, когда респонденты в провинции пытались объяснить, почему из нескольких малознакомых кандидатур они готовы поддержать именно кандидата от «Яблока».

Основными чертами, приписываемыми респондентами кандидату от «Яблока», являются: честность и принципиальность, высокий уровень образования, интеллигентность, не очень высокий, но и не низкий должностной ранг, уважение к нему ближайшего окружения. Важной чертой данного типажа является определенная степень конфликта с властями, но не чрезмерно острая и лишенная экстремизма.

Почему же при наличии таких позитивных ожиданий от партии «Яблоко» по одномандатным округам в Государственную Думу прошли только три кандидата? Можно назвать много причин, из которых отметим две.

Во-первых, в большинстве случаев одномандатные кандидаты от «Яблока» не соответствовали этому образу. Следует заметить, что несоответствие часто возникало по довольно тонким характеристикам. В качестве примера приведем высказывание кандидата-«яблочника» на встрече с избирателями в подмосковном городе Коломне. Кандидат, казалось бы, воплощал в себе вышеназванные черты «интеллигента-оппозиционера», и местная интеллигенция собралась послушать его. Он начал словами, сразу отвратившими от него аудиторию: «Мы должны понять, кто мы: быдло или нет».

Последующий опрос показал, что слово «быдло» не понравилось интеллигентной части населения этого небольшого, но богатого культурными традициями города. Не понравились и многие другие моменты в его выступлении. В результате по итогам голосования этот кандидат набрал очень мало голосов.

Во-вторых, описанному Аксаковым образу не соответствует и федеральная верхушка «Яблока», включая ее лидера Явлинского. Правда, в облике и поведении Явлинского есть некоторые черты, роднившие его с этим образом. Но эти черты Г.Явлинский воплощал в себе непоследовательно и в результате утратил уважение избирателей. В результате даже те кандидаты от «Яблока», которые по своим личностным качествам соответствовали данному образу, не получили поддержки со стороны партийного бренда, который можно рассматривать как партийный «знак качества», сигнализирующий о том, что к этому человеку можно относиться с доверием.

В ходе выборов «знак качества» от «Яблока» не вызвал доверия у избирателей, в результате чего число депутатов-одномандатников от этой партии оказалось минимальным.

5. Очерк 5: КПРФ

Политическая реклама КПРФ в этом цикле исследований не изучалась, поэтому я ничего не могу сказать о ее эффективности. Однако, коммунистический электорат по своей сути традиционалист – он голосует по традиции. Может быть, реклама ему и не нужна.

В данном очерке я хочу поделиться впечатлениями от фокус-групп, которые были собраны только из сторонников КПРФ.

Фокус-группы с коммунистами запомнились мне больше всех остальных, особенно те, которые состояли из респондентов, не имеющих высшего образования. Надо сказать, что телевизор формирует абсолютно неправильное представление о коммунистическом электорате.

Наверное, главное, что отличает многих сторонников КПРФ от представителей других сегментов электората – это чувство ответственности и готовность к жертвам. Возможно, это относится не ко всем сторонникам КПРФ, но такой уникальный для современного российского общества сегмент в данном электорате присутствует.

Сторонники КПРФ в своей массе – небогатые люди. В постсоветское время многие из них оказались в очень тяжелом материальном положении. Но не только это вызывает сочувствие к ним. Может быть, это прозвучит кощунственно, но сторонники Явлинского, среди которых тоже немало людей, оказавшихся в тяжелом материальном положении, не вызывают такого сочувствия. Почему? Я назову два ощущения, которые нуждаются в количественной проверке с использованием метода контент-анализа.

Во-первых, судя по характеру высказываний, возникает ощущение, что сторонники Явлинского, жалуясь на свои проблемы, говорят о себе , а коммунисты – о тех, за кого они отвечают , то есть о своих детях, престарелых родителях, заболевших родственниках и т.п.

Во-вторых, сторонники Явлинского по своему профессиональному составу – это бывшие «пользователи» исчезнувшей советской «халявы», то есть не приобретшие высокой квалификации работники различных научных и культурных учреждений, а также, возможно, какой-то части чиновничьего аппарата (но не руководители, а сотрудники среднего звена).

Что же касается сторонников КПРФ, с которыми я встречался в фокус-группах, то это, скорее, тяглые люди, занимающие не очень высокие по статусу рабочие места, но хорошо владеющие своей профессией и сознающие свою ответственность за нее. В Москве этот социальный слой в немалой степени представлен работниками медицины: в группе респондентов без высшего образования оказались три медицинских сестры, причем все они с болью говорили о своей профессии, о больных, и произвели впечатление добросовестных работников.

В СМИ нередко звучали высказывания, что за коммунистов голосуют дисквалифицировавшиеся в советское время слои населения, то есть люмпены, пьяницы и т.п. В фокус-группах эта гипотеза не нашла подтверждения. В советское время действительно было много пьяниц – где они сейчас? За кого голосуют? Мне трудно ответить на эти вопросы. Но сторонники КПРФ, какими я увидел их в фокус-группах, это не какой-то ленивый и асоциальный контингент, а напротив, добросовестные и ответственные люди, хотя и не очень образованные.

Экономическая ситуация поставила этих людей на грань выживания. По ним сильно ударил дефолт августа 1998 г. Женская часть этого электората, в основном, бюджетники: медсестры, воспитатели детских садов, если говорить о группе респондентов без высшего образования. Мужчины, как я понял, перебиваются заработками типа извоза, работы в охране или в строительных бригадах. Главная проблема, которая стоит перед этими людьми, – это вопрос выживания их детей и близких. Нельзя сказать, что их семьи голодают, но их дети плохо питаются, и у них нет возможности дать им хорошее образование. Кроме того, возникают проблемы с медицинским обслуживанием, потому что у большинства имеются иждивенцы пожилого возраста либо инвалиды (например, нетрудоспособный муж).

Судя по высказываниям участников этой фокус-группы, голосование за КПРФ является для многих из них вынужденным актом, актом отчаяния. Вот типичный набор высказываний этих людей о мотивах своего голосования.

• Что мне делать? Я не знаю, за кого голосовать. Мне надо кормить ребенка. В советское время пусть я стояла в очередях, но все же могла купить хоть какую-то еду, колбасу или что-то еще. Я была спокойна за то, что мой ребенок не будет голодать и сможет поступить в высшее учебное заведение. Я была спокойна за то, что у моей пожилой матери будут лекарства, а сейчас их не дают (Ресин врет, что эти лекарства бесплатные). При прежнем социализме я могла жить, а сейчас это очень проблематично, поэтому что мне делать? Я голосую за коммунистов.

Специфичные черты коммунистического электората проявились при обсуждении еще одной темы, заслуживающей упоминания – темы объединения с Белоруссией.

Обсуждение этой темы со сторонниками КПРФ показало, что среди них могут быть выделены «державный» и «социальный» сегменты. Содержание мотиваций первого сегмента может быть выражено известным афоризмом ” за державу обидно “, а второго – формулировкой ” чтобы народу стало жить легче ” (обе формулировки часто повторялись при проведении фокус-групп).

Названные сегменты имеют гендерную и возрастную градацию: к «державному» чаще относятся мужчины старшего возраста, а к социальному – женщины среднего возраста. Но эта зависимость не стопроцентная.

Различие в мотивациях или, точнее, в ценностях между “державным” и “социальным” сегментами ярко проявило себя при обсуждении в фокус-группах белорусского вопроса. В фокус-группе, состоявшей из пожилых сторонников КПРФ, которые помнят войну, был задан вопрос: «Надо ли объединяться России и Белоруссии?» Дружный ответ: « Обязательно надо ». Далее задавался вопрос, предусмотренный методикой: “Но это будет связано с экономическими потерями. Будет инфляция. Ваша пенсия обесценится на 25%. Голосуем за объединение в этом случае или нет?» Дружный ответ: « Голосуем! ».

Среди сторонников КПРФ среднего возраста мнения разделились, стали амбивалентными, но все же объединительная точка зрения в них преобладала. В меньшей мере она звучала среди сторонников «Единства». А среди сторонников «Отечества – Вся Россия», «Яблока» и СПС она не звучала вообще.

Можно ли работать с электоратом КПРФ с целью привлечения его на сторону другой политической партии? Многие считают, что нет, но мне это мнение представляется совершенно неправильным. Напротив, хочется сказать: «Верните этим людям надежду, и они проголосуют за вас».

Собственно говоря, это уже произошло на парламентских выборах 1999 г., когда большинство «красных» (т.е. коммунистических) регионов превратились в «сиреневые», голосовавшие за «Единство», как за партию В.Путина. В еще большей мере этот эффект проявился на президентском голосовании. В какой-то момент люди поверили Путину и проголосовали за него.

6. Очерк 6: Блок Жириновского

При всей скандальности, а в некоторые периоды и общественной опасности этой партии и ее лидера, электорат Жириновского, как ни странно, так и не стал объектом серьезного социологического анализа.

Наше исследование показало, что в 1999 г. электорат Жириновского был эклектичным и состоял из нескольких субсегментов, воззрения которых могли вступать в конфликт друг с другом. Назовем четыре более или менее явно идентифицируемых сегмента:

• люди, которые говорят про Жириновского «Мне нравится этот раздолбай».По-видимому, этот сегмент объединяет людей с каким-то специфическим протестным психосиндромом. Отметим, что опора на людей с определенными психосиндромами (иногда таких психосегментов в составе сторонников партии может быть несколько) – верный признак маргинализации партии, отсутствия или утраты ею массовой поддержки, базирующейся на содержательных политических идеях;
• люди, которые говорят, что «Жириновский говорит правильные и умные вещи».Таких людей в составе российского электората много, но лишь меньшинство из них реально голосует за Жириновского. Вопрос о том, какие же именно «умные вещи» говорит Жириновский, в фокус-группах определить не удается. Этот феномен требует более глубокого изучения;
• крайние националисты типа сторонников РНЕ или «Движения ПНИ», выступающие за то, чтобы «выгнать из России всех кавказцев». Такие люди также оказались в составе фокус-групп, набранных из числа сторонников Жириновского. Надо сказать, что их выступления шокировали тех, кто говорил, что «Жириновский говорит умные вещи». При необходимости конфликт между этими сегментами можно использовать для проведения негативной кампании против Жириновского;
• сегмент агрессивных молодых мужчин, часто учащихся техникумов и ПТУ. Этот сегмент требует самого серьезного изучения, но в рамках проведенного исследования он специально не изучался.

Основную электоральную поддержку Жириновского сегодня формируют, по-видимому, второй и четвертый сегменты (те, кто считают, что «Жириновский говорит умные вещи», и агрессивные молодые мужчины без высшего образования).

Наиболее типичные мотивировки голосования за Жириновского и ЛДПР, звучавшие ив фокус-группах, таковы.

• Жириновский выступает за то, чтобы Россия была для русских;
• Главная идея партии вот как раз в понимании ее людьми, поэтому, в доходчивости ее, в простоте, без всяких кривотолков… А другие, ну в общем, они каким-то образом что-то и говорят национальное, но по сути все это, ну, для меньшинства;
• Нужна какая-то идея, ради которой люди живут, и фактически такую идею он дает;
• Владимир Вольфович говорит правильные вещи. Про армию он правильно сказал. Владимир Вольфович вообще ненавидит Америку, эти «Макдональдсы», действительно, надо закрыть, я тоже Америку не уважаю.

Длительный политический успех Жириновского вызывает больше вопросов, чем ответов. «Месседжи» Жириновского явно обладают хорошим агитационным эффектом, который затрагивает не только электорат ЛДПР, но и гораздо более широкие группы избирателей. В фокус-группах часто приходится слышать, что В.Жириновский « говорит умные вещи », причем подобное мнение высказывают и те, кто заявляет, что ни при каких обстоятельствах не будет голосовать за ЛДПР.

До настоящего времени рекламная продукция Жириновского была едва ли не единственным видом эффективно работающей политической рекламы. Однако причины ее эффективности тоже не изучалась специалистами. Выражение «рекламная продукция» я употребляю в широком смысле, включая и телевизионные выступления самого Жириновского. Они, безусловно, вызывают значительной интерес у аудитории, и не всегда эпатажны.

В рекламных роликах Жириновского проглядывает определенная патриотическая линия, которая вызывает у многих людей позитивный отклик. Каковы мотивационные основы такого восприятия, если учесть, что Жириновский по многим параметрам не очень подходит на роль хорошего патриота (вспомним, что в фокус-группах о нем звучало выражение « политический раздолбай »)? Почему аналогичная рекламная продукция других партий если и вызывает подобный отклик, то в гораздо меньшей степени? Эти вопросы, насколько я знаю, никто глубоко не исследовал.

В прошедшей парламентской кампании только две партии сумели с определенным успехом использовать в своей агитации патриотические рекламные «месседжи» – это ЛДПР и отчасти «Яблоко». Рекламная продукция других партий была отравлена популизмом, поэтому не работала.

Что касается «Яблока», то оно проэксплуатировало патриотическую тему случайно, поэтому никаких дивидендов она ему не принесла. Однако сам по себе «патриотический» ролик партии «Яблоко» получился удачным (речь идет о ролике «Я люблю тебя, жизнь» – см. выше). А Жириновский делал ставку на патриотизм систематически и успешно.

Возникает, пожалуй, и еще один вопрос: почему другие партии, имеющие, может быть, больше оснований использовать патриотические мотивы в своей агитации, на практике их не используют? Ясного ответа на этот вопрос получить не удалось.

Опубликовано на сайте:

http://old.polit.ru/printable/198402.html

9. ОПИСАНИЕ МЕТОДОВ ПЕРСОНАЛЬНЫХ ПРОДАЖ

Персональные (или прямые) продажи – это способ торговли потребительскими товарами осуществляемый вне стационарной розничной сети путем непосредственного контакта продавца с покупателем на дому, в учреждениях, организациях, предприятиях, транспорте или на улице. Главный элемент прямых продаж – это демонстрация продукта, которую продавец проводит специально для покупателя, объясняя ему преимущества продукта, предоставляя полную информацию о нем. Основа прямых продаж – личный контакт между продавцом и покупателем.

Персональные продажи были широко распространены в90-е годы. Позднее они были вытеснены другими форматами торговли. Тем не менее, социологическая и психологическая проработка этого метода представляет значительный интерес.

Составной частью системы прямых продаж часто является сетевой маркетинг – форма ведения внемагазинной торговли, при которой агент просит покупателя найти новых покупателей, тех в свою очередь просят найти очередных покупателей и т.д. Сбытовой агент получает определенный процент от продажи всей созданной им сети продавцов.

В России первое практическое применение персональных продаж и сетевого маркетинга относится к началу 1990-х годов. Представитель фирмы, которая 90-х годах была лидером на этом рынке, так описывал методы ее работы (цитаты из интервью из научного архива автора отчета).

• То, что делается в нашей фирме, очень долго продумывалось и долго претворялось в жизнь. Это дело было изобретено где-то в Канаде. Мы – дочерняя канадская компания.
• Наша работа включает в себя две составляющие: массовый набор продавцов, сопровождающийся высоким отсевом, и обучение их принципам эффективных продаж. Продавцов мы называем дистрибьюторами, потому, что продавец – не престижная профессия.
• Набор персонала в основном происходит через объявления в газетах. Главное – любой ценой заманить наш офис по приему персонала как можно большее число людей. Поскольку люди не хотят работать сетевыми агентами, мы никогда не пишем это в объявлениях. Пишем любые другие профессии, от экспедитора до инженера. Если человек пришел, то с большой вероятностью он останется. Для справки могу сообщить, что 80% объявлений в газетах по поиску работы размещены нами.
• В нашей фирме идет довольно серьезный отбор людей. Многим (может быть, они и неплохие работники) преуспеть в данном бизнесе просто не дано. Поэтому постоянно идет отбор людей, чтобы отобрать именно тех, которые способны к этому виду деятельности, а не просто являться представителями фирмы.
• Система принятия на работу имеет три этапа. Первый – это личная анкета и небольшое собеседование, во время которого человек просто о себе рассказывает, говорит, кем он хочет быть, и кем не хочет. Ему немного рассказывают о компании и приглашают на второй этап, который представляет собой обзорный день. В течение целого дня он ходит с дистрибьютором и наблюдает за его работой. Его это ни к чему не обязывает, он просто знакомится с работой. Компанию это тоже ни к чему не обязывает. Если эта работа его заинтересовала, то начинается третий этап – тестирование. Ему дается лист бумаги, на котором написаны вопросы, и ему необходимо на них ответить. Если он грамотно отвечает на эти вопросы, то его принимают на работу. На самом же деле принимают всех, но это не афишируется.
• При подборе агентов используется психологический прием, основанный на создании у человека чувства потери. Это один из столпов нашей компании, он используется и при продажах. К примеру, на собеседовании сидит пять человек, которые рассказывают о себе. Одному из них, который чем-то не понравился, объявляют, что он не подходит. Он уходит, не понимая в чем дело. У оставшихся возникает страшное чувство возможной потери: они не понимают, почему это произошло и почему их оставили. Но ведь их-то оставили! Для них это уже круто.
• На обзорном дне опять повторяется этот прием. Им говорят, что из всех проходящих на этом этапе будут взяты, к примеру, только трое. И когда происходит тестирование, кандидату опять напоминают, что, например, за ним сидит еще восемь человек, а возьмут только троих.
• По завершении тестирования наш сотрудник демонстрирует новичку, что он не очень доволен результатами. Потом задает вопрос: «А Вы сами как думаете, я Вас возьму?». Новичок неуверенно что-то отвечает. Сотрудник держит паузу, потом говорит: «Ладно, попробуем!» Так новичок принимается на работу.
• Продажи бывают уличные и коллективные. При уличных продажах дистрибьютор общается с прохожими один на один. При коллективных главная задача – любой ценой собрать определенную аудиторию, перед которой можно выступить. Часто это бывает на работе, в офисах, бывает и в других местах.
• Процесс реализации товара имеет определенную систему. К примеру, необходимо смотреть в глаза потенциальному покупателю, проще говоря, давить на него взглядом. Обязательно нужно смотреть глаза в глаза, обязательно держать в поле зрения так называемую интимную зону человека.
• Система продажи имеет свои принципы: пять шагов и восемь ступеней. Первый шаг является приветствием; второй шаг заключается в презентации товара, при которой самое главное – это дать его в руки (люди – как малые дети, которым хочется поиграть с новой игрушкой). Дальше идет третий шаг, предлагающий вилку цен – в магазинах это сегодня стоит столько-то, а у нас столько-то. Четвертый шаг – это закрытие сделки – он тебе отдает деньги. Пятый шаг заключается в предложении покупателю купить не один экземпляр данного товара, а и для других членов семьи, знакомым в подарок и т.д. Восемь ступеней я сейчас не помню. Что-то вроде контроля за ситуацией; правильной работы с территорией и т.д. Пять шагов представляют собой чистые сделки, а восемь ступеней – это общие фазы, «философия» работы.
• Эффективность продаж в очень большой мере зависит от того, насколько хорошо удается выработать «спич», т.е. речь, убеждающую покупателя. Это не всегда получается сразу. Когда приходит новый товар, менеджеры и продавцы внимательно его изучают, старясь найти в нем реальные или мнимые преимущества, которых покупатель лишится, если не купит. Здесь тоже работает принцип создания у клиента чувства потери.
• Внушаемость нашего населения поразительна. Помню, в одном городе дистрибьюторы занимались продажей сумок из синтетического меха. Сначала продажи не шли, но потом был выработан следующий «спич»: сумки сделаны из натурального меха редкого животного лопотама, обитающего в Тибете. Животное редкое, количество сумок ограничено. Если не купить сейчас, их, может быть, вообще больше не будет (чувство потери!). Продажи сразу пошли хорошо. Но через неделю в офис пришли представители местного фонда защиты природы и потребовали прекратить продажи, поскольку лопотамы занесены в Красную книгу и убивать их нельзя. Рассказывали, что от удивления в офисе воцарилась тишина. Но менеджер нашелся и сказал: «Лопотамов никто не убивает. Их стригут и отпускают. Им это полезно, потому, что линька проходит у них тяжело». Представители фонда удовлетворились ответом и ушли.
• Внешний вид представителей нашей компании отличается от внешнего вида от представителей других компаний. У представителей нашей компании никогда не бывает небритого лица, грязных волос, нечищеных ботинок. У нас не может быть не глаженных брюк, за исключением только части начинающих, которые просто еще не заработали себе на брюки. Ни один из наших продавцов-мужчин не выходит на улицу без светлой рубашки и без галстука. Это признак, по которому вы можете сразу определить: это наш продавец или не наш.
• Необходимо сказать, что есть грамотные компании, в которых работают настоящие дистрибьюторы, но есть и просто торгаши. Это торгаши, грубо говоря, перенимают нашу оболочку, но внутри они остаются торгашами. Там нет перспективы. У нас люди работают за перспективу, а там за деньги. По этой причине у нас дело идет намного успешнее. Тем не менее, многие от нас уходят. Это, прежде всего те, кто не смог сделать карьеру в нашей организации. Там они сразу становятся чуть ли не ассистентами менеджеров, так как наша школа там высоко котируется. Когда человек туда приходит от нас – это для них просто счастье.
• Рабочий день дистрибьютора длится с 7.30 утра до 8.00 часов вечера. Один день в неделю выходной.
• После приема на работу человек ходит, как все. С 7.30 до 8.00 утра люди получают товар. В 8.00 начинаются “импекты”, грубо говоря, ежедневные коллективные обучения. Продавцы собираются своими командами, идет разбор ошибок; выяснение того, кто сколько сдал; кто накануне хорошо поработал, а кто плохо и так далее. Это все происходит с 8.00 до 8.30. Затем с 8.30 до 9.00 идет общее собрание, на котором объявляются люди, принятые сегодня на работу. Они поздравляются всей толпой (около 100 человек). Также объявляются те, кто идут работать второй день – они тоже поздравляются. Затем объявляются те, которые вчера выполнили норму. Далее просто идут различные темы. С 9.00 все идут работать в «поле».
• Собрания бывают разными: мотивационными, на определенную тему; ругательными, где применяется “кнут и пряник” для создания чувства потери; чисто «джусовыми» (джус – это сок). В данном случае в этот термин вкладывается смысл – разделяй успех вместе с нами. Это тоже целая психология, философия. Все хорошее называется “джусом”. Джус – это высокий подъем, это хорошее настроение. Те дни, которые проходят удачно, они и есть «джусовые». Такого типа собрания тоже называются «джусовые». На них происходит полная ошизиловка – общее придуривание, чтобы поднять сотрудникам настроение. Вчера, например, изображали носорогов и стряхивали с себя «негативы».
• После работы ровно в семь часов вечера все собираются в офисе, делятся впечатлениями, у кого что было сегодня. Рассказывают интересные истории, которые сегодня произошли, кто как из них выкручивался. Потом идет общее собрание, все собираются в митинг-руме. Тема собрания, например: милиция в поле, бандиты в поле, ваши перспективы, вилка цен, правила работы с территорией. Нельзя работать близко от метро, ближе чем 200 метров, а остальной город твой. У метро запретная зона, милиция тебя там берет просто, потом будут разбираться, а ты деньги теряешь.
• Ежедневные собрания утром и вечером отнимают немало времени, но проводятся не просто так. Это мотивирует людей и стабилизирует состав дистрибьюторских групп. Каждый рассказывает о возникших у него ситуациях, а слушает его понимающая и сочувствующая аудитория. Для многих этот момент очень важен, даже после утомительного рабочего дня. И важна взаимная передача опыта. В других фирмах собраний нет, или они проводятся кое-как. Дисциплина падает. Это сразу сказывается на продажах.
• У рядовых сотрудников зарплата не очень высокая. Вся система нацелена на то, чтобы люди за небольшую плату выполняли очень тяжелую работу. Если вырабатывается дневная норма, то человек получает порядка 600-800 долларов в месяц. Но это при условии выработки ежедневной нормы.
• Все нормальные люди должны понимать, что ни один человек при такой системе больше чем 5 лет в “поле” выходить не сможет, так как могут начаться различные сопутствующие заболевание – болезни суставов и так далее. Физические нагрузки весьма высоки – таскать тяжелые коробки, работать по 13 часов в день. По этой причине здесь и ставится задача на перспективу. Если человек не в состоянии достичь определенного уровня квалификации, то его никто долго держать не будет. Он поработает, заработает то, на что может претендовать, и его увольняют.
• В нашей работе очень велика роль лидеров. Наша фирма постоянно открывает представительства в других городах. Туда направляют лучших менеджеров. Нескольких человек из команды им позволяют взять с собой, но не всех. Основные кадры они должны набрать на месте. Но здесь возникает такая негативная вещь. Когда человек уезжает, забрав с собой пять инструкторов, и оставив 10-15 дистрибьюторов, последние бросают работу. Их лидер уходит, а другого им не надо.

10. СУБКУЛЬТУРА «ЛЮБЕРОВ»

Введение

Первоначально данная работа была задумана как исследование известной благодаря публикациям в широкой печати подростково-молодежной субкультуры г. Люберцы. Главная цель исследования заключалась в описании данной субкультуры, а также в том, чтобы проследить причины и условия ее формирования. Эта цель в результате исследования была выполнена. Вместе с тем, по ходу работы тема была расширена и наблюдение велось также за некоторыми другими агрессивными подростковыми субкультурами, в результате чего удалось сделать их сопоставительный анализ. Изучение конкретных исследуемых субкультур по возможности велось в контексте прослеживания тенденций общей динамики различных типов молодежных субкультур в стране.

Работа проводилась в 1988-1990 годах в рамках программы «Субкультура люберов», финансируемой советско-американским фондом «Культурная инициатива».

Основным источником сведений о рассматриваемых субкультурах явились материалы глубоких интервью. Всего в ходе исследования этим методом было опрошено более шестидесяти человек. Типичная продолжительность интервью составляла от одного до трех часов и более. Исполнители работы стремились к тому, чтобы все интервью в полном объеме записывать на диктофон, однако реально это удавалось не всегда. Более одной трети всех интервью пришлось проводить без использования диктофона, а некоторые из них даже без записей в блокнот. Помимо продолжительных целенаправленных интервью информационной базой работы послужило большое количество относительно коротких бесед и наблюдений, проводившихся исполнителями в ходе исследования. Общая продолжительность записанных на диктофон интервью составила более 100 часов. Объем стенограмм интервью составил более 1000 машинописных страниц.

Все интервью сгруппированы по следующим разделам:

1. Интервью с подростками.В эту группу включались:

а) Подростки, участвующие в агрессивной субкультуре.

б) Подростки, не участвующие в агрессивной субкультуре.

2. Интервью с экспертами.В эту группу включались взрослые, относящиеся к одной из следующих трех категорий:

а) Бывшие участники субкультуры.

б) Жители, не участвовавшие в субкультуре, но близко ее наблюдавшие.

в) Работники организаций, осуществляющих работу с подростками (учителя школ и ПТУ, работники правоохранительных органов и др.).

3. Сопутствующие интервью.В эту группу объединены интервью, которые проводились с целью получения материалов для сравнения и ориентации, включая интервью на такие темы, как: «Шпана в бараках московских окраин 50-х годов», «Приемник для несовершеннолетних преступников» и т.д.

Наряду с материалами интервью в работе использовались газетные и журнальные публикации по данной теме за период с 1987 по 1990 год. Сведения о субкультурах гедонистического типа заимствованы в основном из неопубликованной работы С. Белановского «Субкультура балдежников», написанной в 1977-1978 годах на материалах нескольких сотен личных документов (писем в редакцию газеты). Отрывки из этой работы были опубликованы в сборниках НИИ культуры РСФСР.

Итогом реализации проекта является настоящий научный отчет с приложением к нему стенограмм интервью (последние к настоящему моменту не сохранились – примечание 2007 г.).

1. Молодежные субкультуры и их типология.

1.1. Понятие субкультуры.

В социологии субкультурой обычно называют относительно автономное целостное социальное образование внутри доминирующей макрокультьтуры, определяющее стиль жизни и мышления ее носителей и обладающее своими обычаями, нормами, комплексами ценностей, способами организации, а порой даже институтами (12, с.336). Субкультуры обычно возникают в той или иной специфичной социальной, этнической или демографической среде, в чем-то отграниченной от остального общества. В зависимости от характера отношения к обществу в целом принято различать субкультуры, возникающие в виде позитивной реакции на социальные и культурные потребности общества (например, профессиональные) и субкультуры, в той или иной степени противостоящие культуре общества в целом (делинквентные и нонконформистские субкультуры). (12, с.336; 8, с.401).

Для уточнения понятия субкультуры его следует отграничить не только от понятия «большого» общества и его культуры, но и от более локальных (по сравнению с субкультурами) социальных образований, именуемых группами. Группы, как известно, также могут обладать своими специфическими обычаями, нормами и комплексами ценностей. Решающее различие между субкультурами и группами состоит, на наш взгляд, в том, что субкультуры являются социальными образованиями, способными к самовоспроизводству и не разрушающимися под действием естественного возрастного или иного движения их личного состава. Иными словами, смена личного состава участников не разрушает субкультуру, поскольку она обладает внутренними механизмами социализации поступающего в нее пополнения. Группы тоже могут обладать определенными механизмами включения новичков в свою специфичную ценностно-нормативную среду, но в целом они гораздо менее устойчивы в ситуации обновления их состава. Переход членов группы в новые возрастные и социальные категории и естественный процесс выбывания ее членов, как правило, приводят к прекращению ее существования.

Сказанное означает, что субкультура отличается от группы прежде всего значительно большей численностью ее членов. Если группой принято называть объединение людей численностью от нескольких единиц до нескольких десятков человек, то минимальная «критическая масса», необходимая для возникновения субкультуры, исчисляется, по-видимому, несколькими сотнями.

Таким образом, субкультура – это не только относительно автономное, но и самовоспроизводящееся социальное образование. Теоретически многие субкультуры могут существовать десятилетиями, однако существуют и относительно короткоживущие субкультуры (к последним относится и рассматриваемая ниже люберецкая). Важно, однако, вновь подчеркнуть, что трансформации и гибель субкультур связаны в первую очередь с их внутренней организационной и культурно-идеологической динамикой, а не с фактором движения их личного состава как таковым.

Субкультура может включать в себя как один локальный круг общения (например, изучаемые нами люберы), так и много таких кругов. В последнем случае субкультура может выходить на межрегиональный и даже международный уровень (например, хиппи).

1.2. Молодежные субкультуры.

Молодежные субкультуры, как и субкультуры взрослого мира, следует разделять на «позитивные», то есть ориентированные на сотрудничество с обществом и развитие его культуры, и «негативные», то есть противостоящие культуре и обществу, либо разрывающие связи с ним.

В мировой социологии существует хорошо развитая традиция исследований делинквентных и нонконформистских молодежных субкультур (6, 13 и др.). Вместе с тем «позитивные» молодежные субкультуры до сих пор практически не попадали в поле зрения исследователей, несмотря на то, что их роль в преодолении молодежной преступности и отклоняющегося поведения потенциально может быть огромной. Хотя люберецкая субкультура, являющаяся основным объектом описания в данной работе, вряд ли может быть отнесена к числу «позитивных», вопрос о существовании и социальной роли последних отчасти будет затронут при обсуждении проблемы взаимодействия субкультур.

По-видимому, является общепризнанным, что «негативные» или отклоняющиеся молодежные субкультуры, а возможно и молодежные субкультуры вообще возникли в результате распада традиционных форм жизни людей и быстрой урбанизации общества. Если в традиционном обществе основным институтом социализации являлась «большая» семья (родственная структура) и община, которые обладали, с одной стороны, большими возможностями социального контроля, а с другой стороны – детально разработанным набором образцов поведения применительно к каждой половозрастной группе (для каждой группы существовали свои регламентированные обязанности), то в условиях урбанизованной среды, с ее анонимностью и распадом «большой» семьи, эти институты социализации претерпели большие изменения. Община полностью распалась, семейно-родственная социализация ослабла, а пришедшие им взамен новые общественные институты, как то: школы, средства массовой информации и т.д. осуществляют социализирующую функцию только в очень узкой сфере – познавательной, мало участвуя в формировании ценностно-нормативных компонентов личности человека.

Ослабление институтов социализации привело к возникновению обширного неконтролируемого обществом социального пространства. В этом пространстве, вне сферы социального контроля со стороны взрослых и возникают молодежные субкультуры. С функциональной точки зрения эти субкультуры можно рассматривать как новые институты социализации. При этом если «позитивные» субкультуры являются социализирующим институтом в общепринятом смысле этого слова, то «негативные» субкультуры – это своего рода институт патологической социализации, направляющий попавших в нее подростков молодых людей на тот или иной «отклоняющийся» жизненный путь. Важно при этом отметить, что молодежные субкультуры обладают свойством исключительно сильного воздействия на личность. Человек, прошедший через отклоняющуюся субкультуру, зачастую на протяжении всей последующей жизни или длительного ее периода оказывается в оппозиции по отношению к макрокультуре общества. Конечно, субкультура – это не единственный канал влияния на личность. Многие побывшие в ней впоследствии социализируются вновь. Возвращают человека в общество (приобщают к макрокультуре), как правило, такие социальные институты, как новая (собственная) семья и работа (производственная деятельность). Кризисное состояние этих социальных подсистем в значительной мере обусловлено тем, что они вынуждены вести борьбу с массовым поступлением в них недосоциализированного и патологически социализированного человеческого материала. Эта борьба далеко не всегда оканчивается успешно, и определенная часть молодежи так и идет по предначертанным «негативными» субкультурами социальным путям преступника, алкоголика или наркомана, политического экстремиста и т.п. Причем часто подросток, вступая в субкультуру, не понимает, какую жизненную «карьеру» она ему готовит. И чем сильнее субкультура, чем более она развита, тем больший процент людей с отклоняющейся направленностью она «выпускает» в общество.

«Позитивные» молодежные субкультуры следует отличать от социальных образований, формируемых в подростковой среде взрослыми с целью социализации. К числу таких образований относятся кружки, секции, организованные взрослыми подростковые общества и т.п. Понимая опасность «негативных» субкультур и силу их воздействия на личность, взрослые создают указанные выше социальные образования, которые могли бы противостоять субкультурам в самой подростковой среде. Однако, как показывает практика, группы и общества такого рода обычно являются неустойчивыми (они могут существовать только в «силовом поле» влияние взрослых) и вследствие этого не могут успешно конкурировать с субкультурами. По видимому, можно сказать, что необходимым условием успешного социализирующего воздействия создаваемых взрослыми подростковых обществ является придание этим обществам основных черт субкультуры. Одним из наиболее успешных формирований такого рода является известная организация бой-скаутов, которая первоначально была создана в дореволюционной России, а затем распространилась по всему миру. Неудавшейся попыткой создания «позитивных» молодежных субкультур следует считать пионерскую организацию и комсомол, хотя временно и локально при воздействии хороших лидеров эти организации могли добиваться определенных успехов, если под успехами понимать прививку молодому поколению исповедуемых в этих организациях мировоззрений и ценностей.

1.3. Типология молодежных субкультур.

Когда говорят о типах молодежных субкультур, часто просто перечисляют конкретные их виды. Таких конкретных видов субкультур может быть названо много: люберы, хиппи, панки, металлисты, леворадикальные студенты и другие. Общеизвестно, однако, что перебор конкретных наименований субкультур не есть их социологическая типология. Поэтому для целей предстоящего анализа мы предлагаем следующую типологию молодежных субкультур, в основу которой положен признак доминирующих социальных устремлений. Не претендуя на завершенность, на основе указанного признака мы выделяем три идеальных типа субкультур:

1. Агрессивный. Связан с традициями преступного мира (зачастую является его школой кадров). В отличие от взрослой преступности, которая носит рациональный характер, для подростковой субкультуры этого типа характерна немотивированная и неутилитарная агрессия. Вхождение в субкультуру часто происходит в раннем возрасте. Возрастной состав от семи до восемнадцати лет (13).
2. Гедонистический. Ориентируется на получение удовольствия. Отличается низкой агрессивностью. Формируется в более позднем возрасте под влиянием полового созревания с целью совместного времяпрепровождения с песнями под гитару, выпивкой, иногда переходящей в наркоманию, а так же с целью поиска полового партнера. Примерный возрастной состав от 14 до 18 лет (4).
3. Идеологический. Отличительной чертой является особого рода мировоззрение, которое может носить философский, религиозный или политический характер. В отличие от аналогичных социальных образований взрослого мира молодежные субкультуры данного типа отличаются крайне высокой эмоциональностью в исповедовании своего мировоззрения (5,6).

Как известно, в социологии идеально-типические конструкции являются не описанием явлений социального мира, а понятийным инструментом для составления такого описания. Существующие в действительности субкультуры могут быть по своим свойствам очень близкими к одному из описанных выше идеальных типов, но могут и сочетать в себе признаки нескольких из них. В частности можно отметить, что идеологические молодежные субкультуры редко существуют в чистом виде. Часто идеология накладывается на гедонистические или агрессивные субкультуры, образуя соответственно смешанные гедонистическо-идеологические и агрессивно-идеологические их типы. В числе первых могут быть названы, например, хиппи и леворадикальные студенты, а в числе вторых – «наци», «черные дьяволы» и др.

Описанная выше типология приложима в основном к оппозиционным по отношению к обществу молодежным субкультурам, которые, как уже говорилось, являются на сегодняшний день гораздо лучше изученными. Немногочисленные известные нам субкультуры «позитивной» направленности попадают, по-видимому, в идеологический тип. Вопрос о построении типологии социальных устремлений, свойственных «позитивным» субкультурам, на сегодняшний день остается открытым.

Изучаемая нами люберецкая субкультура, если рассматривать ее с точки зрения описанной выше типологии, в период своей кульминации должна быть отнесена к агрессивно-идеологическому типу. Основания для такого отнесения изложены в последующих частях работы.

Наряду с доминирующими социальными устремлениями субкультуры могут различаться по способу социальной организации и другим признакам. Эти различия частично будут описаны и типологизированы в ходе дальнейшего изложения.

2. Социальная история агрессивных молодежных субкультур в России.

Данная глава посвящена описанию социальной динамики агрессивной молодежной субкультуры в России начиная с предполагаемого момента ее возникновения. Под социальной динамикой в данном случае понимаются не процессы внутренней эволюции субкультуры, а динамика ее численности, влиятельности и силы. По имеющимся данным, на протяжении рассматриваемого периода сила и влиятельность агрессивных субкультур изменялись в очень значительном диапазоне под действием ряда факторов, которые будут описаны по ходу изложения.

В основу разбивки данной главы на параграфы положен хронологический принцип с выделением трех периодов, которым соответствуют названия параграфов.

2.1. Довоенные и первые послевоенные годы.

Как уже было сказано, социологическая теория связывает возникновение молодежных субкультур с упомянутыми выше процессами урбанизации, распада «большой» семьи и территориальной общины. В ходе этих процессов образовалась неконтролируемая социальная ниша, которая и начала заполняться отклоняющимися молодежными субкультурами. Исторически первой заполнила эту нишу субкультура агрессивного типа.

Первые сведения о появлении агрессивных молодежных субкультур в России относятся к концу 19 и началу 20 века. Как отмечает по данному вопросу В. Чалидзе, работа которого опирается на обширный библиографических материал, в девяностых годах 19 века в крупнейших городах России появились группы подростков и молодых людей, которые шокировали общество своими безрассудными и непристойными выходками, как то: битьем фонарей и окон, выкрикиванием неприличных и непристойных слов в многолюдных местах, осквернением памятников и могил, приставаниями к прохожим и немотивированными избиениями их. Этот тип преступности был назван впоследствии хулиганством, а сами группы подростков этого типа – хулиганами или шпаной.

Все свидетельства сходятся на том, что громадное распространение молодежная субкультура агрессивного типа получила после первой мировой войны и и революции – в 1918-1925 годах.

• Как можно судить, хулиганские поступки получили особенное распространение в результате социальных потрясений, последовавших за событиями 1917года. Причины этому и распространившийся, благодаря поведению новых властителей, нигилизм в отношении к традиционным этическим ценностям, и бесчинства тех, кто участвовал в гражданской войне, и экономические трудности, приведшие, в частности, к невиданному росту числа беспризорных детей» (В.Чалидзе, 16, с.243).

Во второй половине 20-х годов беспризорничество и молодежная преступность были заметно снижены главным образом путем принятия репрессивных мер. В первой половине 30-х годов в результате процессов раскулачивания и массовой миграции сельского населения в города уровень подростковой и молодежной преступности вновь возрос, особенно в районах массовых поселений мигрантов. Динамика субкультуры во второй половине 30-х годов остается до настоящего времени неясной и требует специального изучения.

Вторая мировая война, сопутствующие ей разрушения и дезорганизация, вновь привели к чрезвычайно высокому росту преступности, включая и подростково-молодежную. Вновь резко возросло количество беспризорных или отбившихся от семей подростков. По свидетельству многих очевидцев в военные и первые послевоенные годы вооруженный бандитизм в стране был чрезвычайно распространенным явлением 1 , причем вокруг банд группировались значительные по численности контингенты подростков. В конце 40-х годов по отношению к бандам были приняты жесткие репрессивные меры, которые заключались в организации облав и окружений. Значительная часть попавших в окружение без суда и следствия расстреливались на месте, оставшихся в живых отравляли в лагеря. К началу 50-х годов вооруженный бандитизм был в основном подавлен, однако, как и в 30-е годы, на формирование агрессивных молодежных субкультур стал оказывать влияние новый фактор – массовая миграция сельского населения на стройки народного хозяйства.

Чрезвычайно интенсивный процесс миграции сельского населения в города начался практически сразу после войны. Послевоенное десятилетие, которое в советских учебниках истории именуется периодом восстановления народного хозяйства, характеризуется высокими темпами промышленного строительства и сопутствующего ему строительства городского жилья. Последнее, однако, осуществлялось не путем капитального строительства, как позднее в 60-е годы, а путем массового строительства временного жилья типа бараков. В частности, по имеющимся у нас данным, в 50-е годы Москва была буквально окружена плотным кольцом застроек барачного типа, в которых проживала значительная часть населения столичного города.

Те же процессы были характерны для многих других промышленных городов страны и, в особенности, их пригородов.

Первыми послевоенными мигрантами были, по сути, демобилизовавшиеся фронтовики, которые в подавляющем большинстве были выходцами из села, но назад в село не вернулись, а влились в число работников народнохозяйственных строек или быстрорастущей военной промышленности. По свидетельству очевидцев, в бытовом поведении этот прошедший войну контингент в основной массе очень сильно отличался от идеализированных описаний в средствах массовой информации и характеризовался жестокостью, пьянством и прочими видами асоциального поведения. Вслед за фронтовиками население бараков на протяжении 50-х годов стало интенсивно пополняться новыми поколениями сельских мигрантов из состава многочисленных (довоенных годов рождения) возрастных когорт. Демографическое «эхо войны» снизило этот приток лишь в начале 60-х годов.

Население барачных поселков и свойственный ему образ жизни создавали социальную среду, идеально подходящую для формирования преступных подростковых субкультур. По свидетельству очевидцев, степень охвата субкультурами этого типа мужской части подростков составляла в барачных поселках этого типа практически 100%. Этому способствовали, в частности, разгул пьянства и преступности в бараках и высокая, почти нерегулируемая, рождаемость. Кроме того, возле бараков (частично в них самих, а частично в близлежащих лесах) существовали недобитые преступные банды, оказывающие большое влияние на подростковую барачную среду. Очень высокая занятость взрослого населения (удлиненный рабочий день и частые сверхурочные) создавала для подростков ситуацию бесконтрольности. Образцами для подражания служили низкая бытовая культура, пьянство, матерная ругань, грязь, драки взрослого населения, избиение мужчинами своих жен. Контроль со стороны правоохранительных органов в барачных районах практически отсутствовал. Все эти причины привели к тому, что в пятидесятых годах шпана буквально терроризировала население окраин и пригородов крупных городов, добираясь порой и до их центральных районов.

Как и в предшествующие годы, власть боролась с преступными субкультурами в основном репрессивными методами, и порой небезуспешно. Известно, что в 1956 году при подготовке к Всемирному фестивалю молодежи была произведена чистка Москвы от преступных элементов. В ходе этой чистки лица, взятые на учет правоохранительными органами, в массовом порядке подвергались либо высылке, либо аресту. В целях удешевления акции следствие и суды либо не проводились, либо проводились формально, по сути, на основе сфабрикованных (но близких к действительности) обвинений. В любом случае акция оказалось успешной в том смысле, что уровень преступности в Москве заметно снизился, а многие агрессивные подростковые группировки, лишившись лидеров, либо распались, либо стали менее агрессивными.

Начиная с середины 50-х годов уровень подростковой преступности в стране сам собой начал заметно снижаться. Эта тенденция особенно явно проявилась в крупных городах, являющихся одновременно крупными культурными центрами, включая Москву. Устойчивое снижение молодежной преступности, продолжавшееся и на протяжении 60-х годов, ни в коем случае не может быть объяснено одними лишь репрессивными акциями, сколь бы масштабными и успешными они ни были. Применительно к Москве проведенная правоохранительными органами «чистка» способствовала лишь формированию лучших стартовых условий для возникновения тенденций, порожденных происходившими в те годы крупными социальными сдвигами. Описание этих сдвигов будет дано в следующем параграфе.

2.2. Шестидесятые годы.

Начиная со второй половины 50-х годов советское общество вступило в период высокой социальной мобильности, которая достигла своего пика в шестидесятые годы. Предпосылкой этому в немалой степени послужил промышленный и технологический подъем 50-х годов. Эти годы, по данным экономистов, вообще были наиболее успешным десятилетием в развитии экономики за весь советский период. Пятидесятые и отчасти шестидесятые годы были периодом интенсивного развития высокотехнологичных производств (главным образом военного назначения), которые предъявляли повышенный спрос на квалифицированную рабочую силу. Вслед за высокотехнологичными производствами началось быстрое развитие научных отраслей. Впоследствии, в 70-х годах, стало ясно, что развитие науки шло экстенсивным путем, то есть путем наращивания численности научных работников при резком снижении результативности их труда. Однако, на рубеже 50-х и 60-х годов этот факт еще не был столь очевиден. Быстрое (экстенсивное) наращивание численности работающих в науке специалистов создавало большое количество вакансий и таким способом ускоряло процесс изменения социальной структуры советского общества. Далее, вслед за резким увеличением объемов строительства жилья, стала расти и городская инфраструктура, включая и отрасли культурной сферы. Нисколько не идеализируя 60-е годы, следует отметить, что эти отрасли действительно быстро росли, а их отставание от потребностей обусловлено было параллельным ростом численности городского населения и ростом культурных запросов.

Перечисленные выше отраслевые сдвиги (рост высокотехнологичных производств, науки, культуры и образования) привели к быстрому расширению в обществе сферы интеллигентного труда 2 . Резко расширился прием в ВУЗы, что сделало доступным этот вид карьеры. Для иллюстрации масштабов этого процесса достаточно сказать, что за период с 1950 по 1965 год суммарный прием в ВУЗы в стране увеличился в два с половиной раза, а удельный вес студентов в составе соответствующих возрастных когорт, с учетом резкого снижения численности этих когорт вследствие пришедшегося на шестидесятые годы демографического «эха» войны, – более, чем втрое. Для сравнения, можно сказать, что на протяжении последующих пятнадцати лет (1965-1980 годы) численность поступающих в ВУЗы возросла лишь на 23%, а удельный вес студентов в соответствующих возрастных группах практически остался неизменным (11). Для правильной оценки масштабов социальной мобильности в 60-е годы следует учитывать также ее региональную неравномерность. Быстро растущее сельское население Средней Азии и некоторых других регионов в те годы практически не было вовлечено в этот процесс, тогда как в столичных городах удельный вес учащейся в ВУЗах молодежи возрос многократно и, по-видимому, достиг своего насыщения (то есть в ВУЗы поступали практически все, кто этого хотел).

Изменение социальной структуры советского общества вследствие значительной по своим масштабам социальной мобильности далеко не исчерпывало всех общественных изменений в 60-е годы. Не менее важными были изменения, произошедшие в духовной сфере. Если судить по признаку доминировавших в те годы умонастроений, то 60е годы можно охарактеризовать как «технократические». Впечатляющие успехи, достигнутые в 50-е годы мировой и советской наукой, прорыв в космос и «покорение» атома создали в определенных слоях населения настроение энтузиазма, веры в науку и в формирующийся на ее базе общественный прогресс. В обществе резко возрос престиж науки и образования, который распространился отчасти и на культуру в целом.

Эти процессы, в частности, привели к тому, что в школьных классах (подростковой среде) реально сформировалось нечто вроде субкультуры продвинутых в образовательном смысле ребят, серьезно и без всякого давления со стороны взрослых занимавшихся самообразованием (главным образом путем чтения литературы, нередко довольно сложной). Двенадцатилетний подросток, относящийся к этому типу, легко мог по памяти нарисовать на доске схему транзисторного радиоприемника, цепи ядерных превращений в реакциях синтеза и деления, перечислить специфических представителей животного и растительного мира в разных регионах мира. 3 Наряду с «технократической», или «естественнонаучной» субкультурой во взрослой и в подростковой среде возникли в те годы также субкультуры с гуманитарной направленностью, но менее влиятельные и менее многочисленные. Обе эти субкультуры не были антагонистами друг по отношению к другу, тесно взаимодействовали и вместе образовывали своего рода «интеллигентскую» субкультуру.

Возникновение интеллигентской субкультуры в подростковой среде было крупным и многообещающим событием в социальной истории страны. Первая ее важная роль заключалась в том, что она служила (или, точнее, потенциально могла служить) своего рода школой и поставщиком научных и технологических кадров самой высокой квалификации, прививая подросткам даже не столько знания, сколько мотивацию бескорыстного служения науке. Вторая роль этой субкультуры, прямо относящаяся к теме данного исследования, заключалась в том, что в тех местах, где она набрала силу, она существенно потеснила, а местами (в отдельных школах, классах или микрорайонах) полностью вытеснила противостоящую ей агрессивную субкультуру, опираясь при этом на высокий престиж культуры, образования и профессиональной карьеры в сфере интеллектуального труда.

Сказанное не означает, что интеллигентская субкультура полностью вобрала в свой состав всех попавших в ее «силовое поле» подростков. Описанный выше тип «ученого подростка» был и в те годы относительно редким явлением. Однако влияние даже небольшой группы таких подростков на весь школьный коллектив могло быть очень большим. В частности, они в большой степени поднимали среди одноклассников престиж высшего образования и соответствующего ему типа карьеры. С другой стороны, присущее этим подросткам отвращение к агрессии и насилию, противопоставление «культуры» и «бескультурья» способствовало значительному очищению моральной атмосферы в подростковой среде.

Таким образом, в 60-е годы в ведущих культурных центрах страны сформировался контингент интеллигентных подростков (выходцев из интеллигентных семей, либо нацеленных на то, чтобы стать интеллигенцией), который имел черты «позитивной» молодежной субкультуры с присущим ей сильным воздействием на личность. Этот контингент подростков составил конкуренцию агрессивной субкультуре и на протяжении десятилетия очень сильно ее потеснил, сбив ее престиж. В качестве примера победы в такой конкуренции можно упомянуть деятельность возникшего в те годы Клуба самодеятельной песни, который вытеснил блатной и матерный репертуар агрессивных молодежных субкультур своими песнями, основанными на идеалах высокой романтики.

Наряду с появлением интеллигентской субкультуры, 60-е годы стали годами возникновения субкультур гедонистического типа, из которых мы назовем две основные: хиппи и «балдежники». Хиппи – это субкультура, имеющая свое название, мировоззрение и сама себя осознающая. В нашей терминологии это субкультура гедонистически-идеологического типа. «Балдежники» – это совокупность разрозненных молодежных групп, для которых было характерно увлечение поп-музыкой, умеренное потребление спиртных напитков (реже – пьянство), интерес к атрибутике молодежной моды, пришедшей с Запада, активный поиск сексуального общения. Следует подчеркнуть, что речь идет в данном случае не о самой половой вседозволенности, которая была свойственна шпане даже больше, чем балдежникам, а о культивации эротических переживаний. Показателем различий отношения субкультур к этому вопросу может служить язык описания. Агрессивные субкультуры используют язык грубый, «грязный», с матерными выражениями, в которых высказывается презрение к женщине. В гедонистических субкультурах язык описания половых отношений концентрируется в основном на характеристике различных видов сексуального удовлетворения. Возникновение гедонистических субкультур можно рассматривать как аналог проходившей в те годы на Западе сексуальной революции, который протекал более латентно из-за наличия идеологического барьера и большего контроля со стороны властей.

Характер взаимодействия гедонистических субкультур с другими вышеназванными субкультурами был неодинаков. Гедонистическую и интеллигентскую субкультуры объединяла общая неприязнь к насилию и агрессии. Вследствие этого они выступили «единым фронтом» против агрессивной субкультуры, противопоставив ее физической силе свою идеологию ненасилия. Гедонистические субкультуры очень сильно поддержали интеллигентскую в ее противостоянии субкультуре шпаны и оказали значительное содействие описанному выше процессу ее вытеснения и снижение престижа.

Что же касается взаимодействия гедонистической и интеллигентской молодежных субкультур, то в те годы они не осознали себя как противостоящие друг другу социальные силы. Думается, что это послужило одной из причин последующего упадка интеллигентской субкультуры. Граница между обеими субкультурами была размыта, что объяснялось в основном действием двух факторов. С одной стороны, гедонистическая субкультура в те годы еще не тяготела к таким крайностям, как наркомания, сексуальные излишества и т.д. С другой стороны, моральные устои интеллигентской субкультуры оказались недостаточно прочными (причины этого частично будут рассмотрены ниже). Оказав содействие в вытеснении агрессивной субкультуры, гедонистическая субкультура в то же самое время начала исподволь подтачивать интеллигентскую. Эта тенденция набрала силу в последующие 70-е годы.

Шестидесятые годы были годами больших, но несбывшихся надежд. Экономический рост страны и рост народного благосостояния позволяли надеяться, что в ближайшие десятилетия Советский Союз достигнет уровня экономического развития, сопоставимого со странами Запада. Наряду с экономикой в 60-е годы в стране происходил явственный культурный подъем. Рост престижа образования, снижение подростковой преступности, значительное повышение культуры поведения в быту и другие сопутствующие им процессы порождали надежды, что при дальнейшем развитии этих тенденций страна также и в области культуры займет достойное место среди цивилизованных стран. Общеизвестно, что этим надеждам не суждено было сбыться. Уже во второй половине 60-х годов во всех указанных тенденциях начал обозначаться все более явственный перегиб, в результате которого реальный облик 70-х годов резко контрастировал с их мысленным обликом, рисовавшимся в 60-х годах.

2.3. Семидесятые и восьмидесятые годы.

Основным фактором формирования динамики молодежных субкультур в 70-е годы стал кризис взрослой и подростковой интеллигентских субкультур. Истоки этого кризиса находились не в подростковой, а во взрослой среде.

Одним из основных факторов упадка взрослой интеллигентской субкультуры стала депрофессионализация интеллигенции. На протяжении 60-х годов сфера интеллигентского труда резко расширилась, но система организации стала давать очевидные сбои. Неумение плановой системы организовывать высококвалифицированный труд привело к тому, что выпускники престижных ВУЗов, среди которых было немало энтузиастов своих профессий, определившись на работу, сталкивались с некомпетентностью начальства, неуважением к интересам дела и мафиозной средой научных институтов. Вместо продолжения трудовой социализации, система организации способствовала разложению трудовой морали. Тех, у кого трудовая мораль и квалификация были высокими, эта система зачастую ломала. В целом о выпускниках технических ВУЗов 60-х годов можно говорить как о «потерянном поколении». Энтузиаст интеллектуального труда 60-х годов был сломлен и уничтожен бюрократической системой управления.

Наряду с процессами депрофессионализации на протяжении 70-х годов резко упала относительная величина заработной платы работников интеллигентских профессий, что значительно подорвало в обществе социальные мотивации избирать этот тип карьеры. В этом процессе большую роль сыграло растущее отставание технического уровня и рост дефицита рабочей силы в отраслях материального производства. Оба этих фактора привели к быстрому росту заработной платы промышленных, строительных и транспортных рабочих. В результате к концу семидесятых годов неквалифицированный ручной труд, осуществлявшийся в непривлекательных производственных условиях, оплачивался примерно вдвое выше интеллигентского труда.

Упадок трудовых мотиваций и снижение престижа профессий интеллигентского труда не привели к исчезновению данного типа карьеры, но существенно изменили мотивации ее выбора. В число ведущих выдвинулись не «позитивные» мотивы, связанные со стремлением работать в сфере науки или культуры, а «негативные» стимулы, связанные с нежеланием работать в грязных условиях на производстве и (у мужской части подростков) – с нежеланием служить в армии. Другая часть мотивов была связана со стремлением родителей не допустить падения уровня культуры у своих детей. В этой группе мотивов присутствовал также вполне осознанный страх родителей перед набиравшими силу делинкветными субкультурами, которые могли легко втянуть в свой состав подростка, не имеющего четких социальных устремлений. Описанная выше смена мотивов была, кстати, одним из факторов быстрой феминизации демографического состава учащихся ВУЗов, работников науки, культуры и других сфер интеллигентского труда.

Второй важный фактор упадка интеллигентской субкультуры в 70 – е годы связан с состоянием другого важнейшего социального института общества, а именно семьи. Технократическая интеллигентская субкультура 60-х годов в наиболее чистом своем варианте, как бы вообще не замечала того факта, что, после вступления во взрослый возраст, подрастающему поколению придется жить не только на работе, но и в семье. Создается впечатление, что в образованных слоях российского общества вообще не сложилась традиция семейной социализации, под которой мы в данном случае понимаем подготовку подростков к жизни в своей будущей взрослой семье. 4 Массовыми явлениями в среде интеллигентской молодежи (особенно мужской ее части) 60-х и в особенности 70-х годов стали неумение вести домашнее хозяйство и организовывать быт, инфантилизм, эгоцентризм, снижение чувства социальной ответственности. Результатом этого стали многочисленные семейные конфликты, начинавшиеся практически сразу после создания молодой семьи, и связанный с этим резкий рост числа разводов.

Распад профессиональных мотиваций и упадок семьи породили в интеллигентской среде глубокий моральный кризис, следствием которого стали утрата социальных устремлений, разочарование в жизни, пьянство, вовлечение в теневую экономику, чрезмерная озабоченность сексом и другие последствия морального распада. Эти процессы немедленно сказались и на подростковой части интеллигентской субкультуры, которая опиралась на моральную поддержку взрослых и которая сама по себе была чрезвычайно хрупким социальным образованием. Поначалу возникшей ситуацией «воспользовалась» гедонистическая субкультура, по отношению к которой интеллигентская субкультура оказалась менее стойка. В 70-е годы произошел резкий сдвиг молодежных ориентаций в сторону гедонизма. Хотя жизненные планы значительной части молодежи по-прежнему были связаны с получением высшего образования, интерес к знаниям и к учебе резко ослаб, уступив место гедонистическому времяпровождению.

На протяжении 70-х годов гедонистические субкультуры не только возросли численно, но и внутренне переродились. В 60-х и начале 70-х годов многие субкультуры и подростковые группы этого типа были не чисто гедонистическими, а скорее интеллигентско-гедонистическими. Занимаясь гедонистическим времяпровождением, они в то же время сохраняли приверженность ко многим интеллигентским идеалам и ценностям, что облегчало возможность их ресоциализации в будущем. Распад интеллигентских технократических идеалов в 70е годы создал своего рода «ценностный вакуум», который заполнился уже «чистым» гедонизмом и сопутствующими ему делинквентными ориентациями.

Одним из механизмов усиления делинквентных ориентаций гедонистических субкультур является возросшее на этой почве стремление подростков к деньгам. Интересно отметить, что вплоть до конца 80-х годов у подростков практически отсутствовала возможность легального заработка. Это обстоятельство усилило тенденцию к зарабатыванию денег незаконными средствами. Таким средством первоначально стала мелкая спекуляция («фарцовка»), а несколько позднее – проституция, сопровождавшаяся «встраиванием» в теневую экономику и организованную преступность.

Отступая, интеллигентская подростковая субкультура освобождала и социальное пространство для усиления субкультур агрессивного типа. Этому способствовало также и постепенное перерождение гедонистических субкультур, которые все больше сращивались с преступным миром, вследствие чего размывалась граница, разделявшая гедонистические и агрессивные субкультуры. Появились смешанные агрессивно-гедонистические субкультуры, существование которых до конца 70-х годов было нехарактерным.

Во второй половине 80-х годов сильное влияние на социальную динамику подростковых и молодежных субкультур оказала политика перестройки, причем характер этого влияния был неоднородным. С 1985 по 1987 год перестройка оказывала растущее идеологизирующее влияние на общество. На этой волне возникло много неформальных идеологических и политических движений. Важно отметить, однако, что эти процессы очень мало затронули подростковую среду, хотя некоторые признаки идеологизации подростковых субкультур в 1986-1987 годах все же имели место.

Начиная с 1988 года перестройка начала оказывать иного рода влияния на подростковые субкультуры, способствуя их деидеологизации, а также усилению преступных и агрессивных ориентаций. Существует, по-видимому, два основных фактора такого влияния. Во-первых, разоблачение идеалов, пропагандировавшихся в эпоху застоя, привело к дискредитации идеалов вообще, причем именно в подростковой и молодежной среде влияние этого фактора сказалось особенно сильно. Во-вторых, непродуманность экономических преобразований привела к резкому росту теневой экономики, увеличению числа ее «вакансий» и громадному росту доходов причастных к ней людей. Теневая экономика, организованная преступность и мафия создали, по существу, новый тип социальной карьеры, сулящий (пусть не без риска) не только высокие доходы с полноценным их «отовариванием», но и быстрое «продвижение по службе». При этом подростковые и молодежные субкультуры являются для названных преступных структур как школой и поставщиком кадров, так и своего рода подразделениями, которые нередко за мизерную плату оказывают им весьма важные услуги.

Таким образом, после приблизительно тридцатипятилетнего перерыва агрессивные, молодежные субкультуры взяли «реванш» и вновь стали доминирующими, сильно потеснив и во многом подчинив своему влиянию все остальные виды молодежных субкультур. О силе этой тенденции можно судить хотя бы по тому, что с середины 80-х годов среди подростков повсеместно распространилась мода, основанная на атрибутике уголовного мира: телогрейка, кирзовые сапоги, солдатский ремень и ряд других атрибутов. Причем этой моде или ее элементам следовали также многие подростки, не входящие в состав агрессивных групп, а порой даже представители конкурирующих с агрессивными субкультур.

Исходя из рассмотрения факторов, формирующих социальную динамику молодежных субкультур, можно с уверенностью прогнозировать, что тенденция доминирования агрессивных и агрессивно-гедонистических их типов будет действовать до тех пор, пока в обществе не завершатся переходные процессы, и не установится новый социальный порядок и не появятся силы, способные эффективно противостоять этим субкультурам. Вопрос о социальных силах, которые смогут противостоять действию агрессивных субкультур, будет рассмотрен в V главе данной работы.

3. Люберецкая субкультура и ее социальная динамика.

В предыдущей главе была охарактеризована общая динамика влияния агрессивных субкультур в подростково-молодежной среде и субкультур им противостоящих на протяжении длительного исторического периода. Данная глава посвящена описанию одного специфичного явления, возникшего на базе агрессивных подростковых субкультур в некоторых местах страны на рубеже 70-х и 80-х годов. Это явление можно охарактеризовать, как процесс идеологизации агрессивных подростковых субкультур на основе определенных разновидностей правоэкстремистских идеологий. Люберецкая субкультура в период своей кульминации явилась, пожалуй, наиболее ярким примером явлений такого рода.

Предварительно необходимо оговорить, что в 60-е и 70-е годы в Люберцах не наблюдалось сильного снижения влияния агрессивной субкультуры, как например, в Москве. Это объясняется тем, что описанные в предыдущей главе процессы были характерны для наиболее крупных городов и культурных центров, в то время как в малых и средних городах они протекали со значительным отставанием по времени и в заметно более сглаженной форме, в результате чего изначально существовавшие в них агрессивные субкультуры не подверглись столь сильному конкурирующему воздействию со стороны других субкультур.

Изучение люберецкой субкультуры и ее социальной динамики начнем с краткого описания города Люберцы.

3.1. Краткая характеристика города Люберцы.

Возникновение Люберец как промышленного поселка можно датировать 1899 годом, когда в нем был построен первый машиностроительный завод, специализирующийся на выпуске паровых машин. Промышленное строительство продолжалось в Люберцах и в последующие десятилетия. Особенно быстро город Люберцы стал расти в пятидесятые годы, в результате чего в 1962 году он выделился в самостоятельную административную единицу. Близлежащие поселки (Томилино, Ухтомское и др.) в этот период также интенсивно застраивались и в 1964 году были присоединены к городу, образовав Люберецкий район.

К настоящему времени город Люберцы и Люберецкий район – это один из крупнейших индустриальных районов Подмосковья. В городе имеется около 60 крупных предприятий, относящихся к отраслям тяжелой (в том числе оборонной) промышленности. Всего в городе и районе действует более 600 промышленных предприятий. К концу 80-х годов численность Люберецкого района составила около 400 тысяч человек. Основной социальный состав – промышленные рабочие.

Культурные учреждения города состоят из трех кинотеатров, нескольких Домов культуры и девяти библиотек. Имеется свой спортивный центр «Спартак». Помимо спорткомплекса в городе имеется три – четыре зала, что считается довольно сильной спортивной базой.

На протяжении всего периода промышленного развития Люберец, население города и района росло главным образом за счет миграции, в результате чего проживавшее на этой территории коренное население было практически «смыто». Основными источниками миграции служили сельские районы Московской области и прилегающих к ней других областей. Особенно интенсивно приток мигрантов осуществлялся в 50-е и 60-е годы.

Как уже было отмечено выше, интенсивное создание промышленных центров, сопровождающееся массовым ввозом рабочей силы, быстрый рост численности и концентрации населения определенного демографического состава (возраст от 20 до 40 лет, образование среднее, выходцы из села) создает предпосылки для возникновения агрессивной подростковой субкультуры.

3.2. Люберецкая подростковая субкультура в 60-е годы.

Истоки возникновения агрессивной подростковой субкультуры в г. Люберцы восходят к довоенным, а возможно и дореволюционным временам. В задачу проведенного исследования не входило прослеживание процессов формирования этой субкультуры в столь отдаленные исторические периоды. В качестве начальной точки отсчета изучения социальной динамики субкультуры исследователями взята вторая половина шестидесятых годов, когда интенсивность миграционного притока населения уже начала снижаться, но в подростковый возраст стали входить наиболее многочисленные когорты детей первого поколения мигрантов.

По воспоминаниям очевидцев тех лет, основным занятием мужской части подростков были массовые драки: поселок на поселок, улица на улицу, а в новостройках и дом на дом. Насколько можно понять, эти драки воспроизводили традиционные для сельской местности кулачные бои и потасовки «деревня на деревню», нередко очень жестокие и сопровождавшиеся смертельными исходами. В новых условиях эти конфликты стали исключительной прерогативой относительно узкой в возрастном отношении подростковой субкультуры, но одновременно «сконцентрировались» в ней, то есть приобрели чрезвычайно высокую частоту и интенсивность. Степень вовлечения мужской части подростков в субкультуру была, насколько можно понять, очень велика, неучаствующих было мало. Буквально все подростки и значительная часть взрослого населения считали этот стиль жизни нормальным явлением, потому что, цитируя высказывание респондентов, «мальчишки должны драться» и «это было всегда, я сам дрался, и отец мой говорил, что дрался». Мировоззрение такого типа в значительной мере распространено в Люберцах и сегодня.

По воспоминаниям взрослого населения, в шестидесятых годах Люберецкая молодежь, помимо массовых драк, сильно пила, «чистила» сады, пела под гитару блатные песни и мелко хулиганила.

Перед участниками субкультуры открывалось в те годы три типа жизненного пути. Определенный процент (точную цифру назвать трудно) попадал в детскую исправительную колонию, а после возвращения в подавляющем большинстве интегрировался в преступный мир. Их дальнейшая судьба складывалась из постепенно возрастающих сроков заключения и преступлений, совершаемых в промежутках. Противоположный тип – это подростки, осознанно стремившиеся к разрыву связей с преступной субкультурой и порождающей ее социальной средой. В 60-е годы возможность перехода в другой социальный слой давало поступление в ВУЗ и получение высшего образования. Находящаяся в промежутке между этими двумя крайними типами часть подростков продолжала оставаться «шпаной» до призыва в армию. Призывной возраст образовывал естественную возрастную границу участия в субкультуре. После армии, по словам респондентов, бывшие подростки возвращались как бы притихшими, быстро женились, поступали на работу и во многих случаях начинали пить, постепенно (в зависимости от индивидуальных особенностей) спиваясь к 35, 40 или 50 годам. Непьющая часть мужского населения устраивалась на работу и работала на оборонных предприятиях с высокой для тех лет заработной платой. Подрастающее поколение автоматически повторяло их путь и это считалось естественным явлением.

Следует говорить, что все сказанное выше о подростках и о взрослых относится главным образом к мужской части населения города. Для женской части подростков участие в субкультуре в целом не было характерным. Взрослые женщины с осуждением относились к дракам и жестокости подростков, но вынуждены были смиряться с этим как с неизбежным злом. Однако умение мальчика «постоять за себя» считалось необходимым, и в этом смысле находило также поддержку и со стороны женщин.

3.3. Трансформация субкультуры: первый этап

В начале 70-х годов в городе Люберцы появились новые явления, которые в итоге радикально изменили облик традиционной люберецкой «шпаны». К этому времени во многих регионах страны, включая Москву и Подмосковье, возник бум на некоторые западные виды спорта (каратэ, культуризм и др.). Через спортивный комплекс мода на эти виды спорта проникла и в Люберцы. Проводниками данной моды первоначально стали спортсмены, которые привозили с Запада специальные журналы для самообучения. Эти журналы стали быстро расходиться по знакомым или перепродаваться. Из всех видов спорта наибольшее распространение получил культуризм. Сначала им в основном занимались сами спортсмены, у которых было для этого больше возможностей, и их близкие знакомые. Затем уже имеющие навыки молодые люди делились опытом со своими товарищами по двору и по школе. Это автоматически делало их лидерами дворовых команд и давало безоговорочный авторитет. Заниматься культуризмом стало не только модно, но и выгодно: это давало авторитет, красивую фигуру и физическое превосходство над другими. Дворовые команды, занимавшиеся этим видом спорта, резко повышали свой статус в подростковой среде, подчиняли себе более слабые группировки, занимали выгодные позиции. Всем остальным, чтобы сохранить свое «лицо» и остаться независимыми, тоже необходимо было заняться силовыми видами спорта.

Для этого необходимо было найти помещение и инвентарь. Помещениями стали пустующие подвалы, которые оборудовали под спортзалы, а инвентарь изготовлялся на заводах работающими членами команд, или же воровался. Получилось так, что культуризм примирил между собой многие люберецкие команды: во-первых, они серьезно занялись тренировками и им было уже не до драк, так как спорт отнимал много времени и сил, а, во-вторых, стало выгоднее помогать друг другу, а не мешать, обмениваться, например, журналами и опытом.

Как известно, культуризм в 70-е годы в нашей стране по не вполне понятным причинам был запрещен и во многих городах преследовался. Однако в Люберцах власти смотрели на это явление «сквозь пальцы», очевидно решив, что увлечение спортом отвлечет подростков от хулиганства и преступности. Что же касается родителей, то они по тем же причинам поощряли это новое увлечение и даже обращались к своим знакомым с просьбой устроить их ребенка в подвал. Вот что примерно говорили родители: «Раньше он (ребенок) неизвестно где шлялся, вечно пьяный или избитый приходил. А теперь всегда знаешь где он. Стал собранный и почти не пьет…».

К середине 70-х годов увлечение силовыми видами спорта сделалось массовым явлением. Сам город Люберцы и прилегающие к нему более мелкие города и поселки стали охвачены сетью оборудованных для спортивных занятий подвалов.

Переход к массовому занятию культуризмом составил первый этап трансформации субкультуры люберецкой «шпаны» в некоторое принципиально новое социальное явление. Для этого этапа характерно, что первоначальное увлечение спортом мотивировалось прежней «блатной» идеологией, в которой физическая сила ценилась очень высоко. Силовые виды спорта выступали поначалу как техническое средство для увлечения физической силы мускулов. Парадоксальным итогом этого увлечения стало резкое снижение уровня подростковой преступности в городе. Поначалу основной причиной этого снижения явился, по-видимому, сам факт появления нового увлечения. Однако, вслед за этим вступил в действие новый фактор, следствием которого стала идеологическая трансформация субкультуры. В последующих двух параграфах будет рассмотрены общий механизм идеологической трансформации подростковых субкультур, а затем конкретный процесс этой трансформации в г. Люберцы.

3.4. Столкновение с группой «Ждань».

Приблизительно во второй половине семидесятых годов в период кульминации увлечения культуризмом неожиданно возник еще один фактор, который во многом способствовал объединению люберецких команд в единое целое. Мы имеем в виду территориальную войну с московской подростковой группировкой «Ждань» (по названию станции метро «Ждановская», ныне «Выхино»).

«Ждань» – это бывшая шпана, которая попав под влияние уголовного мира, превратилась в хорошо организованную агрессивно-преступную субкультуру. Война с люберами началась как раз в момент социального размежевания этих субкультур (люберы пошли по идеологическому, а «Ждань» – по преступному пути).

Первоначально конфликты происходили из-за территории, что довольно типично для отношений между двумя соседствующими агрессивными субкультурами. По имеющимся у нас сведениям, первые победы были на стороне московской группировки. Это ей удавалось во многом благодаря тому, что к концу семидесятых годов группа «Ждань» была лучше организованна и между командами внутри группировки практически не было серьезных конфликтов.

Расчлененным не до конца угасшей междуусобицей, люберам очень досаждал серьезный московский противник, с которым командам по отдельности справиться было невозможно. Вследствие этого люберецкие команды были вынуждены прекратить прежнюю вражду между собой. Можно сказать, что причиной окончательного объединения люберецких команд в одно целое послужила общая ненависть к врагу.

Мы не располагаем точными сведениями о том, сколько времени длилась война. Известно лишь то, что последнее крупное столкновение между двумя субкультурами (несколько сот человек с каждой стороны) произошло в 1986 году на территории группировки «Ждань». Победа тогда была на стороне люберов.

После этого сражения «Ждань» признала в люберах достойного соперника. По непонятным причинам поражение не озлило московскую группировку, а, наоборот, внушило уважение к соседу. Между отдельными командами стали заключаться перемирия. Очень скоро люберам было дозволено беспрепятственно появляться на территории группы «Ждань» (никаким другим группам «Ждань» этого не позволяла).

Для люберов эта война имела двойное значение. Во-первых, как мы уже говорили, она послужила окончательному объединению всех люберецких команд и прекращению между ними внутренних территориальных конфликтов. Во-вторых, она способствовала росту самосознания субкультуры. Все это способствовало тому, что спустя некоторое время люберы, осознав себя как социальную силу, не побоялись взять на себя столь серьезную задачу, как «завоевание» Москвы с целью наведения в ней порядка.

3.5. Идеология как фактор перевоспитания.

Истоки идеологической трансформации подростковой субкультуры агрессивного типа существовали до последнего времени в слабооформленном состоянии не только в городе Люберцы, но и во всем советcком обществе. Появление данной традиции восходит к 20-м годам, к самому началу возникновения Советской власти. Речь идет о возникновении и попытках реализации идеи идеологического перевоспитания «шпаны» на основе коммунистической идеологии. [5] Как уже говорилось выше, в отношении пионерской организации, в целом эти попытки потерпели неудачу, однако, локально благодаря усилиям отдельных энтузиастов они порой приносили впечатляющие успехи. Такими энтузиастами могли быть участковые милиционеры, отставные военные, учителя физкультуры, работники ЖЭКов и т.д. Все они искренне исповедовали официальную коммунистическую идеологию, однако именно в силу своей искренней убежденности вносили в нее те или иные модификации. Наиболее часто встречающейся в таких случаях была «неосталинистская» модификация с характерными для нее идеями построения основанного на силе порядка, милитаризации и уважением к физической силе. Такая модификация, с одной стороны, часто встречала определенное сочувствие со стороны местных органов КПСС и ВЛКСМ, а с другой, обладала определенным сродством с уголовным мировоззрением «шпаны» и облегчала таким образом ее переход в идеологизированное состояние. Сочувствие со стороны органов КПСС, о котором говорилось выше, было, впрочем весьма осторожным, так как власти понимали, что движение такого типа могут набрать силу и выйти из-под контроля, аккумулируя в себе нарастающее исподволь общественное недовольство на платформе сталинистской идеологии. Позднее деятельность «афганцев», самих «люберов» и других аналогичных движений показали обоснованность таких опасений.

Таким образом, на протяжении всего советского периода в различных местах и в различное время в стране предпринимались разрозненные попытки идеологического перевоспитания шпаны, осуществлявшиеся своего рода «фанатиками»-энтузиастами. Эти попытки были относительно редким, но устойчиво воспроизводящимся социальным феноменом. Существование таких явных или потенциальных энтузиастов можно сравнить с рассеянными повсюду спорами растений, которые всегда могут прорасти при наличии определенных благоприятных условий.

3.6. Трансформация субкультуры: второй этап.

В г.Люберцы основными благоприятными условиями идеологической трансформации подростковой субкультуры были, во-первых, сформировавшаяся сеть подвалов, сделавшихся «центрами кристаллизации» новых социальных структур и довольно нетипичное для эпохи застоя «благожелательное попустительство» со стороны местных властей, которые обычно склонны были проявлять значительно большую осторожность, в смысле недопущения какой-либо неформальной деятельности. Дополнительным важным фактором была полная поддержка со стороны взрослого населения города, усматривавшего в увлечении культуризмом одновременно и способ преодоления подросткового хулиганства и способ реализации идеала «настоящего» мужчины.

Первоначальными проводниками идеологического влияния стали группы, серьезно занимающиеся культуризмом, для которых драки отошли на второй план. Особенно это характерно для тех групп, в которых лидерами сделались взрослые («старики»), уже лет десять отзанимавшиеся этим видом спорта, прошедшие армию, работающие, имеющие семью. Наряду с чисто спортивными навыками они стали прививать подросткам свою идеологию. В частности, они много, причем с позитивной точки зрения, рассказывали о службе в армии, о трудностях, которые ждут там призывников (тогда уже было известно, что в армии не ломается только физически сильный, здоровый человек) [6] , о несовместимости спорта с алкоголем и наркотиками. В качестве антитезы выдвигается идеал физического здоровья и крепких мускулов. Особую популярность приобретают фигуры некоторых западных культуристов. Идеальной, хотя и труднодостижимой целью стало иметь такие же мускулы, как у Арнольда. Между подвалами возникло соревнование по степени накаченности (по аналогии, вероятно, с социалистическим соревнованием). У некоторых команд появляются примерно следующие девизы: «Физическое совершенство вместо наркот ч ского и алкогольного балдежа». Группы ставят себе вполне конкретные цели: достижение физического совершенства и подготовку к службе в Советской Армии. Последнее, со значительной долей искренности, характеризовалась подростками как патриотический долг каждого мужчины, хотя на более глубоком психологическом уровне армейская служба воспринималась ими скорее как испытание, которое должен пройти каждый «настоящий» мужчина. Такие настроения были живы еще в 1987 году, когда авторы данной работы впервые приступили к изучению «люберов». Пропагандируя военную службу как необходимое условие превращения подростка в мужчину, «старики» исподволь разъясняли своим подопечным подлинную ситуацию в армии и обучали их наиболее успешной стратегии выживания в этих условиях. При этом, несмотря на исповедуемую «стариками» официальную «коммунистическо-патриотическую» идеологию, их фактические рекомендации заимствовались не из устава советских вооруженных сил, а скорее имели черты сходства с «блатной» этикой шпаны и уголовного мира.

Наряду с идеями физической подготовки и необходимости успешно пройти испытание армией, «старики» прививали подросткам и определенное политическое мировоззрение. Это мировоззрение не представляло собой детально разработанной идеологической системы, а состояло скорее из определенного набора эмоционально окрашенных тезисов. В числе этих тезисов были уже упоминавшаяся выше идея военизированного, основанного на силе порядка и дисциплины, идея превосходства СССР над всеми другими странами, ненависть ко всем, кто мешает реализации указанных идеалов.

Эта последняя группа «мешающих» была весьма многочисленной и разнородной, включавшей в себя как врагов внешних (американцев, людей с Запада вообще), так и внутренних (бюрократов, «торгашей», фарцовщиков, диссидентов, а также представителей иных молодежных субкультур – «металлистов», «панков», «хиппи» и прочих. Во второй половине восьмидесятых годов к этому списку добавились политические «неформалы»). В целом данное мировоззрение практически по всем пунктам совпадало с официальной идеологией тогдашней эпохи, однако при этом высшая государственная власть критиковалась за нерешительность и непоследовательность в реализации этих идеалов. Отсюда возникала мысль о возможности собственными решительными акциями помочь власти преодолеть нерешительность и приступить к наведению порядка в стране.

Итак, второй этап трансформации подростковой субкультуры г. Люберец завершился значительным идейным ее перерождением. В художественных произведениях советской эпохи такое перерождение, как правило, завершалось интеграцией бывшей «шпаны» в комсомол и организованной поездкой на стройки народного хозяйства. В действительности, однако, интеграция в бюрократизированный комсомол меньше всего прельщала подростков. Участники субкультуры и их наставники предпочли остаться самостоятельной социальной силой, причудливым образом сочетавшей в себе элементы уголовной и коммунистической традиций. В соответствии с этим феномен «люберов» и некоторых других идеологизировавшихся агрессивных подростковых субкультур может быть охарактеризован как «шпана с идеологией».

В результате описанных выше трансформаций люберецкая подростковая субкультура превратилась в организованную силу, имевшую свою идеологию и свой образ «врагов». Для начала выступлений необходимо было лишь появление конкретного врага, который мог послужить объектом нападения.

3.7. Кульминация движения

Название «люберов» субкультура получает в начале восьмидесятых годов, когда ее отдельные группы начинают выезжать в Москву с целью, как они говорили, «восстановления справедливости». Конечно, отдельные группы выезжали в столицу и раньше, чаще всего на дискотеки и в кафе, где их пребывание нередко оканчивались драками. Но в Москве эти поездки практически остались незамеченными общественным мнением, так как носили не массовый и стихийный характер. Однако, к началу восьмидесятых годов на улицах Москвы появляются молодежные группы, именующие себя «наци». Их массовое выступление в центре столицы потрясает большую часть населения, как Москвы, так и Люберец. Широко распространенная социальная реакция взрослых, выражавшаяся фразой «таких подонков на месте убивать надо» наводит люберецкую молодежь на мысль избавить Москву от этого явления. Автоматически происходит объединение люберецких команд в единое сообщество для борьбы с «наци». Причем борьба с «наци» – это уже не разминочная драка, а идеологически мотивированная война: «наци» идейный враг, который должен быть уничтожен. Наряду с «наци» в состав идейных врагов («подонков»), к которым необходимо применение физических методов воздействия, были включены хиппи, панки, металлисты, а позднее и политические неформалы.

Акции по «уничтожению» перечисленных выше «мешающих жить подонков» приняли характер организованных выездов и массовых избиений в излюбленных местах сбора представителей перечисленных выше субкультур или групп, сделавшихся для люберов объектами идейной ненависти. Люберецкая и московская милиция поначалу поддерживали и поощряли добровольных стражей порядка. Достоверно известны случаи, когда агрессивные подростковые группы (люберецкие и другие) специально приглашались для разгона различных «антиобщественных» собраний. Один из участников движения вспоминал об этом так: «Все взрослые тогда были за нас, хвалили: молодцы, ребята! Когда мы этих подонков забивали, милиция не нас, а их, полуживых, в свои машины забирала. Ведь милиционеры такие же парни, как и мы, им самим их всех расстрелять хочется. Да и кому это понравится, когда кто-то с длинными волосами, грязный ходит, или, тем более, «хайль Гитлер» кричит?».

Приблизительно к 1985 году, к моменту выхода на сцену различных неформальных молодежных групп, люберы окончательно идеологизируются. Многие команды меняют свои прежние лозунги на новые: «Очистим Москву от фашистов и подонков», «Бороться со злом можно только силой» и т.д. Своей кульминации движение достигает в 1986 -1987 годах. Благодаря публикациям в прессе вся страна узнает, что «люберы» – это «объединение подростков-качков, которые ездят в Москву, чтобы избивать неформалов и очищать от них столицу». На волне всеобщей идеологизации, вызванной начавшейся горбачевской перестройкой, люберецкая субкультура очень быстро распространилась на периферийные московские районы (Капотня, Перово, Волгоградский и другие), а с появлением публикаций в СМИ подобные объединения с таким же названием появились в некоторых других городах. Таким образом, к концу 1987 года «люберов» можно было встретить в различных регионах нашей страны (об этом см. ниже).

3.8. Характеристики субкультуры в период идеологической кульминации.

Субкультура «люберов» в период идеологической кульминации (1984-1987 годы) состояла из множества команд, которые всячески взаимодействовали и поддерживали друг друга. В интервью не зафиксировано ни одного случая крупного конфликта между командами на протяжении этого периода. Формируются команды по месту жительства, учебы и по «качалкам». Типичная численность команд – от 10 до 30 человек. В каждой команде есть свои авторитеты (наиболее сильные или опытные ребята), которые играют роль лидеров. Статус лидера непостоянен: время от времени они сменяются, но это не значит, что авторитет освободившего место падает. В любой момент (в зависимости от ситуации) он его может занять снова. В командах не существует строгого распределения должностей и связанных с ними обязанностей (чего не скажешь о многих других агрессивных субкультурах – см. след. главу). Также отсутствует требование обязательного участия в мероприятиях. Вообще, в сравнении с другими агрессивными субкультурами, внутреннее устройство «люберов» (но не внешние их акции) выглядит довольно демократичным.

Членство в команде служит подростку опознавательным знаком, дает возможность заявить о себе, завоевать авторитет. Из страха потерять все это, подросток добровольно выполняет требования лидеров. Участие в мероприятиях является добровольным, но оно подкреплено общей солидарностью и условием членства в команде. Для подростка принять участие в «деле» – это лишний раз проявить себя и доказать свою преданность. Нет строгой организации, но при необходимости «люберы» могут быстро собрать в нужном месте до двухсот человек и более. Происходит это с помощью телефонной «обзвонки» (каждый обзванивает всех своих знакомых, а те своих), посылки гонцов во все качалки, и с помощью условленных мест.

В период кульминации субкультуре «люберов» были свойственны следующие основные черты:

1. Отношения внутри группы. Главные требования к каждому члену были примерно следующие: не предавай, не трепись, уважай старших (авторитетов), будь солидарен с группой. В понятие «уважать» входило гласное признание авторитета «старшего». Быть солидарным означало не препятствовать общим целям группы, всячески помогать своим товарищам. Как уже говорилось, внутренние отношения внутри групп были довольно либеральными: разрешалось иметь свое мнение, можно было свободно выйти из группы. Участие в акциях не было обязательным, но отражалось на авторитете члена группы.
2. Отношения между группами. В период, непосредственно предшествовавший кульминации, группы могли между собой мелко враждовать или просто соперничать, но к этому времени уже возникли такие понятия, как «общее дело» и «свои». Если кто-либо из «чужаков» обижал люберецкую команду, все остальные группы должны были встать за нее горой и мстить (что и осуществлялось на практике). В таких общих делах, как оборона города от чужаков (команд из других городов и районов), принимали участие все команды, входящие в субкультуру. В период кульминации, когда общим делом сделались поездки в Москву для избиения «подонков» и неформалов, всякая вражда между группами прекратилась, а соперничество приобрело форму соревнования в доблести.
3. Отношение к внешнему миру. Для «люберов» характерно деление мира на «своих» и «чужих», на «наше» и «не наше». Такое деление имело два аспекта. Первый аспект являлся чисто территориальным: свои – это люберецкие, чужие – это все прочие. Этот принцип деления характерен в принципе для всех агрессивных подростковых субкультур. Второй аспект являлся идеологическим. «Наше» в этом контексте означало «советское», а «не наше» – все то, что, по мнению «люберов», возникло под влиянием Запада. В соответствии с этим, «чужими» сделались все те, кто поддался западному влиянию. К концу рассматриваемого периода идеологической кульминации, в субкультуре стали происходить дальнейшие трансформации (о них пойдет речь в следующем параграфе), сместившие акценты в определении термина «чужой». Чужими сделались все те, кто не с «люберами». Этих чужих «люберы» уже не стремились «уничтожить», но ненавидели за то, что они «не свои».
4. Идеологией субкультуры была официальная идеология СССР. Отсюда у «люберов» своеобразная форма патриотизма – неприятие всего западного и избиение проводников «западного влияния». Характерен культ государства, подготовка себя к службе в армии, безоговорочная вера всем официальным источникам (например, вера в коммунизм).
5. Субкультура сформировала определенную эстетику, которая опять же была схожа с общепринятой официальной. Так, считалось, что у всех, принадлежащих к мужскому полу, должна быть короткая стрижка. Отсюда полное неприятие длинноволосых мужчин (аргументы: «некрасиво», «что он, баба, что ли?»). Характерна простота одежды и неприязнь ко всему броскому и оригинальному, как то: характерные для металлистов цепи, крашеные волосы у мужчин, прически-гребешки, рваные брюки и т.д. Для субкультуры свойственен культ «мужика» и отсюда ненависть к гомосексуалистам и ко всем женоподобным мужчинам.
6. Атрибутика внешнего вида. Это своего рода форма одежды и знаки отличия: широкие брюки, заправленный свитер или футболка, иногда кепка, и прическа – очень короткая стрижка. Надо отметить, что и до возникновения субкультуры подростки одевались примерно так же. Но затем эта форма одежды стала как бы демонстративной: мы, мол, в отличие от всех этих заграничных подражателей, одеваемся в традиционном народном стиле, на нас нет ничего импортного, мы патриоты. Таким образом, данная форма одежды была принята в пику пришедшим с Запада модам. Кроме того, в ней было удобно драться. Позднее к этой атрибутике присоединился значок с изображением Ленина. «Люберов» легко можно было опознать по накаченной фигуре, описанной выше атрибутике и развязной походке (руки в брюки), характерной для шпаны вообще.

Все сказанное выше относится к «люберам» как таковым, но ни в коем случае не может быть распространено на всех люберецких подростков. Упомянутый выше «демократизм» «люберов» проявлялся также и в том, что они (в отличие, например, от казанских «контор») не стремились к увеличению своей численности путем насильственного рекрутирования в свой состав невключенных в субкультуру подростков. В зависимости от отношения к субкультуре, мужскую часть подросткового населения Люберец можно разделить на следующие три части: «ядро» субкультуры, ее «периферию» и неучаствующих подростков. «Ядро» субкультуры составляло несколько десятков команд, которые своим поведением наиболее полно воплощали в себе все перечисленные выше черты. Наиболее вероятная оценка их общей численности – от шестисот до одной тысячи человек. «Ядро» было окружено «периферией», состоявшей из подростковых компаний и отдельных подростков, которые в той или иной степени испытывали влияние «ядра», могли участвовать в отдельных мероприятиях «люберов», частично соблюдали их атрибутику, сочувствовали идеям «люберов», но полностью в субкультуру не входили. Наконец, неучаствующие – это подростки, знавшие о существовании субкультуры, но находившиеся вне зоны ее воздействия. В состав последних нами включаются и подростки, принадлежащие к альтернативным субкультурам, например не очень многочисленные, но реально существующие люберецкие металлисты. Несмотря на идеологическую ненависть и практику избиений представителей этой субкультуры, «своих» металлистов «люберы» не трогали.

Количественную оценку соотношения численности «периферии» и неучаствующих, без специального обследования дать трудно. Для справки укажем, что мужская часть подросткового населения от 12 до 16 лет Люберец составляет около 17 тысяч человек.

Женская часть подросткового населения делилась на сочувствующих и неучаствующих. Сочувствие выражалось, главным образом, в более тесном общении и частичном согласии с идеями (частичном потому, что женщины, как правило, менее склонны одобрять насилие). Сделать количественную оценку соотношения численности сочувствующих и неучаствующих на базе имеющихся данных не представляется возможным.

3.9. Упадок движения: первый этап.

Упадок движения «люберов» начался практически сразу после его кульминации 1986 года. Первая причина упадка заключается в том, что сами «люберы» не смогли строго придерживаться моральных принципов своей собственной идеологии. Напомним, что идеология «люберов» разрешала и даже требовала избивать «врагов» типа «нацистов» и «панков», но в то же время осуждала такие чисто уголовные преступления, как разбой, грабеж, немотивированное насилие. Безнаказанность, возникшая благодаря одобрению их действий со стороны милиции и взрослого населения Люберец, привела к возникновению вседозволенности: уже начиная с 1986 года «люберы» начинают избивать всех, кто им не нравится, либо высказывает недовольство по поводу их поведения. Обостряется разделение социального мира на своих и чужих. В принципе такое разделение было характерно для субкультуры и раньше, но сейчас оно доходит до крайности: кто не с нами, тот «враг». Возрастает частота и жестокость избиений, некоторые из которых заканчиваются смертельными исходами. Появляются элементы садизма (например, длинноволосых стригут ключами и т.п.). Все явственнее на первый план начинает выходить стремление обогатиться за счет грабежа. Первое время под него еще пытаются подвести теорию, суть которой видна из следующей цитаты из интервью: «Если мы с металлиста не снимем его кожаную куртку, то он отойдет от побоев и опять будет в ней щеголять, а если мы у него все отнимем, то ему трудно будет опять это все достать». Резко изменяется отношение к Москве и ее жителям: они объявляются чужаками. Усиление неприязни к москвичам обосновывается, с одной стороны, тем, что Москва – это «рассадник» неформалов («чуждых элементов»), которых в Люберцах практически нет, а с другой стороны – наличием в Москве более развитой досуговой инфраструктуры (бары, парки и т.д.), которая в Люберцах также отсутствует. Становится доминирующим мнение, что «Москва зажирела за счет нас (люберецких)». Особую ненависть вызывают подростки, проживающие в Москве: «они там привыкли жить на всем готовеньком, и сами хиляки, ничего делать не умеют. Их и в армии за это никто не любит: подтянуться не умеют, а гонора много». Теперь основной задачей «люберов» становится перераспределение материальных благ в свою пользу, своего рода борьба за «социальную справедливость», а попросту – грабеж [7] . Грабились не только неформалы, ограблен мог быть любой молодой житель Москвы, а заодно и избит. В распределение материальных благ входил и раздел территории. Велись драки за престижные кафе, бары, дискотеки, парки. В завоеванных местах устанавливались свои порядки. Москве была объявлена самая настоящая война.

Московские подростки приняли вызов и некоторое время пытались бороться с «оккупантами» своими силами: вылавливали небольшие группы «люберов» и избивали. Возле баров и в парках, велись постоянные бои. Благодаря хорошей физической подготовке, «люберы» нередко выходили победителями. Их террор становился все более систематическим, а поведение все более вызывающим, наглым и циничным, хотя формально они по-прежнему действовали под лозунгом очищение Москвы от «мрази» и наведение в ней порядка. Но и москвичи не хотели уступать. 22 февраля 1987 года в парке им. Горького собралось около тысячи подростков от 12 лет и старше под лозунгом: «Отстоим Москву от люберов!» Это событие вызвало большой резонанс. О «люберах» узнали даже за границей.

В 1987 году растущее возмущение действиями «люберов» и бездействием милиции возымели, наконец, свое действие. Милиции был отдан приказ принять меры для прекращения массовых поездок «люберов» в Москву. Для этих целей были мобилизованы также комсомол и даже партийные работники. Милиция установила дежурства в местах, которые наиболее часто посещаются «люберами» (парк им. Горького, кафе «Метелица», ул. Арбат и другие). У подростков внешне похожих на «люберов», спрашивали паспорт. Безпаспортных и с люберецкой пропиской отправляли в отделения милиции. По субботам и воскресеньям комсомольцы из люберецкого райкома ВЛКСМ выезжали в Москву, отлавливали «люберов» и на автобусах отправляли их домой. Наиболее активные «люберы» ставились на специальный учет. Вместе с комсомольцами в парках дежурили люберецкие инспектора по делам несовершеннолетних, высматривая своих подопечных, директора и преподаватели ПТУ и школ. По праздникам на границе, соединяющей Люберцы с Москвой, ставились милицейские кордоны. «Люберы» снимались с автобусов и электричек. Благодаря этим энергичным мерам удалось прекратить массовые драки, которые прежде возникали достаточно часто и в которых с каждой стороны участвовало более ста человек.

Предпринятые милицией меры не только физически остановили экспансию «люберов», но и нанесли движению чувствительный идеологический удар. До сих пор во всех своих бесчинствах, «люберы» были уверены, что взрослые и милиция «с ними». Крах этой уверенности породил сильное разочарование. Особенно сильно разрыву прошлого единства с милицией способствовали отдельные факты избиения милиционерами «люберов» (в прошлом, по свидетельству самих люберов, в милиции избивали только неформалов).

Насколько можно понять, под действием описанных выше факторов в субкультуре начался процесс переосмысления идеологии. Однако, в чистом виде ход этого процесса проследить не удалось, так как в него вмешался новый фактор, а именно публикации в прессе.

3.10. Публикации в прессе и их последствия

В январе 1987 года в «Огоньке», а затем в «Собеседнике» появились статьи, в которые обличали люберов за то, что они под прикрытием лозунга наведения порядка занимаются хулиганством и грабежом, избивая тех, кто слабей. Это было первое публичное обвинение в адрес люберов. В самом городе Люберцы публикации вызвали взрыв возмущения, как у люберов, так и у взрослого населения. Журналистов обвиняли в клевете. Началась полемика в средствах массовой информации, в которой некоторые газеты и журналы выступили в защиту люберов, либо пытались опровергнуть материалы «Огонька» и «Собеседника».

Публикации в прессе оказали неоднозначное влияние на субкультуру. Прозвучавшие в них обвинения в адрес милиции и властей побудили последних увеличить силовое давление, которое в некоторых отношениях оказалось довольно успешным.

В то же время публикации в прессе обращают на люберов внимание всей страны, включая и население самого города Люберцы. Взрослое население города, сочувствовавшее движению, и в особенности «старики», то есть бывшие люберы, выбывшие из его состава по возрасту, но в той или иной степени сохранившие с ним контакт, были возмущены публикациями. В интервью они заявляли, что эти публикации извратили и дискредитировали саму идею их движения. В то же время люберецкие подростки не скрывали радости, что об их городе и об их движении узнала вся страна. Они даже специально сгущают краски, объявляя себя чуть ли не мафией, выдумывают свой герб и гимн. Для них главным становится уже не идея очищения Москвы, а желание напугать страну, чтобы их все боялись, а значит – уважали. О направленности их новой идеи может свидетельствовать куплет из «гимна» (шуточной песенки, которая, однако, отражала их настроение, заменившее собой прежние лозунги стариков): «Родились мы в городе Люберцы, в центре грубой физической силы. И мы верим, мечта наша сбудется: станут Люберцы центром России».

В целом можно сказать, что упомянутые публикации сыграли роль допинга в начинавшем клониться к упадку движении [8] и способствовали дальнейшей его трансформации. Благодаря им, люберы оказались в зените славы: ими восхищаются, их ненавидят, их движение пополняют группы из других городов. В самих Люберцах число членов движения также значительно возросло вследствие того, что его атрибутикой, названием и другими указанными в прессе чертами воспользовалась описанная выше «периферия» субкультуры. Кризис идеологии в «ядре» и одновременный приход массового пополнения привели к значительному ослаблению организующей роли идеи и выдвижению на первый план атрибутики и обрядов, а также к усилению, свойственному другим агрессивным субкультурам, стремления к поиску боевой славы. Движимые этим стремлением, молодые люберы произвели ряд организованных выездов в Ленинград, Прибалтику, Одессу и другие регионы для установления своего влияния, где, однако, потерпели поражение.

3.11. Упадок движения: второй этап.

Допинговое влияние публикаций продолжалось приблизительно год, после чего на протяжении 1988 года движение пришло в окончательный упадок и прекратило свое существование. К этому времени перестройка дискредитировала сталинистскую идеологию и тем самым окончательно лишила смысла первоначальную идею люберов «навести порядок». К тому же власть сама отреклась от люберов: если раньше милиция их поощряла, то теперь она с ними же и боролась. Важную роль в распаде идеологии движения сыграло появление кооперативов. Во-первых, кооперативы и сопутствовавшая им пропагандистская кампания в прессе означали официальное признание того, с чем прежде власть призывала бороться. Во-вторых, на хорошо накаченных крепких парней стали обращать внимание представители преступного мира, которые с успехом начали использовать их в своих целях. Перспектива заниматься тем же самым, чем занимались прежде ради идеи, но при этом еще и получать хорошую оплату, оказалась соблазнительной. Внимание люберов переключается с неформалов на кооператоров. С 1988 года происходит утечка люберов в рэкетиры. Само движение резко идет на спад.

3.12. Люберы сегодня (1989-1990 годы).

Прекращение существования движения не означает исчезновение выработанных субкультурой традиций, составные части которых продолжают существовать и развиваться. Ниже будут перечислены четыре основных класса социальных явлений, возникших в результате распада прежней субкультуры, но сохраняющих в том или ином отношении преемственность с ней. Это спортивный культуризм, рэкет, «обыкновенная» шпана и, наконец, подростковые группы, использующие атрибутику люберов.

1. Спортивный культуризм. В ходе перестройки произошла «легализация» культуризма, который перестал быть запрещенным видом деятельности и сделался чисто спортивным явлением. Наличие хорошей спортивной базы и почти двадцатилетняя традиция естественным образом привели к тому, что Люберцы стали ведущим в стране центром данного вида спорта. С начала 1988 года в Люберцах устраиваются городские, общегородские, а затем и общесоюзные соревнования по культуризму, в которых могут участвовать все желающие. Определенная часть подростков, молодежи и взрослых занимаются данным видом спорта просто из любви к нему, не преследуя при этом никаких иных целей. В частности, культуризмом продолжают заниматься многие люберецкие «старики», однако молодых, отдающих все силы этому виду спорта, становится все меньше. Для многих из них уже не стоит задача физического самосовершенствования, спортом занимаются только тогда, когда это необходимо ради какой-то цели (спорт не цель, а средство). Нередки случаи, когда для наращивания мышц прибегают к гормональным препаратам, что позволяет тренироваться не в полную силу. Традиция спортивного культуризма имеет тесную связь с рэкетом. Для тех, кто ушел в рэкет или собирается туда уйти, занятие культуризмом есть обыкновенная оплачиваемая работа.

Среди культуристов есть и действительно авторитетные молодые люди, чьи имена известны далеко за пределами Люберец. Авторитет они завоевали тем, что добросовестно занимаются культуризмом и не занимаются «мелочевкой» (мелкой преступностью) [9] . Помогают молодым «вставать на ноги», открывать подвалы, делятся с ними своим опытом.

2. Рэкет. Этим термином названы организации взрослых рэкетиров-профессионалов. В эту сферу ушли многие люберецкие «старики». Они добросовестно занимаются культуризмом и никогда не называют себя люберами, считая это движение «детской игрой». Внешне ведут себя очень спокойно, ни в какие уличные драки не ввязываются и не занимаются «мелочевкой». Рэкет для них – это серьезная работа и они ведут себя соответственно этому. Основной метод их работы заключается не в применении силы, а в угрозе ее применения, благодаря чему само применение силы осуществляется относительно редко. Чем «серьезнее» рэкетир, тем реже он лично принимает участие в конкретных преступных акциях. Многие кооперативы сами нанимают рэкетиров для осуществления охраны. Интересно, что для люберецкого населения род занятий рэкетиров не является секретом и не вызывает осуждения. Отношение к ним скорее весьма уважительное: «человек серьезный и умеет устраиваться в жизни».
3. «Обыкновенная» шпана. Как уже было сказано, упадок движения люберов вовсе не означал исчезновения в Люберцах агрессивной подростковой субкультуры. Выйдя из обычной шпаны начала 70-х годов, пережив идеологический «взлет» и последовавшее за ним крушение идеалов, люберецкая подростковая субкультура к концу 80-х годов вновь вернулась в свое исходное состояние. Нынешняя люберецкая подростковая субкультура не имеет ни своей специфичной идеологии, ни специфичной формы организации (какой отличаются, к примеру, казанские «конторы»). От прежних времен сохранилось, пожалуй, лишь чувство люберецкого единства, которое заключается в том, что внутри города агрессивные подростковые компании серьезно не конфликтуют. Основное занятие этих групп поездки в Москву с целью развлечься и побить «длинноволосых». Бьют обычно очень жестоко. Нередко помимо «длинноволосых» жертвами ненависти становятся ни в чем не повинные прохожие, на которых отрабатываются приемы. Групповые поездки в Москву нередко принимают чисто мародерский характер: бить тех, кто слабее, грабить тех, кто слабее (вплоть до пьяных), заманивать девушек с целью их изнасилования и опять же грабежа (изнасилования нередко происходят в подвалах, предназначенных для занятий культуризмом). Иногда доходит до цинизма: в Москву едут, когда нужен подарок на день рождения другу, девушке, родителям: разденут хорошо одетого человека, снимут с кого-нибудь золотые сережки – вот и подарок. Как уже говорилось, лишь немногие из этих подростков серьезно занимаются спортом. В драках берут верх преимущественно численностью.

Существуют группы, для которых основным занятием и источником доходов является мелкий рэкет (не путать с «настоящим», профессиональным рэкетом).

Несколько следующих черт показывают глубину трансформации субкультуры с периода ее «взлета» и до сегодняшнего упадка.

Особенностью люберов-стариков было чувство долга. Они принимали бой, даже когда их было меньшинство, когда противник был сильнее. Если говорить о новом поколении подростков, то только необходимость самообороны может заставить их ввязаться в невыгодную драку. Драки, как способ самоутверждения практически не используются. В отличие от прежних люберов, молодежь уже не верит ни в какие идеи: ни в коммунизм, ни в социалистическое превосходство над капитализмом. Некоторые из них были бы не прочь уехать на Запад и жить там в качестве безработного. Еще одно важное отличие заключается в изменении отношения к службе в армии. Прежние люберы ставили своей целью достойно пройти армейскую службу. Многие из них писали заявление с просьбой направить их в Афганистан, в погранвойска, в морфлот, то есть туда, где по их мнению было труднее. Армия была для них школой мужества и доблести и они относились к ней, как к святой обязанности каждого «настоящего мужчины». Сегодня многие не скрывают, что с удовольствием, если было бы можно, избежали бы этой обязанности. Если кто и хочет в армию, то чаще всего от нечего делать и в надежде, что там приучат к порядку, а некоторые – чтобы избежать колонии или вырваться из преступной шайки (рэкета).

По сравнению со шпаной 60-х годов, современная люберецкая шпана стала, по-видимому, более «гедонистической», то есть агрессия с целью наживы преобладает у нее над неутилитарной и немотивированной агрессий, характерной для «классической» шпаны.

4. Группы, использующие атрибутику люберов. Традиция специфичной люберецкой атрибутики не исчезла полностью в 1989-1990 годы. В этот период появилось множество групп, которые пытались использовать славу люберов. Они повсюду называли себя люберами, носили значок с изображением Ленина, вырабатывали характерную походку. Однако, в отличие от настоящих люберов они не «качались» и вообще не занимались спортом и не находились под покровительством каких-нибудь авторитетных лиц, как, например, мелкие рэкетиры. В такие группы обычно объединялись подростки от 13 до 15 лет (преимущественно жители города Люберцы), которые не могли утвердиться каким-нибудь другим способом. Основная их цель была, на наш взгляд, – простое подражание «старикам». На такие группы мало кто обращал внимания, а «старики» их очень не любили и иногда даже били. Второе название таких люберов – «утюги». К концу 1990 года, по мере того как движение люберов все более предавалось забвению, такие группы практически исчезли.

3.13. Будущее субкультуры.

Как уже было сказано выше, одной из основных причин распада субкультуры люберов было обесценивание самим государством официальной идеологии, которую субкультура брала за основу. Лишенная стимула быть опорой государства, она распалась на множество отдельных элементов. Теоретически возможно, что при каком-нибудь новом стечении обстоятельств командам будет привито некая новая идеология, вокруг которой они объединятся, создав подростковые варианты обществ типа «Память» или ОФТ (объединенный фронт трудящихся). Однако, на сегодняшний день в г. Люберцы нет абсолютно никаких признаков готовящегося нового идеологического взлета. Агрессивные подростковые группы в настоящее время крайне деидеологизованы, циничны и ориентированы на потребление жизненных удовольствий, средства для которых добывают преступным путем. Еще более важно то, что и среди активного взрослого населения Люберец также отсутствует какая-либо позитивная идеология, на основе которой могло бы сформироваться общественное движение.

Гораздо более вероятной тенденцией, действие которой будет продолжаться, является растущая интеграция подростковых групп с профессиональной преступностью. В соответствии с этой тенденцией значительная часть субкультуры будет, очевидно, поглощена преступным миром и станет развиваться вместе с ним. Уже сейчас основное внимание привлекают к себе не «люберы», а люберецкие рэкет и мафия. Такова в настоящее время доминирующая тенденция, свойственная не только люберецкой, но и практически всем агрессивным подростковым субкультура.

4. Сравнительный анализ агрессивных субкультур

Как уже было сказано в предисловии, наряду с изучением люберецкой субкультуры в рамках данной работы были получены материалы относительно некоторых других субкультур агрессивного и агрессивно – идеологического типов. Эти материалы позволяют сделать их сравнительный анализ. Основными темами этого анализа будут способы социальной организации этих субкультур, характер отношений с внешним миром и их идеологии. Рассмотрение этих вопросов предваряется описанием субкультур, являющихся объектами анализа.

4.1. Описание объектов сравнения.

Наряду с люберами основными объектами сравнения в данной работе являются: казанские группировки, московское объединение «коммунаров» и московская группа «Ждань». Все эти образования роднит то, что они возникли из обычной «классической» шпаны и сохранили многие свойственные ей черты, но в то же время по ряду признаков существенно от нее отличаются.

Описание названных выше субкультур будет вестись по возможности по той же схеме, которая использована в предыдущей главе применительно к люберам периода кульминации их движения. Следует учитывать однако, что материал, собранный по объектам сравнения, не столь велик, как по основному объекту.

4.1.1. Казанские группировки («контроры», «моталки»).

Считается, что родоначальником казанских группировок была банда «Тяп-ляп», основанная в микрорайоне завода «Теплоконтроль» (примерно в 74-м году). Возглавил банду ранее судимый молодой человек (тогда ему было 24 года), которому удалось добиться огромного авторитета у подростковых компаний микрорайона и стать руководителем их деятельности. По воспоминаниям свидетелей он обладал следующими чертами характера, которые помогли ему завоевать авторитет: был самый сильный человек на «Теплоконтроле», обладал очень сильным ударом; не пил, не курил; волевой; поставленные перед собой цели обязательно достигал, независимо от способа достижения (вплоть до грабежа и убийства); очень властолюбивый и жестокий, хороший организатор. В микрорайоне он организовал и специально оборудовал спортзал, где обучал подростков боксу. За 2-3 года сплотил вокруг себя группу преданных ему людей, которые были моложе его на несколько лет. Подбирал прежде всего физически крепких ребят. Когда группа увеличилась до сорока человек, то по его требованию стала подчинять себе соседние улицы и микрорайоны путем драк. Поначалу эта экспансия не встретила серьезного сопротивления, но затем подростки соседних микрорайонов начали создавать по тому же образцу собственные организованные структуры. Лидерами этих структуры становились, как правило, молодые люди, недавно вернувшиеся из мест заключения.

В банде «Тяп-ляп» широко использовался принцип устрашения, что давало возможность вышеупомянутому авторитету обеспечить себе «хорошую жизнь» путем грабежей, избиений, убийств, различных махинаций, в которых он сам непосредственно не участвовал. Постепенно банда стала приобретать черты преступной организации, главным принципом которой стал террор над теми категориями людей, которые по каким-либо причинам не могли обращаться за помощью в милицию. Такими людьми могли быть: преступники, спекулянты, картежники, торговые работники и т.д. Среди данной категории людей всегда были доверенные лица, оказывающие свою помощь банде.

Банда «Тяп-ляп» дала толчок другим преступникам использовать несовершеннолетних в своих целях на ее примере. Подростки охотно объединялись в «конторы», сначала, в основном, для защиты от более сильных банд, затем это стало средством самовыражения и социализации.

На сегодня в Казани зафиксировано 66 группировок. Общая численность их членов по разным оценкам составляет от 6 до 10 тысяч человек, из них две трети несовершеннолетних. Возрастной состав «конторы» от 11-12 до 22 лет и старше. Наиболее типичный социальный состав: школьники, учащиеся СПТУ, молодые рабочие и лица без особого рода занятий. Все авторитетные «конторы» построены по типу банды «Тяп-ляп».

Для группировок характерна жесткая внутренняя иерархия. Во главе группировки стоит физически сильный человек (авторитет, «автор»). В зависимости от возраста объединены в иерархические ступени, каждая из которых имеет свое название: с 11 до 13 «шелуха», с 14 до 15 лет «супера», 17-18 лет «молодые», 19 лет и старше «старики». В зависимости от степени влиятельности из состава группировки выделяются лидеры и авторитеты. существует формализованная структура должностей заместителей «автора», оружейников, казначеев и прочих. В каждой авторитетной группе насчитывается примерно сто человек «шелухи», приблизительно 30 «суперов», около 30 «молодых», 10-15 «стариков». Всего численность активных членов группировки может достигать 180-ти человек и более. Кроме того, под влиянием группировки находится обычно несколько десятков подростков в возрасте 8-10 лет, которые образуют резерв для пополнения.

Стать членом «конторы» может каждый желающий, чтобы выйти из нее («отшиться»), необходимо заплатить выкуп от трехсот до тысячи рублей [10] .

Основная задача каждой авторитетной группировки заключается в установлении контроля над той или иной территорией, реализации принципа устрашения людей не признающих их влияния или идущих с ними на конфликт. Группировки стремятся охватить и вовлечь в свой состав максимально большее число подростков, проживающих на их территории путем заманивания, устрашения и физического воздействия. Налажен процесс «воспитания» будущих «конторщиков» с начальных классов школы, когда ученики берутся под защиту одной из «контор» и практически «отнимаются» у родителей. «Растят» группировщика со второго, а то и с первого класса школы. Как сказал один из «авторитетов», «растят на примерах взаимопомощи и взаимовыручки. Самый маленький в «конторе» знает: только позови, группировка встанет за него горой. Этим она и привлекательна для мальчишек». Такое воспитание молодого поколения – большое завоевание «контор», так как новая смена приходит к ним идеологически подготовленной, неспособной сломать традицию, что обеспечивает «конторам» стабильность.

Родители приходят в ужас при мысли, что их ребенок может быть втянут в группировку. Известны случаи, когда родители объединялись в комитеты по борьбе с группировками, однако эффективно противостоять группировкам они не смогли.

Направленность действий «конторы» определяет «автор», от решения которого зависит судьба каждого ее члена. В группировках поддерживается жесткая военизированная дисциплина, отдаются приказы, исполнение которых строго контролируется. Наряду с жесткими наказаниями за невыполнение приказов существует и система поощрений за хорошую службу: продвижение в должности, материальные и моральные стимулы.

В соответствии с принципом иерархического устройства группировок все малолетки безоговорочно подчиняются старшим. Рядовой пацан свято чтит «автора». Обязательны регулярные проверочные сборы (несколько раз в сутки, в том числе ночью и рано утром). Не прийти или даже опоздать – значит совершить серьезный проступок, за которым последует строгий «разбор». Обязательными для всех членов являются дежурства на точках, которые имеют важное стратегическое значение. Они не только предупреждают появление вражеской группировки, но и осуществляют контроль за всем, что происходит на охраняемой территории. Дежурные не пропустят ни одного незнакомого или «немотающегося» подростка в местах массового скопления людей (кинотеатры, кафе, универмаги и т.д.), не взяв с него денежной пошлины или не применив каких-нибудь мер воздействия. Некоторые члены группировок обязаны периодически совершать акции в другие города, в первую очередь в Москву. Цели этих поездок – как завоевание престижа, так и грабеж. При подготовке поездки составляются целые списки: сколько каких вещей надо награбить и сдать «авторам».

В группировках действует нечто вроде устава, основные принципы которого заключаются в следующем. 1) железная дисциплина и исполнение приказов; 2) регулярная сдача денег на зону, адвокатов, больницу, похороны. Сбор денег осуществляется еженедельно со всех членов группировки в размере от 5 до 25 рублей; 3) от члена группировки требуется абсолютная преданность «конторе» и готовность пойти в ее рядах куда угодно и на что угодно (вплоть до убийства); 4) в группировках действует своего рода «моральный кодекс», которому постоянно обучают молодых и менее опытных «своих». Вот примеры того, чему учат: «Зоны не бойся. Бойся стать «бакланом» (тем, кто много болтает) или «козлом» (предатель). Пацан (член группировки) – человек. Чухан (негруппировщик) – не человек. «Автор» – человек с большой буквы. Девчонка не человек, но девчонка автора неприкосновенна. Идеологическое кредо: «Кто не с нами, тот должен умереть» (20). Все перечисленные выше пункты и используемый для их формулировки жаргон заимствованы из субкультуры уголовного мира, может быть с небольшими изменениями.

Особый интерес представляют пышные похороны членов группировки, погибших в результате драк. На похороны не только собираются деньги. Погибших отпевают в церкви, ставят свечки. Такого рода обряды вырабатываются исходя из условий существования субкультуры. Повышенная смертность в группировках вызывает потребность в обрядах, связанных со смертью. Поскольку ни в официальной культуре тех лет, ни в уголовном мире таких обрядов нет (либо они не отличаются особой яркостью и экспрессивностью), возникла потребность в заимствовании их из других субкультур (в данном случае из православной). В группировках выработаны также обряды проводов в армию, женитьбы, перехода с одной ступени иерархии на более высокую и некоторые другие.

Взаимоотношение внутри контор являются не дружескими, а скорее «служебными». Дружеские отношения могут быть только между авторами, причем не только внутри одной или нескольких союзных группировок, но и между враждующими группировками. Отношения между прочими членами группировки подчинены строгой дисциплине и специально выработанным правилам. Такими правилами регулируются как «вертикальные» (субординационные), так и «горизонтальные» (равноправные) отношения внутри группировки. За нарушение правил предусмотрена система наказаний (от штрафа и избиения до моральных унижений).

Отношения между группировками – это война всех против всех. Среди группировок существуют военные союзы, существуют также особенно ожесточенно враждующие группировки. По разным причинам союзные группировки могут вступить в столкновения, а конфликтующие – наоборот, заключить мир. Экспертам в ходе опросов 1989 года задавался вопрос, не могут ли все казанские группировки заключить мир между собой. Опрошенные сочли это абсолютно невозможным. Необходимо однако отметить, что в настоящий момент (конец 1990 года) возникают некоторые новые тенденции. Есть сведения, что массовый переход группировок к занятию рэкетом, снижает уровень их безмотивной агрессии.

Важная черта казанских группировок, сохранившаяся до сегодняшнего дня – это их интернационалистичность. Как известно, в Казани проживают две основные национальности с различными культурами и вероисповеданием (русские и татары), однако ни одной стычки между молодежными субкультурами на национальной основе зафиксировано не было. Национальный состав «контор» является смешанным и практически идентичен национальному составу всего населения Казани.

Атрибутика внешнего вида. Рядовые члены одеваются в скромную просторную одежду (широкие штаны, свитеры, зимой телогрейки). Носят короткую стрижку, либо стригутся наголо. «Старики» могут себе позволить носить спортивную одежду фирмы «Адидас», что является их отличительной чертой. В то же время существует неприязнь к джинсам, как к западной форме одежды, носить которые считается «западло».

Одно время каждый член группировки обязан был заниматься каким-нибудь силовым видом спорта. Сейчас это необязательно. Но для тех, кто занимается в секциях каратэ, самбо, дзюдо, боксом, тяжелой атлетикой и т.п., существует своеобразная система льгот: они могут быть освобождены от некоторых всеобщих повинностей (дежурств, денежных взносов и т.п.).

У группировок существует своя сеть монополий. Так по городу распределены все ПТУ и некоторые другие учебные заведения (даже вузы), в которых имеют право учиться подростки, проживающие на определенных территориях, независимо от того, «мотаются» они или нет. Подростка с чужой территории, осмелившегося нарушить этот принцип, быстро выживают.

На сегодняшний день идет срастание группировок с преступным миром. Нередко его выходцы узурпируют власть в «конторах». Намечается тенденция перерастания «моталок» в организованную преступность. Осваиваются такие формы преступной деятельности, как рэкет, «торговля девочками», содержание притонов и т.п. Идет процесс вооружения «стариков» и лидеров группировок. Авторитетными теперь считаются те группировки, которые обладают наибольшим количеством всевозможного оружия (от самопала и нагана до автомата), а также собственными средствами передвижения (от легковых машин до грузовиков).

В 80-е годы подростковые группировки типа казанских возникли во многих городах страны. На сегодняшний день данный тип агрессивной субкультуры является, по-видимому, доминирующим в стране.

4.1.2. Московское объединение «Коммунары».

Данная группировка является в нашем исследовании вторым объектом сравнения. Общая численность членов этой группировки составляет от 100 до 150 человек, поэтому она не является субкультурой в описанном в первой главе значении этого слова. Исходя из масштабов данного социального образования она представляет из себя нечто среднее между субкультурой и группой.

Объединение было создано в середине 80-х годов частным лицом, работником милиции, который по собственной инициативе (но, вероятно, с одобрения начальства) решил использовать агрессию подростков в практических целях для наведения порядка в районе. Ему удалось заинтересовать подростков своими идеями и они сами охотно пошли к нему в группу. Таким образом, работником милиции были взяты на себя функции социализации подростков. И поскольку милиция – это официальное учреждение и других образцов социализации кроме государственно-официальных не знает, то она и привила группе собственные образцы и стереотипы, в основе которых лежит официальная идеология тех лет. Социальная организация группы также была построена по строгому милицейскому образцу: командир-подчиненный. Используя ненависть шпаны к «хиппи», «металлистам» и другим аналогичным субкультурам, милиция наделила подростков определенной властью по отношению к ним. С течением времени «коммунарам» стали доверять и более серьезные дела, связанные с борьбой с преступностью.

Лидер и организатор группировки помимо работы в милиции является профессиональным спортсменом, имеет звание мастера спорта по борьбе. Создавая группировку, он организовал полуподпольную секцию, где стал обучать членов своей группы малоизвестным приемам борьбы. Благодаря такой секции число членов группы быстро увеличилось, так как группа стала единственным местом, где можно было бесплатно обучиться таким приемам. Первоначальный состав группы был образован из подростков, состоявших на учете в милиции, затем его стали пополнять члены дворовых ватаг. А в течение одного-полутора лет численность активных членов объединения возросла до 100 человек.

В объединение «Коммунары» может вступить каждый желающий, достигший определенного возраста (примерно 13-14 лет). Должности распределяются в зависимости от возраста и заслуг. Организатор и руководитель объединения называется «королем». Кроме «короля» и его доверенных лиц существуют должности «коммисаров» и «лейтенантов», в обязанности которых входит: следить за порядком, отвечать за организационные мероприятия, обучать приемам борьбы, которым уже научились сами, проводить политику короля и его доверенных лиц. Существует денежный побор (пять рубле с человека в месяц) для осуществления этих функций введена должность казначея. Остальной состав активных членов – исполнители, функции которых зависят от приказа высшего по званию. Неактивные члены – это посетители, разделяющие политику группы, но имеющие право не принимать активного участия в ее жизни. Такими членами могут, например, быть девочки и малолетки.

«Платформа» объединения практически сведена к следующему: 1) «коммунары» стремятся воспитать в себе физически хорошо развитую личность, готовую к труду и обороне. Фактически оборона является главной; 2) очистить свой район, а в дальнейшем город и всю страну от тех, кто «мешает нам нормально развиваться, позорят и портят лицо фирмы» [11] (спекулянтов, фарцовщиков, рэкетиров, неформалов, в том числе политических[12] , рецидивистов; 3) помочь трудным подросткам, путем вовлечения их в группу, исправиться и подготовиться к службе в армии.

Активные члены группы должны систематически посещать тренировки (если, конечно, нет уважительной причины не прийти). На тренировках, кроме физических занятий, идут обучения различным приеме борьбы. Члены объединения обязаны участвовать в акциях, в назначенное время заступать на дежурства в подшефных микрорайонах. Обязаны беспрекословно подчиняться приказам старших по званию. В противном случае, при неоднократном нарушении данных требований, продвижение по должности невозможно. Участие в объединении является добровольным. Каждый его член имеет право свободного выхода из его состава.

Акции «коммунары» проводят исключительно по искоренению тех, «кто мешает нам нормально развиваться» (см. выше). Периодически все члены группы собираются и едут в те места своего района, где наиболее часто можно встретить представителей альтернативных молодежных субкультур («металлистов», «хиппи», «панков» и т.п.). Их жестоко избивают, отнимают у них вещи, всячески над ними издеваются. В объединении распространено мнение, что «всю эту мразь на месте расстреливать надо».

Дежурства, в отличие от акций происходят практически ежедневно. Проводятся они следующим образом: члены группы разбиваются на небольшие отряды и направляются на «подшефные пункты» (рестораны, гостиницы, универмаги и т.п.). Там они следят за порядком и высматриваются фарцовщиков, спекулянтов, проституток. У фарцовщиков и спекулянтов «изымаются вещи, которые затем сдаются под опись в отделение милиции». Проституток избивают и насилуют.

Объединением созданы специальные дежурные телефоны, по которым могут звонить жители района и сообщать о беспорядках. По каждому телефонному звонку на место происшествия тут же высылается отряд. По телефону могут также звонить женщины и девушки, которые поздно возвращаются домой и нуждаются в защитнике. В этом им никогда не отказывают. Такими дежурствами группа заслуживает признание и поддержку у жителей района. Группа оказывает посильную помощь милиции в поимке и задержке правонарушителей.

Взаимоотношения внутри группы: помимо субординационных отношений во время акций, дежурств и тренировок, вне «работы» устанавливаются обыкновенные дружеские. Деньги, собираемые на нужды объединения, идут на совместные культурные мероприятия (кино, эстрадные программы, пляж и т.д.). Если акции, дежурства и тренировки обязательны для всех членов, то культурные мероприятия посещаются в зависимости от желания.

Идеология «коммунаров» изучена нами только по состоянию на 1989 год. Дальнейшая идеологическая динамика объединения неизвестна. В то время «коммунары» считали, что в стране должен быть наведен порядок путем введения военного положения. Для этого необходимо вооружить всех военных, милицию, комсомол и некоторые другие организации и наделить их полномочиями расстреливать всех, кто оказывает неповиновение и выступает против советского строя. В объединении принято считать, что сила должна быть главным качеством любого мужчины. каждый обязан проходить армию – школу мужества, – где и проявляются все мужские качества. Слабым, по их мнению, не место в нашей жизни. [13] Настаивали, что ввод советских войск в Афганистан был справедливым и необходимым актом: «ни одной капли крови наших ребят не пролилось зря; они укрепили мощь нашей армии, не позволив США разместить на территории Афганистана военные базы». Лояльное отношение проявляли к шпане и трудным подросткам: «Ребятам просто заняться нечем, они хулиганят от нечего делать, а так они молодцы, им просто надо помочь». Иначе объясняют поведение подростков из альтернативных субкультур:«им просто работать не хочется, живут за счет своих богатых родителей. Это даже не мужики. Зачем нужны нам эти слизняки и бездельники?».

«Коммунары» состоят в дружеских отношениях с такими московскими командами, как «Нахим», «Парапет» [14] и некоторыми другими. С ними проводят совместные акции (рейды по очищению Москвы). Сотрудничали также с люберами, отзывы о которых самые положительные.

По словам членов объединения, в Москве и в стране существуют и другие группы «коммунаров» (всего несколько десятков), которые вместе образуют своего рода движение, однако точными тому свидетельствами авторы данной работы не располагают.

4.1.3. Московская группировка «Ждань».

Эта группировка попала в поле нашего зрения в связи с описанным выше столкновением с люберами. Данная группировка нами мало изучена, но как феномен она представляет значительный интерес, поскольку несмотря на территориальную близость к Люберацам (зоны влияния люберецкой и ждановской субкультур разделяет десятиминутная поездка на автобусе), «Ждань» в ряде черт существенно отличается от люберов.

Рассматриваемая группировка получила свое название от станции метро «Ждановская» (теперь «Выхино»). Территориально «Ждань» размещается в Ждановском, (ныне Таганском) и Перовском районах города Москвы. На территорию смежного Люберецкого района влияние группировки не распространяется. Численность членов «Ждани» – несколько сот человек (более точные сведения отсутствуют).

Группировка сформировалась из обычной шпаны под организующим влиянием лидеров из уголовного мира. К середине 70-х годов (дата приблизительная) выходцы из колоний и других мест заключения стали организовывать подростковые группы, прививая им уголовные традиции. Таких групп становилось все больше и к середине восьмидесятых годов на их основе сформировалась социальная структура, довольно близкая к казанскому феномену [15] .

«Ждань» состоит из множества отдельных команд, объединенных в одну группировку и осознающих свое единство. Каждая команда насчитывает примерно до двадцати и более человек. Основной возрастной состав от тринадцати до восемнадцати лет. Единого централизованного руководства нет, поэтому данное социальное образование может быть названо субкультурой в точном смысле этого слова.

Внутренняя структура групп практически полностью соответствует «казанской». Существует жесткая иерархия, во главе которой стоит «король» (как правило, человек, который побывал в местах заключения). Проводниками его воли являются доверенные лица и лидеры (наиболее сильные ребята). Существует также возрастная иерархия. Как и у «казанцев», существует набор поощрений и тяжелых наказаний (моральных и физических). Дисциплина отличается меньшей жестокостью, чем у «казанцев», хотя в принципе приказ-исполнение, беспрекословное подчинение старшим – основные правила поведения внутри групп.

Из поведенческих принципов, можно выделить следующие, общие с «казанцами»: 1) принцип защемить прежде всего слабых, малочисленных, беззащитных; 2) организована четкая сдача денег; 3) «Зоны не бойся, бойся стать бакланом или предателем»; 4) Девчонка – не человек, но девчонка кого-либо из членов группировки неприкосновенна.

В отличие от «казанцев» группой «Ждань», насколько нам известно, не выработано никаких обрядов.

«Ждань», как «любера» и «коммунары» никого в свои команды не втягивают силой. Но, если подросток попадает по каким-либо причинам в группу, выйти из нее он может, только через службу в армии или переехав в другой район.

Основное времяпровождение членов группы – дежурство на точках. Каждая команда размещается на закрепленной за ней территории. Высматриваются «чужаки» (подростки не проживающие на данной территории), которых избивают и грабят. Спасти «чужака» может только хорошее знакомство с кем-либо из лидеров группировки (как правило, имена лидеров всех команд, входивших в «Ждань», знает каждый входящий в данную «ассоциацию» группировщик). Команды ловят, насилуют и грабят девушек, как чужих, так и своих. Причем принадлежащие к группировкам девушки помогают парням в этих занятиях. Эти девушки могут также самостоятельно грабить и избивать девушек-чужаков, не входящих в группировку. Многие команды занимаются мелким рэкетом, грабят частных торговцев, устраивают на рынке игру в «наперсток».

Для «Ждани» не характерны драки между командами внутри группировки (что является обязательным у «казанцев»). Если стычки и происходят, то незначительные и, как правило, случайные, по какому-нибудь конкретному поводу. Возможны потасовки с другими агрессивными, не входящими в группировку «Ждань», субкультурами. Так до 1988 года нередки были массовые драки с соседями-люберами. Сейчас с ними заключен мир.

Многие члены группировки занимаются силовыми видами спорта, в том числе культуризмом. Такие занятия не являются обязательными, так как необходимость быть физически развитым отпала: ныне тактика групп заключается в том, чтобы брать не умением, а численностью. В редких массовых драках в ход идет оружие (цепи, кастеты, ножи и т.п.). Занятия спортом для физического развития остались только в виде необязательной традиции.

Атрибутика группировки практически не отличается от атрибутики люберов: спортивная либо свободная, не стесняющая движения, простая одежда, короткая стрижка.

В настоящее время «Ждань» состоит в хороших отношениях с «люберами». Эти отношения установились между ними еще в то время, когда любера находились под влиянием культуризма и официальной идеологии. Между отдельными командами с той и другой стороны установилось сотрудничество и хороший контакт, но из-за изначальных существенных различий интеграции субкультур не произошло. Возможно, что такая интеграция произойдет сейчас, когда люберецкая субкультура полностью деидеологизировалась и в обоих субкультурах резко усилилась направленность на рэкет и профессиональную преступность.

4.2. Типология агрессивных субкультур

Под типологией в данном случае будет пониматься не разделительное описание отдельных типов, а общее описание феномена агрессивных молодежных субкультур с указанием диапазона их возможных различий. Типологические построения будут использоваться при этом как средство формирования осей сравнения, в которых идеальные типы будут образовывать крайние противоположные друг другу точки осей. Сравнение будет производиться по следующим группам признаков: 1) происхождение субкультур, 2) способы их социальной организации; 3) отношения с внешним миром и 4) идеологическая направленность.

4.2.1. Происхождение субкультур.

Все описанные выше субкультуры сформировались из «обычной» шпаны путем идеологических и организационных ее трансформаций под воздействием целенаправленных усилий старших по возрасту лиц преступной или идеологической ориентации. В связи с этим создается впечатление, что «обычная» шпана – это тот тип агрессивной субкультуры, который способны создать сами подростки без указанного целенаправленного влияния. Шпана характеризуется отсутствием какой-либо идеологии и отсутствием четкой организационной структуры. В основе социальной организации шпаны лежит принцип групп, формирующихся, как правило, по территориальному признаку. Группы шпаны имеют своих лидеров, но эти лидеры не обладают никаким формализованным статусом. Драки улица на улицу или дом на дом имеют место, но отсутствует разветвленная сеть союзничающих и враждующих группировок, как это имеет место, например, в Казани. Влияние старших по возрасту уголовных элементов часто имеет место в группах шпаны, усиливая ее агрессивные и преступные ориентации, однако это влияние не носит скоординированного и целенаправленного характера, а складывается скорее стихийно. Вообще в социальной организации субкультуры шпаны доминирует принцип стихийно складывающихся неформализованных отношений. Типы целенаправленного воздействия на шпану разделяются, как уже было сказано, на уголовный и идеологический, в результате чего возникает организованная субкультура соответственно преступной или идеологической ориентации. Из рассмотренных субкультур, к преступным относятся казанские группировки и «ассоциация» Ждань, а к идеологическим – люберы и коммунары.

В идеале, в результате идеологической обработки на базе исходной субкультуры шпаны может возникнуть военно-идеологическая организация, разорвавшая связи со своим уголовным прошлым. Из рассмотренных выше субкультур ближе всего к этому идеальному типу расположены «коммунары», однако и они сохраняют в себе элементы уголовной традиции. По слухам, некоторым организаторам субкультур или объединений этого типа удается создать организации, практически тождественные военно-идеологическому типу, но реально исследователи не встречались с ними.

4.2.2. Социальная организация субкультур.

В данной группе признаков будут рассмотрены различия субкультур по следующим трем конкретным переменным: а) что является основной «ячейкой» субкультуры; б) степень формализации отношений; в) характер отношений между «ячейками».

а) Основная ячейка субкультуры. Для агрессивных субкультур характерно наличие команды, как единицы их социального устройства. Команды формируются обычно по территориальному принципу. Команды могут быть четко выраженными (очерченными), а могут быть нивелированными.

Если взять субкультуру шпаны, как базовую для других агрессивных субкультур, то, насколько нам известно, для нее всегда было характерно наличие команд, но эти команды не имели четкого организационного оформления. Типичная численность таких команд одного до двух-трех десятков человек. Более крупные формирования, по-видимому, превышают возможности естественной самоорганизации шпаны. Группировки шпаны могут порой объединяться для проведения массовых драк с числом участников до сотни человек с каждой стороны, но это явление не носит систематического и организационного характера и на практике возникает не очень часто.

Организующее внешнее влияние на субкультуру может идти в двух направлениях: либо обособления и разграничения групп, либо создания единого организационного целого при одновременном стирании граней между группами. По пути обособления группы пошли казанские группировки и «Ждань» по пути объединения в единую субкультуру или организацию люберы и коммунары.

б) Степень формализации отношения. В исходной субкультуре шпаны отсутствует какая-либо формализация отношений. Из всех описанных выше субкультур этот неформальный стиль отношений сохранили только люберы, которые создали свою организацию исключительно на чувстве преданности к идеям их движения, практически без применения негативных санкций к «отступникам». Неспособность создать формальную организацию можно рассматрив т как слабость люберов, но одновременно вызывает удивление высокая степень моральной преданности движению, которую субкультура смогла выработать у своих членов. Напомним, что все акции люберов, в которых порой участвовало более двухсот человек, осуществлялись исключительно на неформальной и добровольной основе.

На противоположном полюсе по отношению к люберам находятся казанские группировки, которые развили в своих группах высокую степень формализации отношений и систему послушания, основанную на применении жестоких негативных санкций. В промежутке между люберами и «казанцами» по признаку формализации отношений находятся коммунары и «Ждань».

в) Характер отношений между «ячейками» в пределах субкультуры. Объединение подростковых групп в единую субкультуру вовсе не означает прекращения вражды между ними. Субкультура может состоять из враждующих группировок с приблизительно одинаковой идеологией, организационной структурой и атрибутикой. В этом случае элемент вражды сам становится компонентой субкультуры.

Для шпаны характерна высокая степень конфликтности между группировками. У «коммунаров», люберов и в меньшей степени у «Ждани» внутренние конфликты преодолены и вся агрессия направляется вовне. Казанские группировки, напротив, придали вражде организованный и систематический характер, сделав ее неотъемлемым элементом субкультуры. С социальной точки зрения именно этот способ организации представляется наиболее эффективным, поскольку правоохранительным органам было бы сравнительно легко ликвидировать одну большую преступную организацию, но уничтожить разрозненные враждующие группы они оказались не в состоянии. Думается, что по этой причине именно казанский способ организации агрессивных групп подростков в настоящее время перекинулся во многие города страны.

4.2.3. Отношения с внешним миром.

В целом для всех агрессивных субкультур характерна тенденция к экспансии, которая зачастую осуществляется практически по всем возможным направлениям. Выделим три основных направления экспансии: а) по отношению к неучаствующим в субкультурах подросткам, б) по отношению к другим типам молодежных субкультур и в) по отношению к другим агрессивным группировкам.

а) Неучаствующих подростков агрессивные субкультуры обычно бывают склонны делить на «своих» и «чужих». Своими могут считаться те подростки, которые проживают на территории субкультуры и проявляют лояльность по отношению к агрессивным группам. Реже своими могут быть подростки, проживающие на других территориях, но разделяющие интересы агрессивных групп и всячески потакающие им. Чужими являются, соответственно, все остальные подростки.

Представления о своих и чужих в различных субкультурах могут существенно различаться. В группах шпаны нет единого принципа отнесения подростков к той или иной категории, но все же они достаточно часто признают проживающих рядом подростков своими. Люберы со свойственным им демократизмом считали своими всех подростков, проживающих в их городе, включая даже люберецких металлистов [16] . Коммунары считают своими тех, кто разделяет их идеологию или сочувствует их движению. «Ждань», насколько можно понять, считает своими тех, кто проживает на их территории и признает их авторитет, то есть в определенном смысле ставит себя в подчиненное по отношению к «Ждани» положение. В казанских группировках критерий разграничения самый жесткий: свои – это только те, кто входит в данную группировку.

Наряду с различиями в критериях разграничения своих и чужих субкультуры различаются и по характеру отношения к ним. В отношениях к своим существует определенного рода патернализм: агрессивные группы берут этих подростков под свою защиту, но в то же время осуществляют над ними определенным контроль (в некоторых случаях может преобладать снисходительное покровительство, а в некоторых – подчинение и контроль). Люберы брали «близких своих» под свое покровительство, а прочих своих во всяком случае не трогали.«Коммунары» готовы оказать покровительство не только своим, но и чужим из своего района, если только эти чужие не являются представителями альтернативных субкультур. «Ждань» тяготеет к тому, чтобы поставить своих под контроль и склонна рассматривать их как своего рода вассалов (с большей или меньшей степенью зависимости).

По отношению к чужим представители агрессивных субкультур проявляют как неутилитарную (для удовольствия), так и утилитарную (с целью грабежа) агрессию. Идеологизированные субкультуры стремятся преодолеть в себе это свойство, но это не всегда им удается (люберам, к примеру, не удалось; относительно «коммунаров» вопрос остается открытым). Третий вид агрессии может преследовать цель принудительного втягивания в субкультуры проживающих на данной территории подростков. Такой способ действия в наибольшей степени характерен для казанских группировок, которые сознательно и с использованием методов насилия стремятся втянуть в свой состав практически весь подходящий для них возрастной контингент мужской части подростков. В печати сообщались оценки, что в группировки втянуто от 20% до 30% подростков соответствующих возрастов, однако метода получениях этих цифр и фамилии исследователей, насколько нам известно, нигде не сообщались. Если учесть, что люберам удалось втянуть в состав свой субкультуры не более 5% мужской части подростков их города, цифры 20-30% выглядят исключительно высокими. Вместе с тем, наличие большого количества подростков, уклонившихся от участия в группировках (если только указанные цифры не занижены) требует пристального изучения механизмов их уклонения и противостояния, и рассмотрения вопроса о возможном повышении эффективности этих механизмов.

б) Отношение к другим типам молодежных субкультур, в первую очередь к использующим специфичную атрибутику гедонистическим во всех агрессивных субкультурах негативное. Представители указанных субкультур (хиппи, металлисты и др.) являются излюбленным объектом агрессии. Инстинктивную (рационально необъяснимую) неприязнь к «хиппи и длинноволосым» по традиции испытывала шпана. Этот эффект тем более является странным, что шпана является крайне деидеологизованной субкультурой, поэтому официальная неприязнь к «длинноволосым» вроде бы не должна была играть роль направляющего фактора.

Идеологическая обработка шпаны на основе того типа идеологий, которые обычно используются для этих целей, не столько усиливает эту неприязнь, сколько дает ей моральное оправдание. В субкультурах, прошедших идеологическую обработку, представители указанных альтернативных субкультур становятся основным, либо одним из основных объектов ненависти (их стремятся подавить или уничтожить). Напротив, в субкультурах преступного типа эта ненависть, как и вообще безмотивная агрессия постепенно ослабевает, уступая место рациональной и целенаправленной преступной деятельности.

в) Отношения между различными агрессивными субкультурами или группами представляют собой наиболее интересный объект описания. Стремление агрессивных группировок к экспансии наталкивается на сопротивление других родственных им группировок и субкультур. В результате развивается сложная система войны и дипломатии, напоминающая отношение между государствами в эпоху феодальной раздробленности. Группировки могут объявлять войну, организовывать сражения, побеждать или терпеть поражения, устанавливать контроль на чужих территориях и подчинять себе (наподобие вассальной зависимости) более слабые группы, организовывать военные союзы против общего врага, заключать мир (включая вооруженный и «братский» его разновидности) и т.п. Цели войны могут быть как утилитарными, связанными, например, с захватом престижных мест развлечений, так и неутилитарными, осуществляемыми с целью приобретения боевой славы, авторитета и влияния. Перечисленные типы отношений характерны как для обычной шпаны, так и для всех описанных выше субкультур (может быть в меньшей степени для «коммунаров»).

Основным средством выяснения отношений агрессивных субкультур или групп с внешним миром является драка. Драки – это необходимый элемент жизнедеятельности любой агрессивной группы. Они дают возможность не только сделать карьеру, но и почувствовать каждому члену свое «я». Различаются «разминочные» драки и запланированные акции.

Разминочные драки случаются очень часто и являются обыденным для группы делом, чем-то вроде тренинга, поддержания боевого духа. Такие драки могут быть запланированными, но в любом случае они являются самоцелью.

Акция – условное название другой разновидности драк. Она представляет собой агрессивную (захватническую) либо оборонительную войну, для проведения которой могут объединяться несколько групп, возможно даже ранее враждовавших между собой. Цели агрессивной войны могут быть следующими:

• потасовка с представителями родственных групп с целью показать свое превосходство друг перед другом или просто выяснить отношения;
• совместный выезд в другие отдаленные районы и города для завоевания себе авторитета и установления своего влияния на некоторых выгодных территориях;
• агрессия, направленная на представителей других субкультур, в которых группы видят противоречие своим ценностям.

Оборонительная война, как правило, представляет собой объединение соседствующих групп для совместной защиты общей территории, охраны и контроля за установленным на ней порядком. После того, как необходимость в объединении отпадает между группами, могут возобновиться «междуусобицы».

4.2.4. Идеологическая направленность субкультур.

Изучение данного вопроса целесообразно начать с типологического рассмотрения политических идеологий как таковых, а затем определить степень «сродства» различных идеологий с различными субкультурами. Прежде всего, идеологии следует разделить на экстремистские и умеренные. Как уже было сказано в главе 1, негативистские, по отношению к обществу молодежные субкультуры тяготеют к восприятию идеологий экстремистского типа, которые и будут предметом нашего рассмотрения.

Указанные идеологии принято разделять на «правые» и «левые». Для правых идеологий основная цель заключается в реализации идеи порядка, основанного на силе и военной дисциплине. Экстремистские идеологии левого типа провозглашают своей целью насильственное ниспровержение социального строя (практически любого из реально существующих на земле) и построение на его обломках «свободного» анархического общества.

По не вполне понятным причинам агрессивные субкультуры, получив идеологическую направленность, как правило, тяготеют к правым идеологиям. Такие явления происходили, как в нашей стране («любера», «коммунары»), так и за рубежом. К примеру в Соединенных Штатах группы хулиганствующих подростков, именуемые «черные дьяволы», с началом вьетнамской войны направили письмо президенту Никсону, в котором отрекались от своего преступного прошлого и просили зачислить их добровольцами на войну. В нашей стране добровольцами на войну в Афганистан записывались «коммунары» и «любера». Что же касается левоэкстремистских группировок, включая и тех, которые используют насильственные методы реализации своих целей (революционеры, террористы), то они по столь же малоизученным причинам чаще возникают на базе интеллигентских и гедонистических субкультур [17] .

Поскольку объектом нашего рассмотрения являются агрессивные субкультуры, дальнейшее рассмотрение будет посвящено описанию только «правых» типов идеологий. Применительно к условиям России существует два типа таких идеологий. Первый из низ мы условно будем называть коммунистическим (или неосталинистским), а второй националистически (в духе идеологии общества «Память»). Теоретически эти идеологии полярно противостоят друг другу, однако, как уже отмечалось многими исследователями, с психологической точки зрения у этих идеологий имеется больше общих черт, чем различий. Это обстоятельство позволяет их сторонникам парадоксальным образом «перетекать» из одной идейной системы в другую либо вопреки логике придерживаться странного эклектичного набора компонентов из обоих идеологических систем.

Как уже говорилось выше, основная идея этих идеологий заключается в построении социального порядка, основанного на силе. Обе идеологии весьма сходным образом интерпретируют также реально сложившуюся в стране неблагополучную обстановку. В основе этой интерпретации лежит определенным образом интерпретированная идея социальной справедливости с присущей ей культивацией классовой либо социальной ненависти. Для неосталинистской идеологии предметом ненависти являются социальные группы, которые с точки зрения сторонников этой идеологии приобрели свои богатства нечестным путем либо просто «заелись». К таким социальным слоям обычно относят интеллигенцию, работников торговли, кооператоров, спекулянтов, фарцовщиков, и некоторые другие социальные слои. Для националистического варианта правоэкстремистских идеологий характерен поиск национального объекта ненависти («евреи заелись»). При этом сторонники данного типа идеологий не отрицают наличия собственных «заевшихся», но объединяют их в один блок с инородцами, формируя тем самым объект социальной ненависти по смешанному национально-классовому признаку. Для обоих вариантов правых идеологий характерно многократно преувеличивать силу и мощь ненавидимых ими социальных слоев, приписывать им наличие единой воли и организации, считать их действия основной причиной всех бед страны и стремление ликвидировать их с помощью силы.

Коммунистическая и националистическая «правые» идеологии конкурировали в Советском Союзе еще с семидесятых годов. Но так как националистическая идеология была оппозиционной, в обществе доминировал коммунистический вариант. Перестройка резко изменила эту ситуацию. В первые годы перестройки интенсифицировались все идеологии, которые зрели в советском обществе. Во второй половине перестройки под ударами средств массовой информации коммунистический вариант значительно сдал свои позиции, а националистический сохранился и, по-видимому, растет. Тем не менее доминирующей тенденцией российского общества (без учета специфики смешанных по национальному составу территорий) является не идеологизация на основе какой-то новой идеологии, а, напротив, рост равнодушия к каким бы то ни было идеологиям (деидеологизация).

Описанные выше идеологические процессы практически немедленно сказываются на идеологической динамике молодежных субкультур. Выше мы разделили изученные в данной работе агрессивные субкультуры на те, что подвергались организующему влиянию уголовных элементов и те, которые организовывались (либо реорганизовывались) в результате идеологического воздействия. Субкультурам уголовного типа свойственная обычно крайняя степень деидеологизации, хотя теоретически при наличии благоприятных условиях они могут идеологизироваться.

На первом этапе перестройки 1985-1987 годов, в связи с общей активизацей идейного брожения в обществе, идеологические субкультуры (любера, «коммунары») пережили идеологический взлет. Деидеологизованные агрессивные субкультуры в целом такого взлета не пережили. Отчасти это связано с самим фактором их деидеологизованности и преступной направленности, а отчасти может быть объяснено преимущественно «левым» уклоном идеологической динамики общества в этот период. «Ждань», насколько нам известно, не испытала в те годы никакого идеологического подъема. Что же касается казанских группировок, то в этой связи чрезвычайный интерес представляет описанный выше импульс к их идеологизации в едином блоке с политическими неформалами. Кратковременность этого импульса обусловлена, по-видимому, полным отсутствием психологического сродства между леводемократической идеологией политических неформалов и авторитарным сознанием членов группировок. Думается, что прививка указанным группировкам какой-либо разновидности правой идеологии могла бы дать значительно более стойкий эффект.

Второй этап перестройки (1988-1990 годы), как уже было сказано, характеризовался общим упадком всех идеологий, за исключением националистических. Во многих неоднородных по национальному составу районах рост националистических идеологий очень силен, однако среди русского населения, как показывают результаты проведенных ВЦИОМ социологических опросов, существенного роста влияния экстремистских националистических настроений не отмечается, хотя локально отдельные группировки могут активизировать свою деятельность и оказывать идеологизирующее воздействие на примыкающие к ним группы населения.

В соответствии с описанной двунаправленной идеологической тенденцией существует два вектора возможной эволюции агрессивных молодежных субкультур: либо в сторону деидеологизации и усиления преступных ориентаций, либо идеологизация на правонациналистической основе. Три из четырех изученных нами субкультур пошли по первому пути. Существовавшие изначально большие различия между ними быстро стираются (между люберами и «Жданью») практически стерлись; казанские группировки отчасти сохраняют свою специфику, но есть сведения, что и у них усиливается ориентация на профессиональную преступность, а неутилитарная агрессия снижается). Относительно идейной динамики коммунаров точные сведения отсутствуют. Известно лишь, что это объединение по-прежнему существует и по-прежнему сотрудничает с районной милицией. Рассуждая теоретически, данная группировка может в процессе своей эволюции: а) распасться; б) отбросить уголовные элементы своей субкультуры и превратиться в «позитивную субкультуру без идеологической направленности; в) идеологизироваться на правонационалистической основе.

5. Социальная динамика молодежных субкультур в 90-е годы

Как было показано в основных разделах данной работы, социальная динамика агрессивных молодежных субкультур в очень большой степени детерминирована факторами, порождаемыми социальной динамикой общества в целом. Прогнозируя действия этих общественных факторов можно с той или иной степенью уверенности прогнозировать и социальную динамику молодежных субкультур. Ниже этот прогноз будет проведен в два этапа. На первом этапе будет проанализирована динамика агрессивных и отчасти других делинквентных субкультур исходя из их внутренней динамики их развития, а на втором этапе рассмотрено действия противостоящих им позитивных субкультур.

Факторы, порождающие рост численности и силы агрессивных субкультур в последние годы и в ближайшем будущем достаточно полно проанализированы в предшествующих разделах данной работы, поэтому проводить заново их детальный анализ нецелесообразно. Коротко отметим, что к числу основных причин этого явления относятся: крушение прежних общественных идеалов, приведшее к росту нигилизма, рост теневой экономики, дающей возможность агрессивным и гедонестическим субкультурам на ней паразитировать, и распад единственной существовавшей в подростковой среде позитивной интеллигентско-технократической субкультуры, которая в 60-е и по инерции отчасти даже в 70-е годы вносила в молодежную среду некоторые элементы позитивных идеалов и тем самым противостояла натиску делинквентности.

Важно подчеркнуть, что само по себе преодоление экономического кризиса и сокращения сферы действия теневой экономики не снизит уровня преступности потому, что в настоящее время сформировались и формируются организованные преступно-теневые структуры, втягивающие в сферу своей деятельности значительные по численности контингенты людей и в значительной мере способные противостоять мерам по наведению общественного порядка, которые рано или поздно будут предприняты.

В свете сказанного, одним из наиболее важных направлений в борьбе с подростковой преступностью, является разгром и ликвидация взрослых преступных формирований, без организующего влияния которых агрессивные подростковые субкультуры сами собой становятся менее массовыми и менее преступными. Чрезвычайно важно было бы также, опираясь на создание адекватных социологических концепций, изменить социальную атмосферу в местах заключения, которые на сегодняшний день служат школой и кузницей кадров преступных инструкторов и «воспитателей» молодежных банд [18].

Большой интерес представляет идеологическая динамика агрессивных субкультур в районах с этнически неоднородным составом населения. Во многих регионах страны, характеризующихся высокой напряженностью национальных конфликтов, уже произошла сегрегация агрессивных подростковых группировок по национальному признаку, породив их противостояние друг другу, дублирующее противостояние этнических общин взрослых. Однако этот процесс произошел не везде. Выше уже отмечалось, что казанские группировки были и остаются интернациональными по своему составу и до настоящего времени нет ни одного свидетельства раскола этих группировок на враждующие национальные группы. Тем не менее, скрытый национальный конфликт в Татарии и ряде других регионов, где имеются аналогичные группировки, существует, что создает потенциальную возможность идеологизации их членов полярно противостоящими друг другу националистическими идеологиями. Без специальных исследований трудно сказать, какие силы (притяжения или отталкивания) возьмут верх. По мнению экспертов, казанские группировки внутренне очень прочны и поэтому вряд ли противонаправленные идеологические «силовые поля» смогут их разорвать, однако в некоторых других смешанных по национальному составу территориях такой разрыв может произойти.

До сих пор мы говорили о динамике делинквентных субкультур, исходя главным образом из внутренних тенденций их развития. Однако такое рассмотрение не может быть положено в основу создания социальных прогнозов. При отсутствии общественного сопротивления (либо при его неэффективности) делинквентные субкультуры естественным образом захватывают все доступное для них социальное пространство и в этом смысле всегда проявляют тенденцию к расширению. Реально же социальная динамика делинкветных субкультур будет определяться не только их собственной экспансией, но и социальными силами, противостоящим ей.

Выше уже была выдвинута гипотеза, что наиболее эффективной социальной силой, способной противостоять экспансии делинкветных субкультур, являются «позитивные» (интегрированные в культуру и общество) подростковые и молодежные субкультуры. В настоящее время, как это отчасти вытекает и из данного исследования, таких «позитивных» субкультур в подростковой среде практически нет. Интеллигентская технократическая субкультура 60-х годов, не получив своевременной поддержки и помощи со стороны взрослых, распалась, по-видимому, безвозвратно, поскольку в обозримом будущем вряд ли может повториться та совокупность общественных условий, которая создавала в те годы естественным и техническим наукам столь высокий общественный престиж. Гибель подростковой технократической субкультуры является тяжелой утратой для страны, которая тем самым лишила себя возможности иметь свою собственную (национальную) естественнонаучную и техническую элиту высшего уровня квалификации. Одновременно гибель этой субкультуры привела к тому, что занимаемое ею социальное пространство захвачено теперь агрессивными и гедонистическими субкультурами [19] , и теперь обществу придется приложить усилия для того, чтобы хотя бы частично их потеснить.

Для формирования будущей динамики молодежных субкультур имеет большое значение тот факт, что в настоящее время в обществе формируются и уже частично сформировались социальные силы, ставящие своей целью культурное, нравственное и религиозное возрождение страны. Они прилагают большие усилия к тому, чтобы создать в подростково-молодежной среде позитивную религиозно-нравственную субкультуру, и эта деятельность уже имеет свои локальные успехи. В будущем эти усилия будут, очевидно, продолжены. Как всякие целеустремленные усилия они в той или иной мере дадут позитивный результат. Учитывая крайне неблагоприятные «стартовые условия», позитивные религиозно-нравственные субкультуры вряд ли смогут в обозримом будущем занять доминирующее положение в подростковой среде, но можно, по-видимому, рассчитывать, что они займут какую-то часть молодежного социального пространства, потеснив делинквентные субкультуры и распространив на них свое косвенное влияние, способствующее уменьшению их делинквентности.

Вместе с тем, эффективность действий по созданию позитивной подростковой и молодежной субкультуры в очень большой степени будет зависеть не только от количества затрачиваемых на ее создание усилий, но от функциональной сбалансированности внедряемой субкультуры. В этом смысле стихийно возникшая подростковая технократическая субкультура 60-х годов представляла собой крайне несбалансированное явление. Мировоззрение этой субкультуры, ориентируя подростков на высококвалифицированный профессиональный труд, практически полностью игнорировало существование другого важнейшего социального института – семьи. В результате субкультура оставляла подростков и молодежь практически незащищенными от разрушающего влияния гедонизма и не давала им никаких социальных навыков по формированию семейных ролей. Сказанное означает, что интеллигентская субкультура 60-х годов сама по себе была чрезвычайно неустойчивым социальным образованием, и должна была либо погибнуть, либо трансформироваться путем интеграции с этническими и религиозными субкультурами. Возможно, предпосылки для такой интеграции могли возникнуть в 70-е годы, если бы не действия карательных органов, в корне пресекавших деятельность всех сколько-нибудь независимых от государства общественных сил.

Функциональная недостаточность интеллигентской технократической субкультуры 60-х годов проявила себе в двух взаимосвязанных сферах: социальной и психологической.

С социальной точки зрения интеллигенция 60-х годов из всех институтов социального устройства признавала достойной только сферу высокоинтеллектуального труда, игнорируя при этом существование всех остальных сфер. С психологической точки зрения проблема функциональной несбалансированности технократической субкультуры была исчерпывающим образом проанализирована в недавнем (начало декабря 1990 года) выступлении по советскому телевидению главой Русской зарубежной церкви Митрополитом Виталием. Обращаясь к советской интеллигенции и опираясь в своем обращении на материал многих тысяч полученных из России писем, Митрополит Виталий сказал, что авторы писем, в своем подавляющем большинстве люди с высшим образованием, высоко развили в себе свой ум, не зная однако, что душа человека включает в себя не одну, а три составляющие: ум, чувство и волю. Отсутствие воспитания чувства и воли делает шаткими любые интеллектуальные достижения, как отдельного человека, делая его нестойким по отношению к жизненным невзгодам, так и в еще большей степени достижения субкультуры в целом, которая, переживая процесс смены поколений, делается еще боле нестойкой и хрупкой, чем отдельная человеческая личность.

Формирующиеся сейчас религиозно-нравственные субкультуры, насколько можно судить, представляют собой с функциональной точки зрения намного более целостные образования, обладающие, следовательно, гораздо большей внутренней жизнеспособностью. Без сомнения, процесс их формирования будет трудным. Не исключено возникновение в рамках этого движения тех или иных крайних и дисфункциональных (в описанных выше значениях этого слова) течений. Тем не менее, в этом движении на сегодняшний день видится единственная реально существующая позитивная сила, способная нравственно противостоять делинквентным субкультурам в обществе и в особенности в молодежной среде.

Подчеркивая высокую степень функциональной сбалансированности религиозно-нравственных субкультур, нельзя, тем не менее, с ностальгией не отметить, что в своем сегодняшнем виде она уже не способна формировать столь сильные позитивные мотивы для работы в сфере естественных наук и высоких технологий. В 70-е годы страна надолго, а может быть и навсегда, упустила возможность встроить технократическую субкультуру в общую культуру, организовав ее взаимодействие и интеграцию с другими «позитивными» субкультурами. Предопределенное этим отставание страны от мировых лидеров в сфере науки и высоких технологий будет порождать в обществе хронический дезорганизующий импульс, поскольку отсутствие или недостаток созидательных мотивов порождает тенденцию скатывания к гедонизму, а последний – к преступности и асоциальному поведению.

Прогнозируя динамику делинквентных субкультур в России можно сказать, что процессы социальной дезорганизации, нараставшие в 70 – е годы и резко усиленные перестройкой привели к громадному росту силы и массовости этих субкультур. Без сомнения, они сохранят эту силу и массовость в ближайшем будущем до тех пор, пока в стране не начнет складываться новый устойчивый социальный порядок. Вместе с тем столь же несомненно, что в обществе начинают консолидироваться культурные силы, намеренные противостоять натиску делинквентных субкультур. Эти силы или движения в потенциале также являются массовыми, поскольку в обществе широко распространено ощущение, что дальше так жить нельзя. Учитывая сегодняшнее состояние культуры, вряд ли можно обещать этим силам скорую и легкую победу. Маловероятно, чтобы в обозримом будущем эти силы одержали решительную победу над делинквентами. Более реалистичен для нашей страны вариант, в котором будет сделана ставка на создание локальных позитивных субкультур и вытеснение делинквентов с определенных территорий. Эта задача представляется практически достижимой, хотя предсказывать эффективность и сроки ее реализации чрезвычайно трудно.

Литература

(газетные и журнальные статьи)

[1.] Яковлев В. «Контора «Люберов», «Огонек» №5, 1987г.

[2.] Куприянов А. «Люберцы при свете фонарей или Пасынки столицы». «Собеседник», №7, 1987г.

[3.] Гончаров В. «Сотворили миф о «люберах». «Советская Россия», 4 марта 1987 г.

[4.] Муладжанов Ш. «И ищут, и рыщут». «Московская правда», 1 марта 1987г.

[5.] Бернар Фредерик «Юманите» 13, 27 февраля 1987г.

[6.] Федоров С. «Надо же что-то делать!..». «Юность» №3 1987г.

[7.] «Московский комсомолец», 15 октября, 1 ноября 1988г. (Хроника происшествий).

[8.] Боброва О. «Спортподвалы в Люберцах». «Техника-молодежи» 1989 г.

[9.]«История в черно-белом свете». «Собеседник» №2, 1989г.

[10.] Колесникова Е. «Пора и власть употребить». «Социалистическая индустрия» № 31, 1989 г.

[11.] Иллеш А. «Гласно о преступности». «Известия» № 40, 1989 г.

[12.] Романчин В. «Бумеранг равнодушия». «Советская Россия» 22 марта 1989 г.

[13.] Епифанов И. «Нет повода для пессимизма». «Московский комсомолец» 19 апреля 1989 г.

[14.] Овчаренко Г. «Покупаю пистолет». «Правда» №82, 1989г.

[15.] Данич С. «Оглянись без гнева». «Комсомолец Татарии», 13 августа 1989г.

[16.] Лапин А. «Жестокость». «Комсомольская правда», 14 октября 1989г.

[17.] Бенюх А. «Качки-очистители…». «Крокодил» №25, 1989г.

[18.] Мяло К. «За фасадом «уличной войны», Бааль Е. «Казанский феномен», Кузьмина В. « А у вас во дворе?». «Пульс». М.1989г.

[19.] Вилкса А. «Насколько у нас распространен рэкет?». «отклик» №5, 1989г.

[20.] Чайка О. «Проникающее ранение», Еремин В. «Подвал». «Отрицательный угол», М.1990г.

[1] Речь идет о вооруженном бандитизме в центральных и восточных районах страны, а не о вооруженном национальном сопротивлении на Украине, в Прибалтике и других местах.

[2] К перечисленному выше списку отраслей следует добавить и, так называемый, аппарат управления, который в те годы также быстрыми темпами увеличивал свою численность. Не входя в обсуждение вопроса эффективности работы этого аппарата, следует отметить, что он также создал крупную сферу приложения труда специалистов и способствовал тем самым ускорению процессов социальной мобильности.

[3] Возникновение этой субкультуры не было замечено советскими учеными-обществоведами, но было замечено некоторыми проницательными писателями. См., например, рассказы Ильи Зверева «Дни народовластия» и «Второе апреля».

[4] Судя по статье Изгоева в сборнике «Вехи», это явление имеет давние исторические корни (5).

[5] Теоретиком и практиком этой идеи был, в частности, известный советский педагог Макаренко. Думается, однако, что подлинной причиной его успехов была не исповедуемая им идеология, а его умение завоевывать в среде преступных подростков неформальный авторитет. Эта гипотеза подтверждается тем, что аналогичных успехов добивались многие известные педагоги в других странах на основе совершенно иных идеологических систем, но использовавшие сходные с макаренковскими методы практической работы с подростками.

[6] По существу «старики» рассказывали подросткам о дедовщине, воспринимая ее однако как нормальный и справедливый порядок и даже определенным образом идеализируя. Исследованием С.Белановского и С.Марзеевой установлено, что определенная часть новичков в армии вызывает своим поведением уважение «дедов» и сравнительно легко проходит первый, наиболее унизительный, этап службы. Как можно понять, именно такому поведению обучали люберецкие «старики» своих подопечных, и делали это небезуспешно. В одном из интервью, взятом С.Марзеевой, зафиксировано высказывание офицера, отметившего, что люберецкие ребята очень хорошо проходят военную службу (в отличие, например, от москвичей).

[7] Примерно в это же время сходные идеи проповедовали и казанские группировки.

[8] Говоря об упадке, авторы имеют в виду упадок идеологизированного движения люберов, а не агрессивной подростковой субкультуры как таковой.

[9] Относительно участия «авторитетов» в «крупной» преступности вопрос остается открытым. Все опрошенные, которые рассказывали о них, уверяли, что эти ребята никогда не применят свои мускулы в каких-то дурных целях. Вместе с тем тот факт, что «авторитеты» очень большую часть своего времени проводят в дорогих престижных кафе, наводит на мысль о наличии у них крупных «теневых» доходов. Характеризуя «авторитеты», все опрошенные подчеркивают, что они не только имеют сильные мускулы, но и всегда поступают «по справедливости».

[10] Известны случаи, когда 15-17-летние подростки приходили в военкомат и умоляли, чтобы их сейчас же (досрочно) забрали в армию.

[11] Все выражения, взятые в кавычки, принадлежат самим «коммунарам».

[12] Из политических неформалов признают только «экологистов», которых даже взяли под свою защиту.

[13] Эти правила на женский пол и лиц преклонного возраста не распространяются.

[14] «Нахим» и «Парапет» – агрессивные группы московских подростков, сформировавшиеся под влиянием уголовной субкультуры. По своему характеру напоминают «казанцев».

[15] Сходство этих процессов наводит на мысль, что профессиональная преступность сумела создать своего рода социальную технологию по формированию агрессивно-преступных субкультур. Уголовникам выгодно использовать несовершеннолетних в своих целях, так как действуя их руками, они практически не подвергают себя опасности. Преступники знают, как заинтересовать и организовать дворовые команды, особенно, если само когда-то были членами таковых.

[16] Понятие «свои» часто бывает многослойным. так, среди люберецких подростков существовали и более близкие «свои», которые, не участвуя в движении, выражали ему свое сочувствие, посещали в качестве зрителей тренировки и т.д.

[17] Как можно понять, в 30-е годы изучением психологических причин сродства правоэкстремистских идеологий с определенными типами субкультур занимался Адорно, который на базе своих исследований создал знаменитую тестовую методику «Ф-шкала». К сожалению, Адорно, будучи сам леворадикальным мыслителем, не создал аналогичной методики для измерения склонности к левому экстремизму. В нашем исследовании вопрос о применимости Ф-шкалы к изучению агрессивных субкультур не изучался из-за отсутствия в исследовательской группе соответствующих специалистов.

• ОПИСАНИЕ МЕТОДОВ ПЕРСОНАЛЬНЫХ ПРОДАЖ

Персональные (или прямые) продажи – это способ торговли потребительскими товарами осуществляемый вне стационарной розничной сети путем непосредственного контакта продавца с покупателем на дому, в учреждениях, организациях, предприятиях, транспорте или на улице. Главный элемент прямых продаж – это демонстрация продукта, которую продавец проводит специально для покупателя, объясняя ему преимущества продукта, предоставляя полную информацию о нем. Основа прямых продаж – личный контакт между продавцом и покупателем.

Персональные продажи были широко распространены в90-е годы. Позднее они были вытеснены другими форматами торговли. Тем не менее, социологическая и психологическая проработка этого метода представляет значительный интерес.

Составной частью системы прямых продаж часто является сетевой маркетинг – форма ведения внемагазинной торговли, при которой агент просит покупателя найти новых покупателей, тех в свою очередь просят найти очередных покупателей и т.д. Сбытовой агент получает определенный процент от продажи всей созданной им сети продавцов.

В России первое практическое применение персональных продаж и сетевого маркетинга относится к началу 1990-х годов. Представитель фирмы, которая 90-х годах была лидером на этом рынке, так описывал методы ее работы (цитаты из интервью из научного архива автора отчета).

• То, что делается в нашей фирме, очень долго продумывалось и долго претворялось в жизнь. Это дело было изобретено где-то в Канаде. Мы – дочерняя канадская компания.
• Наша работа включает в себя две составляющие: массовый набор продавцов, сопровождающийся высоким отсевом, и обучение их принципам эффективных продаж. Продавцов мы называем дистрибьюторами, потому, что продавец – не престижная профессия.
• Набор персонала в основном происходит через объявления в газетах. Главное – любой ценой заманить наш офис по приему персонала как можно большее число людей. Поскольку люди не хотят работать сетевыми агентами, мы никогда не пишем это в объявлениях. Пишем любые другие профессии, от экспедитора до инженера. Если человек пришел, то с большой вероятностью он останется. Для справки могу сообщить, что 80% объявлений в газетах по поиску работы размещены нами.
• В нашей фирме идет довольно серьезный отбор людей. Многим (может быть, они и неплохие работники) преуспеть в данном бизнесе просто не дано. Поэтому постоянно идет отбор людей, чтобы отобрать именно тех, которые способны к этому виду деятельности, а не просто являться представителями фирмы.
• Система принятия на работу имеет три этапа. Первый – это личная анкета и небольшое собеседование, во время которого человек просто о себе рассказывает, говорит, кем он хочет быть, и кем не хочет. Ему немного рассказывают о компании и приглашают на второй этап, который представляет собой обзорный день. В течение целого дня он ходит с дистрибьютором и наблюдает за его работой. Его это ни к чему не обязывает, он просто знакомится с работой. Компанию это тоже ни к чему не обязывает. Если эта работа его заинтересовала, то начинается третий этап – тестирование. Ему дается лист бумаги, на котором написаны вопросы, и ему необходимо на них ответить. Если он грамотно отвечает на эти вопросы, то его принимают на работу. На самом же деле принимают всех, но это не афишируется.
• При подборе агентов используется психологический прием, основанный на создании у человека чувства потери. Это один из столпов нашей компании, он используется и при продажах. К примеру, на собеседовании сидит пять человек, которые рассказывают о себе. Одному из них, который чем-то не понравился, объявляют, что он не подходит. Он уходит, не понимая в чем дело. У оставшихся возникает страшное чувство возможной потери: они не понимают, почему это произошло и почему их оставили. Но ведь их-то оставили! Для них это уже круто.
• На обзорном дне опять повторяется этот прием. Им говорят, что из всех проходящих на этом этапе будут взяты, к примеру, только трое. И когда происходит тестирование, кандидату опять напоминают, что, например, за ним сидит еще восемь человек, а возьмут только троих.
• По завершении тестирования наш сотрудник демонстрирует новичку, что он не очень доволен результатами. Потом задает вопрос: «А Вы сами как думаете, я Вас возьму?». Новичок неуверенно что-то отвечает. Сотрудник держит паузу, потом говорит: «Ладно, попробуем!» Так новичок принимается на работу.
• Продажи бывают уличные и коллективные. При уличных продажах дистрибьютор общается с прохожими один на один. При коллективных главная задача – любой ценой собрать определенную аудиторию, перед которой можно выступить. Часто это бывает на работе, в офисах, бывает и в других местах.
• Процесс реализации товара имеет определенную систему. К примеру, необходимо смотреть в глаза потенциальному покупателю, проще говоря, давить на него взглядом. Обязательно нужно смотреть глаза в глаза, обязательно держать в поле зрения так называемую интимную зону человека.
• Система продажи имеет свои принципы: пять шагов и восемь ступеней. Первый шаг является приветствием; второй шаг заключается в презентации товара, при которой самое главное – это дать его в руки (люди – как малые дети, которым хочется поиграть с новой игрушкой). Дальше идет третий шаг, предлагающий вилку цен – в магазинах это сегодня стоит столько-то, а у нас столько-то. Четвертый шаг – это закрытие сделки – он тебе отдает деньги. Пятый шаг заключается в предложении покупателю купить не один экземпляр данного товара, а и для других членов семьи, знакомым в подарок и т.д. Восемь ступеней я сейчас не помню. Что-то вроде контроля за ситуацией; правильной работы с территорией и т.д. Пять шагов представляют собой чистые сделки, а восемь ступеней – это общие фазы, «философия» работы.
• Эффективность продаж в очень большой мере зависит от того, насколько хорошо удается выработать «спич», т.е. речь, убеждающую покупателя. Это не всегда получается сразу. Когда приходит новый товар, менеджеры и продавцы внимательно его изучают, старясь найти в нем реальные или мнимые преимущества, которых покупатель лишится, если не купит. Здесь тоже работает принцип создания у клиента чувства потери.
• Внушаемость нашего населения поразительна. Помню, в одном городе дистрибьюторы занимались продажей сумок из синтетического меха. Сначала продажи не шли, но потом был выработан следующий «спич»: сумки сделаны из натурального меха редкого животного лопотама, обитающего в Тибете. Животное редкое, количество сумок ограничено. Если не купить сейчас, их, может быть, вообще больше не будет (чувство потери!). Продажи сразу пошли хорошо. Но через неделю в офис пришли представители местного фонда защиты природы и потребовали прекратить продажи, поскольку лопотамы занесены в Красную книгу и убивать их нельзя. Рассказывали, что от удивления в офисе воцарилась тишина. Но менеджер нашелся и сказал: «Лопотамов никто не убивает. Их стригут и отпускают. Им это полезно, потому, что линька проходит у них тяжело». Представители фонда удовлетворились ответом и ушли.
• Внешний вид представителей нашей компании отличается от внешнего вида от представителей других компаний. У представителей нашей компании никогда не бывает небритого лица, грязных волос, нечищеных ботинок. У нас не может быть не глаженных брюк, за исключением только части начинающих, которые просто еще не заработали себе на брюки. Ни один из наших продавцов-мужчин не выходит на улицу без светлой рубашки и без галстука. Это признак, по которому вы можете сразу определить: это наш продавец или не наш.
• Необходимо сказать, что есть грамотные компании, в которых работают настоящие дистрибьюторы, но есть и просто торгаши. Это торгаши, грубо говоря, перенимают нашу оболочку, но внутри они остаются торгашами. Там нет перспективы. У нас люди работают за перспективу, а там за деньги. По этой причине у нас дело идет намного успешнее. Тем не менее, многие от нас уходят. Это, прежде всего те, кто не смог сделать карьеру в нашей организации. Там они сразу становятся чуть ли не ассистентами менеджеров, так как наша школа там высоко котируется. Когда человек туда приходит от нас – это для них просто счастье.
• Рабочий день дистрибьютора длится с 7.30 утра до 8.00 часов вечера. Один день в неделю выходной.
• После приема на работу человек ходит, как все. С 7.30 до 8.00 утра люди получают товар. В 8.00 начинаются “импекты”, грубо говоря, ежедневные коллективные обучения. Продавцы собираются своими командами, идет разбор ошибок; выяснение того, кто сколько сдал; кто накануне хорошо поработал, а кто плохо и так далее. Это все происходит с 8.00 до 8.30. Затем с 8.30 до 9.00 идет общее собрание, на котором объявляются люди, принятые сегодня на работу. Они поздравляются всей толпой (около 100 человек). Также объявляются те, кто идут работать второй день – они тоже поздравляются. Затем объявляются те, которые вчера выполнили норму. Далее просто идут различные темы. С 9.00 все идут работать в «поле».
• Собрания бывают разными: мотивационными, на определенную тему; ругательными, где применяется “кнут и пряник” для создания чувства потери; чисто «джусовыми» (джус – это сок). В данном случае в этот термин вкладывается смысл – разделяй успех вместе с нами. Это тоже целая психология, философия. Все хорошее называется “джусом”. Джус – это высокий подъем, это хорошее настроение. Те дни, которые проходят удачно, они и есть «джусовые». Такого типа собрания тоже называются «джусовые». На них происходит полная ошизиловка – общее придуривание, чтобы поднять сотрудникам настроение. Вчера, например, изображали носорогов и стряхивали с себя «негативы».
• После работы ровно в семь часов вечера все собираются в офисе, делятся впечатлениями, у кого что было сегодня. Рассказывают интересные истории, которые сегодня произошли, кто как из них выкручивался. Потом идет общее собрание, все собираются в митинг-руме. Тема собрания, например: милиция в поле, бандиты в поле, ваши перспективы, вилка цен, правила работы с территорией. Нельзя работать близко от метро, ближе чем 200 метров, а остальной город твой. У метро запретная зона, милиция тебя там берет просто, потом будут разбираться, а ты деньги теряешь.
• Ежедневные собрания утром и вечером отнимают немало времени, но проводятся не просто так. Это мотивирует людей и стабилизирует состав дистрибьюторских групп. Каждый рассказывает о возникших у него ситуациях, а слушает его понимающая и сочувствующая аудитория. Для многих этот момент очень важен, даже после утомительного рабочего дня. И важна взаимная передача опыта. В других фирмах собраний нет, или они проводятся кое-как. Дисциплина падает. Это сразу сказывается на продажах.
• У рядовых сотрудников зарплата не очень высокая. Вся система нацелена на то, чтобы люди за небольшую плату выполняли очень тяжелую работу. Если вырабатывается дневная норма, то человек получает порядка 600-800 долларов в месяц. Но это при условии выработки ежедневной нормы.
• Все нормальные люди должны понимать, что ни один человек при такой системе больше чем 5 лет в “поле” выходить не сможет, так как могут начаться различные сопутствующие заболевание – болезни суставов и так далее. Физические нагрузки весьма высоки – таскать тяжелые коробки, работать по 13 часов в день. По этой причине здесь и ставится задача на перспективу. Если человек не в состоянии достичь определенного уровня квалификации, то его никто долго держать не будет. Он поработает, заработает то, на что может претендовать, и его увольняют.
• В нашей работе очень велика роль лидеров. Наша фирма постоянно открывает представительства в других городах. Туда направляют лучших менеджеров. Нескольких человек из команды им позволяют взять с собой, но не всех. Основные кадры они должны набрать на месте. Но здесь возникает такая негативная вещь. Когда человек уезжает, забрав с собой пять инструкторов, и оставив 10-15 дистрибьюторов, последние бросают работу. Их лидер уходит, а другого им не надо.

• СУБКУЛЬТУРА «ЛЮБЕРОВ»

Введение

Первоначально данная работа была задумана как исследование известной благодаря публикациям в широкой печати подростково-молодежной субкультуры г. Люберцы. Главная цель исследования заключалась в описании данной субкультуры, а также в том, чтобы проследить причины и условия ее формирования. Эта цель в результате исследования была выполнена. Вместе с тем, по ходу работы тема была расширена и наблюдение велось также за некоторыми другими агрессивными подростковыми субкультурами, в результате чего удалось сделать их сопоставительный анализ. Изучение конкретных исследуемых субкультур по возможности велось в контексте прослеживания тенденций общей динамики различных типов молодежных субкультур в стране.

Работа проводилась в 1988-1990 годах в рамках программы «Субкультура люберов», финансируемой советско-американским фондом «Культурная инициатива».

Основным источником сведений о рассматриваемых субкультурах явились материалы глубоких интервью. Всего в ходе исследования этим методом было опрошено более шестидесяти человек. Типичная продолжительность интервью составляла от одного до трех часов и более. Исполнители работы стремились к тому, чтобы все интервью в полном объеме записывать на диктофон, однако реально это удавалось не всегда. Более одной трети всех интервью пришлось проводить без использования диктофона, а некоторые из них даже без записей в блокнот. Помимо продолжительных целенаправленных интервью информационной базой работы послужило большое количество относительно коротких бесед и наблюдений, проводившихся исполнителями в ходе исследования. Общая продолжительность записанных на диктофон интервью составила более 100 часов. Объем стенограмм интервью составил более 1000 машинописных страниц.

Все интервью сгруппированы по следующим разделам:

1. Интервью с подростками.В эту группу включались:

а) Подростки, участвующие в агрессивной субкультуре.

б) Подростки, не участвующие в агрессивной субкультуре.

2. Интервью с экспертами.В эту группу включались взрослые, относящиеся к одной из следующих трех категорий:

а) Бывшие участники субкультуры.

б) Жители, не участвовавшие в субкультуре, но близко ее наблюдавшие.

в) Работники организаций, осуществляющих работу с подростками (учителя школ и ПТУ, работники правоохранительных органов и др.).

3. Сопутствующие интервью.В эту группу объединены интервью, которые проводились с целью получения материалов для сравнения и ориентации, включая интервью на такие темы, как: «Шпана в бараках московских окраин 50-х годов», «Приемник для несовершеннолетних преступников» и т.д.

Наряду с материалами интервью в работе использовались газетные и журнальные публикации по данной теме за период с 1987 по 1990 год. Сведения о субкультурах гедонистического типа заимствованы в основном из неопубликованной работы С. Белановского «Субкультура балдежников», написанной в 1977-1978 годах на материалах нескольких сотен личных документов (писем в редакцию газеты). Отрывки из этой работы были опубликованы в сборниках НИИ культуры РСФСР.

Итогом реализации проекта является настоящий научный отчет с приложением к нему стенограмм интервью (последние к настоящему моменту не сохранились – примечание 2007 г.).

1. Молодежные субкультуры и их типология.

1.1. Понятие субкультуры.

В социологии субкультурой обычно называют относительно автономное целостное социальное образование внутри доминирующей макрокультьтуры, определяющее стиль жизни и мышления ее носителей и обладающее своими обычаями, нормами, комплексами ценностей, способами организации, а порой даже институтами (12, с.336). Субкультуры обычно возникают в той или иной специфичной социальной, этнической или демографической среде, в чем-то отграниченной от остального общества. В зависимости от характера отношения к обществу в целом принято различать субкультуры, возникающие в виде позитивной реакции на социальные и культурные потребности общества (например, профессиональные) и субкультуры, в той или иной степени противостоящие культуре общества в целом (делинквентные и нонконформистские субкультуры). (12, с.336; 8, с.401).

Для уточнения понятия субкультуры его следует отграничить не только от понятия «большого» общества и его культуры, но и от более локальных (по сравнению с субкультурами) социальных образований, именуемых группами. Группы, как известно, также могут обладать своими специфическими обычаями, нормами и комплексами ценностей. Решающее различие между субкультурами и группами состоит, на наш взгляд, в том, что субкультуры являются социальными образованиями, способными к самовоспроизводству и не разрушающимися под действием естественного возрастного или иного движения их личного состава. Иными словами, смена личного состава участников не разрушает субкультуру, поскольку она обладает внутренними механизмами социализации поступающего в нее пополнения. Группы тоже могут обладать определенными механизмами включения новичков в свою специфичную ценностно-нормативную среду, но в целом они гораздо менее устойчивы в ситуации обновления их состава. Переход членов группы в новые возрастные и социальные категории и естественный процесс выбывания ее членов, как правило, приводят к прекращению ее существования.

Сказанное означает, что субкультура отличается от группы прежде всего значительно большей численностью ее членов. Если группой принято называть объединение людей численностью от нескольких единиц до нескольких десятков человек, то минимальная «критическая масса», необходимая для возникновения субкультуры, исчисляется, по-видимому, несколькими сотнями.

Таким образом, субкультура – это не только относительно автономное, но и самовоспроизводящееся социальное образование. Теоретически многие субкультуры могут существовать десятилетиями, однако существуют и относительно короткоживущие субкультуры (к последним относится и рассматриваемая ниже люберецкая). Важно, однако, вновь подчеркнуть, что трансформации и гибель субкультур связаны в первую очередь с их внутренней организационной и культурно-идеологической динамикой, а не с фактором движения их личного состава как таковым.

Субкультура может включать в себя как один локальный круг общения (например, изучаемые нами люберы), так и много таких кругов. В последнем случае субкультура может выходить на межрегиональный и даже международный уровень (например, хиппи).

1.2. Молодежные субкультуры.

Молодежные субкультуры, как и субкультуры взрослого мира, следует разделять на «позитивные», то есть ориентированные на сотрудничество с обществом и развитие его культуры, и «негативные», то есть противостоящие культуре и обществу, либо разрывающие связи с ним.

В мировой социологии существует хорошо развитая традиция исследований делинквентных и нонконформистских молодежных субкультур (6, 13 и др.). Вместе с тем «позитивные» молодежные субкультуры до сих пор практически не попадали в поле зрения исследователей, несмотря на то, что их роль в преодолении молодежной преступности и отклоняющегося поведения потенциально может быть огромной. Хотя люберецкая субкультура, являющаяся основным объектом описания в данной работе, вряд ли может быть отнесена к числу «позитивных», вопрос о существовании и социальной роли последних отчасти будет затронут при обсуждении проблемы взаимодействия субкультур.

По-видимому, является общепризнанным, что «негативные» или отклоняющиеся молодежные субкультуры, а возможно и молодежные субкультуры вообще возникли в результате распада традиционных форм жизни людей и быстрой урбанизации общества. Если в традиционном обществе основным институтом социализации являлась «большая» семья (родственная структура) и община, которые обладали, с одной стороны, большими возможностями социального контроля, а с другой стороны – детально разработанным набором образцов поведения применительно к каждой половозрастной группе (для каждой группы существовали свои регламентированные обязанности), то в условиях урбанизованной среды, с ее анонимностью и распадом «большой» семьи, эти институты социализации претерпели большие изменения. Община полностью распалась, семейно-родственная социализация ослабла, а пришедшие им взамен новые общественные институты, как то: школы, средства массовой информации и т.д. осуществляют социализирующую функцию только в очень узкой сфере – познавательной, мало участвуя в формировании ценностно-нормативных компонентов личности человека.

Ослабление институтов социализации привело к возникновению обширного неконтролируемого обществом социального пространства. В этом пространстве, вне сферы социального контроля со стороны взрослых и возникают молодежные субкультуры. С функциональной точки зрения эти субкультуры можно рассматривать как новые институты социализации. При этом если «позитивные» субкультуры являются социализирующим институтом в общепринятом смысле этого слова, то «негативные» субкультуры – это своего рода институт патологической социализации, направляющий попавших в нее подростков молодых людей на тот или иной «отклоняющийся» жизненный путь. Важно при этом отметить, что молодежные субкультуры обладают свойством исключительно сильного воздействия на личность. Человек, прошедший через отклоняющуюся субкультуру, зачастую на протяжении всей последующей жизни или длительного ее периода оказывается в оппозиции по отношению к макрокультуре общества. Конечно, субкультура – это не единственный канал влияния на личность. Многие побывшие в ней впоследствии социализируются вновь. Возвращают человека в общество (приобщают к макрокультуре), как правило, такие социальные институты, как новая (собственная) семья и работа (производственная деятельность). Кризисное состояние этих социальных подсистем в значительной мере обусловлено тем, что они вынуждены вести борьбу с массовым поступлением в них недосоциализированного и патологически социализированного человеческого материала. Эта борьба далеко не всегда оканчивается успешно, и определенная часть молодежи так и идет по предначертанным «негативными» субкультурами социальным путям преступника, алкоголика или наркомана, политического экстремиста и т.п. Причем часто подросток, вступая в субкультуру, не понимает, какую жизненную «карьеру» она ему готовит. И чем сильнее субкультура, чем более она развита, тем больший процент людей с отклоняющейся направленностью она «выпускает» в общество.

«Позитивные» молодежные субкультуры следует отличать от социальных образований, формируемых в подростковой среде взрослыми с целью социализации. К числу таких образований относятся кружки, секции, организованные взрослыми подростковые общества и т.п. Понимая опасность «негативных» субкультур и силу их воздействия на личность, взрослые создают указанные выше социальные образования, которые могли бы противостоять субкультурам в самой подростковой среде. Однако, как показывает практика, группы и общества такого рода обычно являются неустойчивыми (они могут существовать только в «силовом поле» влияние взрослых) и вследствие этого не могут успешно конкурировать с субкультурами. По видимому, можно сказать, что необходимым условием успешного социализирующего воздействия создаваемых взрослыми подростковых обществ является придание этим обществам основных черт субкультуры. Одним из наиболее успешных формирований такого рода является известная организация бой-скаутов, которая первоначально была создана в дореволюционной России, а затем распространилась по всему миру. Неудавшейся попыткой создания «позитивных» молодежных субкультур следует считать пионерскую организацию и комсомол, хотя временно и локально при воздействии хороших лидеров эти организации могли добиваться определенных успехов, если под успехами понимать прививку молодому поколению исповедуемых в этих организациях мировоззрений и ценностей.

1.3. Типология молодежных субкультур.

Когда говорят о типах молодежных субкультур, часто просто перечисляют конкретные их виды. Таких конкретных видов субкультур может быть названо много: люберы, хиппи, панки, металлисты, леворадикальные студенты и другие. Общеизвестно, однако, что перебор конкретных наименований субкультур не есть их социологическая типология. Поэтому для целей предстоящего анализа мы предлагаем следующую типологию молодежных субкультур, в основу которой положен признак доминирующих социальных устремлений. Не претендуя на завершенность, на основе указанного признака мы выделяем три идеальных типа субкультур:

1. Агрессивный. Связан с традициями преступного мира (зачастую является его школой кадров). В отличие от взрослой преступности, которая носит рациональный характер, для подростковой субкультуры этого типа характерна немотивированная и неутилитарная агрессия. Вхождение в субкультуру часто происходит в раннем возрасте. Возрастной состав от семи до восемнадцати лет (13).
2. Гедонистический. Ориентируется на получение удовольствия. Отличается низкой агрессивностью. Формируется в более позднем возрасте под влиянием полового созревания с целью совместного времяпрепровождения с песнями под гитару, выпивкой, иногда переходящей в наркоманию, а так же с целью поиска полового партнера. Примерный возрастной состав от 14 до 18 лет (4).
3. Идеологический. Отличительной чертой является особого рода мировоззрение, которое может носить философский, религиозный или политический характер. В отличие от аналогичных социальных образований взрослого мира молодежные субкультуры данного типа отличаются крайне высокой эмоциональностью в исповедовании своего мировоззрения (5,6).

Как известно, в социологии идеально-типические конструкции являются не описанием явлений социального мира, а понятийным инструментом для составления такого описания. Существующие в действительности субкультуры могут быть по своим свойствам очень близкими к одному из описанных выше идеальных типов, но могут и сочетать в себе признаки нескольких из них. В частности можно отметить, что идеологические молодежные субкультуры редко существуют в чистом виде. Часто идеология накладывается на гедонистические или агрессивные субкультуры, образуя соответственно смешанные гедонистическо-идеологические и агрессивно-идеологические их типы. В числе первых могут быть названы, например, хиппи и леворадикальные студенты, а в числе вторых – «наци», «черные дьяволы» и др.

Описанная выше типология приложима в основном к оппозиционным по отношению к обществу молодежным субкультурам, которые, как уже говорилось, являются на сегодняшний день гораздо лучше изученными. Немногочисленные известные нам субкультуры «позитивной» направленности попадают, по-видимому, в идеологический тип. Вопрос о построении типологии социальных устремлений, свойственных «позитивным» субкультурам, на сегодняшний день остается открытым.

Изучаемая нами люберецкая субкультура, если рассматривать ее с точки зрения описанной выше типологии, в период своей кульминации должна быть отнесена к агрессивно-идеологическому типу. Основания для такого отнесения изложены в последующих частях работы.

Наряду с доминирующими социальными устремлениями субкультуры могут различаться по способу социальной организации и другим признакам. Эти различия частично будут описаны и типологизированы в ходе дальнейшего изложения.

2. Социальная история агрессивных молодежных субкультур в России.

Данная глава посвящена описанию социальной динамики агрессивной молодежной субкультуры в России начиная с предполагаемого момента ее возникновения. Под социальной динамикой в данном случае понимаются не процессы внутренней эволюции субкультуры, а динамика ее численности, влиятельности и силы. По имеющимся данным, на протяжении рассматриваемого периода сила и влиятельность агрессивных субкультур изменялись в очень значительном диапазоне под действием ряда факторов, которые будут описаны по ходу изложения.

В основу разбивки данной главы на параграфы положен хронологический принцип с выделением трех периодов, которым соответствуют названия параграфов.

2.1. Довоенные и первые послевоенные годы.

Как уже было сказано, социологическая теория связывает возникновение молодежных субкультур с упомянутыми выше процессами урбанизации, распада «большой» семьи и территориальной общины. В ходе этих процессов образовалась неконтролируемая социальная ниша, которая и начала заполняться отклоняющимися молодежными субкультурами. Исторически первой заполнила эту нишу субкультура агрессивного типа.

Первые сведения о появлении агрессивных молодежных субкультур в России относятся к концу 19 и началу 20 века. Как отмечает по данному вопросу В. Чалидзе, работа которого опирается на обширный библиографических материал, в девяностых годах 19 века в крупнейших городах России появились группы подростков и молодых людей, которые шокировали общество своими безрассудными и непристойными выходками, как то: битьем фонарей и окон, выкрикиванием неприличных и непристойных слов в многолюдных местах, осквернением памятников и могил, приставаниями к прохожим и немотивированными избиениями их. Этот тип преступности был назван впоследствии хулиганством, а сами группы подростков этого типа – хулиганами или шпаной.

Все свидетельства сходятся на том, что громадное распространение молодежная субкультура агрессивного типа получила после первой мировой войны и и революции – в 1918-1925 годах.

• Как можно судить, хулиганские поступки получили особенное распространение в результате социальных потрясений, последовавших за событиями 1917года. Причины этому и распространившийся, благодаря поведению новых властителей, нигилизм в отношении к традиционным этическим ценностям, и бесчинства тех, кто участвовал в гражданской войне, и экономические трудности, приведшие, в частности, к невиданному росту числа беспризорных детей» (В.Чалидзе, 16, с.243).

Во второй половине 20-х годов беспризорничество и молодежная преступность были заметно снижены главным образом путем принятия репрессивных мер. В первой половине 30-х годов в результате процессов раскулачивания и массовой миграции сельского населения в города уровень подростковой и молодежной преступности вновь возрос, особенно в районах массовых поселений мигрантов. Динамика субкультуры во второй половине 30-х годов остается до настоящего времени неясной и требует специального изучения.

Вторая мировая война, сопутствующие ей разрушения и дезорганизация, вновь привели к чрезвычайно высокому росту преступности, включая и подростково-молодежную. Вновь резко возросло количество беспризорных или отбившихся от семей подростков. По свидетельству многих очевидцев в военные и первые послевоенные годы вооруженный бандитизм в стране был чрезвычайно распространенным явлением 1 , причем вокруг банд группировались значительные по численности контингенты подростков. В конце 40-х годов по отношению к бандам были приняты жесткие репрессивные меры, которые заключались в организации облав и окружений. Значительная часть попавших в окружение без суда и следствия расстреливались на месте, оставшихся в живых отравляли в лагеря. К началу 50-х годов вооруженный бандитизм был в основном подавлен, однако, как и в 30-е годы, на формирование агрессивных молодежных субкультур стал оказывать влияние новый фактор – массовая миграция сельского населения на стройки народного хозяйства.

Чрезвычайно интенсивный процесс миграции сельского населения в города начался практически сразу после войны. Послевоенное десятилетие, которое в советских учебниках истории именуется периодом восстановления народного хозяйства, характеризуется высокими темпами промышленного строительства и сопутствующего ему строительства городского жилья. Последнее, однако, осуществлялось не путем капитального строительства, как позднее в 60-е годы, а путем массового строительства временного жилья типа бараков. В частности, по имеющимся у нас данным, в 50-е годы Москва была буквально окружена плотным кольцом застроек барачного типа, в которых проживала значительная часть населения столичного города.

Те же процессы были характерны для многих других промышленных городов страны и, в особенности, их пригородов.

Первыми послевоенными мигрантами были, по сути, демобилизовавшиеся фронтовики, которые в подавляющем большинстве были выходцами из села, но назад в село не вернулись, а влились в число работников народнохозяйственных строек или быстрорастущей военной промышленности. По свидетельству очевидцев, в бытовом поведении этот прошедший войну контингент в основной массе очень сильно отличался от идеализированных описаний в средствах массовой информации и характеризовался жестокостью, пьянством и прочими видами асоциального поведения. Вслед за фронтовиками население бараков на протяжении 50-х годов стало интенсивно пополняться новыми поколениями сельских мигрантов из состава многочисленных (довоенных годов рождения) возрастных когорт. Демографическое «эхо войны» снизило этот приток лишь в начале 60-х годов.

Население барачных поселков и свойственный ему образ жизни создавали социальную среду, идеально подходящую для формирования преступных подростковых субкультур. По свидетельству очевидцев, степень охвата субкультурами этого типа мужской части подростков составляла в барачных поселках этого типа практически 100%. Этому способствовали, в частности, разгул пьянства и преступности в бараках и высокая, почти нерегулируемая, рождаемость. Кроме того, возле бараков (частично в них самих, а частично в близлежащих лесах) существовали недобитые преступные банды, оказывающие большое влияние на подростковую барачную среду. Очень высокая занятость взрослого населения (удлиненный рабочий день и частые сверхурочные) создавала для подростков ситуацию бесконтрольности. Образцами для подражания служили низкая бытовая культура, пьянство, матерная ругань, грязь, драки взрослого населения, избиение мужчинами своих жен. Контроль со стороны правоохранительных органов в барачных районах практически отсутствовал. Все эти причины привели к тому, что в пятидесятых годах шпана буквально терроризировала население окраин и пригородов крупных городов, добираясь порой и до их центральных районов.

Как и в предшествующие годы, власть боролась с преступными субкультурами в основном репрессивными методами, и порой небезуспешно. Известно, что в 1956 году при подготовке к Всемирному фестивалю молодежи была произведена чистка Москвы от преступных элементов. В ходе этой чистки лица, взятые на учет правоохранительными органами, в массовом порядке подвергались либо высылке, либо аресту. В целях удешевления акции следствие и суды либо не проводились, либо проводились формально, по сути, на основе сфабрикованных (но близких к действительности) обвинений. В любом случае акция оказалось успешной в том смысле, что уровень преступности в Москве заметно снизился, а многие агрессивные подростковые группировки, лишившись лидеров, либо распались, либо стали менее агрессивными.

Начиная с середины 50-х годов уровень подростковой преступности в стране сам собой начал заметно снижаться. Эта тенденция особенно явно проявилась в крупных городах, являющихся одновременно крупными культурными центрами, включая Москву. Устойчивое снижение молодежной преступности, продолжавшееся и на протяжении 60-х годов, ни в коем случае не может быть объяснено одними лишь репрессивными акциями, сколь бы масштабными и успешными они ни были. Применительно к Москве проведенная правоохранительными органами «чистка» способствовала лишь формированию лучших стартовых условий для возникновения тенденций, порожденных происходившими в те годы крупными социальными сдвигами. Описание этих сдвигов будет дано в следующем параграфе.

2.2. Шестидесятые годы.

Начиная со второй половины 50-х годов советское общество вступило в период высокой социальной мобильности, которая достигла своего пика в шестидесятые годы. Предпосылкой этому в немалой степени послужил промышленный и технологический подъем 50-х годов. Эти годы, по данным экономистов, вообще были наиболее успешным десятилетием в развитии экономики за весь советский период. Пятидесятые и отчасти шестидесятые годы были периодом интенсивного развития высокотехнологичных производств (главным образом военного назначения), которые предъявляли повышенный спрос на квалифицированную рабочую силу. Вслед за высокотехнологичными производствами началось быстрое развитие научных отраслей. Впоследствии, в 70-х годах, стало ясно, что развитие науки шло экстенсивным путем, то есть путем наращивания численности научных работников при резком снижении результативности их труда. Однако, на рубеже 50-х и 60-х годов этот факт еще не был столь очевиден. Быстрое (экстенсивное) наращивание численности работающих в науке специалистов создавало большое количество вакансий и таким способом ускоряло процесс изменения социальной структуры советского общества. Далее, вслед за резким увеличением объемов строительства жилья, стала расти и городская инфраструктура, включая и отрасли культурной сферы. Нисколько не идеализируя 60-е годы, следует отметить, что эти отрасли действительно быстро росли, а их отставание от потребностей обусловлено было параллельным ростом численности городского населения и ростом культурных запросов.

Перечисленные выше отраслевые сдвиги (рост высокотехнологичных производств, науки, культуры и образования) привели к быстрому расширению в обществе сферы интеллигентного труда 2 . Резко расширился прием в ВУЗы, что сделало доступным этот вид карьеры. Для иллюстрации масштабов этого процесса достаточно сказать, что за период с 1950 по 1965 год суммарный прием в ВУЗы в стране увеличился в два с половиной раза, а удельный вес студентов в составе соответствующих возрастных когорт, с учетом резкого снижения численности этих когорт вследствие пришедшегося на шестидесятые годы демографического «эха» войны, – более, чем втрое. Для сравнения, можно сказать, что на протяжении последующих пятнадцати лет (1965-1980 годы) численность поступающих в ВУЗы возросла лишь на 23%, а удельный вес студентов в соответствующих возрастных группах практически остался неизменным (11). Для правильной оценки масштабов социальной мобильности в 60-е годы следует учитывать также ее региональную неравномерность. Быстро растущее сельское население Средней Азии и некоторых других регионов в те годы практически не было вовлечено в этот процесс, тогда как в столичных городах удельный вес учащейся в ВУЗах молодежи возрос многократно и, по-видимому, достиг своего насыщения (то есть в ВУЗы поступали практически все, кто этого хотел).

Изменение социальной структуры советского общества вследствие значительной по своим масштабам социальной мобильности далеко не исчерпывало всех общественных изменений в 60-е годы. Не менее важными были изменения, произошедшие в духовной сфере. Если судить по признаку доминировавших в те годы умонастроений, то 60е годы можно охарактеризовать как «технократические». Впечатляющие успехи, достигнутые в 50-е годы мировой и советской наукой, прорыв в космос и «покорение» атома создали в определенных слоях населения настроение энтузиазма, веры в науку и в формирующийся на ее базе общественный прогресс. В обществе резко возрос престиж науки и образования, который распространился отчасти и на культуру в целом.

Эти процессы, в частности, привели к тому, что в школьных классах (подростковой среде) реально сформировалось нечто вроде субкультуры продвинутых в образовательном смысле ребят, серьезно и без всякого давления со стороны взрослых занимавшихся самообразованием (главным образом путем чтения литературы, нередко довольно сложной). Двенадцатилетний подросток, относящийся к этому типу, легко мог по памяти нарисовать на доске схему транзисторного радиоприемника, цепи ядерных превращений в реакциях синтеза и деления, перечислить специфических представителей животного и растительного мира в разных регионах мира. 3 Наряду с «технократической», или «естественнонаучной» субкультурой во взрослой и в подростковой среде возникли в те годы также субкультуры с гуманитарной направленностью, но менее влиятельные и менее многочисленные. Обе эти субкультуры не были антагонистами друг по отношению к другу, тесно взаимодействовали и вместе образовывали своего рода «интеллигентскую» субкультуру.

Возникновение интеллигентской субкультуры в подростковой среде было крупным и многообещающим событием в социальной истории страны. Первая ее важная роль заключалась в том, что она служила (или, точнее, потенциально могла служить) своего рода школой и поставщиком научных и технологических кадров самой высокой квалификации, прививая подросткам даже не столько знания, сколько мотивацию бескорыстного служения науке. Вторая роль этой субкультуры, прямо относящаяся к теме данного исследования, заключалась в том, что в тех местах, где она набрала силу, она существенно потеснила, а местами (в отдельных школах, классах или микрорайонах) полностью вытеснила противостоящую ей агрессивную субкультуру, опираясь при этом на высокий престиж культуры, образования и профессиональной карьеры в сфере интеллектуального труда.

Сказанное не означает, что интеллигентская субкультура полностью вобрала в свой состав всех попавших в ее «силовое поле» подростков. Описанный выше тип «ученого подростка» был и в те годы относительно редким явлением. Однако влияние даже небольшой группы таких подростков на весь школьный коллектив могло быть очень большим. В частности, они в большой степени поднимали среди одноклассников престиж высшего образования и соответствующего ему типа карьеры. С другой стороны, присущее этим подросткам отвращение к агрессии и насилию, противопоставление «культуры» и «бескультурья» способствовало значительному очищению моральной атмосферы в подростковой среде.

Таким образом, в 60-е годы в ведущих культурных центрах страны сформировался контингент интеллигентных подростков (выходцев из интеллигентных семей, либо нацеленных на то, чтобы стать интеллигенцией), который имел черты «позитивной» молодежной субкультуры с присущим ей сильным воздействием на личность. Этот контингент подростков составил конкуренцию агрессивной субкультуре и на протяжении десятилетия очень сильно ее потеснил, сбив ее престиж. В качестве примера победы в такой конкуренции можно упомянуть деятельность возникшего в те годы Клуба самодеятельной песни, который вытеснил блатной и матерный репертуар агрессивных молодежных субкультур своими песнями, основанными на идеалах высокой романтики.

Наряду с появлением интеллигентской субкультуры, 60-е годы стали годами возникновения субкультур гедонистического типа, из которых мы назовем две основные: хиппи и «балдежники». Хиппи – это субкультура, имеющая свое название, мировоззрение и сама себя осознающая. В нашей терминологии это субкультура гедонистически-идеологического типа. «Балдежники» – это совокупность разрозненных молодежных групп, для которых было характерно увлечение поп-музыкой, умеренное потребление спиртных напитков (реже – пьянство), интерес к атрибутике молодежной моды, пришедшей с Запада, активный поиск сексуального общения. Следует подчеркнуть, что речь идет в данном случае не о самой половой вседозволенности, которая была свойственна шпане даже больше, чем балдежникам, а о культивации эротических переживаний. Показателем различий отношения субкультур к этому вопросу может служить язык описания. Агрессивные субкультуры используют язык грубый, «грязный», с матерными выражениями, в которых высказывается презрение к женщине. В гедонистических субкультурах язык описания половых отношений концентрируется в основном на характеристике различных видов сексуального удовлетворения. Возникновение гедонистических субкультур можно рассматривать как аналог проходившей в те годы на Западе сексуальной революции, который протекал более латентно из-за наличия идеологического барьера и большего контроля со стороны властей.

Характер взаимодействия гедонистических субкультур с другими вышеназванными субкультурами был неодинаков. Гедонистическую и интеллигентскую субкультуры объединяла общая неприязнь к насилию и агрессии. Вследствие этого они выступили «единым фронтом» против агрессивной субкультуры, противопоставив ее физической силе свою идеологию ненасилия. Гедонистические субкультуры очень сильно поддержали интеллигентскую в ее противостоянии субкультуре шпаны и оказали значительное содействие описанному выше процессу ее вытеснения и снижение престижа.

Что же касается взаимодействия гедонистической и интеллигентской молодежных субкультур, то в те годы они не осознали себя как противостоящие друг другу социальные силы. Думается, что это послужило одной из причин последующего упадка интеллигентской субкультуры. Граница между обеими субкультурами была размыта, что объяснялось в основном действием двух факторов. С одной стороны, гедонистическая субкультура в те годы еще не тяготела к таким крайностям, как наркомания, сексуальные излишества и т.д. С другой стороны, моральные устои интеллигентской субкультуры оказались недостаточно прочными (причины этого частично будут рассмотрены ниже). Оказав содействие в вытеснении агрессивной субкультуры, гедонистическая субкультура в то же самое время начала исподволь подтачивать интеллигентскую. Эта тенденция набрала силу в последующие 70-е годы.

Шестидесятые годы были годами больших, но несбывшихся надежд. Экономический рост страны и рост народного благосостояния позволяли надеяться, что в ближайшие десятилетия Советский Союз достигнет уровня экономического развития, сопоставимого со странами Запада. Наряду с экономикой в 60-е годы в стране происходил явственный культурный подъем. Рост престижа образования, снижение подростковой преступности, значительное повышение культуры поведения в быту и другие сопутствующие им процессы порождали надежды, что при дальнейшем развитии этих тенденций страна также и в области культуры займет достойное место среди цивилизованных стран. Общеизвестно, что этим надеждам не суждено было сбыться. Уже во второй половине 60-х годов во всех указанных тенденциях начал обозначаться все более явственный перегиб, в результате которого реальный облик 70-х годов резко контрастировал с их мысленным обликом, рисовавшимся в 60-х годах.

2.3. Семидесятые и восьмидесятые годы.

Основным фактором формирования динамики молодежных субкультур в 70-е годы стал кризис взрослой и подростковой интеллигентских субкультур. Истоки этого кризиса находились не в подростковой, а во взрослой среде.

Одним из основных факторов упадка взрослой интеллигентской субкультуры стала депрофессионализация интеллигенции. На протяжении 60-х годов сфера интеллигентского труда резко расширилась, но система организации стала давать очевидные сбои. Неумение плановой системы организовывать высококвалифицированный труд привело к тому, что выпускники престижных ВУЗов, среди которых было немало энтузиастов своих профессий, определившись на работу, сталкивались с некомпетентностью начальства, неуважением к интересам дела и мафиозной средой научных институтов. Вместо продолжения трудовой социализации, система организации способствовала разложению трудовой морали. Тех, у кого трудовая мораль и квалификация были высокими, эта система зачастую ломала. В целом о выпускниках технических ВУЗов 60-х годов можно говорить как о «потерянном поколении». Энтузиаст интеллектуального труда 60-х годов был сломлен и уничтожен бюрократической системой управления.

Наряду с процессами депрофессионализации на протяжении 70-х годов резко упала относительная величина заработной платы работников интеллигентских профессий, что значительно подорвало в обществе социальные мотивации избирать этот тип карьеры. В этом процессе большую роль сыграло растущее отставание технического уровня и рост дефицита рабочей силы в отраслях материального производства. Оба этих фактора привели к быстрому росту заработной платы промышленных, строительных и транспортных рабочих. В результате к концу семидесятых годов неквалифицированный ручной труд, осуществлявшийся в непривлекательных производственных условиях, оплачивался примерно вдвое выше интеллигентского труда.

Упадок трудовых мотиваций и снижение престижа профессий интеллигентского труда не привели к исчезновению данного типа карьеры, но существенно изменили мотивации ее выбора. В число ведущих выдвинулись не «позитивные» мотивы, связанные со стремлением работать в сфере науки или культуры, а «негативные» стимулы, связанные с нежеланием работать в грязных условиях на производстве и (у мужской части подростков) – с нежеланием служить в армии. Другая часть мотивов была связана со стремлением родителей не допустить падения уровня культуры у своих детей. В этой группе мотивов присутствовал также вполне осознанный страх родителей перед набиравшими силу делинкветными субкультурами, которые могли легко втянуть в свой состав подростка, не имеющего четких социальных устремлений. Описанная выше смена мотивов была, кстати, одним из факторов быстрой феминизации демографического состава учащихся ВУЗов, работников науки, культуры и других сфер интеллигентского труда.

Второй важный фактор упадка интеллигентской субкультуры в 70 – е годы связан с состоянием другого важнейшего социального института общества, а именно семьи. Технократическая интеллигентская субкультура 60-х годов в наиболее чистом своем варианте, как бы вообще не замечала того факта, что, после вступления во взрослый возраст, подрастающему поколению придется жить не только на работе, но и в семье. Создается впечатление, что в образованных слоях российского общества вообще не сложилась традиция семейной социализации, под которой мы в данном случае понимаем подготовку подростков к жизни в своей будущей взрослой семье. 4 Массовыми явлениями в среде интеллигентской молодежи (особенно мужской ее части) 60-х и в особенности 70-х годов стали неумение вести домашнее хозяйство и организовывать быт, инфантилизм, эгоцентризм, снижение чувства социальной ответственности. Результатом этого стали многочисленные семейные конфликты, начинавшиеся практически сразу после создания молодой семьи, и связанный с этим резкий рост числа разводов.

Распад профессиональных мотиваций и упадок семьи породили в интеллигентской среде глубокий моральный кризис, следствием которого стали утрата социальных устремлений, разочарование в жизни, пьянство, вовлечение в теневую экономику, чрезмерная озабоченность сексом и другие последствия морального распада. Эти процессы немедленно сказались и на подростковой части интеллигентской субкультуры, которая опиралась на моральную поддержку взрослых и которая сама по себе была чрезвычайно хрупким социальным образованием. Поначалу возникшей ситуацией «воспользовалась» гедонистическая субкультура, по отношению к которой интеллигентская субкультура оказалась менее стойка. В 70-е годы произошел резкий сдвиг молодежных ориентаций в сторону гедонизма. Хотя жизненные планы значительной части молодежи по-прежнему были связаны с получением высшего образования, интерес к знаниям и к учебе резко ослаб, уступив место гедонистическому времяпровождению.

На протяжении 70-х годов гедонистические субкультуры не только возросли численно, но и внутренне переродились. В 60-х и начале 70-х годов многие субкультуры и подростковые группы этого типа были не чисто гедонистическими, а скорее интеллигентско-гедонистическими. Занимаясь гедонистическим времяпровождением, они в то же время сохраняли приверженность ко многим интеллигентским идеалам и ценностям, что облегчало возможность их ресоциализации в будущем. Распад интеллигентских технократических идеалов в 70е годы создал своего рода «ценностный вакуум», который заполнился уже «чистым» гедонизмом и сопутствующими ему делинквентными ориентациями.

Одним из механизмов усиления делинквентных ориентаций гедонистических субкультур является возросшее на этой почве стремление подростков к деньгам. Интересно отметить, что вплоть до конца 80-х годов у подростков практически отсутствовала возможность легального заработка. Это обстоятельство усилило тенденцию к зарабатыванию денег незаконными средствами. Таким средством первоначально стала мелкая спекуляция («фарцовка»), а несколько позднее – проституция, сопровождавшаяся «встраиванием» в теневую экономику и организованную преступность.

Отступая, интеллигентская подростковая субкультура освобождала и социальное пространство для усиления субкультур агрессивного типа. Этому способствовало также и постепенное перерождение гедонистических субкультур, которые все больше сращивались с преступным миром, вследствие чего размывалась граница, разделявшая гедонистические и агрессивные субкультуры. Появились смешанные агрессивно-гедонистические субкультуры, существование которых до конца 70-х годов было нехарактерным.

Во второй половине 80-х годов сильное влияние на социальную динамику подростковых и молодежных субкультур оказала политика перестройки, причем характер этого влияния был неоднородным. С 1985 по 1987 год перестройка оказывала растущее идеологизирующее влияние на общество. На этой волне возникло много неформальных идеологических и политических движений. Важно отметить, однако, что эти процессы очень мало затронули подростковую среду, хотя некоторые признаки идеологизации подростковых субкультур в 1986-1987 годах все же имели место.

Начиная с 1988 года перестройка начала оказывать иного рода влияния на подростковые субкультуры, способствуя их деидеологизации, а также усилению преступных и агрессивных ориентаций. Существует, по-видимому, два основных фактора такого влияния. Во-первых, разоблачение идеалов, пропагандировавшихся в эпоху застоя, привело к дискредитации идеалов вообще, причем именно в подростковой и молодежной среде влияние этого фактора сказалось особенно сильно. Во-вторых, непродуманность экономических преобразований привела к резкому росту теневой экономики, увеличению числа ее «вакансий» и громадному росту доходов причастных к ней людей. Теневая экономика, организованная преступность и мафия создали, по существу, новый тип социальной карьеры, сулящий (пусть не без риска) не только высокие доходы с полноценным их «отовариванием», но и быстрое «продвижение по службе». При этом подростковые и молодежные субкультуры являются для названных преступных структур как школой и поставщиком кадров, так и своего рода подразделениями, которые нередко за мизерную плату оказывают им весьма важные услуги.

Таким образом, после приблизительно тридцатипятилетнего перерыва агрессивные, молодежные субкультуры взяли «реванш» и вновь стали доминирующими, сильно потеснив и во многом подчинив своему влиянию все остальные виды молодежных субкультур. О силе этой тенденции можно судить хотя бы по тому, что с середины 80-х годов среди подростков повсеместно распространилась мода, основанная на атрибутике уголовного мира: телогрейка, кирзовые сапоги, солдатский ремень и ряд других атрибутов. Причем этой моде или ее элементам следовали также многие подростки, не входящие в состав агрессивных групп, а порой даже представители конкурирующих с агрессивными субкультур.

Исходя из рассмотрения факторов, формирующих социальную динамику молодежных субкультур, можно с уверенностью прогнозировать, что тенденция доминирования агрессивных и агрессивно-гедонистических их типов будет действовать до тех пор, пока в обществе не завершатся переходные процессы, и не установится новый социальный порядок и не появятся силы, способные эффективно противостоять этим субкультурам. Вопрос о социальных силах, которые смогут противостоять действию агрессивных субкультур, будет рассмотрен в V главе данной работы.

3. Люберецкая субкультура и ее социальная динамика.

В предыдущей главе была охарактеризована общая динамика влияния агрессивных субкультур в подростково-молодежной среде и субкультур им противостоящих на протяжении длительного исторического периода. Данная глава посвящена описанию одного специфичного явления, возникшего на базе агрессивных подростковых субкультур в некоторых местах страны на рубеже 70-х и 80-х годов. Это явление можно охарактеризовать, как процесс идеологизации агрессивных подростковых субкультур на основе определенных разновидностей правоэкстремистских идеологий. Люберецкая субкультура в период своей кульминации явилась, пожалуй, наиболее ярким примером явлений такого рода.

Предварительно необходимо оговорить, что в 60-е и 70-е годы в Люберцах не наблюдалось сильного снижения влияния агрессивной субкультуры, как например, в Москве. Это объясняется тем, что описанные в предыдущей главе процессы были характерны для наиболее крупных городов и культурных центров, в то время как в малых и средних городах они протекали со значительным отставанием по времени и в заметно более сглаженной форме, в результате чего изначально существовавшие в них агрессивные субкультуры не подверглись столь сильному конкурирующему воздействию со стороны других субкультур.

Изучение люберецкой субкультуры и ее социальной динамики начнем с краткого описания города Люберцы.

3.1. Краткая характеристика города Люберцы.

Возникновение Люберец как промышленного поселка можно датировать 1899 годом, когда в нем был построен первый машиностроительный завод, специализирующийся на выпуске паровых машин. Промышленное строительство продолжалось в Люберцах и в последующие десятилетия. Особенно быстро город Люберцы стал расти в пятидесятые годы, в результате чего в 1962 году он выделился в самостоятельную административную единицу. Близлежащие поселки (Томилино, Ухтомское и др.) в этот период также интенсивно застраивались и в 1964 году были присоединены к городу, образовав Люберецкий район.

К настоящему времени город Люберцы и Люберецкий район – это один из крупнейших индустриальных районов Подмосковья. В городе имеется около 60 крупных предприятий, относящихся к отраслям тяжелой (в том числе оборонной) промышленности. Всего в городе и районе действует более 600 промышленных предприятий. К концу 80-х годов численность Люберецкого района составила около 400 тысяч человек. Основной социальный состав – промышленные рабочие.

Культурные учреждения города состоят из трех кинотеатров, нескольких Домов культуры и девяти библиотек. Имеется свой спортивный центр «Спартак». Помимо спорткомплекса в городе имеется три – четыре зала, что считается довольно сильной спортивной базой.

На протяжении всего периода промышленного развития Люберец, население города и района росло главным образом за счет миграции, в результате чего проживавшее на этой территории коренное население было практически «смыто». Основными источниками миграции служили сельские районы Московской области и прилегающих к ней других областей. Особенно интенсивно приток мигрантов осуществлялся в 50-е и 60-е годы.

Как уже было отмечено выше, интенсивное создание промышленных центров, сопровождающееся массовым ввозом рабочей силы, быстрый рост численности и концентрации населения определенного демографического состава (возраст от 20 до 40 лет, образование среднее, выходцы из села) создает предпосылки для возникновения агрессивной подростковой субкультуры.

3.2. Люберецкая подростковая субкультура в 60-е годы.

Истоки возникновения агрессивной подростковой субкультуры в г. Люберцы восходят к довоенным, а возможно и дореволюционным временам. В задачу проведенного исследования не входило прослеживание процессов формирования этой субкультуры в столь отдаленные исторические периоды. В качестве начальной точки отсчета изучения социальной динамики субкультуры исследователями взята вторая половина шестидесятых годов, когда интенсивность миграционного притока населения уже начала снижаться, но в подростковый возраст стали входить наиболее многочисленные когорты детей первого поколения мигрантов.

По воспоминаниям очевидцев тех лет, основным занятием мужской части подростков были массовые драки: поселок на поселок, улица на улицу, а в новостройках и дом на дом. Насколько можно понять, эти драки воспроизводили традиционные для сельской местности кулачные бои и потасовки «деревня на деревню», нередко очень жестокие и сопровождавшиеся смертельными исходами. В новых условиях эти конфликты стали исключительной прерогативой относительно узкой в возрастном отношении подростковой субкультуры, но одновременно «сконцентрировались» в ней, то есть приобрели чрезвычайно высокую частоту и интенсивность. Степень вовлечения мужской части подростков в субкультуру была, насколько можно понять, очень велика, неучаствующих было мало. Буквально все подростки и значительная часть взрослого населения считали этот стиль жизни нормальным явлением, потому что, цитируя высказывание респондентов, «мальчишки должны драться» и «это было всегда, я сам дрался, и отец мой говорил, что дрался». Мировоззрение такого типа в значительной мере распространено в Люберцах и сегодня.

По воспоминаниям взрослого населения, в шестидесятых годах Люберецкая молодежь, помимо массовых драк, сильно пила, «чистила» сады, пела под гитару блатные песни и мелко хулиганила.

Перед участниками субкультуры открывалось в те годы три типа жизненного пути. Определенный процент (точную цифру назвать трудно) попадал в детскую исправительную колонию, а после возвращения в подавляющем большинстве интегрировался в преступный мир. Их дальнейшая судьба складывалась из постепенно возрастающих сроков заключения и преступлений, совершаемых в промежутках. Противоположный тип – это подростки, осознанно стремившиеся к разрыву связей с преступной субкультурой и порождающей ее социальной средой. В 60-е годы возможность перехода в другой социальный слой давало поступление в ВУЗ и получение высшего образования. Находящаяся в промежутке между этими двумя крайними типами часть подростков продолжала оставаться «шпаной» до призыва в армию. Призывной возраст образовывал естественную возрастную границу участия в субкультуре. После армии, по словам респондентов, бывшие подростки возвращались как бы притихшими, быстро женились, поступали на работу и во многих случаях начинали пить, постепенно (в зависимости от индивидуальных особенностей) спиваясь к 35, 40 или 50 годам. Непьющая часть мужского населения устраивалась на работу и работала на оборонных предприятиях с высокой для тех лет заработной платой. Подрастающее поколение автоматически повторяло их путь и это считалось естественным явлением.

Следует говорить, что все сказанное выше о подростках и о взрослых относится главным образом к мужской части населения города. Для женской части подростков участие в субкультуре в целом не было характерным. Взрослые женщины с осуждением относились к дракам и жестокости подростков, но вынуждены были смиряться с этим как с неизбежным злом. Однако умение мальчика «постоять за себя» считалось необходимым, и в этом смысле находило также поддержку и со стороны женщин.

3.3. Трансформация субкультуры: первый этап

В начале 70-х годов в городе Люберцы появились новые явления, которые в итоге радикально изменили облик традиционной люберецкой «шпаны». К этому времени во многих регионах страны, включая Москву и Подмосковье, возник бум на некоторые западные виды спорта (каратэ, культуризм и др.). Через спортивный комплекс мода на эти виды спорта проникла и в Люберцы. Проводниками данной моды первоначально стали спортсмены, которые привозили с Запада специальные журналы для самообучения. Эти журналы стали быстро расходиться по знакомым или перепродаваться. Из всех видов спорта наибольшее распространение получил культуризм. Сначала им в основном занимались сами спортсмены, у которых было для этого больше возможностей, и их близкие знакомые. Затем уже имеющие навыки молодые люди делились опытом со своими товарищами по двору и по школе. Это автоматически делало их лидерами дворовых команд и давало безоговорочный авторитет. Заниматься культуризмом стало не только модно, но и выгодно: это давало авторитет, красивую фигуру и физическое превосходство над другими. Дворовые команды, занимавшиеся этим видом спорта, резко повышали свой статус в подростковой среде, подчиняли себе более слабые группировки, занимали выгодные позиции. Всем остальным, чтобы сохранить свое «лицо» и остаться независимыми, тоже необходимо было заняться силовыми видами спорта.

Для этого необходимо было найти помещение и инвентарь. Помещениями стали пустующие подвалы, которые оборудовали под спортзалы, а инвентарь изготовлялся на заводах работающими членами команд, или же воровался. Получилось так, что культуризм примирил между собой многие люберецкие команды: во-первых, они серьезно занялись тренировками и им было уже не до драк, так как спорт отнимал много времени и сил, а, во-вторых, стало выгоднее помогать друг другу, а не мешать, обмениваться, например, журналами и опытом.

Как известно, культуризм в 70-е годы в нашей стране по не вполне понятным причинам был запрещен и во многих городах преследовался. Однако в Люберцах власти смотрели на это явление «сквозь пальцы», очевидно решив, что увлечение спортом отвлечет подростков от хулиганства и преступности. Что же касается родителей, то они по тем же причинам поощряли это новое увлечение и даже обращались к своим знакомым с просьбой устроить их ребенка в подвал. Вот что примерно говорили родители: «Раньше он (ребенок) неизвестно где шлялся, вечно пьяный или избитый приходил. А теперь всегда знаешь где он. Стал собранный и почти не пьет…».

К середине 70-х годов увлечение силовыми видами спорта сделалось массовым явлением. Сам город Люберцы и прилегающие к нему более мелкие города и поселки стали охвачены сетью оборудованных для спортивных занятий подвалов.

Переход к массовому занятию культуризмом составил первый этап трансформации субкультуры люберецкой «шпаны» в некоторое принципиально новое социальное явление. Для этого этапа характерно, что первоначальное увлечение спортом мотивировалось прежней «блатной» идеологией, в которой физическая сила ценилась очень высоко. Силовые виды спорта выступали поначалу как техническое средство для увлечения физической силы мускулов. Парадоксальным итогом этого увлечения стало резкое снижение уровня подростковой преступности в городе. Поначалу основной причиной этого снижения явился, по-видимому, сам факт появления нового увлечения. Однако, вслед за этим вступил в действие новый фактор, следствием которого стала идеологическая трансформация субкультуры. В последующих двух параграфах будет рассмотрены общий механизм идеологической трансформации подростковых субкультур, а затем конкретный процесс этой трансформации в г. Люберцы.

3.4. Столкновение с группой «Ждань».

Приблизительно во второй половине семидесятых годов в период кульминации увлечения культуризмом неожиданно возник еще один фактор, который во многом способствовал объединению люберецких команд в единое целое. Мы имеем в виду территориальную войну с московской подростковой группировкой «Ждань» (по названию станции метро «Ждановская», ныне «Выхино»).

«Ждань» – это бывшая шпана, которая попав под влияние уголовного мира, превратилась в хорошо организованную агрессивно-преступную субкультуру. Война с люберами началась как раз в момент социального размежевания этих субкультур (люберы пошли по идеологическому, а «Ждань» – по преступному пути).

Первоначально конфликты происходили из-за территории, что довольно типично для отношений между двумя соседствующими агрессивными субкультурами. По имеющимся у нас сведениям, первые победы были на стороне московской группировки. Это ей удавалось во многом благодаря тому, что к концу семидесятых годов группа «Ждань» была лучше организованна и между командами внутри группировки практически не было серьезных конфликтов.

Расчлененным не до конца угасшей междуусобицей, люберам очень досаждал серьезный московский противник, с которым командам по отдельности справиться было невозможно. Вследствие этого люберецкие команды были вынуждены прекратить прежнюю вражду между собой. Можно сказать, что причиной окончательного объединения люберецких команд в одно целое послужила общая ненависть к врагу.

Мы не располагаем точными сведениями о том, сколько времени длилась война. Известно лишь то, что последнее крупное столкновение между двумя субкультурами (несколько сот человек с каждой стороны) произошло в 1986 году на территории группировки «Ждань». Победа тогда была на стороне люберов.

После этого сражения «Ждань» признала в люберах достойного соперника. По непонятным причинам поражение не озлило московскую группировку, а, наоборот, внушило уважение к соседу. Между отдельными командами стали заключаться перемирия. Очень скоро люберам было дозволено беспрепятственно появляться на территории группы «Ждань» (никаким другим группам «Ждань» этого не позволяла).

Для люберов эта война имела двойное значение. Во-первых, как мы уже говорили, она послужила окончательному объединению всех люберецких команд и прекращению между ними внутренних территориальных конфликтов. Во-вторых, она способствовала росту самосознания субкультуры. Все это способствовало тому, что спустя некоторое время люберы, осознав себя как социальную силу, не побоялись взять на себя столь серьезную задачу, как «завоевание» Москвы с целью наведения в ней порядка.

3.5. Идеология как фактор перевоспитания.

Истоки идеологической трансформации подростковой субкультуры агрессивного типа существовали до последнего времени в слабооформленном состоянии не только в городе Люберцы, но и во всем советcком обществе. Появление данной традиции восходит к 20-м годам, к самому началу возникновения Советской власти. Речь идет о возникновении и попытках реализации идеи идеологического перевоспитания «шпаны» на основе коммунистической идеологии. [5] Как уже говорилось выше, в отношении пионерской организации, в целом эти попытки потерпели неудачу, однако, локально благодаря усилиям отдельных энтузиастов они порой приносили впечатляющие успехи. Такими энтузиастами могли быть участковые милиционеры, отставные военные, учителя физкультуры, работники ЖЭКов и т.д. Все они искренне исповедовали официальную коммунистическую идеологию, однако именно в силу своей искренней убежденности вносили в нее те или иные модификации. Наиболее часто встречающейся в таких случаях была «неосталинистская» модификация с характерными для нее идеями построения основанного на силе порядка, милитаризации и уважением к физической силе. Такая модификация, с одной стороны, часто встречала определенное сочувствие со стороны местных органов КПСС и ВЛКСМ, а с другой, обладала определенным сродством с уголовным мировоззрением «шпаны» и облегчала таким образом ее переход в идеологизированное состояние. Сочувствие со стороны органов КПСС, о котором говорилось выше, было, впрочем весьма осторожным, так как власти понимали, что движение такого типа могут набрать силу и выйти из-под контроля, аккумулируя в себе нарастающее исподволь общественное недовольство на платформе сталинистской идеологии. Позднее деятельность «афганцев», самих «люберов» и других аналогичных движений показали обоснованность таких опасений.

Таким образом, на протяжении всего советского периода в различных местах и в различное время в стране предпринимались разрозненные попытки идеологического перевоспитания шпаны, осуществлявшиеся своего рода «фанатиками»-энтузиастами. Эти попытки были относительно редким, но устойчиво воспроизводящимся социальным феноменом. Существование таких явных или потенциальных энтузиастов можно сравнить с рассеянными повсюду спорами растений, которые всегда могут прорасти при наличии определенных благоприятных условий.

3.6. Трансформация субкультуры: второй этап.

В г.Люберцы основными благоприятными условиями идеологической трансформации подростковой субкультуры были, во-первых, сформировавшаяся сеть подвалов, сделавшихся «центрами кристаллизации» новых социальных структур и довольно нетипичное для эпохи застоя «благожелательное попустительство» со стороны местных властей, которые обычно склонны были проявлять значительно большую осторожность, в смысле недопущения какой-либо неформальной деятельности. Дополнительным важным фактором была полная поддержка со стороны взрослого населения города, усматривавшего в увлечении культуризмом одновременно и способ преодоления подросткового хулиганства и способ реализации идеала «настоящего» мужчины.

Первоначальными проводниками идеологического влияния стали группы, серьезно занимающиеся культуризмом, для которых драки отошли на второй план. Особенно это характерно для тех групп, в которых лидерами сделались взрослые («старики»), уже лет десять отзанимавшиеся этим видом спорта, прошедшие армию, работающие, имеющие семью. Наряду с чисто спортивными навыками они стали прививать подросткам свою идеологию. В частности, они много, причем с позитивной точки зрения, рассказывали о службе в армии, о трудностях, которые ждут там призывников (тогда уже было известно, что в армии не ломается только физически сильный, здоровый человек) [6] , о несовместимости спорта с алкоголем и наркотиками. В качестве антитезы выдвигается идеал физического здоровья и крепких мускулов. Особую популярность приобретают фигуры некоторых западных культуристов. Идеальной, хотя и труднодостижимой целью стало иметь такие же мускулы, как у Арнольда. Между подвалами возникло соревнование по степени накаченности (по аналогии, вероятно, с социалистическим соревнованием). У некоторых команд появляются примерно следующие девизы: «Физическое совершенство вместо наркот ч ского и алкогольного балдежа». Группы ставят себе вполне конкретные цели: достижение физического совершенства и подготовку к службе в Советской Армии. Последнее, со значительной долей искренности, характеризовалась подростками как патриотический долг каждого мужчины, хотя на более глубоком психологическом уровне армейская служба воспринималась ими скорее как испытание, которое должен пройти каждый «настоящий» мужчина. Такие настроения были живы еще в 1987 году, когда авторы данной работы впервые приступили к изучению «люберов». Пропагандируя военную службу как необходимое условие превращения подростка в мужчину, «старики» исподволь разъясняли своим подопечным подлинную ситуацию в армии и обучали их наиболее успешной стратегии выживания в этих условиях. При этом, несмотря на исповедуемую «стариками» официальную «коммунистическо-патриотическую» идеологию, их фактические рекомендации заимствовались не из устава советских вооруженных сил, а скорее имели черты сходства с «блатной» этикой шпаны и уголовного мира.

Наряду с идеями физической подготовки и необходимости успешно пройти испытание армией, «старики» прививали подросткам и определенное политическое мировоззрение. Это мировоззрение не представляло собой детально разработанной идеологической системы, а состояло скорее из определенного набора эмоционально окрашенных тезисов. В числе этих тезисов были уже упоминавшаяся выше идея военизированного, основанного на силе порядка и дисциплины, идея превосходства СССР над всеми другими странами, ненависть ко всем, кто мешает реализации указанных идеалов.

Эта последняя группа «мешающих» была весьма многочисленной и разнородной, включавшей в себя как врагов внешних (американцев, людей с Запада вообще), так и внутренних (бюрократов, «торгашей», фарцовщиков, диссидентов, а также представителей иных молодежных субкультур – «металлистов», «панков», «хиппи» и прочих. Во второй половине восьмидесятых годов к этому списку добавились политические «неформалы»). В целом данное мировоззрение практически по всем пунктам совпадало с официальной идеологией тогдашней эпохи, однако при этом высшая государственная власть критиковалась за нерешительность и непоследовательность в реализации этих идеалов. Отсюда возникала мысль о возможности собственными решительными акциями помочь власти преодолеть нерешительность и приступить к наведению порядка в стране.

Итак, второй этап трансформации подростковой субкультуры г. Люберец завершился значительным идейным ее перерождением. В художественных произведениях советской эпохи такое перерождение, как правило, завершалось интеграцией бывшей «шпаны» в комсомол и организованной поездкой на стройки народного хозяйства. В действительности, однако, интеграция в бюрократизированный комсомол меньше всего прельщала подростков. Участники субкультуры и их наставники предпочли остаться самостоятельной социальной силой, причудливым образом сочетавшей в себе элементы уголовной и коммунистической традиций. В соответствии с этим феномен «люберов» и некоторых других идеологизировавшихся агрессивных подростковых субкультур может быть охарактеризован как «шпана с идеологией».

В результате описанных выше трансформаций люберецкая подростковая субкультура превратилась в организованную силу, имевшую свою идеологию и свой образ «врагов». Для начала выступлений необходимо было лишь появление конкретного врага, который мог послужить объектом нападения.

3.7. Кульминация движения

Название «люберов» субкультура получает в начале восьмидесятых годов, когда ее отдельные группы начинают выезжать в Москву с целью, как они говорили, «восстановления справедливости». Конечно, отдельные группы выезжали в столицу и раньше, чаще всего на дискотеки и в кафе, где их пребывание нередко оканчивались драками. Но в Москве эти поездки практически остались незамеченными общественным мнением, так как носили не массовый и стихийный характер. Однако, к началу восьмидесятых годов на улицах Москвы появляются молодежные группы, именующие себя «наци». Их массовое выступление в центре столицы потрясает большую часть населения, как Москвы, так и Люберец. Широко распространенная социальная реакция взрослых, выражавшаяся фразой «таких подонков на месте убивать надо» наводит люберецкую молодежь на мысль избавить Москву от этого явления. Автоматически происходит объединение люберецких команд в единое сообщество для борьбы с «наци». Причем борьба с «наци» – это уже не разминочная драка, а идеологически мотивированная война: «наци» идейный враг, который должен быть уничтожен. Наряду с «наци» в состав идейных врагов («подонков»), к которым необходимо применение физических методов воздействия, были включены хиппи, панки, металлисты, а позднее и политические неформалы.

Акции по «уничтожению» перечисленных выше «мешающих жить подонков» приняли характер организованных выездов и массовых избиений в излюбленных местах сбора представителей перечисленных выше субкультур или групп, сделавшихся для люберов объектами идейной ненависти. Люберецкая и московская милиция поначалу поддерживали и поощряли добровольных стражей порядка. Достоверно известны случаи, когда агрессивные подростковые группы (люберецкие и другие) специально приглашались для разгона различных «антиобщественных» собраний. Один из участников движения вспоминал об этом так: «Все взрослые тогда были за нас, хвалили: молодцы, ребята! Когда мы этих подонков забивали, милиция не нас, а их, полуживых, в свои машины забирала. Ведь милиционеры такие же парни, как и мы, им самим их всех расстрелять хочется. Да и кому это понравится, когда кто-то с длинными волосами, грязный ходит, или, тем более, «хайль Гитлер» кричит?».

Приблизительно к 1985 году, к моменту выхода на сцену различных неформальных молодежных групп, люберы окончательно идеологизируются. Многие команды меняют свои прежние лозунги на новые: «Очистим Москву от фашистов и подонков», «Бороться со злом можно только силой» и т.д. Своей кульминации движение достигает в 1986 -1987 годах. Благодаря публикациям в прессе вся страна узнает, что «люберы» – это «объединение подростков-качков, которые ездят в Москву, чтобы избивать неформалов и очищать от них столицу». На волне всеобщей идеологизации, вызванной начавшейся горбачевской перестройкой, люберецкая субкультура очень быстро распространилась на периферийные московские районы (Капотня, Перово, Волгоградский и другие), а с появлением публикаций в СМИ подобные объединения с таким же названием появились в некоторых других городах. Таким образом, к концу 1987 года «люберов» можно было встретить в различных регионах нашей страны (об этом см. ниже).

3.8. Характеристики субкультуры в период идеологической кульминации.

Субкультура «люберов» в период идеологической кульминации (1984-1987 годы) состояла из множества команд, которые всячески взаимодействовали и поддерживали друг друга. В интервью не зафиксировано ни одного случая крупного конфликта между командами на протяжении этого периода. Формируются команды по месту жительства, учебы и по «качалкам». Типичная численность команд – от 10 до 30 человек. В каждой команде есть свои авторитеты (наиболее сильные или опытные ребята), которые играют роль лидеров. Статус лидера непостоянен: время от времени они сменяются, но это не значит, что авторитет освободившего место падает. В любой момент (в зависимости от ситуации) он его может занять снова. В командах не существует строгого распределения должностей и связанных с ними обязанностей (чего не скажешь о многих других агрессивных субкультурах – см. след. главу). Также отсутствует требование обязательного участия в мероприятиях. Вообще, в сравнении с другими агрессивными субкультурами, внутреннее устройство «люберов» (но не внешние их акции) выглядит довольно демократичным.

Членство в команде служит подростку опознавательным знаком, дает возможность заявить о себе, завоевать авторитет. Из страха потерять все это, подросток добровольно выполняет требования лидеров. Участие в мероприятиях является добровольным, но оно подкреплено общей солидарностью и условием членства в команде. Для подростка принять участие в «деле» – это лишний раз проявить себя и доказать свою преданность. Нет строгой организации, но при необходимости «люберы» могут быстро собрать в нужном месте до двухсот человек и более. Происходит это с помощью телефонной «обзвонки» (каждый обзванивает всех своих знакомых, а те своих), посылки гонцов во все качалки, и с помощью условленных мест.

В период кульминации субкультуре «люберов» были свойственны следующие основные черты:

1. Отношения внутри группы. Главные требования к каждому члену были примерно следующие: не предавай, не трепись, уважай старших (авторитетов), будь солидарен с группой. В понятие «уважать» входило гласное признание авторитета «старшего». Быть солидарным означало не препятствовать общим целям группы, всячески помогать своим товарищам. Как уже говорилось, внутренние отношения внутри групп были довольно либеральными: разрешалось иметь свое мнение, можно было свободно выйти из группы. Участие в акциях не было обязательным, но отражалось на авторитете члена группы.
2. Отношения между группами. В период, непосредственно предшествовавший кульминации, группы могли между собой мелко враждовать или просто соперничать, но к этому времени уже возникли такие понятия, как «общее дело» и «свои». Если кто-либо из «чужаков» обижал люберецкую команду, все остальные группы должны были встать за нее горой и мстить (что и осуществлялось на практике). В таких общих делах, как оборона города от чужаков (команд из других городов и районов), принимали участие все команды, входящие в субкультуру. В период кульминации, когда общим делом сделались поездки в Москву для избиения «подонков» и неформалов, всякая вражда между группами прекратилась, а соперничество приобрело форму соревнования в доблести.
3. Отношение к внешнему миру. Для «люберов» характерно деление мира на «своих» и «чужих», на «наше» и «не наше». Такое деление имело два аспекта. Первый аспект являлся чисто территориальным: свои – это люберецкие, чужие – это все прочие. Этот принцип деления характерен в принципе для всех агрессивных подростковых субкультур. Второй аспект являлся идеологическим. «Наше» в этом контексте означало «советское», а «не наше» – все то, что, по мнению «люберов», возникло под влиянием Запада. В соответствии с этим, «чужими» сделались все те, кто поддался западному влиянию. К концу рассматриваемого периода идеологической кульминации, в субкультуре стали происходить дальнейшие трансформации (о них пойдет речь в следующем параграфе), сместившие акценты в определении термина «чужой». Чужими сделались все те, кто не с «люберами». Этих чужих «люберы» уже не стремились «уничтожить», но ненавидели за то, что они «не свои».
4. Идеологией субкультуры была официальная идеология СССР. Отсюда у «люберов» своеобразная форма патриотизма – неприятие всего западного и избиение проводников «западного влияния». Характерен культ государства, подготовка себя к службе в армии, безоговорочная вера всем официальным источникам (например, вера в коммунизм).
5. Субкультура сформировала определенную эстетику, которая опять же была схожа с общепринятой официальной. Так, считалось, что у всех, принадлежащих к мужскому полу, должна быть короткая стрижка. Отсюда полное неприятие длинноволосых мужчин (аргументы: «некрасиво», «что он, баба, что ли?»). Характерна простота одежды и неприязнь ко всему броскому и оригинальному, как то: характерные для металлистов цепи, крашеные волосы у мужчин, прически-гребешки, рваные брюки и т.д. Для субкультуры свойственен культ «мужика» и отсюда ненависть к гомосексуалистам и ко всем женоподобным мужчинам.
6. Атрибутика внешнего вида. Это своего рода форма одежды и знаки отличия: широкие брюки, заправленный свитер или футболка, иногда кепка, и прическа – очень короткая стрижка. Надо отметить, что и до возникновения субкультуры подростки одевались примерно так же. Но затем эта форма одежды стала как бы демонстративной: мы, мол, в отличие от всех этих заграничных подражателей, одеваемся в традиционном народном стиле, на нас нет ничего импортного, мы патриоты. Таким образом, данная форма одежды была принята в пику пришедшим с Запада модам. Кроме того, в ней было удобно драться. Позднее к этой атрибутике присоединился значок с изображением Ленина. «Люберов» легко можно было опознать по накаченной фигуре, описанной выше атрибутике и развязной походке (руки в брюки), характерной для шпаны вообще.

Все сказанное выше относится к «люберам» как таковым, но ни в коем случае не может быть распространено на всех люберецких подростков. Упомянутый выше «демократизм» «люберов» проявлялся также и в том, что они (в отличие, например, от казанских «контор») не стремились к увеличению своей численности путем насильственного рекрутирования в свой состав невключенных в субкультуру подростков. В зависимости от отношения к субкультуре, мужскую часть подросткового населения Люберец можно разделить на следующие три части: «ядро» субкультуры, ее «периферию» и неучаствующих подростков. «Ядро» субкультуры составляло несколько десятков команд, которые своим поведением наиболее полно воплощали в себе все перечисленные выше черты. Наиболее вероятная оценка их общей численности – от шестисот до одной тысячи человек. «Ядро» было окружено «периферией», состоявшей из подростковых компаний и отдельных подростков, которые в той или иной степени испытывали влияние «ядра», могли участвовать в отдельных мероприятиях «люберов», частично соблюдали их атрибутику, сочувствовали идеям «люберов», но полностью в субкультуру не входили. Наконец, неучаствующие – это подростки, знавшие о существовании субкультуры, но находившиеся вне зоны ее воздействия. В состав последних нами включаются и подростки, принадлежащие к альтернативным субкультурам, например не очень многочисленные, но реально существующие люберецкие металлисты. Несмотря на идеологическую ненависть и практику избиений представителей этой субкультуры, «своих» металлистов «люберы» не трогали.

Количественную оценку соотношения численности «периферии» и неучаствующих, без специального обследования дать трудно. Для справки укажем, что мужская часть подросткового населения от 12 до 16 лет Люберец составляет около 17 тысяч человек.

Женская часть подросткового населения делилась на сочувствующих и неучаствующих. Сочувствие выражалось, главным образом, в более тесном общении и частичном согласии с идеями (частичном потому, что женщины, как правило, менее склонны одобрять насилие). Сделать количественную оценку соотношения численности сочувствующих и неучаствующих на базе имеющихся данных не представляется возможным.

3.9. Упадок движения: первый этап.

Упадок движения «люберов» начался практически сразу после его кульминации 1986 года. Первая причина упадка заключается в том, что сами «люберы» не смогли строго придерживаться моральных принципов своей собственной идеологии. Напомним, что идеология «люберов» разрешала и даже требовала избивать «врагов» типа «нацистов» и «панков», но в то же время осуждала такие чисто уголовные преступления, как разбой, грабеж, немотивированное насилие. Безнаказанность, возникшая благодаря одобрению их действий со стороны милиции и взрослого населения Люберец, привела к возникновению вседозволенности: уже начиная с 1986 года «люберы» начинают избивать всех, кто им не нравится, либо высказывает недовольство по поводу их поведения. Обостряется разделение социального мира на своих и чужих. В принципе такое разделение было характерно для субкультуры и раньше, но сейчас оно доходит до крайности: кто не с нами, тот «враг». Возрастает частота и жестокость избиений, некоторые из которых заканчиваются смертельными исходами. Появляются элементы садизма (например, длинноволосых стригут ключами и т.п.). Все явственнее на первый план начинает выходить стремление обогатиться за счет грабежа. Первое время под него еще пытаются подвести теорию, суть которой видна из следующей цитаты из интервью: «Если мы с металлиста не снимем его кожаную куртку, то он отойдет от побоев и опять будет в ней щеголять, а если мы у него все отнимем, то ему трудно будет опять это все достать». Резко изменяется отношение к Москве и ее жителям: они объявляются чужаками. Усиление неприязни к москвичам обосновывается, с одной стороны, тем, что Москва – это «рассадник» неформалов («чуждых элементов»), которых в Люберцах практически нет, а с другой стороны – наличием в Москве более развитой досуговой инфраструктуры (бары, парки и т.д.), которая в Люберцах также отсутствует. Становится доминирующим мнение, что «Москва зажирела за счет нас (люберецких)». Особую ненависть вызывают подростки, проживающие в Москве: «они там привыкли жить на всем готовеньком, и сами хиляки, ничего делать не умеют. Их и в армии за это никто не любит: подтянуться не умеют, а гонора много». Теперь основной задачей «люберов» становится перераспределение материальных благ в свою пользу, своего рода борьба за «социальную справедливость», а попросту – грабеж [7] . Грабились не только неформалы, ограблен мог быть любой молодой житель Москвы, а заодно и избит. В распределение материальных благ входил и раздел территории. Велись драки за престижные кафе, бары, дискотеки, парки. В завоеванных местах устанавливались свои порядки. Москве была объявлена самая настоящая война.

Московские подростки приняли вызов и некоторое время пытались бороться с «оккупантами» своими силами: вылавливали небольшие группы «люберов» и избивали. Возле баров и в парках, велись постоянные бои. Благодаря хорошей физической подготовке, «люберы» нередко выходили победителями. Их террор становился все более систематическим, а поведение все более вызывающим, наглым и циничным, хотя формально они по-прежнему действовали под лозунгом очищение Москвы от «мрази» и наведение в ней порядка. Но и москвичи не хотели уступать. 22 февраля 1987 года в парке им. Горького собралось около тысячи подростков от 12 лет и старше под лозунгом: «Отстоим Москву от люберов!» Это событие вызвало большой резонанс. О «люберах» узнали даже за границей.

В 1987 году растущее возмущение действиями «люберов» и бездействием милиции возымели, наконец, свое действие. Милиции был отдан приказ принять меры для прекращения массовых поездок «люберов» в Москву. Для этих целей были мобилизованы также комсомол и даже партийные работники. Милиция установила дежурства в местах, которые наиболее часто посещаются «люберами» (парк им. Горького, кафе «Метелица», ул. Арбат и другие). У подростков внешне похожих на «люберов», спрашивали паспорт. Безпаспортных и с люберецкой пропиской отправляли в отделения милиции. По субботам и воскресеньям комсомольцы из люберецкого райкома ВЛКСМ выезжали в Москву, отлавливали «люберов» и на автобусах отправляли их домой. Наиболее активные «люберы» ставились на специальный учет. Вместе с комсомольцами в парках дежурили люберецкие инспектора по делам несовершеннолетних, высматривая своих подопечных, директора и преподаватели ПТУ и школ. По праздникам на границе, соединяющей Люберцы с Москвой, ставились милицейские кордоны. «Люберы» снимались с автобусов и электричек. Благодаря этим энергичным мерам удалось прекратить массовые драки, которые прежде возникали достаточно часто и в которых с каждой стороны участвовало более ста человек.

Предпринятые милицией меры не только физически остановили экспансию «люберов», но и нанесли движению чувствительный идеологический удар. До сих пор во всех своих бесчинствах, «люберы» были уверены, что взрослые и милиция «с ними». Крах этой уверенности породил сильное разочарование. Особенно сильно разрыву прошлого единства с милицией способствовали отдельные факты избиения милиционерами «люберов» (в прошлом, по свидетельству самих люберов, в милиции избивали только неформалов).

Насколько можно понять, под действием описанных выше факторов в субкультуре начался процесс переосмысления идеологии. Однако, в чистом виде ход этого процесса проследить не удалось, так как в него вмешался новый фактор, а именно публикации в прессе.

3.10. Публикации в прессе и их последствия

В январе 1987 года в «Огоньке», а затем в «Собеседнике» появились статьи, в которые обличали люберов за то, что они под прикрытием лозунга наведения порядка занимаются хулиганством и грабежом, избивая тех, кто слабей. Это было первое публичное обвинение в адрес люберов. В самом городе Люберцы публикации вызвали взрыв возмущения, как у люберов, так и у взрослого населения. Журналистов обвиняли в клевете. Началась полемика в средствах массовой информации, в которой некоторые газеты и журналы выступили в защиту люберов, либо пытались опровергнуть материалы «Огонька» и «Собеседника».

Публикации в прессе оказали неоднозначное влияние на субкультуру. Прозвучавшие в них обвинения в адрес милиции и властей побудили последних увеличить силовое давление, которое в некоторых отношениях оказалось довольно успешным.

В то же время публикации в прессе обращают на люберов внимание всей страны, включая и население самого города Люберцы. Взрослое население города, сочувствовавшее движению, и в особенности «старики», то есть бывшие люберы, выбывшие из его состава по возрасту, но в той или иной степени сохранившие с ним контакт, были возмущены публикациями. В интервью они заявляли, что эти публикации извратили и дискредитировали саму идею их движения. В то же время люберецкие подростки не скрывали радости, что об их городе и об их движении узнала вся страна. Они даже специально сгущают краски, объявляя себя чуть ли не мафией, выдумывают свой герб и гимн. Для них главным становится уже не идея очищения Москвы, а желание напугать страну, чтобы их все боялись, а значит – уважали. О направленности их новой идеи может свидетельствовать куплет из «гимна» (шуточной песенки, которая, однако, отражала их настроение, заменившее собой прежние лозунги стариков): «Родились мы в городе Люберцы, в центре грубой физической силы. И мы верим, мечта наша сбудется: станут Люберцы центром России».

В целом можно сказать, что упомянутые публикации сыграли роль допинга в начинавшем клониться к упадку движении [8] и способствовали дальнейшей его трансформации. Благодаря им, люберы оказались в зените славы: ими восхищаются, их ненавидят, их движение пополняют группы из других городов. В самих Люберцах число членов движения также значительно возросло вследствие того, что его атрибутикой, названием и другими указанными в прессе чертами воспользовалась описанная выше «периферия» субкультуры. Кризис идеологии в «ядре» и одновременный приход массового пополнения привели к значительному ослаблению организующей роли идеи и выдвижению на первый план атрибутики и обрядов, а также к усилению, свойственному другим агрессивным субкультурам, стремления к поиску боевой славы. Движимые этим стремлением, молодые люберы произвели ряд организованных выездов в Ленинград, Прибалтику, Одессу и другие регионы для установления своего влияния, где, однако, потерпели поражение.

3.11. Упадок движения: второй этап.

Допинговое влияние публикаций продолжалось приблизительно год, после чего на протяжении 1988 года движение пришло в окончательный упадок и прекратило свое существование. К этому времени перестройка дискредитировала сталинистскую идеологию и тем самым окончательно лишила смысла первоначальную идею люберов «навести порядок». К тому же власть сама отреклась от люберов: если раньше милиция их поощряла, то теперь она с ними же и боролась. Важную роль в распаде идеологии движения сыграло появление кооперативов. Во-первых, кооперативы и сопутствовавшая им пропагандистская кампания в прессе означали официальное признание того, с чем прежде власть призывала бороться. Во-вторых, на хорошо накаченных крепких парней стали обращать внимание представители преступного мира, которые с успехом начали использовать их в своих целях. Перспектива заниматься тем же самым, чем занимались прежде ради идеи, но при этом еще и получать хорошую оплату, оказалась соблазнительной. Внимание люберов переключается с неформалов на кооператоров. С 1988 года происходит утечка люберов в рэкетиры. Само движение резко идет на спад.

3.12. Люберы сегодня (1989-1990 годы).

Прекращение существования движения не означает исчезновение выработанных субкультурой традиций, составные части которых продолжают существовать и развиваться. Ниже будут перечислены четыре основных класса социальных явлений, возникших в результате распада прежней субкультуры, но сохраняющих в том или ином отношении преемственность с ней. Это спортивный культуризм, рэкет, «обыкновенная» шпана и, наконец, подростковые группы, использующие атрибутику люберов.

1. Спортивный культуризм. В ходе перестройки произошла «легализация» культуризма, который перестал быть запрещенным видом деятельности и сделался чисто спортивным явлением. Наличие хорошей спортивной базы и почти двадцатилетняя традиция естественным образом привели к тому, что Люберцы стали ведущим в стране центром данного вида спорта. С начала 1988 года в Люберцах устраиваются городские, общегородские, а затем и общесоюзные соревнования по культуризму, в которых могут участвовать все желающие. Определенная часть подростков, молодежи и взрослых занимаются данным видом спорта просто из любви к нему, не преследуя при этом никаких иных целей. В частности, культуризмом продолжают заниматься многие люберецкие «старики», однако молодых, отдающих все силы этому виду спорта, становится все меньше. Для многих из них уже не стоит задача физического самосовершенствования, спортом занимаются только тогда, когда это необходимо ради какой-то цели (спорт не цель, а средство). Нередки случаи, когда для наращивания мышц прибегают к гормональным препаратам, что позволяет тренироваться не в полную силу. Традиция спортивного культуризма имеет тесную связь с рэкетом. Для тех, кто ушел в рэкет или собирается туда уйти, занятие культуризмом есть обыкновенная оплачиваемая работа.

Среди культуристов есть и действительно авторитетные молодые люди, чьи имена известны далеко за пределами Люберец. Авторитет они завоевали тем, что добросовестно занимаются культуризмом и не занимаются «мелочевкой» (мелкой преступностью) [9] . Помогают молодым «вставать на ноги», открывать подвалы, делятся с ними своим опытом.

2. Рэкет. Этим термином названы организации взрослых рэкетиров-профессионалов. В эту сферу ушли многие люберецкие «старики». Они добросовестно занимаются культуризмом и никогда не называют себя люберами, считая это движение «детской игрой». Внешне ведут себя очень спокойно, ни в какие уличные драки не ввязываются и не занимаются «мелочевкой». Рэкет для них – это серьезная работа и они ведут себя соответственно этому. Основной метод их работы заключается не в применении силы, а в угрозе ее применения, благодаря чему само применение силы осуществляется относительно редко. Чем «серьезнее» рэкетир, тем реже он лично принимает участие в конкретных преступных акциях. Многие кооперативы сами нанимают рэкетиров для осуществления охраны. Интересно, что для люберецкого населения род занятий рэкетиров не является секретом и не вызывает осуждения. Отношение к ним скорее весьма уважительное: «человек серьезный и умеет устраиваться в жизни».
3. «Обыкновенная» шпана. Как уже было сказано, упадок движения люберов вовсе не означал исчезновения в Люберцах агрессивной подростковой субкультуры. Выйдя из обычной шпаны начала 70-х годов, пережив идеологический «взлет» и последовавшее за ним крушение идеалов, люберецкая подростковая субкультура к концу 80-х годов вновь вернулась в свое исходное состояние. Нынешняя люберецкая подростковая субкультура не имеет ни своей специфичной идеологии, ни специфичной формы организации (какой отличаются, к примеру, казанские «конторы»). От прежних времен сохранилось, пожалуй, лишь чувство люберецкого единства, которое заключается в том, что внутри города агрессивные подростковые компании серьезно не конфликтуют. Основное занятие этих групп поездки в Москву с целью развлечься и побить «длинноволосых». Бьют обычно очень жестоко. Нередко помимо «длинноволосых» жертвами ненависти становятся ни в чем не повинные прохожие, на которых отрабатываются приемы. Групповые поездки в Москву нередко принимают чисто мародерский характер: бить тех, кто слабее, грабить тех, кто слабее (вплоть до пьяных), заманивать девушек с целью их изнасилования и опять же грабежа (изнасилования нередко происходят в подвалах, предназначенных для занятий культуризмом). Иногда доходит до цинизма: в Москву едут, когда нужен подарок на день рождения другу, девушке, родителям: разденут хорошо одетого человека, снимут с кого-нибудь золотые сережки – вот и подарок. Как уже говорилось, лишь немногие из этих подростков серьезно занимаются спортом. В драках берут верх преимущественно численностью.

Существуют группы, для которых основным занятием и источником доходов является мелкий рэкет (не путать с «настоящим», профессиональным рэкетом).

Несколько следующих черт показывают глубину трансформации субкультуры с периода ее «взлета» и до сегодняшнего упадка.

Особенностью люберов-стариков было чувство долга. Они принимали бой, даже когда их было меньшинство, когда противник был сильнее. Если говорить о новом поколении подростков, то только необходимость самообороны может заставить их ввязаться в невыгодную драку. Драки, как способ самоутверждения практически не используются. В отличие от прежних люберов, молодежь уже не верит ни в какие идеи: ни в коммунизм, ни в социалистическое превосходство над капитализмом. Некоторые из них были бы не прочь уехать на Запад и жить там в качестве безработного. Еще одно важное отличие заключается в изменении отношения к службе в армии. Прежние люберы ставили своей целью достойно пройти армейскую службу. Многие из них писали заявление с просьбой направить их в Афганистан, в погранвойска, в морфлот, то есть туда, где по их мнению было труднее. Армия была для них школой мужества и доблести и они относились к ней, как к святой обязанности каждого «настоящего мужчины». Сегодня многие не скрывают, что с удовольствием, если было бы можно, избежали бы этой обязанности. Если кто и хочет в армию, то чаще всего от нечего делать и в надежде, что там приучат к порядку, а некоторые – чтобы избежать колонии или вырваться из преступной шайки (рэкета).

По сравнению со шпаной 60-х годов, современная люберецкая шпана стала, по-видимому, более «гедонистической», то есть агрессия с целью наживы преобладает у нее над неутилитарной и немотивированной агрессий, характерной для «классической» шпаны.

4. Группы, использующие атрибутику люберов. Традиция специфичной люберецкой атрибутики не исчезла полностью в 1989-1990 годы. В этот период появилось множество групп, которые пытались использовать славу люберов. Они повсюду называли себя люберами, носили значок с изображением Ленина, вырабатывали характерную походку. Однако, в отличие от настоящих люберов они не «качались» и вообще не занимались спортом и не находились под покровительством каких-нибудь авторитетных лиц, как, например, мелкие рэкетиры. В такие группы обычно объединялись подростки от 13 до 15 лет (преимущественно жители города Люберцы), которые не могли утвердиться каким-нибудь другим способом. Основная их цель была, на наш взгляд, – простое подражание «старикам». На такие группы мало кто обращал внимания, а «старики» их очень не любили и иногда даже били. Второе название таких люберов – «утюги». К концу 1990 года, по мере того как движение люберов все более предавалось забвению, такие группы практически исчезли.

3.13. Будущее субкультуры.

Как уже было сказано выше, одной из основных причин распада субкультуры люберов было обесценивание самим государством официальной идеологии, которую субкультура брала за основу. Лишенная стимула быть опорой государства, она распалась на множество отдельных элементов. Теоретически возможно, что при каком-нибудь новом стечении обстоятельств командам будет привито некая новая идеология, вокруг которой они объединятся, создав подростковые варианты обществ типа «Память» или ОФТ (объединенный фронт трудящихся). Однако, на сегодняшний день в г. Люберцы нет абсолютно никаких признаков готовящегося нового идеологического взлета. Агрессивные подростковые группы в настоящее время крайне деидеологизованы, циничны и ориентированы на потребление жизненных удовольствий, средства для которых добывают преступным путем. Еще более важно то, что и среди активного взрослого населения Люберец также отсутствует какая-либо позитивная идеология, на основе которой могло бы сформироваться общественное движение.

Гораздо более вероятной тенденцией, действие которой будет продолжаться, является растущая интеграция подростковых групп с профессиональной преступностью. В соответствии с этой тенденцией значительная часть субкультуры будет, очевидно, поглощена преступным миром и станет развиваться вместе с ним. Уже сейчас основное внимание привлекают к себе не «люберы», а люберецкие рэкет и мафия. Такова в настоящее время доминирующая тенденция, свойственная не только люберецкой, но и практически всем агрессивным подростковым субкультура.

4. Сравнительный анализ агрессивных субкультур

Как уже было сказано в предисловии, наряду с изучением люберецкой субкультуры в рамках данной работы были получены материалы относительно некоторых других субкультур агрессивного и агрессивно – идеологического типов. Эти материалы позволяют сделать их сравнительный анализ. Основными темами этого анализа будут способы социальной организации этих субкультур, характер отношений с внешним миром и их идеологии. Рассмотрение этих вопросов предваряется описанием субкультур, являющихся объектами анализа.

4.1. Описание объектов сравнения.

Наряду с люберами основными объектами сравнения в данной работе являются: казанские группировки, московское объединение «коммунаров» и московская группа «Ждань». Все эти образования роднит то, что они возникли из обычной «классической» шпаны и сохранили многие свойственные ей черты, но в то же время по ряду признаков существенно от нее отличаются.

Описание названных выше субкультур будет вестись по возможности по той же схеме, которая использована в предыдущей главе применительно к люберам периода кульминации их движения. Следует учитывать однако, что материал, собранный по объектам сравнения, не столь велик, как по основному объекту.

4.1.1. Казанские группировки («контроры», «моталки»).

Считается, что родоначальником казанских группировок была банда «Тяп-ляп», основанная в микрорайоне завода «Теплоконтроль» (примерно в 74-м году). Возглавил банду ранее судимый молодой человек (тогда ему было 24 года), которому удалось добиться огромного авторитета у подростковых компаний микрорайона и стать руководителем их деятельности. По воспоминаниям свидетелей он обладал следующими чертами характера, которые помогли ему завоевать авторитет: был самый сильный человек на «Теплоконтроле», обладал очень сильным ударом; не пил, не курил; волевой; поставленные перед собой цели обязательно достигал, независимо от способа достижения (вплоть до грабежа и убийства); очень властолюбивый и жестокий, хороший организатор. В микрорайоне он организовал и специально оборудовал спортзал, где обучал подростков боксу. За 2-3 года сплотил вокруг себя группу преданных ему людей, которые были моложе его на несколько лет. Подбирал прежде всего физически крепких ребят. Когда группа увеличилась до сорока человек, то по его требованию стала подчинять себе соседние улицы и микрорайоны путем драк. Поначалу эта экспансия не встретила серьезного сопротивления, но затем подростки соседних микрорайонов начали создавать по тому же образцу собственные организованные структуры. Лидерами этих структуры становились, как правило, молодые люди, недавно вернувшиеся из мест заключения.

В банде «Тяп-ляп» широко использовался принцип устрашения, что давало возможность вышеупомянутому авторитету обеспечить себе «хорошую жизнь» путем грабежей, избиений, убийств, различных махинаций, в которых он сам непосредственно не участвовал. Постепенно банда стала приобретать черты преступной организации, главным принципом которой стал террор над теми категориями людей, которые по каким-либо причинам не могли обращаться за помощью в милицию. Такими людьми могли быть: преступники, спекулянты, картежники, торговые работники и т.д. Среди данной категории людей всегда были доверенные лица, оказывающие свою помощь банде.

Банда «Тяп-ляп» дала толчок другим преступникам использовать несовершеннолетних в своих целях на ее примере. Подростки охотно объединялись в «конторы», сначала, в основном, для защиты от более сильных банд, затем это стало средством самовыражения и социализации.

На сегодня в Казани зафиксировано 66 группировок. Общая численность их членов по разным оценкам составляет от 6 до 10 тысяч человек, из них две трети несовершеннолетних. Возрастной состав «конторы» от 11-12 до 22 лет и старше. Наиболее типичный социальный состав: школьники, учащиеся СПТУ, молодые рабочие и лица без особого рода занятий. Все авторитетные «конторы» построены по типу банды «Тяп-ляп».

Для группировок характерна жесткая внутренняя иерархия. Во главе группировки стоит физически сильный человек (авторитет, «автор»). В зависимости от возраста объединены в иерархические ступени, каждая из которых имеет свое название: с 11 до 13 «шелуха», с 14 до 15 лет «супера», 17-18 лет «молодые», 19 лет и старше «старики». В зависимости от степени влиятельности из состава группировки выделяются лидеры и авторитеты. существует формализованная структура должностей заместителей «автора», оружейников, казначеев и прочих. В каждой авторитетной группе насчитывается примерно сто человек «шелухи», приблизительно 30 «суперов», около 30 «молодых», 10-15 «стариков». Всего численность активных членов группировки может достигать 180-ти человек и более. Кроме того, под влиянием группировки находится обычно несколько десятков подростков в возрасте 8-10 лет, которые образуют резерв для пополнения.

Стать членом «конторы» может каждый желающий, чтобы выйти из нее («отшиться»), необходимо заплатить выкуп от трехсот до тысячи рублей [10] .

Основная задача каждой авторитетной группировки заключается в установлении контроля над той или иной территорией, реализации принципа устрашения людей не признающих их влияния или идущих с ними на конфликт. Группировки стремятся охватить и вовлечь в свой состав максимально большее число подростков, проживающих на их территории путем заманивания, устрашения и физического воздействия. Налажен процесс «воспитания» будущих «конторщиков» с начальных классов школы, когда ученики берутся под защиту одной из «контор» и практически «отнимаются» у родителей. «Растят» группировщика со второго, а то и с первого класса школы. Как сказал один из «авторитетов», «растят на примерах взаимопомощи и взаимовыручки. Самый маленький в «конторе» знает: только позови, группировка встанет за него горой. Этим она и привлекательна для мальчишек». Такое воспитание молодого поколения – большое завоевание «контор», так как новая смена приходит к ним идеологически подготовленной, неспособной сломать традицию, что обеспечивает «конторам» стабильность.

Родители приходят в ужас при мысли, что их ребенок может быть втянут в группировку. Известны случаи, когда родители объединялись в комитеты по борьбе с группировками, однако эффективно противостоять группировкам они не смогли.

Направленность действий «конторы» определяет «автор», от решения которого зависит судьба каждого ее члена. В группировках поддерживается жесткая военизированная дисциплина, отдаются приказы, исполнение которых строго контролируется. Наряду с жесткими наказаниями за невыполнение приказов существует и система поощрений за хорошую службу: продвижение в должности, материальные и моральные стимулы.

В соответствии с принципом иерархического устройства группировок все малолетки безоговорочно подчиняются старшим. Рядовой пацан свято чтит «автора». Обязательны регулярные проверочные сборы (несколько раз в сутки, в том числе ночью и рано утром). Не прийти или даже опоздать – значит совершить серьезный проступок, за которым последует строгий «разбор». Обязательными для всех членов являются дежурства на точках, которые имеют важное стратегическое значение. Они не только предупреждают появление вражеской группировки, но и осуществляют контроль за всем, что происходит на охраняемой территории. Дежурные не пропустят ни одного незнакомого или «немотающегося» подростка в местах массового скопления людей (кинотеатры, кафе, универмаги и т.д.), не взяв с него денежной пошлины или не применив каких-нибудь мер воздействия. Некоторые члены группировок обязаны периодически совершать акции в другие города, в первую очередь в Москву. Цели этих поездок – как завоевание престижа, так и грабеж. При подготовке поездки составляются целые списки: сколько каких вещей надо награбить и сдать «авторам».

В группировках действует нечто вроде устава, основные принципы которого заключаются в следующем. 1) железная дисциплина и исполнение приказов; 2) регулярная сдача денег на зону, адвокатов, больницу, похороны. Сбор денег осуществляется еженедельно со всех членов группировки в размере от 5 до 25 рублей; 3) от члена группировки требуется абсолютная преданность «конторе» и готовность пойти в ее рядах куда угодно и на что угодно (вплоть до убийства); 4) в группировках действует своего рода «моральный кодекс», которому постоянно обучают молодых и менее опытных «своих». Вот примеры того, чему учат: «Зоны не бойся. Бойся стать «бакланом» (тем, кто много болтает) или «козлом» (предатель). Пацан (член группировки) – человек. Чухан (негруппировщик) – не человек. «Автор» – человек с большой буквы. Девчонка не человек, но девчонка автора неприкосновенна. Идеологическое кредо: «Кто не с нами, тот должен умереть» (20). Все перечисленные выше пункты и используемый для их формулировки жаргон заимствованы из субкультуры уголовного мира, может быть с небольшими изменениями.

Особый интерес представляют пышные похороны членов группировки, погибших в результате драк. На похороны не только собираются деньги. Погибших отпевают в церкви, ставят свечки. Такого рода обряды вырабатываются исходя из условий существования субкультуры. Повышенная смертность в группировках вызывает потребность в обрядах, связанных со смертью. Поскольку ни в официальной культуре тех лет, ни в уголовном мире таких обрядов нет (либо они не отличаются особой яркостью и экспрессивностью), возникла потребность в заимствовании их из других субкультур (в данном случае из православной). В группировках выработаны также обряды проводов в армию, женитьбы, перехода с одной ступени иерархии на более высокую и некоторые другие.

Взаимоотношение внутри контор являются не дружескими, а скорее «служебными». Дружеские отношения могут быть только между авторами, причем не только внутри одной или нескольких союзных группировок, но и между враждующими группировками. Отношения между прочими членами группировки подчинены строгой дисциплине и специально выработанным правилам. Такими правилами регулируются как «вертикальные» (субординационные), так и «горизонтальные» (равноправные) отношения внутри группировки. За нарушение правил предусмотрена система наказаний (от штрафа и избиения до моральных унижений).

Отношения между группировками – это война всех против всех. Среди группировок существуют военные союзы, существуют также особенно ожесточенно враждующие группировки. По разным причинам союзные группировки могут вступить в столкновения, а конфликтующие – наоборот, заключить мир. Экспертам в ходе опросов 1989 года задавался вопрос, не могут ли все казанские группировки заключить мир между собой. Опрошенные сочли это абсолютно невозможным. Необходимо однако отметить, что в настоящий момент (конец 1990 года) возникают некоторые новые тенденции. Есть сведения, что массовый переход группировок к занятию рэкетом, снижает уровень их безмотивной агрессии.

Важная черта казанских группировок, сохранившаяся до сегодняшнего дня – это их интернационалистичность. Как известно, в Казани проживают две основные национальности с различными культурами и вероисповеданием (русские и татары), однако ни одной стычки между молодежными субкультурами на национальной основе зафиксировано не было. Национальный состав «контор» является смешанным и практически идентичен национальному составу всего населения Казани.

Атрибутика внешнего вида. Рядовые члены одеваются в скромную просторную одежду (широкие штаны, свитеры, зимой телогрейки). Носят короткую стрижку, либо стригутся наголо. «Старики» могут себе позволить носить спортивную одежду фирмы «Адидас», что является их отличительной чертой. В то же время существует неприязнь к джинсам, как к западной форме одежды, носить которые считается «западло».

Одно время каждый член группировки обязан был заниматься каким-нибудь силовым видом спорта. Сейчас это необязательно. Но для тех, кто занимается в секциях каратэ, самбо, дзюдо, боксом, тяжелой атлетикой и т.п., существует своеобразная система льгот: они могут быть освобождены от некоторых всеобщих повинностей (дежурств, денежных взносов и т.п.).

У группировок существует своя сеть монополий. Так по городу распределены все ПТУ и некоторые другие учебные заведения (даже вузы), в которых имеют право учиться подростки, проживающие на определенных территориях, независимо от того, «мотаются» они или нет. Подростка с чужой территории, осмелившегося нарушить этот принцип, быстро выживают.

На сегодняшний день идет срастание группировок с преступным миром. Нередко его выходцы узурпируют власть в «конторах». Намечается тенденция перерастания «моталок» в организованную преступность. Осваиваются такие формы преступной деятельности, как рэкет, «торговля девочками», содержание притонов и т.п. Идет процесс вооружения «стариков» и лидеров группировок. Авторитетными теперь считаются те группировки, которые обладают наибольшим количеством всевозможного оружия (от самопала и нагана до автомата), а также собственными средствами передвижения (от легковых машин до грузовиков).

В 80-е годы подростковые группировки типа казанских возникли во многих городах страны. На сегодняшний день данный тип агрессивной субкультуры является, по-видимому, доминирующим в стране.

4.1.2. Московское объединение «Коммунары».

Данная группировка является в нашем исследовании вторым объектом сравнения. Общая численность членов этой группировки составляет от 100 до 150 человек, поэтому она не является субкультурой в описанном в первой главе значении этого слова. Исходя из масштабов данного социального образования она представляет из себя нечто среднее между субкультурой и группой.

Объединение было создано в середине 80-х годов частным лицом, работником милиции, который по собственной инициативе (но, вероятно, с одобрения начальства) решил использовать агрессию подростков в практических целях для наведения порядка в районе. Ему удалось заинтересовать подростков своими идеями и они сами охотно пошли к нему в группу. Таким образом, работником милиции были взяты на себя функции социализации подростков. И поскольку милиция – это официальное учреждение и других образцов социализации кроме государственно-официальных не знает, то она и привила группе собственные образцы и стереотипы, в основе которых лежит официальная идеология тех лет. Социальная организация группы также была построена по строгому милицейскому образцу: командир-подчиненный. Используя ненависть шпаны к «хиппи», «металлистам» и другим аналогичным субкультурам, милиция наделила подростков определенной властью по отношению к ним. С течением времени «коммунарам» стали доверять и более серьезные дела, связанные с борьбой с преступностью.

Лидер и организатор группировки помимо работы в милиции является профессиональным спортсменом, имеет звание мастера спорта по борьбе. Создавая группировку, он организовал полуподпольную секцию, где стал обучать членов своей группы малоизвестным приемам борьбы. Благодаря такой секции число членов группы быстро увеличилось, так как группа стала единственным местом, где можно было бесплатно обучиться таким приемам. Первоначальный состав группы был образован из подростков, состоявших на учете в милиции, затем его стали пополнять члены дворовых ватаг. А в течение одного-полутора лет численность активных членов объединения возросла до 100 человек.

В объединение «Коммунары» может вступить каждый желающий, достигший определенного возраста (примерно 13-14 лет). Должности распределяются в зависимости от возраста и заслуг. Организатор и руководитель объединения называется «королем». Кроме «короля» и его доверенных лиц существуют должности «коммисаров» и «лейтенантов», в обязанности которых входит: следить за порядком, отвечать за организационные мероприятия, обучать приемам борьбы, которым уже научились сами, проводить политику короля и его доверенных лиц. Существует денежный побор (пять рубле с человека в месяц) для осуществления этих функций введена должность казначея. Остальной состав активных членов – исполнители, функции которых зависят от приказа высшего по званию. Неактивные члены – это посетители, разделяющие политику группы, но имеющие право не принимать активного участия в ее жизни. Такими членами могут, например, быть девочки и малолетки.

«Платформа» объединения практически сведена к следующему: 1) «коммунары» стремятся воспитать в себе физически хорошо развитую личность, готовую к труду и обороне. Фактически оборона является главной; 2) очистить свой район, а в дальнейшем город и всю страну от тех, кто «мешает нам нормально развиваться, позорят и портят лицо фирмы» [11] (спекулянтов, фарцовщиков, рэкетиров, неформалов, в том числе политических[12] , рецидивистов; 3) помочь трудным подросткам, путем вовлечения их в группу, исправиться и подготовиться к службе в армии.

Активные члены группы должны систематически посещать тренировки (если, конечно, нет уважительной причины не прийти). На тренировках, кроме физических занятий, идут обучения различным приеме борьбы. Члены объединения обязаны участвовать в акциях, в назначенное время заступать на дежурства в подшефных микрорайонах. Обязаны беспрекословно подчиняться приказам старших по званию. В противном случае, при неоднократном нарушении данных требований, продвижение по должности невозможно. Участие в объединении является добровольным. Каждый его член имеет право свободного выхода из его состава.

Акции «коммунары» проводят исключительно по искоренению тех, «кто мешает нам нормально развиваться» (см. выше). Периодически все члены группы собираются и едут в те места своего района, где наиболее часто можно встретить представителей альтернативных молодежных субкультур («металлистов», «хиппи», «панков» и т.п.). Их жестоко избивают, отнимают у них вещи, всячески над ними издеваются. В объединении распространено мнение, что «всю эту мразь на месте расстреливать надо».

Дежурства, в отличие от акций происходят практически ежедневно. Проводятся они следующим образом: члены группы разбиваются на небольшие отряды и направляются на «подшефные пункты» (рестораны, гостиницы, универмаги и т.п.). Там они следят за порядком и высматриваются фарцовщиков, спекулянтов, проституток. У фарцовщиков и спекулянтов «изымаются вещи, которые затем сдаются под опись в отделение милиции». Проституток избивают и насилуют.

Объединением созданы специальные дежурные телефоны, по которым могут звонить жители района и сообщать о беспорядках. По каждому телефонному звонку на место происшествия тут же высылается отряд. По телефону могут также звонить женщины и девушки, которые поздно возвращаются домой и нуждаются в защитнике. В этом им никогда не отказывают. Такими дежурствами группа заслуживает признание и поддержку у жителей района. Группа оказывает посильную помощь милиции в поимке и задержке правонарушителей.

Взаимоотношения внутри группы: помимо субординационных отношений во время акций, дежурств и тренировок, вне «работы» устанавливаются обыкновенные дружеские. Деньги, собираемые на нужды объединения, идут на совместные культурные мероприятия (кино, эстрадные программы, пляж и т.д.). Если акции, дежурства и тренировки обязательны для всех членов, то культурные мероприятия посещаются в зависимости от желания.

Идеология «коммунаров» изучена нами только по состоянию на 1989 год. Дальнейшая идеологическая динамика объединения неизвестна. В то время «коммунары» считали, что в стране должен быть наведен порядок путем введения военного положения. Для этого необходимо вооружить всех военных, милицию, комсомол и некоторые другие организации и наделить их полномочиями расстреливать всех, кто оказывает неповиновение и выступает против советского строя. В объединении принято считать, что сила должна быть главным качеством любого мужчины. каждый обязан проходить армию – школу мужества, – где и проявляются все мужские качества. Слабым, по их мнению, не место в нашей жизни. [13] Настаивали, что ввод советских войск в Афганистан был справедливым и необходимым актом: «ни одной капли крови наших ребят не пролилось зря; они укрепили мощь нашей армии, не позволив США разместить на территории Афганистана военные базы». Лояльное отношение проявляли к шпане и трудным подросткам: «Ребятам просто заняться нечем, они хулиганят от нечего делать, а так они молодцы, им просто надо помочь». Иначе объясняют поведение подростков из альтернативных субкультур:«им просто работать не хочется, живут за счет своих богатых родителей. Это даже не мужики. Зачем нужны нам эти слизняки и бездельники?».

«Коммунары» состоят в дружеских отношениях с такими московскими командами, как «Нахим», «Парапет» [14] и некоторыми другими. С ними проводят совместные акции (рейды по очищению Москвы). Сотрудничали также с люберами, отзывы о которых самые положительные.

По словам членов объединения, в Москве и в стране существуют и другие группы «коммунаров» (всего несколько десятков), которые вместе образуют своего рода движение, однако точными тому свидетельствами авторы данной работы не располагают.

4.1.3. Московская группировка «Ждань».

Эта группировка попала в поле нашего зрения в связи с описанным выше столкновением с люберами. Данная группировка нами мало изучена, но как феномен она представляет значительный интерес, поскольку несмотря на территориальную близость к Люберацам (зоны влияния люберецкой и ждановской субкультур разделяет десятиминутная поездка на автобусе), «Ждань» в ряде черт существенно отличается от люберов.

Рассматриваемая группировка получила свое название от станции метро «Ждановская» (теперь «Выхино»). Территориально «Ждань» размещается в Ждановском, (ныне Таганском) и Перовском районах города Москвы. На территорию смежного Люберецкого района влияние группировки не распространяется. Численность членов «Ждани» – несколько сот человек (более точные сведения отсутствуют).

Группировка сформировалась из обычной шпаны под организующим влиянием лидеров из уголовного мира. К середине 70-х годов (дата приблизительная) выходцы из колоний и других мест заключения стали организовывать подростковые группы, прививая им уголовные традиции. Таких групп становилось все больше и к середине восьмидесятых годов на их основе сформировалась социальная структура, довольно близкая к казанскому феномену [15] .

«Ждань» состоит из множества отдельных команд, объединенных в одну группировку и осознающих свое единство. Каждая команда насчитывает примерно до двадцати и более человек. Основной возрастной состав от тринадцати до восемнадцати лет. Единого централизованного руководства нет, поэтому данное социальное образование может быть названо субкультурой в точном смысле этого слова.

Внутренняя структура групп практически полностью соответствует «казанской». Существует жесткая иерархия, во главе которой стоит «король» (как правило, человек, который побывал в местах заключения). Проводниками его воли являются доверенные лица и лидеры (наиболее сильные ребята). Существует также возрастная иерархия. Как и у «казанцев», существует набор поощрений и тяжелых наказаний (моральных и физических). Дисциплина отличается меньшей жестокостью, чем у «казанцев», хотя в принципе приказ-исполнение, беспрекословное подчинение старшим – основные правила поведения внутри групп.

Из поведенческих принципов, можно выделить следующие, общие с «казанцами»: 1) принцип защемить прежде всего слабых, малочисленных, беззащитных; 2) организована четкая сдача денег; 3) «Зоны не бойся, бойся стать бакланом или предателем»; 4) Девчонка – не человек, но девчонка кого-либо из членов группировки неприкосновенна.

В отличие от «казанцев» группой «Ждань», насколько нам известно, не выработано никаких обрядов.

«Ждань», как «любера» и «коммунары» никого в свои команды не втягивают силой. Но, если подросток попадает по каким-либо причинам в группу, выйти из нее он может, только через службу в армии или переехав в другой район.

Основное времяпровождение членов группы – дежурство на точках. Каждая команда размещается на закрепленной за ней территории. Высматриваются «чужаки» (подростки не проживающие на данной территории), которых избивают и грабят. Спасти «чужака» может только хорошее знакомство с кем-либо из лидеров группировки (как правило, имена лидеров всех команд, входивших в «Ждань», знает каждый входящий в данную «ассоциацию» группировщик). Команды ловят, насилуют и грабят девушек, как чужих, так и своих. Причем принадлежащие к группировкам девушки помогают парням в этих занятиях. Эти девушки могут также самостоятельно грабить и избивать девушек-чужаков, не входящих в группировку. Многие команды занимаются мелким рэкетом, грабят частных торговцев, устраивают на рынке игру в «наперсток».

Для «Ждани» не характерны драки между командами внутри группировки (что является обязательным у «казанцев»). Если стычки и происходят, то незначительные и, как правило, случайные, по какому-нибудь конкретному поводу. Возможны потасовки с другими агрессивными, не входящими в группировку «Ждань», субкультурами. Так до 1988 года нередки были массовые драки с соседями-люберами. Сейчас с ними заключен мир.

Многие члены группировки занимаются силовыми видами спорта, в том числе культуризмом. Такие занятия не являются обязательными, так как необходимость быть физически развитым отпала: ныне тактика групп заключается в том, чтобы брать не умением, а численностью. В редких массовых драках в ход идет оружие (цепи, кастеты, ножи и т.п.). Занятия спортом для физического развития остались только в виде необязательной традиции.

Атрибутика группировки практически не отличается от атрибутики люберов: спортивная либо свободная, не стесняющая движения, простая одежда, короткая стрижка.

В настоящее время «Ждань» состоит в хороших отношениях с «люберами». Эти отношения установились между ними еще в то время, когда любера находились под влиянием культуризма и официальной идеологии. Между отдельными командами с той и другой стороны установилось сотрудничество и хороший контакт, но из-за изначальных существенных различий интеграции субкультур не произошло. Возможно, что такая интеграция произойдет сейчас, когда люберецкая субкультура полностью деидеологизировалась и в обоих субкультурах резко усилилась направленность на рэкет и профессиональную преступность.

4.2. Типология агрессивных субкультур

Под типологией в данном случае будет пониматься не разделительное описание отдельных типов, а общее описание феномена агрессивных молодежных субкультур с указанием диапазона их возможных различий. Типологические построения будут использоваться при этом как средство формирования осей сравнения, в которых идеальные типы будут образовывать крайние противоположные друг другу точки осей. Сравнение будет производиться по следующим группам признаков: 1) происхождение субкультур, 2) способы их социальной организации; 3) отношения с внешним миром и 4) идеологическая направленность.

4.2.1. Происхождение субкультур.

Все описанные выше субкультуры сформировались из «обычной» шпаны путем идеологических и организационных ее трансформаций под воздействием целенаправленных усилий старших по возрасту лиц преступной или идеологической ориентации. В связи с этим создается впечатление, что «обычная» шпана – это тот тип агрессивной субкультуры, который способны создать сами подростки без указанного целенаправленного влияния. Шпана характеризуется отсутствием какой-либо идеологии и отсутствием четкой организационной структуры. В основе социальной организации шпаны лежит принцип групп, формирующихся, как правило, по территориальному признаку. Группы шпаны имеют своих лидеров, но эти лидеры не обладают никаким формализованным статусом. Драки улица на улицу или дом на дом имеют место, но отсутствует разветвленная сеть союзничающих и враждующих группировок, как это имеет место, например, в Казани. Влияние старших по возрасту уголовных элементов часто имеет место в группах шпаны, усиливая ее агрессивные и преступные ориентации, однако это влияние не носит скоординированного и целенаправленного характера, а складывается скорее стихийно. Вообще в социальной организации субкультуры шпаны доминирует принцип стихийно складывающихся неформализованных отношений. Типы целенаправленного воздействия на шпану разделяются, как уже было сказано, на уголовный и идеологический, в результате чего возникает организованная субкультура соответственно преступной или идеологической ориентации. Из рассмотренных субкультур, к преступным относятся казанские группировки и «ассоциация» Ждань, а к идеологическим – люберы и коммунары.

В идеале, в результате идеологической обработки на базе исходной субкультуры шпаны может возникнуть военно-идеологическая организация, разорвавшая связи со своим уголовным прошлым. Из рассмотренных выше субкультур ближе всего к этому идеальному типу расположены «коммунары», однако и они сохраняют в себе элементы уголовной традиции. По слухам, некоторым организаторам субкультур или объединений этого типа удается создать организации, практически тождественные военно-идеологическому типу, но реально исследователи не встречались с ними.

4.2.2. Социальная организация субкультур.

В данной группе признаков будут рассмотрены различия субкультур по следующим трем конкретным переменным: а) что является основной «ячейкой» субкультуры; б) степень формализации отношений; в) характер отношений между «ячейками».

а) Основная ячейка субкультуры. Для агрессивных субкультур характерно наличие команды, как единицы их социального устройства. Команды формируются обычно по территориальному принципу. Команды могут быть четко выраженными (очерченными), а могут быть нивелированными.

Если взять субкультуру шпаны, как базовую для других агрессивных субкультур, то, насколько нам известно, для нее всегда было характерно наличие команд, но эти команды не имели четкого организационного оформления. Типичная численность таких команд одного до двух-трех десятков человек. Более крупные формирования, по-видимому, превышают возможности естественной самоорганизации шпаны. Группировки шпаны могут порой объединяться для проведения массовых драк с числом участников до сотни человек с каждой стороны, но это явление не носит систематического и организационного характера и на практике возникает не очень часто.

Организующее внешнее влияние на субкультуру может идти в двух направлениях: либо обособления и разграничения групп, либо создания единого организационного целого при одновременном стирании граней между группами. По пути обособления группы пошли казанские группировки и «Ждань» по пути объединения в единую субкультуру или организацию люберы и коммунары.

б) Степень формализации отношения. В исходной субкультуре шпаны отсутствует какая-либо формализация отношений. Из всех описанных выше субкультур этот неформальный стиль отношений сохранили только люберы, которые создали свою организацию исключительно на чувстве преданности к идеям их движения, практически без применения негативных санкций к «отступникам». Неспособность создать формальную организацию можно рассматрив т как слабость люберов, но одновременно вызывает удивление высокая степень моральной преданности движению, которую субкультура смогла выработать у своих членов. Напомним, что все акции люберов, в которых порой участвовало более двухсот человек, осуществлялись исключительно на неформальной и добровольной основе.

На противоположном полюсе по отношению к люберам находятся казанские группировки, которые развили в своих группах высокую степень формализации отношений и систему послушания, основанную на применении жестоких негативных санкций. В промежутке между люберами и «казанцами» по признаку формализации отношений находятся коммунары и «Ждань».

в) Характер отношений между «ячейками» в пределах субкультуры. Объединение подростковых групп в единую субкультуру вовсе не означает прекращения вражды между ними. Субкультура может состоять из враждующих группировок с приблизительно одинаковой идеологией, организационной структурой и атрибутикой. В этом случае элемент вражды сам становится компонентой субкультуры.

Для шпаны характерна высокая степень конфликтности между группировками. У «коммунаров», люберов и в меньшей степени у «Ждани» внутренние конфликты преодолены и вся агрессия направляется вовне. Казанские группировки, напротив, придали вражде организованный и систематический характер, сделав ее неотъемлемым элементом субкультуры. С социальной точки зрения именно этот способ организации представляется наиболее эффективным, поскольку правоохранительным органам было бы сравнительно легко ликвидировать одну большую преступную организацию, но уничтожить разрозненные враждующие группы они оказались не в состоянии. Думается, что по этой причине именно казанский способ организации агрессивных групп подростков в настоящее время перекинулся во многие города страны.

4.2.3. Отношения с внешним миром.

В целом для всех агрессивных субкультур характерна тенденция к экспансии, которая зачастую осуществляется практически по всем возможным направлениям. Выделим три основных направления экспансии: а) по отношению к неучаствующим в субкультурах подросткам, б) по отношению к другим типам молодежных субкультур и в) по отношению к другим агрессивным группировкам.

а) Неучаствующих подростков агрессивные субкультуры обычно бывают склонны делить на «своих» и «чужих». Своими могут считаться те подростки, которые проживают на территории субкультуры и проявляют лояльность по отношению к агрессивным группам. Реже своими могут быть подростки, проживающие на других территориях, но разделяющие интересы агрессивных групп и всячески потакающие им. Чужими являются, соответственно, все остальные подростки.

Представления о своих и чужих в различных субкультурах могут существенно различаться. В группах шпаны нет единого принципа отнесения подростков к той или иной категории, но все же они достаточно часто признают проживающих рядом подростков своими. Люберы со свойственным им демократизмом считали своими всех подростков, проживающих в их городе, включая даже люберецких металлистов [16] . Коммунары считают своими тех, кто разделяет их идеологию или сочувствует их движению. «Ждань», насколько можно понять, считает своими тех, кто проживает на их территории и признает их авторитет, то есть в определенном смысле ставит себя в подчиненное по отношению к «Ждани» положение. В казанских группировках критерий разграничения самый жесткий: свои – это только те, кто входит в данную группировку.

Наряду с различиями в критериях разграничения своих и чужих субкультуры различаются и по характеру отношения к ним. В отношениях к своим существует определенного рода патернализм: агрессивные группы берут этих подростков под свою защиту, но в то же время осуществляют над ними определенным контроль (в некоторых случаях может преобладать снисходительное покровительство, а в некоторых – подчинение и контроль). Люберы брали «близких своих» под свое покровительство, а прочих своих во всяком случае не трогали.«Коммунары» готовы оказать покровительство не только своим, но и чужим из своего района, если только эти чужие не являются представителями альтернативных субкультур. «Ждань» тяготеет к тому, чтобы поставить своих под контроль и склонна рассматривать их как своего рода вассалов (с большей или меньшей степенью зависимости).

По отношению к чужим представители агрессивных субкультур проявляют как неутилитарную (для удовольствия), так и утилитарную (с целью грабежа) агрессию. Идеологизированные субкультуры стремятся преодолеть в себе это свойство, но это не всегда им удается (люберам, к примеру, не удалось; относительно «коммунаров» вопрос остается открытым). Третий вид агрессии может преследовать цель принудительного втягивания в субкультуры проживающих на данной территории подростков. Такой способ действия в наибольшей степени характерен для казанских группировок, которые сознательно и с использованием методов насилия стремятся втянуть в свой состав практически весь подходящий для них возрастной контингент мужской части подростков. В печати сообщались оценки, что в группировки втянуто от 20% до 30% подростков соответствующих возрастов, однако метода получениях этих цифр и фамилии исследователей, насколько нам известно, нигде не сообщались. Если учесть, что люберам удалось втянуть в состав свой субкультуры не более 5% мужской части подростков их города, цифры 20-30% выглядят исключительно высокими. Вместе с тем, наличие большого количества подростков, уклонившихся от участия в группировках (если только указанные цифры не занижены) требует пристального изучения механизмов их уклонения и противостояния, и рассмотрения вопроса о возможном повышении эффективности этих механизмов.

б) Отношение к другим типам молодежных субкультур, в первую очередь к использующим специфичную атрибутику гедонистическим во всех агрессивных субкультурах негативное. Представители указанных субкультур (хиппи, металлисты и др.) являются излюбленным объектом агрессии. Инстинктивную (рационально необъяснимую) неприязнь к «хиппи и длинноволосым» по традиции испытывала шпана. Этот эффект тем более является странным, что шпана является крайне деидеологизованной субкультурой, поэтому официальная неприязнь к «длинноволосым» вроде бы не должна была играть роль направляющего фактора.

Идеологическая обработка шпаны на основе того типа идеологий, которые обычно используются для этих целей, не столько усиливает эту неприязнь, сколько дает ей моральное оправдание. В субкультурах, прошедших идеологическую обработку, представители указанных альтернативных субкультур становятся основным, либо одним из основных объектов ненависти (их стремятся подавить или уничтожить). Напротив, в субкультурах преступного типа эта ненависть, как и вообще безмотивная агрессия постепенно ослабевает, уступая место рациональной и целенаправленной преступной деятельности.

в) Отношения между различными агрессивными субкультурами или группами представляют собой наиболее интересный объект описания. Стремление агрессивных группировок к экспансии наталкивается на сопротивление других родственных им группировок и субкультур. В результате развивается сложная система войны и дипломатии, напоминающая отношение между государствами в эпоху феодальной раздробленности. Группировки могут объявлять войну, организовывать сражения, побеждать или терпеть поражения, устанавливать контроль на чужих территориях и подчинять себе (наподобие вассальной зависимости) более слабые группы, организовывать военные союзы против общего врага, заключать мир (включая вооруженный и «братский» его разновидности) и т.п. Цели войны могут быть как утилитарными, связанными, например, с захватом престижных мест развлечений, так и неутилитарными, осуществляемыми с целью приобретения боевой славы, авторитета и влияния. Перечисленные типы отношений характерны как для обычной шпаны, так и для всех описанных выше субкультур (может быть в меньшей степени для «коммунаров»).

Основным средством выяснения отношений агрессивных субкультур или групп с внешним миром является драка. Драки – это необходимый элемент жизнедеятельности любой агрессивной группы. Они дают возможность не только сделать карьеру, но и почувствовать каждому члену свое «я». Различаются «разминочные» драки и запланированные акции.

Разминочные драки случаются очень часто и являются обыденным для группы делом, чем-то вроде тренинга, поддержания боевого духа. Такие драки могут быть запланированными, но в любом случае они являются самоцелью.

Акция – условное название другой разновидности драк. Она представляет собой агрессивную (захватническую) либо оборонительную войну, для проведения которой могут объединяться несколько групп, возможно даже ранее враждовавших между собой. Цели агрессивной войны могут быть следующими:

• потасовка с представителями родственных групп с целью показать свое превосходство друг перед другом или просто выяснить отношения;
• совместный выезд в другие отдаленные районы и города для завоевания себе авторитета и установления своего влияния на некоторых выгодных территориях;
• агрессия, направленная на представителей других субкультур, в которых группы видят противоречие своим ценностям.

Оборонительная война, как правило, представляет собой объединение соседствующих групп для совместной защиты общей территории, охраны и контроля за установленным на ней порядком. После того, как необходимость в объединении отпадает между группами, могут возобновиться «междуусобицы».

4.2.4. Идеологическая направленность субкультур.

Изучение данного вопроса целесообразно начать с типологического рассмотрения политических идеологий как таковых, а затем определить степень «сродства» различных идеологий с различными субкультурами. Прежде всего, идеологии следует разделить на экстремистские и умеренные. Как уже было сказано в главе 1, негативистские, по отношению к обществу молодежные субкультуры тяготеют к восприятию идеологий экстремистского типа, которые и будут предметом нашего рассмотрения.

Указанные идеологии принято разделять на «правые» и «левые». Для правых идеологий основная цель заключается в реализации идеи порядка, основанного на силе и военной дисциплине. Экстремистские идеологии левого типа провозглашают своей целью насильственное ниспровержение социального строя (практически любого из реально существующих на земле) и построение на его обломках «свободного» анархического общества.

По не вполне понятным причинам агрессивные субкультуры, получив идеологическую направленность, как правило, тяготеют к правым идеологиям. Такие явления происходили, как в нашей стране («любера», «коммунары»), так и за рубежом. К примеру в Соединенных Штатах группы хулиганствующих подростков, именуемые «черные дьяволы», с началом вьетнамской войны направили письмо президенту Никсону, в котором отрекались от своего преступного прошлого и просили зачислить их добровольцами на войну. В нашей стране добровольцами на войну в Афганистан записывались «коммунары» и «любера». Что же касается левоэкстремистских группировок, включая и тех, которые используют насильственные методы реализации своих целей (революционеры, террористы), то они по столь же малоизученным причинам чаще возникают на базе интеллигентских и гедонистических субкультур [17] .

Поскольку объектом нашего рассмотрения являются агрессивные субкультуры, дальнейшее рассмотрение будет посвящено описанию только «правых» типов идеологий. Применительно к условиям России существует два типа таких идеологий. Первый из низ мы условно будем называть коммунистическим (или неосталинистским), а второй националистически (в духе идеологии общества «Память»). Теоретически эти идеологии полярно противостоят друг другу, однако, как уже отмечалось многими исследователями, с психологической точки зрения у этих идеологий имеется больше общих черт, чем различий. Это обстоятельство позволяет их сторонникам парадоксальным образом «перетекать» из одной идейной системы в другую либо вопреки логике придерживаться странного эклектичного набора компонентов из обоих идеологических систем.

Как уже говорилось выше, основная идея этих идеологий заключается в построении социального порядка, основанного на силе. Обе идеологии весьма сходным образом интерпретируют также реально сложившуюся в стране неблагополучную обстановку. В основе этой интерпретации лежит определенным образом интерпретированная идея социальной справедливости с присущей ей культивацией классовой либо социальной ненависти. Для неосталинистской идеологии предметом ненависти являются социальные группы, которые с точки зрения сторонников этой идеологии приобрели свои богатства нечестным путем либо просто «заелись». К таким социальным слоям обычно относят интеллигенцию, работников торговли, кооператоров, спекулянтов, фарцовщиков, и некоторые другие социальные слои. Для националистического варианта правоэкстремистских идеологий характерен поиск национального объекта ненависти («евреи заелись»). При этом сторонники данного типа идеологий не отрицают наличия собственных «заевшихся», но объединяют их в один блок с инородцами, формируя тем самым объект социальной ненависти по смешанному национально-классовому признаку. Для обоих вариантов правых идеологий характерно многократно преувеличивать силу и мощь ненавидимых ими социальных слоев, приписывать им наличие единой воли и организации, считать их действия основной причиной всех бед страны и стремление ликвидировать их с помощью силы.

Коммунистическая и националистическая «правые» идеологии конкурировали в Советском Союзе еще с семидесятых годов. Но так как националистическая идеология была оппозиционной, в обществе доминировал коммунистический вариант. Перестройка резко изменила эту ситуацию. В первые годы перестройки интенсифицировались все идеологии, которые зрели в советском обществе. Во второй половине перестройки под ударами средств массовой информации коммунистический вариант значительно сдал свои позиции, а националистический сохранился и, по-видимому, растет. Тем не менее доминирующей тенденцией российского общества (без учета специфики смешанных по национальному составу территорий) является не идеологизация на основе какой-то новой идеологии, а, напротив, рост равнодушия к каким бы то ни было идеологиям (деидеологизация).

Описанные выше идеологические процессы практически немедленно сказываются на идеологической динамике молодежных субкультур. Выше мы разделили изученные в данной работе агрессивные субкультуры на те, что подвергались организующему влиянию уголовных элементов и те, которые организовывались (либо реорганизовывались) в результате идеологического воздействия. Субкультурам уголовного типа свойственная обычно крайняя степень деидеологизации, хотя теоретически при наличии благоприятных условиях они могут идеологизироваться.

На первом этапе перестройки 1985-1987 годов, в связи с общей активизацей идейного брожения в обществе, идеологические субкультуры (любера, «коммунары») пережили идеологический взлет. Деидеологизованные агрессивные субкультуры в целом такого взлета не пережили. Отчасти это связано с самим фактором их деидеологизованности и преступной направленности, а отчасти может быть объяснено преимущественно «левым» уклоном идеологической динамики общества в этот период. «Ждань», насколько нам известно, не испытала в те годы никакого идеологического подъема. Что же касается казанских группировок, то в этой связи чрезвычайный интерес представляет описанный выше импульс к их идеологизации в едином блоке с политическими неформалами. Кратковременность этого импульса обусловлена, по-видимому, полным отсутствием психологического сродства между леводемократической идеологией политических неформалов и авторитарным сознанием членов группировок. Думается, что прививка указанным группировкам какой-либо разновидности правой идеологии могла бы дать значительно более стойкий эффект.

Второй этап перестройки (1988-1990 годы), как уже было сказано, характеризовался общим упадком всех идеологий, за исключением националистических. Во многих неоднородных по национальному составу районах рост националистических идеологий очень силен, однако среди русского населения, как показывают результаты проведенных ВЦИОМ социологических опросов, существенного роста влияния экстремистских националистических настроений не отмечается, хотя локально отдельные группировки могут активизировать свою деятельность и оказывать идеологизирующее воздействие на примыкающие к ним группы населения.

В соответствии с описанной двунаправленной идеологической тенденцией существует два вектора возможной эволюции агрессивных молодежных субкультур: либо в сторону деидеологизации и усиления преступных ориентаций, либо идеологизация на правонациналистической основе. Три из четырех изученных нами субкультур пошли по первому пути. Существовавшие изначально большие различия между ними быстро стираются (между люберами и «Жданью») практически стерлись; казанские группировки отчасти сохраняют свою специфику, но есть сведения, что и у них усиливается ориентация на профессиональную преступность, а неутилитарная агрессия снижается). Относительно идейной динамики коммунаров точные сведения отсутствуют. Известно лишь, что это объединение по-прежнему существует и по-прежнему сотрудничает с районной милицией. Рассуждая теоретически, данная группировка может в процессе своей эволюции: а) распасться; б) отбросить уголовные элементы своей субкультуры и превратиться в «позитивную субкультуру без идеологической направленности; в) идеологизироваться на правонационалистической основе.

5. Социальная динамика молодежных субкультур в 90-е годы

Как было показано в основных разделах данной работы, социальная динамика агрессивных молодежных субкультур в очень большой степени детерминирована факторами, порождаемыми социальной динамикой общества в целом. Прогнозируя действия этих общественных факторов можно с той или иной степенью уверенности прогнозировать и социальную динамику молодежных субкультур. Ниже этот прогноз будет проведен в два этапа. На первом этапе будет проанализирована динамика агрессивных и отчасти других делинквентных субкультур исходя из их внутренней динамики их развития, а на втором этапе рассмотрено действия противостоящих им позитивных субкультур.

Факторы, порождающие рост численности и силы агрессивных субкультур в последние годы и в ближайшем будущем достаточно полно проанализированы в предшествующих разделах данной работы, поэтому проводить заново их детальный анализ нецелесообразно. Коротко отметим, что к числу основных причин этого явления относятся: крушение прежних общественных идеалов, приведшее к росту нигилизма, рост теневой экономики, дающей возможность агрессивным и гедонестическим субкультурам на ней паразитировать, и распад единственной существовавшей в подростковой среде позитивной интеллигентско-технократической субкультуры, которая в 60-е и по инерции отчасти даже в 70-е годы вносила в молодежную среду некоторые элементы позитивных идеалов и тем самым противостояла натиску делинквентности.

Важно подчеркнуть, что само по себе преодоление экономического кризиса и сокращения сферы действия теневой экономики не снизит уровня преступности потому, что в настоящее время сформировались и формируются организованные преступно-теневые структуры, втягивающие в сферу своей деятельности значительные по численности контингенты людей и в значительной мере способные противостоять мерам по наведению общественного порядка, которые рано или поздно будут предприняты.

В свете сказанного, одним из наиболее важных направлений в борьбе с подростковой преступностью, является разгром и ликвидация взрослых преступных формирований, без организующего влияния которых агрессивные подростковые субкультуры сами собой становятся менее массовыми и менее преступными. Чрезвычайно важно было бы также, опираясь на создание адекватных социологических концепций, изменить социальную атмосферу в местах заключения, которые на сегодняшний день служат школой и кузницей кадров преступных инструкторов и «воспитателей» молодежных банд [18].

Большой интерес представляет идеологическая динамика агрессивных субкультур в районах с этнически неоднородным составом населения. Во многих регионах страны, характеризующихся высокой напряженностью национальных конфликтов, уже произошла сегрегация агрессивных подростковых группировок по национальному признаку, породив их противостояние друг другу, дублирующее противостояние этнических общин взрослых. Однако этот процесс произошел не везде. Выше уже отмечалось, что казанские группировки были и остаются интернациональными по своему составу и до настоящего времени нет ни одного свидетельства раскола этих группировок на враждующие национальные группы. Тем не менее, скрытый национальный конфликт в Татарии и ряде других регионов, где имеются аналогичные группировки, существует, что создает потенциальную возможность идеологизации их членов полярно противостоящими друг другу националистическими идеологиями. Без специальных исследований трудно сказать, какие силы (притяжения или отталкивания) возьмут верх. По мнению экспертов, казанские группировки внутренне очень прочны и поэтому вряд ли противонаправленные идеологические «силовые поля» смогут их разорвать, однако в некоторых других смешанных по национальному составу территориях такой разрыв может произойти.

До сих пор мы говорили о динамике делинквентных субкультур, исходя главным образом из внутренних тенденций их развития. Однако такое рассмотрение не может быть положено в основу создания социальных прогнозов. При отсутствии общественного сопротивления (либо при его неэффективности) делинквентные субкультуры естественным образом захватывают все доступное для них социальное пространство и в этом смысле всегда проявляют тенденцию к расширению. Реально же социальная динамика делинкветных субкультур будет определяться не только их собственной экспансией, но и социальными силами, противостоящим ей.

Выше уже была выдвинута гипотеза, что наиболее эффективной социальной силой, способной противостоять экспансии делинкветных субкультур, являются «позитивные» (интегрированные в культуру и общество) подростковые и молодежные субкультуры. В настоящее время, как это отчасти вытекает и из данного исследования, таких «позитивных» субкультур в подростковой среде практически нет. Интеллигентская технократическая субкультура 60-х годов, не получив своевременной поддержки и помощи со стороны взрослых, распалась, по-видимому, безвозвратно, поскольку в обозримом будущем вряд ли может повториться та совокупность общественных условий, которая создавала в те годы естественным и техническим наукам столь высокий общественный престиж. Гибель подростковой технократической субкультуры является тяжелой утратой для страны, которая тем самым лишила себя возможности иметь свою собственную (национальную) естественнонаучную и техническую элиту высшего уровня квалификации. Одновременно гибель этой субкультуры привела к тому, что занимаемое ею социальное пространство захвачено теперь агрессивными и гедонистическими субкультурами [19] , и теперь обществу придется приложить усилия для того, чтобы хотя бы частично их потеснить.

Для формирования будущей динамики молодежных субкультур имеет большое значение тот факт, что в настоящее время в обществе формируются и уже частично сформировались социальные силы, ставящие своей целью культурное, нравственное и религиозное возрождение страны. Они прилагают большие усилия к тому, чтобы создать в подростково-молодежной среде позитивную религиозно-нравственную субкультуру, и эта деятельность уже имеет свои локальные успехи. В будущем эти усилия будут, очевидно, продолжены. Как всякие целеустремленные усилия они в той или иной мере дадут позитивный результат. Учитывая крайне неблагоприятные «стартовые условия», позитивные религиозно-нравственные субкультуры вряд ли смогут в обозримом будущем занять доминирующее положение в подростковой среде, но можно, по-видимому, рассчитывать, что они займут какую-то часть молодежного социального пространства, потеснив делинквентные субкультуры и распространив на них свое косвенное влияние, способствующее уменьшению их делинквентности.

Вместе с тем, эффективность действий по созданию позитивной подростковой и молодежной субкультуры в очень большой степени будет зависеть не только от количества затрачиваемых на ее создание усилий, но от функциональной сбалансированности внедряемой субкультуры. В этом смысле стихийно возникшая подростковая технократическая субкультура 60-х годов представляла собой крайне несбалансированное явление. Мировоззрение этой субкультуры, ориентируя подростков на высококвалифицированный профессиональный труд, практически полностью игнорировало существование другого важнейшего социального института – семьи. В результате субкультура оставляла подростков и молодежь практически незащищенными от разрушающего влияния гедонизма и не давала им никаких социальных навыков по формированию семейных ролей. Сказанное означает, что интеллигентская субкультура 60-х годов сама по себе была чрезвычайно неустойчивым социальным образованием, и должна была либо погибнуть, либо трансформироваться путем интеграции с этническими и религиозными субкультурами. Возможно, предпосылки для такой интеграции могли возникнуть в 70-е годы, если бы не действия карательных органов, в корне пресекавших деятельность всех сколько-нибудь независимых от государства общественных сил.

Функциональная недостаточность интеллигентской технократической субкультуры 60-х годов проявила себе в двух взаимосвязанных сферах: социальной и психологической.

С социальной точки зрения интеллигенция 60-х годов из всех институтов социального устройства признавала достойной только сферу высокоинтеллектуального труда, игнорируя при этом существование всех остальных сфер. С психологической точки зрения проблема функциональной несбалансированности технократической субкультуры была исчерпывающим образом проанализирована в недавнем (начало декабря 1990 года) выступлении по советскому телевидению главой Русской зарубежной церкви Митрополитом Виталием. Обращаясь к советской интеллигенции и опираясь в своем обращении на материал многих тысяч полученных из России писем, Митрополит Виталий сказал, что авторы писем, в своем подавляющем большинстве люди с высшим образованием, высоко развили в себе свой ум, не зная однако, что душа человека включает в себя не одну, а три составляющие: ум, чувство и волю. Отсутствие воспитания чувства и воли делает шаткими любые интеллектуальные достижения, как отдельного человека, делая его нестойким по отношению к жизненным невзгодам, так и в еще большей степени достижения субкультуры в целом, которая, переживая процесс смены поколений, делается еще боле нестойкой и хрупкой, чем отдельная человеческая личность.

Формирующиеся сейчас религиозно-нравственные субкультуры, насколько можно судить, представляют собой с функциональной точки зрения намного более целостные образования, обладающие, следовательно, гораздо большей внутренней жизнеспособностью. Без сомнения, процесс их формирования будет трудным. Не исключено возникновение в рамках этого движения тех или иных крайних и дисфункциональных (в описанных выше значениях этого слова) течений. Тем не менее, в этом движении на сегодняшний день видится единственная реально существующая позитивная сила, способная нравственно противостоять делинквентным субкультурам в обществе и в особенности в молодежной среде.

Подчеркивая высокую степень функциональной сбалансированности религиозно-нравственных субкультур, нельзя, тем не менее, с ностальгией не отметить, что в своем сегодняшнем виде она уже не способна формировать столь сильные позитивные мотивы для работы в сфере естественных наук и высоких технологий. В 70-е годы страна надолго, а может быть и навсегда, упустила возможность встроить технократическую субкультуру в общую культуру, организовав ее взаимодействие и интеграцию с другими «позитивными» субкультурами. Предопределенное этим отставание страны от мировых лидеров в сфере науки и высоких технологий будет порождать в обществе хронический дезорганизующий импульс, поскольку отсутствие или недостаток созидательных мотивов порождает тенденцию скатывания к гедонизму, а последний – к преступности и асоциальному поведению.

Прогнозируя динамику делинквентных субкультур в России можно сказать, что процессы социальной дезорганизации, нараставшие в 70 – е годы и резко усиленные перестройкой привели к громадному росту силы и массовости этих субкультур. Без сомнения, они сохранят эту силу и массовость в ближайшем будущем до тех пор, пока в стране не начнет складываться новый устойчивый социальный порядок. Вместе с тем столь же несомненно, что в обществе начинают консолидироваться культурные силы, намеренные противостоять натиску делинквентных субкультур. Эти силы или движения в потенциале также являются массовыми, поскольку в обществе широко распространено ощущение, что дальше так жить нельзя. Учитывая сегодняшнее состояние культуры, вряд ли можно обещать этим силам скорую и легкую победу. Маловероятно, чтобы в обозримом будущем эти силы одержали решительную победу над делинквентами. Более реалистичен для нашей страны вариант, в котором будет сделана ставка на создание локальных позитивных субкультур и вытеснение делинквентов с определенных территорий. Эта задача представляется практически достижимой, хотя предсказывать эффективность и сроки ее реализации чрезвычайно трудно.

Литература

(газетные и журнальные статьи)

[1.] Яковлев В. «Контора «Люберов», «Огонек» №5, 1987г.

[2.] Куприянов А. «Люберцы при свете фонарей или Пасынки столицы». «Собеседник», №7, 1987г.

[3.] Гончаров В. «Сотворили миф о «люберах». «Советская Россия», 4 марта 1987 г.

[4.] Муладжанов Ш. «И ищут, и рыщут». «Московская правда», 1 марта 1987г.

[5.] Бернар Фредерик «Юманите» 13, 27 февраля 1987г.

[6.] Федоров С. «Надо же что-то делать!..». «Юность» №3 1987г.

[7.] «Московский комсомолец», 15 октября, 1 ноября 1988г. (Хроника происшествий).

[8.] Боброва О. «Спортподвалы в Люберцах». «Техника-молодежи» 1989 г.

[9.]«История в черно-белом свете». «Собеседник» №2, 1989г.

[10.] Колесникова Е. «Пора и власть употребить». «Социалистическая индустрия» № 31, 1989 г.

[11.] Иллеш А. «Гласно о преступности». «Известия» № 40, 1989 г.

[12.] Романчин В. «Бумеранг равнодушия». «Советская Россия» 22 марта 1989 г.

[13.] Епифанов И. «Нет повода для пессимизма». «Московский комсомолец» 19 апреля 1989 г.

[14.] Овчаренко Г. «Покупаю пистолет». «Правда» №82, 1989г.

[15.] Данич С. «Оглянись без гнева». «Комсомолец Татарии», 13 августа 1989г.

[16.] Лапин А. «Жестокость». «Комсомольская правда», 14 октября 1989г.

[17.] Бенюх А. «Качки-очистители…». «Крокодил» №25, 1989г.

[18.] Мяло К. «За фасадом «уличной войны», Бааль Е. «Казанский феномен», Кузьмина В. « А у вас во дворе?». «Пульс». М.1989г.

[19.] Вилкса А. «Насколько у нас распространен рэкет?». «отклик» №5, 1989г.

[20.] Чайка О. «Проникающее ранение», Еремин В. «Подвал». «Отрицательный угол», М.1990г.

[1] Речь идет о вооруженном бандитизме в центральных и восточных районах страны, а не о вооруженном национальном сопротивлении на Украине, в Прибалтике и других местах.

[2] К перечисленному выше списку отраслей следует добавить и, так называемый, аппарат управления, который в те годы также быстрыми темпами увеличивал свою численность. Не входя в обсуждение вопроса эффективности работы этого аппарата, следует отметить, что он также создал крупную сферу приложения труда специалистов и способствовал тем самым ускорению процессов социальной мобильности.

[3] Возникновение этой субкультуры не было замечено советскими учеными-обществоведами, но было замечено некоторыми проницательными писателями. См., например, рассказы Ильи Зверева «Дни народовластия» и «Второе апреля».

[4] Судя по статье Изгоева в сборнике «Вехи», это явление имеет давние исторические корни (5).

[5] Теоретиком и практиком этой идеи был, в частности, известный советский педагог Макаренко. Думается, однако, что подлинной причиной его успехов была не исповедуемая им идеология, а его умение завоевывать в среде преступных подростков неформальный авторитет. Эта гипотеза подтверждается тем, что аналогичных успехов добивались многие известные педагоги в других странах на основе совершенно иных идеологических систем, но использовавшие сходные с макаренковскими методы практической работы с подростками.

[6] По существу «старики» рассказывали подросткам о дедовщине, воспринимая ее однако как нормальный и справедливый порядок и даже определенным образом идеализируя. Исследованием С.Белановского и С.Марзеевой установлено, что определенная часть новичков в армии вызывает своим поведением уважение «дедов» и сравнительно легко проходит первый, наиболее унизительный, этап службы. Как можно понять, именно такому поведению обучали люберецкие «старики» своих подопечных, и делали это небезуспешно. В одном из интервью, взятом С.Марзеевой, зафиксировано высказывание офицера, отметившего, что люберецкие ребята очень хорошо проходят военную службу (в отличие, например, от москвичей).

[7] Примерно в это же время сходные идеи проповедовали и казанские группировки.

[8] Говоря об упадке, авторы имеют в виду упадок идеологизированного движения люберов, а не агрессивной подростковой субкультуры как таковой.

[9] Относительно участия «авторитетов» в «крупной» преступности вопрос остается открытым. Все опрошенные, которые рассказывали о них, уверяли, что эти ребята никогда не применят свои мускулы в каких-то дурных целях. Вместе с тем тот факт, что «авторитеты» очень большую часть своего времени проводят в дорогих престижных кафе, наводит на мысль о наличии у них крупных «теневых» доходов. Характеризуя «авторитеты», все опрошенные подчеркивают, что они не только имеют сильные мускулы, но и всегда поступают «по справедливости».

[10] Известны случаи, когда 15-17-летние подростки приходили в военкомат и умоляли, чтобы их сейчас же (досрочно) забрали в армию.

[11] Все выражения, взятые в кавычки, принадлежат самим «коммунарам».

[12] Из политических неформалов признают только «экологистов», которых даже взяли под свою защиту.

[13] Эти правила на женский пол и лиц преклонного возраста не распространяются.

[14] «Нахим» и «Парапет» – агрессивные группы московских подростков, сформировавшиеся под влиянием уголовной субкультуры. По своему характеру напоминают «казанцев».

[15] Сходство этих процессов наводит на мысль, что профессиональная преступность сумела создать своего рода социальную технологию по формированию агрессивно-преступных субкультур. Уголовникам выгодно использовать несовершеннолетних в своих целях, так как действуя их руками, они практически не подвергают себя опасности. Преступники знают, как заинтересовать и организовать дворовые команды, особенно, если само когда-то были членами таковых.

[16] Понятие «свои» часто бывает многослойным. так, среди люберецких подростков существовали и более близкие «свои», которые, не участвуя в движении, выражали ему свое сочувствие, посещали в качестве зрителей тренировки и т.д.

[17] Как можно понять, в 30-е годы изучением психологических причин сродства правоэкстремистских идеологий с определенными типами субкультур занимался Адорно, который на базе своих исследований создал знаменитую тестовую методику «Ф-шкала». К сожалению, Адорно, будучи сам леворадикальным мыслителем, не создал аналогичной методики для измерения склонности к левому экстремизму. В нашем исследовании вопрос о применимости Ф-шкалы к изучению агрессивных субкультур не изучался из-за отсутствия в исследовательской группе соответствующих специалистов