Политика

Интервью С.Белановского сайту «Росбалт»

Категория: Политика
Опубликовано: 20.06.2016 13:59
Автор: Сергей Белановский
Просмотров: 3780

 Есть ли у вас ощущение, что социология в России не оправдала возлагавшихся на нее надежд?

 Белановский: Да. То, как мы понимали социологию и общественные науки в советское время, конечно, сильно отличается от того, что мы в итоге получили. В СССР социология обладала высоким престижем — среди образованной части населения, среди управленцев. Понятно, почему: было очевидно, что в стране фальсифицируется общественное мнение. И была надежда, что новая наука позволит совершить какой-то прорыв и узнать мнение нефальсифицированное, подлинное.

Еще было ожидание, что социология может решить какие-то актуальные проблемы. В центре внимания тогда была неэффективность производства. Ну, и другое: падение рождаемости, алкоголизм, молодежные банды.

Постепенно в 70-е годы социологические опросы становились нормой жизни. Но в 80-е у управленцев стало возникать разочарование. Узкий набор тем, уровень исследования невысок. Сенсаций не произошло. Социология свелась к примитивному анкетированию. С середины 80-х годов ее престиж стал падать, и к перестройке наша социология вышла ослабленной.

При перестройке – опять возрос интерес. Как к оружию, которое можно направить против власти. Горбачев пошел навстречу, застрельщиком выступила Татьяна Заславская, которая собрала очень неплохую команду. Но импульс оказался краткосрочным. Обновления не произошло.

Что мы имеем в российской социологии на сегодняшний день? И как это соотносится с опытом передовых зарубежных стран?

 Белановский: Индустрия опросов для политики и маркетинга и у нас, и на Западе развивается хорошо. Количество опросов огромно. Это элемент системы: если есть демократия и рынок, то их надо обслуживать. В этом смысле социология себя оправдала. Однако к российской социологии есть серьезные претензии по качеству, как полевых работ, так и аналитики.

Что же касается теоретической социологии, то мне кажется, что в какой-то мере она себя исчерпала. Дело вот в чем. «Мотором» развития этой науки были урбанистические сдвиги с конца XIX века. Вся теоретическая социология, по сути, развивалась в парадигме «город-село». Происходило колоссальное изменение социальных отношений и менталитета людей. Эти явления описывала теоретическая социология: традиция замещается договором и т.д. Общность и общество, первичные и вторичные группы.

Но при такой «атомизации», отчуждении людей друг от друга, как в современном городе, предмет для теоретической социологии, как мне кажется, почти исчез. Хотя конфликт Запада с Востоком (под Востоком я понимаю в первую очередь мусульманские страны) может дать ему новый импульс. Подчеркиваю, что я говорю о теоретической, а не о прикладной социологии.

Есть ли у социологии в России какие-то перспективы на ближайшие годы?

Белановский: Между массовыми опросами и глобальной теорией есть еще исследования «среднего уровня», частных проблем. В нашей стране много закрытых сфер, изучение которых социологическими методами могло бы дать богатейший материал для реформирования и для широкой общественной дискуссии. Этими сферами являются армия, наука, здравоохранение и многие другие. Госаппарат в том числе.

Но таких исследований проводится мало. Вот, например, в конце 80-х годов мы со студенткой Светланой Марзеевой провели исследование «Дедовщина в армии». Около 40 глубоких интервью с молодыми людьми, только что отслужившими, плюс наша аналитическая статья. Она осталась практически единственным примером такого рода. Никто этим не заинтересовался. Я могу понять, почему не заинтересовалась российская власть. Но почему социологи так мало этим занимаются? Трудно сказать. Дело не в деньгах: зачастую это не очень затратно. Деньги были, на такую тему легко было получить грант. Видимо, это проявление иного кризиса – кризиса мотиваций к проведению осмысленных исследований.

 Как могла бы решаться проблема финансирования социологических исследований? Возможно ли возрождение академической социологии в условиях повышения финансирования Российской Академии наук?

Белановский: Я считаю, что нет. Академическая наука держится на определенной этике, которой нет. Увеличение финансирования повлечет лишь усиление драки за ресурсы. Сейчас драться не за что, поэтому ситуация больше похожа на болото. Но стимулировать «болото» деньгами – опасная вещь.

Еще я хочу сказать, что российская академическая социология очень отстала, причем не столько даже от передовых рубежей науки, сколько от самой от жизни. Сохраняется реликтовое советское мышление, отсталые и неконструктивные парадигмы. Грубо говоря, социологические исследования в подавляющем большинстве случаев просто не интересны. Причем эта проблема даже не осознается научным сообществом.

Часть исследований финансируются из источников типа Всемирного банка, каких-то грантов. К сожалению, таких источников мало. Но, с другой стороны, по финансированию эти источники скорее избыточны, и это приводит к дракам за заказы, «откатам», коррупции ит.п. Я слышал, что получить финансирование Всемирного банка можно только за «откат» в 50%. Оставшиеся средства в значительной мере разворовывают менеджеры проектов. На само исследование денег практически не остается. Все это — при очень низкой требовательности заказчика к качеству результатов.

Что делать? Я считаю, сегодня в России, помимо маркетинговых и политических исследований, осмысленными могут быть только прикладные исследования упомянутых «закрытых сфер». Они действительно могут принести большую пользу. Но на них почти нет заказчиков и практически нет мало-мальски компетентных исполнителей.

В конце концов, общество может жить и без социологии. Я думаю, что хорошая социология могла бы снизить «транзакционные издержки» в обществе, улучшить функционирование многих институтов. Но можно жить и с плохо функционирующими институтами. Многие страны так и живут.

Еще одно полезное дело, которое сегодня могла бы делать академическая (точнее, не-прикладная) социология – это перевод иностранных учебников и классических социологических трудов. Вокруг такой переводческой деятельности могла бы возникнуть какая-то новая жизнь, как это произошло в 60-е годы. Начаться семинары, обсуждения. Но российская академическая и вузовская наука так устроена¸ что она этим не занимается.

 

Беседовал Леонид Смирнов