Интервью с первым заместителем начальника Главного производственного управления министерства

  • Печать
Подробности
Категория: Интервью
Опубликовано: 25.06.2016 21:56
Автор: Сергей Белановский
Просмотров: 272
Вопрос: Что происходит сейчас в народном хозяйстве в связи с проводящимися реорганизациями?
А что теперь говорить об этом? Вы видели по телевизору выступление Абалкина, когда он говорил о поправках к закону, о социалистическом предприятии. Он внес эти поправки на рассмотрение Верховного Совета, и они били приняты. Мне вот только интересно узнать: он понимает, какие будут последствия? Если понимает, то почему он это делает? А если не понимает, то почему он вообще оказался на этом посту?
Недавно мы принимали участие в ярмарке. На ней выступил председатель Госснаба СССР тов. Мостовой. Он сказал, к примеру, что госзаказ по коксу и нефтепродуктам составляет 95%. "Но надо подумать, - сказал он, - к чему это приведет". В результате недопоставка кокса составит 16 млн. т., а это 8 млн.т. стали. "Разве можно допустить, - добавил он, - чтобы страна потеряла такое количество стали? То же самое произойдет с нефтью и многими другими продуктами. Разве мы можем это допустить?".
Но у меня есть к нему встречный вопрос: почему он спрашивает об этом таких как я? Спрашивает тот, кто сам принимал этот закон, участвовал в его разработке и принятии. Госснаб - это одна из главных функций народного хозяйства. Он отвечает за работу экономики. Он неразрывно связан с Госпланом и всей экономикой. Так почему председатель Госснаба СССР задает мне подобные вопросы? С другой стороны, как быть с его заявлением, что мы должны создать социалистический рынок? Как мы будем его создавать, если нельзя допустить, чтобы 16 млн. тонн кокса ушли на рынок?
Вопрос: А эти 5% кокса куда делись?
Они никуда не делись. Председатель Госснабы имеет в виду, что когда был 100% госзаказ, то народное хозяйство балансировалось. Теперь пятью процентами кокса предприятие само вправе распоряжаться. Оно может его продавать предприятиям народного хозяйства, а может и на экспорт. Но ведь это было и "ежу понятно", что если 5% кокса уйдут на экспорт или куда-то еще, то страна лишится 8 млн. тонн стали. Что теперь дурака-то валять? Ведь он не в цирк выступать приехал. Это в цирке, если клоун кривляется, то дети смеются. А здесь он собрал представителей со всей страны. Предприятия живут теперь по новым правилам, они свободны. Чем же он недоволен?
Вы спрашиваете о реорганизации. Два года тому назад началась реорганизация министерств. Как это происходило? В одной из центральных газет (в "Социалистической индустрии" или еще в какой-то) появилась статья, в которой заместитель начальника какого-то ВПО, не помню какого министерства, жаловался, что они теперь не нужны, что ему стыдно, что он зря деньги получает и т.п. На мой взгляд, это был крупный провокатор типа Малиновского. Тогда вопрос стоял так, что нужно найти приемлемую форму управления народным хозяйством. Вопрос этот правомочен, спора нет. Но как стали его решать? Кто-то где-то услышал, что ВПО - это плохо. Но ведь нужен дифференцированный подход. ВДО плохи - смотря для чего. Для кого-то плохо, так как он сам представляет из себя мощное, сильное предприятие и ВПО у него "висит камнем на шее". У нашего министерства тоже есть подобные предприятия. Может быть, им ВПО и не нужно. Хотя я не думаю. Но вот кто-то сказал, что ВПО - это плохо. И тут же со всех сторон ему начали вторить: да плохо, плохо... Разогнать их. В результате ВПО заменили в министерствах Главными технологическими управлениями (ГТУ). Так вот, на мой взгляд, именно ГТУ - это плохо, потому что если у ВПО были какие-то свои права, то у ГТУ нет никаких. ВПО делало политику, концентрировало вокруг себя предприятия, отвечало за производство, обеспечивало предприятия сырьем. На мой взгляд, надо было не расформировывать ВПО, а расширять их права. Это и была бы приемлемая форма управления народным хозяйством. Я не могу сказать, что ВПО осуществляли диктат над предприятиями. Надо было сделать так, чтобы ВПО были независимы от министерства, чтобы предприятия могли войти или выйти из ВПО, чтобы им в этом никто не препятствовал. ВПО было той формой, которая уже была найдена, которая на практике просуществовала уже более 10 лет. Ее надо было развивать и совершенствовать. Я сам работал в ВПО, и мы всегда считали, что нам министерство не нужно, а вот определенные права для успешного ведения дел нам были нужны.
Что же получилось в результате ликвидации ВПО? Пришлось создать огромное производственное управление в министерстве и вдобавок к ним еще и ГТУ. Идея этой реорганизации заключалась в том, что производственное управление будет заниматься производственными проблемами (балансами, текущим производством, оказанием помощи предприятиям в этих вопросах), а ГТУ вроде бы будет заниматься техническим прогрессом, внедрением передовой технологии, снижением расходных норм и т.п. Все кончилось тем, что там, где был в ВПО 1 человек, появилось несколько: один - в производственном управлении, другой - в ГТУ, третий - в техническом управлении, четвертый - в экономическом управлении. Я не имею в виду, что общая численность работников министерства (вместе с ВПО) возросла. Нет, она на сколько-то снизилась. Но теперь для согласования любого вопроса надо обойти четыре управления. И еще: если раньше требовали продукцию с ВПО, то теперь ее требуют с производственного управления и с тех же ГТУ. Требуют со всех, потому что уже не знают, с кого требовать.
Теперь идет новая волна, собираются сокращать министерства. Я не могу понять заявление нашего премьер-министра, который на вопрос: "Каково Ваше мнение по поводу слияния двух таких крупных министерств как цветная и черная металлургия?", ответил: "Если бы их объединили на старой основе - это было бы неправильно, но их объединили на новой основе, что является совсем другим делом, поэтому их объединение правильно". А что это за новая основа? Никто не знает. И сам премьер-министр не знает. Министерства объединили, а Положения о министерствах до сих пор нет. Чем они будут заниматься в новом качестве? Неизвестно. Так как же можно объединять на новой основе, если неизвестно, что это за основа?
Чем занимаемся мы? Балансами. Балансируем объемы производства с потребностями материально-технического обеспечения. Балансы занимают очень большое место в нашей работе. Например, мы в ВПО делали ряд балансов продукции по стране в целом. Определяли где, на каких предприятиях можно получить данный продукт с наименьшими затратами, какое предприятие кому и что должно поставлять. Занимались выводом продукции. Нам было все ясно в производстве наших предприятий. Но вот нам сказали, что ми не нужны, наша функция отмирает. Что же придет нам на смену? Говорят, что это будет социалистический концерн, или трест или ассоциация. Но ведь все это уже было в форме ВПО. Может быть, ВПО были не нужны для крупных объединений, но для малых и средних предприятий они необходимы.
Между прочим, крупное предприятие - это не всегда хорошо. Это просто была такая политика. У нас все время строили крупное производство не там, где нужно, а там, где имелись строительные организации. Например, если строилась ГЭС, то тут же рядом начинали строить автомобильный завод или нефтекомбинат и строили до тех пор, пока в этой местности уже ничего нельзя было строить. Но в стране много мелких предприятий. И тенденция должна быть направлена к их интегрированию, чтобы была возможность им вместе решать какие-то проблемы. А им сейчас предлагают полную самостоятельность. Что получится в результате? Большие предприятия в условиях полной самостоятельности могут жить, хотя объем производства и у них падает в натуральных показателях, потому что снабжение ухудшается. Эти предприятия имеют теперь возможность производить то, что им нравится. Они отказываются от производства многих необходимых стране продуктов, если они невыгодны, технологически неудобны или плохо обеспечены сырьем. Но все же большие предприятия живут. А вот маленькому предприятию, чтобы выжить, надо объединиться с другими такими же предприятиями. И им придется это делать, от этого они не уйдут. И надо будет заново придумывать ассоциации, концерны и т.п., то есть по сути те же самые ВПО.
Наше управление работает до 1-го ноября, что будет потом - неизвестно. Сведения самые противоречивые. Нельзя же все разваливать! Ну, разогнали ВПО, тогда надо было организовать концерны или тресты, а министерства оставить в покое. А что происходит сейчас? Министерство в сокращенном виде должно будет само найти свое место в экономике. По существу вопрос стоит именно так, чтобы там ни говорил Рыжков. И у предприятий положение тоже весьма сложное, хотя им и дали права. Может быть, они еще этого не почувствовали, но скоро почувствуют.
Вопрос: В чем заключается сложность положения предприятий?
Всем без исключения предприятиям, как и всему нашему хозяйству, сложно в основном из-за того, что у нас очень мало думающих голов, которые могли бы прогнозировать события хотя бы на год или даже на полгода вперед, хотя в принципе это и не так сложно. Про пятилетку я уже и не говорю. Но руководитель любого уровня, если он настоящий руководитель, не может не думать о перспективе. Он обязан это делать. Но именно таких руководителей у нас мало. Вот в чем основная наша беда. Дав предприятиям самостоятельность (а по сути это означает - дали право принятия самостоятельных решений их директорам), никто "не примерил по Сеньке шапку". Все предприятия сейчас пребывают в эйфории от того, что они могут делать, что хотят.
Вопрос: Это сейчас, а потом?
Вот, правильно. Что будет потом? Никто из них сейчас не задумается, что, например, надо торговать так: заработал рубль - пустил его в производство; а если заработал - 6 рублей, то рубль можешь проесть, а 5 рублей надо снова пустить в производство. Для того чтобы была уверенность, что и через 2 года предприятие будет обеспечено для нормального производства. А сейчас что происходит? Предприятие заработало рубль - купило товаров ширпотреба для продажи работникам. Пытается заработать еще, а производство уже не тянет, приходится его снижать. Снимают производство, за счет этого опять появляется лишний рубль, на который снова покупают что-то для непроизводственных нужд. Никто не думает, что надо работать на перспективу. Конечно, есть и такие директора, которые об этом думают, но таких мало. А общая картина не радостная.
Вопрос: Как Вы сказали, предприятия поначалу пребывали в эйфории, но эта эйфория должна была кончиться?
Пока не кончилась, продолжается.
Вопрос: Но если снабжение ухудшается, им же сложнее работать?
Отрезвления пока нет. Оно могло бы быть в каком случае? Вот, например, что касается ряда видов сырья. Предприятия его переработки знают, что в любом случае свое сырье они получат. А вот продавать свою продукцию они хотят сами, как будто это их собственность. Они на этом настаивают, как бы не понимая, что в таком случае и поставщики не обеспечат их сырьем.
С другой стороны, у нас мало руководителей, которые знают, что надо делать с собственными деньгами предприятия. Председатель Госснаба, например, сказал, что на счетах предприятий находится 165 млрд. рублей. Это пустые деньги, так как на них ничего не купишь, оборудование не приобретешь, реконструкцию не произведешь. Раньше об этом думало министерство, а теперь предприятия самостоятельны и должны сами о себе заботиться. Закон охраняет их права. И даже если предприятие делает глупость, то есть своей деятельностью наносит ущерб народному хозяйству, министерство не имеет права вмешиваться. Например, мы разработали рекомендации по максимизации эффективности баланса одного из видов продукции. Предприятия же заявили, что он их не устраивает, и они собираются работать по-своему: делать другие продукты, которые можно продать на экспорт. Мы стали объяснять, что это выгодно только им, производителям, а предприятия-смежники вынуждены будут в результате покупать необходимые им продукты по высоким ценам. На это руководители предприятий нам ответили, что это их не интересует. Получается, что закон о предприятиях дает им только одни права и ни к чему не, обязывает. Министерство же в этих условиях лишено вообще каких-либо прав. Что же может тог-до на них воздействовать? В таком случае надо было бы вооружить правами и министерство или какую-то еще организацию. На эту тему можно говорить очень долго. Но общий вывод такой, что в экономике народного хозяйства происходит что-то очень неладное.
Вопрос: Объясните, как предприятия работают в новой ситуации?
Проанализируйте объемы производства за 12-ю пятилетку. 1985, 1986, 1987, 1988, 1989 годы. Вы увидите, что идет снижение выработки продукции в натуральном выражении. Хорошо это или плохо? Мое личное убеждение такое, что если мы хотим создать устойчивую экономическую систему, то мы не должны впадать в панику от этого снижения. Ведь мы все предыдущие время перенапрягали, натягивали планы. Предприятие не может производить такой объем, но мы его заставляем. Типичная ситуация заключалась в том, что мощности не вводили, а план на них был. Что при этом происходило - никого не волновало. Волновало только формальное (на бумаге) сбалансирование плана. Этим мы продолжаем заниматься и сейчас. С моей точки зрения этого делать не следует, если мы хотим создать рынок, хотим создать новые устойчивые связи. При этом мы должны быть готовы к тому, что объем производства упадет до определенного уровня, на котором произойдет естественное (реальное) сбалансирование на рыночной основе, на основе оптовой торговли. При таком условии при сегодняшней разбалансированности народного хозяйства объем производства просто обязан упасть до уровня, необходимого для установления рыночных связей. На этом уровне предприятиям придется "осмотреться": на кого они работают, от кого что получают, хватает ли им того, что они получают. Вот после этого спада, а он будет, хотим того или не хотим, должен начаться подъем производства. Но если мы будем продолжать "натягивать" предприятия, то чем сильнее мы будем это делать, тем больше они будут сопротивляться. К сожалению, у нас считают, что народное хозяйство не сможет выдержать такого естественного падения объема производства. Бюджет и так с "дырой", а если будет еще падение производства, то эта "дыра" увеличится. Поэтому у нас предпочитают "латать" бюджет, а не уменьшать свои потребности. А по-моему надо открыто заявить, что мы живем не по средствам, что много сделать мы не можем, и что объем производства должен упасть до определенного уровня (на 5 или 7 или 8%, точно не знаю на сколько именно).
Другими словами, надо сначала набраться мужества и признать, что падение производства необходимо. А чем сейчас занимаемся мы? Заставляем предприятия заключать друг с другом договора, как будто сам факт их заключения заставит выполнять эти договора. Ведь все знают, что у нас договора ничего не стоят, их всегда можно безнаказанно нарушить.