Интервью с начальником Главного управления по материально-техническому снабжению министерства

  • Печать
Подробности
Категория: Интервью
Опубликовано: 25.06.2016 21:55
Автор: Сергей Белановский
Просмотров: 276
Вопрос: Вы руководите управлением материально-технического снабжения. Каковы функции Вашего управления? Как оно работало раньше и что изменилось в связи с проведенными 2 года назад реорганизациями? Что стало лучше, что - хуже? И последний вопрос: сейчас идет новая реорганизация, что Вы от нее ожидаете?
Если взять, скажем, период времени - 3-4 года назад, то управление держало в своих руках и материальные балансы, и вопросы обеспечения предприятий. Управление полностью отвечало за обеспечение своих предприятий. Была незначительная номенклатура продукции, которая распределялась территориальными органами и по прямым связям; объем этой продукции был незначительным. В основном все делилось здесь, в центре. Мы получали от Госплана, от Госснаба определенные лимиты. Эти лимиты распределялись по предприятиям. Я считаю, что так было правильнее, потому что мы, зная предприятия, лучше знаем, кому, сколько дать, потому что мы специалисты, и мы все оттуда выросли.
Потом появилась мысль о необходимости реорганизации системы материально-технического снабжения. Стали говорить, что жесткие фонды, лимиты - это неправильно, это устарело. Должна быть оптовая торговля, предприятия с предприятиями должны договариваться, так будет лучше.
Я согласен, что в прежней системе были свои минусы; система была очень зарегламентирована, и до того эта регламентация доходила, что если у предприятия оставались излишки какой-то продукции, то ему их даже не разрешали реализовывать. Нельзя! Раз эта продукция лимитирована, ты ее получил на свой план, ты сэкономил, или перезаказал (как-то удалось тебе это дело сделать без разрешения) - получались эти запасы сверхнормативные. Но реализовать их было нельзя. И предприятия на следующий год опять заказывали этот же материал, чтобы не лишиться своих фондов. Так эти материалы и лежали на складах, хотя можно было бы их реализовать.
Дело доходило до того... Я помню, попал на народный контроль за то, что отпустил людям кирпич для строительства гаражей. Я раньше работал зам.директором в городе В. Был организован кооператив по строительству гаражей. Пришли рабочие - нужен кирпич. Я подписал требование. Меня вызвали, отчитали: "Ты что строительный материал разбазариваешь...". А спустя четыре года в городе Н., когда я был уже директором, меня в аналогичном случае вызвали и отругали: "Ты, почему не даешь кирпич..." Времена меняются. Я считаю, что правильно поступил, отпустив людям кирпич. Но при старой системе делать это было нельзя.
Еще один негативный аспект старой системы заключался в том, что было трудно проверить, как происходит "дележ" фондов. Пусть делили по правилам, нормам, в соответствии с документацией, но я не отрицаю, что в этом вопросе был элемент субъективизма. Кто-то лучше доказывал свои потребности, кто-то хуже. Было такое дело. Где-то посильнее техническая служба, и нормы там подработали соответствующие, чтобы можно было получить побольше.
Так вот, решили эту систему поломать. Перевести предприятия на оптовую торговлю. Когда говорят об оптовой торговле, имея в виду, что предприятие с предприятием договорится лучше, чем через посредника, - в идеале это, может быть, и хорошо. Но это в той стране и в том обществе, где тяжело что-то продать, а не как у нас, где тяжело купить. Ведь все кругом является дефицитом. Если бы мы могли умеренными шагами двигаться в этом направлении, постепенно переводить предприятия на прямые связи, на оптовую торговлю той продукцией, спрос на которую удовлетворяется, то результат, может быть, был бы иным. Отдельные виды такой продукции есть. Например, несколько лет назад недефицитной продукцией был ряд каучуков. Зачем такую продукцию делить, фондировать, если ее всем хватает? Здесь прямые связи вполне реальны.
Но, к сожалению, в Госплане, в Госснабе пошли по другому пути. Там стали брать целый ряд укрупненных наименований, и передавать на оптовую торговлю. Мы говорим им: что же вы делаете, тут явный дефицит. Как вы можете передавать такой-то продукт, если мы 50% его объема закупаем по импорту? Какие могут быть прямые связи? Если мы 50% данного продукта делаем сами, а 50% закупаем за рубежом, то ведь и сегодня эти 50% надо покупать. Но Госплан и Госснаб теперь говорят - это не наше дело. Это прямые связи, пускай сами предприятия разбираются, пускай сами закупают за рубежом. Но валюта есть не у всех предприятий. У многих ее нет.
Вопрос: То есть по каким-то позициям 50% потребностей просто рухнуло?
Да.
Вопрос: Какие позиции, например?
Сейчас скажу, (перечислен ряд наименований). Мы их и раньше дозакупали.
Вопрос: Это никак не компенсируется? Вас надо понимать буквально, что 50% баланса рухнуло? Эти закупки теперь вообще не осуществляются?
Они не осуществляются централизованно. Раньше эту строчку вел Госснаб, у него болела голова. Он вел баланс по этому продукту. Госснаб как баланс закрывает? 80% или 50% производства - в стране, остальные 20% или 50% он закупает. Он составил баланс, показал его в соответствующей инстанции. Ему централизованно выделили строчку в плане экспорта-импорта, что вот эту продукцию надо закупать. И все. Вот так худо-бедно баланс покрывался. Теперь этого нет, это передано на прямые связи. И теперь предприятие-потребитель должно думать, где оно купит эту продукцию.
 Вопрос: А они могут ее купить?
 Должны.
 Вопрос: А реально как это происходит?
Чтобы все это не рухнуло совсем, об этом теперь думает министерство, пытается каким-либо образом спасти "свои" предприятия. Думаем, как продать какую-то продукцию, сверх плана произвести и продать. Получить валюту, закупить то, что недостает. Все подобные вопросы решаются в министерстве.
Вопрос: То есть заткнуть дыры. А удастся?
С трудом. По некоторым позициям уже и не удастся. И тут есть такой момент. Возьмем некоторые подотрасли. У нас несколько подотраслей в министерстве, которым есть что дать на экспорт. Это товар, который купят. Вот предприятия, допустим, попросили продать сверхплановую продукцию. Продали, получили валюту. 30% мы им отдаем, так полагается, поскольку они продавали в установленном порядке. А остальные 70% мы должны забрать и закупить сырье для предприятий другой промышленности. Вот к чему это дело приводит. Поэтому, когда сейчас говорят о самоокупаемости, самофинансировании (это, конечно, хорошее дело), то сразу надо ставить вопрос о материальном обеспечении, особенно для тех производств, которые работают на импортном сырье. Министерство в целом могло бы перейти на валютную самоокупаемость, но если раздробить его на подотрасли, и тем более на предприятия, то никакой самоокупаемости не получится. У кого-то будет много валюты, а у кого-то работа будет остановлена из-за отсутствия сырья. Есть предприятия, которые в достаточном количестве продают продукцию за рубеж. Какие-то предприятия могут продать, потому что у них есть сырье хорошего качества. Другим предприятиям это сделать труднее. Это может зависеть от самых разных факторов, например, от географического. Скажем, находится предприятие в Белоруссии, оно может поставлять продукцию в Европу. Но не будешь же тащить эту продукцию из Ангарска. Значит, это предприятие (белорусское) продаст свою продукцию за рубеж, оно же получит валюту. Значит, оно живет хорошо. А кто-то другой продукцию (пусть такую же) продать не может, и у него валюты нет. Чтобы ликвидировать эти диспропорции, раньше в централизованном порядке валюта перераспределялась. Но теперь пресса всюду сообщает: министерство отбирает средства у предприятий. Сейчас стало модно писать, что предприятие не может хорошо работать, потому что 35% прибыли у него отбирает министерство. Якобы министерству эти средства нужны, чтобы содержать аппарат. Хотя при желании можно было бы узнать, сколько идет на содержание аппарата. Средства идут совсем не на это. Наше министерство ведет капстроительство за счет своих средств. Доля централизованных капиталовложений у нас, по-моему, всего 4%. Сейчас всем срезали централизованные капиталовложения, поэтому надо иметь свои средства.
Я вообще хочу сказать, даже независимо от вопроса валюты, что постановка вопроса о том, что министерство отбирает средства у предприятий, в корне неправильна. Что значит "отбирает"? Да, предприятиям устанавливались размеры платежей в фонд министерства, иногда высокие. Почему? Потому что на каком-то заводе идет реконструкция, там нужны средства, министерство передает их туда. Потом эта реконструкция закончится, начнется на другом предприятии, там нужны будут средства. Если министерство дает предприятию средства на реконструкцию, то такое предприятие никогда не жалуется. А когда реконструкция проведена, тогда можно проявлять недовольство, что министерство слишком много отбирает! То же самое с валютой. Министерство отбирает ее не для себя, оно старается наиболее целесообразно использовать ее для отрасли в целом. Но сейчас делать это становится трудно.
Однако возвращаюсь к вопросам снабжения. В связи с тем, что значительное количество номенклатуры продукции перевели на так называемые прямые связи, всю систему практически порушили. На сегодня как таковой системы снабжения нет, осталась лишь небольшая часть продукции, которая распределяется централизованно через министерства, то есть продукция, по которой Госснаб и Госплан выделяют лимиты, а мы делим и распределяем по предприятиям. Остались такие позиции, например, как металл. Сейчас называют такие цифры: если раньше Госплан и Госснаб вели около 10 тысяч балансов продукции, то сейчас всего 600. Может быть, с одной стороны это хорошо, но с другой стороны - это очень плохо. Уж балансы надо вести обязательно. Другое дело, кто будет распределять. Но необходимо хоть знать, как балансируется продукт в стране. Сейчас многие балансы просто утеряны. Их нет. При старой системе (в условиях дефицита), если государство видело, что кому-то надо дать больше, кого-то поддержать, то всегда это можно было сделать, в необходимых случаях, даже Совмин принимал соответствующие решения, эти вопросы решались.
Сейчас, кто бы не принял решение, осуществить его сложно. Теперь юридически в дела предприятия никто не можем вмешаться. Вот идет, скажем, формирование плана. Называются контрольные цифры, выдаются министерству. Министерство должно разверстать их по предприятиям. Разверстали. А что дальше? До министерства доведены контрольные цифры, и с министерства требуют их выполнения. Но в законе о предприятии написано, что контрольные цифры не являются обязательными для предприятия, это ориентир. Предприятие так и делает. Оно "ориентируется", но при этом не выходит на контрольные цифры. Зачем ему на них выходить? Вот и получается, что мы просто подсчитываем сумму планов предприятий. Естественно, что эта сумма меньше установленной контрольной цифры. Сообщаем сумму планов предприятий "наверх" в качестве возвратного плана. Но нам отвечают: "Вы не вышли на контрольные цифры. А вы (министерство) для того и существуете, чтобы принудить предприятие выполнить контрольные цифры".
Вопрос: Где вам это говорят? В Совмине? Или в Госплане?
И там, и там. Получается разрыв: между министерством и предприятием вроде бы должны действовать экономические методы, а между вышестоящими органами и министерством остаются административные методы. Это можно было бы еще стерпеть, если бы у министерства действительно существовали экономические рычаги управления.
Когда я был директором завода, мне тоже казалось, что предприятию мало дают свободы. Но, как любому директору, мне свобода нужна была в таком разрезе: в праве самому сбывать свою продукцию. А что касается обеспечения сырьем, то тут мне свобода не нужна, тут уж мне дай все, что положено. Позиция предприятий неоднозначна и, честно говоря, не очень логична. С одной стороны они требуют для себя свободу, а с другой настаивают на том, чтобы их всем обеспечили.
Сейчас, кстати, и трудовые коллективы точно такую же позицию занимают. В последнее время вошли в моду забастовочные комитеты, они и у нас в отрасли появились. Вот из С-а пришла бумага, там находится наш завод. Забастком выдвигает требования. Или уменьшить отчисления в централизованный фонд министерства, или вообще прекратить отчисления от прибыли. В то же время забастовщики требуют, чтобы министерство дало деньги на повышенную оплату ночных смен; чтобы полностью их обеспечили сырьем. Тогда мы задаем вопрос: вот вы работаете на импортном сырье, кто вам должен его закупать? Вы самостоятельные, ну и покупайте. Они: "А где же мы возьмем валюту?" Мы: "Делайте такую продукцию, чтоб у вас, ее покупали за рубежом. Причем не просто за рубежом, а за свободно конвертируемую валюту". Они: "Так у нас же никто за рубежом ее не берет". Мы отвечаем: "Товарищи, кто же тогда виноват? Не берут. Значит все, ваши проблемы. Или уж тогда не выдвигайте требований".
Теоретически сейчас говорят (товарищ Абалкин и его единомышленники): пускай разорятся слабые предприятия, останутся только сильные. Так можно говорить, сидя в кабинете и зная, что ты социально защищен (ты живешь в хорошей квартире, у тебя все есть). А возьмем 10-тысячный коллектив. Если предприятие разорится, то куда эти люди пойдут? Социальные последствия тоже надо учитывать. Хотя дело не только в социальных последствиях. Допустим, у предприятия нет валюты, чтобы закупить какие-то компоненты. Что же его теперь, ликвидировать? А предприятия, остановившиеся в результате аварии - их тоже ликвидировать? Но тогда надо ликвидировать и те предприятия, которые остановятся вследствие прекращения поставок. Произойдет цепная реакция. Если следовать этой логике, то придется ликвидировать все народное хозяйство. Я не отрицаю, что какие-то предприятия можно закрыть. Устаревшие, неэффективные. Допустим, 5% предприятий можно ликвидировать с тем, чтобы передать их обязательства по поставкам более мощным предприятиям. Это, наверное, можно было бы сделать. Но, кстати, для этого нужно иметь балансы, чтобы ни один продукт не исчез. А я уже говорил, что многие балансы утеряны.
Вопрос: На многих заводах Вашего министерства созданы забастовочные комитеты?
Да, уже на многих. Даже там где директор сильный, коллектив сознательный, но, тем не менее, определенные требования и они прислали.
Вопрос: В чем заключаются их требования?
Это в основном социальные вопросы. Тяжелое положение с жильем. И еще вопросы материально-технического снабжения имеют место на многих предприятиях. Если бы их обеспечили сырьем, то была бы возможность прибавить мощности. А поскольку система снабжения порушилась, связи рвутся, то обстановка складывается тяжелая. Они должны на местах на прямые связи переходить, а это непросто. Что ни говори, а монополизм у нас присутствует в большой степени. Очень много предприятий - монополистов. Едут на такое предприятие заключать договор на его продукцию. А этот завод условия выставляет! Допустим, договорные цены. Но договорные цены законодательно как-то оговорены. Допустим, их величина не должна превышать 30% от прейскуранта. Но предприятие, ставшее монополистом, чувствует свою неограниченную власть и говорит: ты откуда? А, ты с автозавода, тогда поставь мне три Камаза. А если ты, к примеру, с шинного, тогда три вагона шин. Берут все подряд. Не хочешь - не надо, я другому продукцию отдам. То есть идет примитивный товарообмен, как при феодализме. Наверняка имеют место злоупотребления. У меня самого доказанных фактов нет, но от людей я неоднократно слышал о подобных случаях. Думаю, что злоупотребления сейчас "расцветут".
Следующий момент. Насколько я понимаю идеологию Госснаба, он считает, что основное звено в материально-техническом снабжении - это территориальные органы. Их тоже реорганизовали. Теперь в каждой области свой территориальный орган (раньше был один на две-три области). Но, во-первых, они еще слабы. Во-вторых, по традиции у территориальных органов особенно голова не болела о предприятиях союзного значения. Они считали, что это дело министерств, Главснабов. У них голова болела о том, как выполнить задания местных органов, достать трубы, чтобы протянуть куда-то трубопровод или жилье строить.
Вопрос: Они местные нужды обслуживали?
По своему положению они были обязаны обслуживать и предприятия союзного значения, но уж так сложилось (так всегда считалось), что крупное предприятие должно решать в министерстве свои вопросы, и номенклатура вся шла через нас. Теперь же значительную часть этой номенклатуры у нас забрали. Частично отдали на прямые связи, а частично передали местным органам. Сейчас уже целые районы переводят на оптовую торговлю.
Например, Эстония. Наши предприятия находятся и в Эстонии, но мы за них вроде бы уже не отвечаем. Мы их не обеспечиваем, поскольку они расположены в Эстонии. Еще несколько предприятий расположены в ряде других республик, они переданы на снабжение через оптовую торговлю, через органы Госснаба.
Вопрос: От обязательств поставок эти предприятия тоже освобождаются?
Нет, договор о поставке существует. От поставок никто не освобождается, но снабжение идет помимо нас. Мы им ничего не выделяем - ни лимиты, ничего. Все это они должны искать у себя в республике, решать эти проблемы сами. Считается, что это и есть торговля. На самом деле никакая это не торговля, предприятие не может купить столько, сколько ему надо. Раньше мы так поступали с фондами: расположен завод в Эстонии или еще где-то, для нас это было неважно, мы ему давали в год, предположим, тысячу тонн металла. Теперь, в связи с тем, что этот завод перешел на снабжение через оптовую торговлю, мы эту тысячу тонн передали республике. Теперь этим металлом располагает не завод сам по себе, а республика. То есть все эти фонды министерства передали туда. Ну, какая это торговля?
Мы знаем, как делят на местах переданные фонды. Раньше министерство передавало фонды заводу или предприятию в требуемом количестве. Теперь же эти фонды переданы республике. И республика распоряжается ими по своему усмотрению. Не исключено, что в первую очередь эти фонды будут направлены на решение других проблем: социальных, местных. Имеются местные советы, у них не будет болеть голова о предприятии союзного подчинения. У них своих "дыр" хватает.
Вопрос: Тогда получится, что и предприятию, оказавшемуся в республике, станет невыгодно соблюдать прежние договора? Ему будет выгоднее перейти на обеспечение местных нужд?
Конечно. Но пока существует письмо, подписанное председателем Госснаба и госарбитром, где записано, что если у предприятия были хозяйственные связи с другими предприятиями не менее двух лет, то оно обязано в том же объеме заключать договора до конца пятилетки.
 Вопрос: А если предприятие не выполнит договор?
Штраф будет платить. Его "потянут" в арбитраж. Тут вроде бы есть еще некоторые рычаги, но некоторые предприятия уже предпочитают не поставлять продукцию, а платить штраф. Есть еще ряд непростых моментов в области снабжения. Дали самостоятельность предприятиям для выхода на внешний рынок. Разрешили осуществлять связь не через внешнеторговые объединения, а самостоятельно, то есть любое предприятие может торговать с зарубежными страдами. Тут, конечно, началась анархия. Потом несколько спохватились и ввели лицензирование. Это, в общем-то, правильно. В любой стране есть лицензирование в том или ином виде. В США есть список стратегической продукции, которую никто не имеет права продать без разрешения специального правительственного органа.
Что у нас получилось? У нас многие позиции являются дефицитом. Мы их закупаем за рубежом. А предприятия-производители стали этот дефицит продавать за рубеж. Кто может ограничить эти предприятия? И потом, что хорошего в том, что все предприятия кинулись на внешний рынок? Они там больше хаоса создали. Все-таки когда Ленин вводил закон о монополии на торговлю, он, наверное, предвидел такую ситуацию. Наверное, было много отрицательных моментов в том, что раньше только Внешторг занимался внешней торговлей. Ну, сейчас передали внешнеторговые объединения в министерства. У нас есть управление по внешней торговле. Там работают квалифицированные люди, которые знают мировой рынок, конъюнктуру цен и т.д. Уже сейчас предприятия начинают понимать, что лучше вести торговлю через специалистов. При некоторых крупных предприятиях есть свои внешнеторговые фирмы, есть и специалисты хорошие. Наверное, они могут грамотно вести дело. Но такие специалисты есть не у всех.
Приходят, например, представители определенного предприятия и говорят, что хотят продать такой-то лицензированный продукт. Лицензируются в основном дефицитные и стратегические продукты. Мы смотрим баланс: если возможность есть, мы даем разрешение предприятию какое-то количество продать. В такой форме это нормальное явление. Хотя криков по этому поводу много. Говорят, что министерство зажимает, не дает продавать продукцию.
Я вот какой хотел бы привести пример. Что легче всего продать на внешнем рынке? Конечно, сырьевые продукты. Но сырье - это не собственность трудового коллектива, зачастую - это наши недра, это общенародная собственность. А предприятие заявляет: я сырье произвожу, оно мое, я хочу его продать. А министерство, мол, не дает. Это неправильная постановка вопроса.
Конечно, мне хотелось бы думать, что пройдет 2-3 года, мы "переболеем", и все наладится. Но не знаю, получится ли так. У меня большие сомнения. Сейчас мы сплошь и рядом видим, что предприятия снижают объемы производства, поднимают цены. Хотя цены пока еще контролируются, до конца мы вожжи не отпустим, но некоторые все-таки пытаются улучшить положение за счет цен. Ввели договорные цены, на этом можно сыграть; и этим пользуются.
Вот я вернулся с ярмарки, где были представители многих отраслей. Кто-то, выступая на открытии, привел пример по одному из одесских электротехнических заводов. Завод снизил выпуск каких-то двигателей (я уже сейчас не помню их наименования) раза в два. А объем товарной продукции у него увеличился, по показателям все в порядке. Это происходит сейчас сплошь и рядом.
И когда сейчас, при формировании плана, мы называем контрольные цифры выпуска продукции в натуральном выражении, то видим, что предприятия не стремятся на них выйти.
К нам из Госплана приходят цифры, сколько какой продукции произвести.
Вопрос: В тоннах?
Да, есть продукция, исчисляемая в тоннах. Мы эти цифры разверстываем по предприятиям. Но предприятия не спешат выйти на эти цифры.
Вопрос: Значит, наблюдается абсолютное падение производства?
Ну, падения мы практически нигде не допустили. По крайней мере, по основным позициям, которые на контроле. Но это стоило многих усилий.
Вопрос: Каких?
Воздействовали на предприятия с помощью неэкономических методов - волевых, административных. Пока еще предприятия чувствуют какую-то зависимость от министерства. Например, сырье импортное распределяет министерство, так что предприятия еще оглядываются, но рискуют до конца ссориться с министерством. Авторитет министра, зам.министров на сегодняшний день пока еще действует. Но это будет уходить в прошлое, реальных рычагов скоро не останется. В идеале так может и должно быть, когда будет в государстве нормальный рынок, когда будут нормальные цены, то есть все само будет регулироваться, без вмешательства министерства. А при тех перекосах, которые есть, не могут экономические рычаги работать.
Вопрос: Некоторые считают, что года через три все утрясется. Но вы в этом сомневаетесь. Почему?
Причин несколько. Первое. Я не вижу такого стимула, который способен заставить предприятия наращивать выпуск продукции.
Второе. Для того чтобы действовала рыночная система, существовала благоприятная экономическая среда, надо что-то делать с ценами.
Вопрос: А что надо с ними делать?
Сделать так, чтобы цены соответствовали общественно-необходимым затратам. Я не знаю, может быть и следует, чтобы цены росли где-то быстрее, где-то медленнее. Но не должно быть таких диких перекосов.
Возьмем предприятия одной нашей подотрасли. Они выпускают целую гамму продукции. У них есть и убыточная продукция. Из 15 наименований - 3 планово-убыточных. Раньше планово-убыточные вписывали в план, и их надо было производить (по плану). А теперь, когда предприятие само формирует свой план, зачем оно должно планировать планово-убыточную продукцию? Предприятие говорит: поменяйте цену, сделайте цену такую, чтобы нам было выгодно. Мы отвечаем: поменять цену проще всего, вот вы подумайте, как уменьшить затраты, улучшить технологию, чтобы снизить себестоимость и продукция стала неубыточной. Таким вот способом уговариваем, настаиваем. Где-то это удается, а где-то - нет. Бывает, что предприятие просто не ставит в план такую продукцию, перестает ее выпускать. А это предприятие может быть единственным, кто выпускает эту продукцию. Продукция исчезает. Вот сиди и думай, что дальше делать. За рубежом покупать?
Вопрос: Такие конкретные случаи были?
Были.
Вопрос: И что же Вы предпринимали?
Где-то заставляли, а где-то позиция исчезала. Иногда предприятие начинало выпускать тот же продукт, но под другим названием, чтобы установить на него цену как на новую продукцию. Мы знаем об этом, но уже не вмешиваемся.
Сегодня существует такая проблема. Есть один завод, он выпускает малотоннажную продукцию. Эта продукция сейчас очень нужна, а он выпускает ее периодически, раза три в квартал. Продукция нужна, а производство они не начинают. Мы им звоним, они "виляют", напускают туман. Чувствуем, что здесь что-то явно не так. Оказалось, что производство этой продукции на заводе считается убыточным. Когда завод функционировал более или менее нормально, то выпуск этой продукции покрывался за счет производства других позиций. Сейчас на заводе возникла масса трудностей. И в целом общее экономическое положение тяжелое. Видно, что завод не справляется с планом, поэтому он выпускает продукцию, не соблюдая пропорции. Что-то не производит, отодвигает, а выпускает ту продукцию, которая прибыльна, где норма прибыли больше.
Поэтому думать, что все само собой отрегулируется, не следует. Говорят, что можно отрегулировать за счет договорных цен. Но тут тоже вопрос непростой. Все-таки в связи с тем, что стартовые условия были у всех предприятий неодинаковые, многие предприятия имеют избыток средств, а кто-то живет исключительно сложно. Вот я приведу в пример те два завода, на которых я лично работал. На первом я 15 лет отработал, это передовой завод отрасли. Рентабельность его составляла около 60%. А вот на другом заводе, где я работал директором, рентабельность составляла около 20%. И это не была «заслуга» коллектива данного завода. И не потому, что на этом заводе хуже технология. Просто так сложились цены и другие условия. Теперь эти заводы перешли на хозрасчет - и получилось, что один может жить припеваючи, а другой - на грани банкротства.
Вопрос: Скажите, а дисциплина плановая, она упала? Допустим, предприятию невыгоден продукт, оно не хочет его производить? Оно может безнаказанно снять его с производства? Растет такого рода безнаказанность?
Это теперь называется не безнаказанность, а правом предприятий. В законе записано, что предприятие само формирует план, и какой план захочет, такой и примет. Хотя в начале закона о предприятии все-таки есть такая фраза: главной целью предприятия является удовлетворение потребности народного хозяйства в продукции, на которой оно специализируется. Но эта фраза считается как преамбула, она не имеет юридической силы. А вот дальше, где по пунктам написано, какие у предприятия права и обязанности, там такого уже нет. И далее уже пошли такие положения: предприятие само формирует план. Само?! Что хочет, может делать?! Да. Мы ему только рекомендуем, исключая госзаказ. Он вроде считается обязательным. И хотя госзаказ обязателен, но и там оговорено, что госзаказ должен быть полностью обеспечен материально-техническими ресурсами, а если чего-то не хватает, то госзаказ уже не обязателен. Вот это и есть самый главный вопрос. А где гарантия этого обеспечения и кто должен обеспечивать? Вот, скажем, на изготовление продукции по госзаказу идут материалы, которые предприятие получает не по госзаказу, а по прямым связям. Кто ему должен гарантировать поставки этой продукции? Вот едет представитель предприятия к своему поставщику, а тот отказывается поставить ему сырье. Что делает предприятие в этом случае? Оно бежит к нам: ай-ай-ай. Что мы делаем в этом случае? Как умеем, стараемся помочь. Хоть и не мы уже ведем этот материал, не мы его распределяем. Но мы все равно за свои предприятия отвечаем, мы ищем какие-либо связи, пытаемся воздействовать на поставщика через его министерство. Стараемся побудить, уговорить. Потому что мы видим, что наше предприятие простаивает. И еще есть один непростой момент. Чтобы хоть как-то удержать хозяйственные связи, было издано письмо, о котором мы говорили, относительно пролонгирования договоров, действовавших два года и более.
Вопрос: Я как раз хотел о нем спросить. В какой мере оно выполняется?
Оно выполняется. Арбитражи принимают эти дела к производству, но там есть несколько моментов, очень непростых. Хорошо, если у тебя сложились связи. Были два года связи, то и дальше арбитраж их продляет. Но у многих предприятий не было двухлетних связей. Вот, скажем, какое-то сырье, на него есть дефицит в стране. Кто-то получал от отечественных поставщиков, кто-то из
закупок по импорту. Кто получал от отечественных теперь имеет право обратиться в арбитраж, а кто по импорту - нет. В арбитраже спросят: были у тебя двухлетние связи? Не было. Значит, вопрос не рассматривается.             
Дальше, у нас многие предприятия работают неустойчиво. Скажем, вот были у меня фонды, я директор предприятия. Получал, допустим, сырье с одного завода, который всегда работает неустойчиво. Мне в течение года два или три раза меняли поставщика. Поставщик остановился на ремонт, мне быстренько дали сырье откуда-то из Азербайджана. Я оттуда полгода получал, а потом опять переключили на отремонтированный завод. Возник перерыв двухлетней продолжительности. Кто будет со мной договор заключать? Двух лет нет, значит до свидания. И еще один неприятный момент, что договор заключается только на достигнутый уровень. А если идет рост производства? И ты уже не знаешь, где взять на новую мощность сырье. Нигде в законе это не оговорено. Такое часто встречается. Завод-поставщик говорит: я не могу больше дать, и все. Вопрос так и ре решается.
Вот коллектив из Киева пишет в министерство письмо. Читать его больно и обидно. Они пишут: "Вот, вы там сидите, ничего не делаете. Вы что, не видите, плановая мощность вводится. Мы бы уже могли начать работать. А вы, бюрократы, не можете обеспечить нас сырьем". Вот так люди пишут, я могу Вам письмо показать. А я не могу их обеспечить. А я с их заводом-поставщиком уже вдоволь намучился. Этот завод говорит: «Дайте нам бочки». Хорошо, на тебе бочки. Дайте нам металл. Хорошо, на тебе металл, И так далее, и так бес конца.
Вопрос: Уговорили?
Умаслили. Но мне надо 500 тонн, а я только на 170 договорился.
Вопрос: Вы говорили о балансах. Вы сказали, что многие балансы уже упущены?
Традиционно многие десятилетия существовал такой порядок: часть балансов, 1,5 тысячи, если мне память не изменяет, вел Госплан, тысяч 6 вел Госснаб. Если позицию вел Госплан, то он знал, кто ее производит, сколько, кто потребляет, и распределяет. Какую-то позицию вел Госснаб. Вот таких балансов набиралось 8-10 тысяч. Специалисты, которые вели эти балансы, знали, что в стране делается по этому продукту. Знали детально. Теперь говорят, что осталось всего 600 балансов. По многим продуктам упущен баланс, и никто сейчас в стране не скажет, сколько у нас производится соответствующего продукта. Не знаем, сколько производится и как распределяется. Для того чтобы узнать, раньше было достаточно снять трубку, позвонить человеку, который его ведет, и сказать: ну-ка, скажи. И он тебе скажет. Это же дело нужное. В народном хозяйстве все время происходят какие-то сбои. Кто-то недопоставил, у кого-то авария и т.д. Такие ситуации возникают в любой экономике. И у японцев они возникают, хотя, конечно, намного реже. Здесь дело не только во внезапных сбоях, недопоставках. Если завод или установка по плану становятся на реконструкцию, кто-то ведь должен компенсировать недопоставку. В экономике все время нужно маневрировать. И если где-то почему-то чего-то не хватило (в плане не хватило, или уже в ходе текущей деятельности), то я звонил балансовику и выяснял, что можно сделать.
Раньше был баланс, и было все ясно. Этому министерству дать столько, этой республике - столько. Дальше сводили баланс, и в течение года надо было реализовать то, что намечено на бумаге. Это тоже делалось с трудом. Балансы были напряженные. Но хоть как-то хозяйство балансировалось. А сейчас по многим продуктам этого вообще нет. Предприятие с предприятием - как они там сами договорятся? Кто-то ввел дополнительную мощность. Если раньше вводилась мощность, то ее сразу включали в баланс. А теперь это дело пущено на самотек. Все идет само по себе, а потом вдруг выясняется, что тот или иной продукт вообще никем не выпускается. Один прекратил выпускать, другой тоже, а больше его никто и не выпускает.
Идея была такая: бросить все на рынок, а рынок сам все отрегулирует. Так для этого нужен настоящий работающий рынок.
Вопрос: Вы можете привести пример баланса, который рухнул и что после этого произошло?
Была одна такая смазка. Выпускалась в городах Д. и К. Баланс был напряженный. Нам ее не хватало, и мы вынуждены были докупать по импорту. Теперь в Д. это производство в прошлом году закрыли. "Зеленые" доказали, что производство вредное. Закрыли из-за создания неблагоприятной экологической обстановки. Значит, стали мы нужное количество докупать. В К-е эта мощность, фактически, не выходит на плановую. Каждый год на одну-две тысячи тонн производят меньше. Если посмотреть, сколько мы закупали этой смазки пять лет назад и сейчас, будет видно, что мы теперь закупаем гораздо больше.