Интервью с рабочим инструментального цеха (1986 год)

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 25.06.2016 21:13; Автор: Сергей Белановский; Просмотров: 422

Вопрос: Расскажите, как Вы стали рабочим и где работали?

Получилось так, что я оставил место, на котором работал прежде, и поскольку я ушел с "шумом", то в течение полугода не мог найти никакого другого места, никакой работы по специальности и, в конце концов, оказался вынужденным пойти на завод.

Вопрос: А какое у Вас образование?

Высшее. Я экономист. На заводе я три года работал слесарем-инструментальщиком, дослужился до 4-го разряда. Но тут произошли некоторые изменения: мы с женой написали книжку, ее приняли в редакцию - возникли какие-то другие перспективы в жизни. С другой стороны, для окончания книги нужно было много времени, поэтому я ушел с завода и несколько месяцев сидел дома.

Вопрос: Когда Вы пришли на завод и сколько времени работали там?

Сейчас вспомню. В ноябре 1982 года я начал работать там и в мае 1986 года - уволился.

Вопрос: Что представляет из себя завод?

Это опытные мастерские при Институте связи.

Вопрос: Большое ли это предприятие и что там производят?

Я работал в инструментальном цехе - это очень малолюдное производство: там работает несколько токарей, несколько слесарей-инструментальщиков и фрезеровщиков. Всего человек 15-20.

Это предприятие по выпуску малосерийной продукции и опытных образцов для ЦНЛИСа - Научно-исследовательского института связи.

Вопрос: Говорят, что иногда в разговорах Вы произносите фразу: "Вы не знаете наших рабочих". Если это так, то что Вы имеете в виду?

Я думаю, что много раз произносил эту фразу. Видите ли, в наших странных кругах, которые сами себя называют интеллигенцией, принято время от времени задавать такой риторический вопрос: "Что же происходит с народом, с нашими рабочими? Почему народ плохо работает?". На это я могу совершенно твердо ответить, что рабочие практически всегда и везде совершенно не причем. На них может быть много грехов, но в конечном счете рабочий – это рабочий, он делает то, что ему следует делать, то, что на него возлагается, и ровно в тех рамках, которые для него устанавливаются. Не может быть с рабочего никакого спроса, и требований к нему нельзя предъявлять вне рамок конкретной организации производства.

Там, где я работаю - нормальные ребята. Это ведь своего рода привилегированная организация. Конечно, они не какие-нибудь электронщики, но все же это элита традиционного рабочего класса. Это люди - самые квалифицированные, самые опытные, выдержанные, точные, аккуратные. Они привыкли работать по чертежам, хорошо их читают, привыкли выполнять всякие хитроумные вещи, связанные, например, с переналадкой. Они и изобретательны, и деловиты, и, как правило, хозяйственны. У кого-то садик, у кого-то еще что-нибудь, все делают помимо работы что-то для себя, для знакомых. Кипит напряженная работа, люди работают очень много, работать любят и умеют. То, что зачастую из всего этого не получается ничего путного - это не их вина.

Например, вопрос снабжения. Для того чтобы хорошо работал инструментальный цех, нужны специфические стали, особый инструмент. И то, и другое бывает очень низкого качества, поэтому иногда тратится вдвое и втрое больше сил, против того, что должно было бы быть. И так далее.

Вопрос: Расскажите, пожалуйста, что Вы увидели в этом цехе? Можно в хронологическом порядке, но с упором на те моменты, которые произвели впечатления, показались неожиданными.

В таких коллективах, в их формировании есть свои особенности, которые, видимо, небезынтересны. Например, вопрос, связанный с оплатой труда.

Люди, которые проработали достаточно долго, получают не пропорционально затрачиваемому труду - гораздо больше. Есть несколько человек, которые получают по 400-500 рублей в месяц не зависимо ни от чего. Есть люди, которые работают, может быть, чуть-чуть послабее, а, может быть, и не слабее, но они не работают здесь по 20 лет, а только 7-12 лет - им столько не положено: они имеют свои 250-280, может быть, 300 рублей.

Вопрос: А у Вас какой был оклад?

Я начинал практически с нуля, мне платали несколько месяцев не то 30, не то 40 рублей. Потом мне присвоили второй или третий разряд. В конце кондов, в последний год я получаю 170-210 рублей. Если бы я остался и работал, у меня бы был сейчас, видимо, 5-й разряд, а это около 250 рублей. Это было бы вполне на уровне ИТР и даже больше.

Вопрос: Как объяснить такой порядок в оплате труда?

Образуются коалиции: мастер, начальник цеха - они могут рассчитывать друг на друга. Возникают внепроизводственные связи - люди вместе выпивают, у них общие друзья, общие враги и т.д. Может быть, это и неизбежно.

С другой стороны, это привилегированное место. В цехе относительно чисто, работа не грязная. Это не сравнить с каким-нибудь большим заводом типа ЗИЛа. Те, кто там бывали, рассказывают просто с ужасом, с отвращением, какая там удивительная грязь, как там шумно, как все грубы друг с другом. А здесь какая-то уютная атмосфера. Если человек плохо себя чувствует, он может посидеть, его не будут подгонять, торопить, если очень нужно уйти - можно договориться.

Вопрос: Работа не очень напряженная?

По-разному. Бывает, что очень напряженная, а бывает, что два-три месяца - в час по чайной ложке. Почему? Да план ведь уже выполнен. А для перевыполнения плана, во-первых, нужны заказы, которых может просто не быть, а во-вторых, это дело наказуемое: сегодня ты перевыполнишь план, а завтра его повысят. 101% выполнения плана - это то, что надо.

Вопрос: Как воспринимается такая дифференциация в оплате? Она вызывает какое-то раздражение? Есть ли какой-нибудь конфликт на этой почве?

Скрытый конфликт есть. С одной стороны - недовольство есть, а с другой - это как армейская "стариковщина" - все воспринимается как должное. Только дурак будет биться головой о стенку - все равно плетью обуха не перешибешь. Все люди тертые, опытные, а главное, все настроены на то, чтобы жить - у всех семьи, дети. А для того, чтобы жить, надо быть по возможности вне конфликтов. Войти в конфликт, потерять работу легко, но что ты приобретешь? А так в общем-то известно, что, проработав некоторое время, ты приобретешь кое-какие дополнительные права.

Существует неформальная концепция "кадрового" рабочего. Я так до конца и не понял, что это такое, но это есть. О каком-то человеке все знают: "это наш кадр". Он давно работает, его все знают, и он всех знает, он помнит еще позапрошлого главного инженера. Если что-то надо, он идет просить, но соответственно и ему какие-то привилегии, правда, без особых скидок. Такая вот семейная обстановка. Я думаю, что на малых предприятиях везде приблизительно одно и то же, и даже может быть, на больших, но там это мало кому видно.

Вокруг мастера, бригадира непременно должны формироваться небольшие кружки - нужна ведь система информации, система доведения мнений, недовольства и т.д. В общем, должна быть информационная сеть. А раз так, то кто-то стоит ближе, кто-то дальше.

Вопрос: Что Вы имеете в виду под информационной сетью? О какой информации идет речь?

О любой. Например, процесс распределения премий во многом носит неформальный характер. Здесь могут играть роль довольно странные заслуги. Но тем не менее все приблизительно знают что и как, и примиряются с этим, хотя и трудно объяснить почему. С одной стороны, понятно, что это несправедливо, но с другой - это какая-то неявная несправедливость.

Вопрос: А почему Вы говорите, что непонятны критерии распределения? Это не только стаж работы на данном месте?

Видимо, не только. Это я не очень могу объяснить. Я-то вообще был чужой в этом коллективе, да еще и жил далеко. А в основном это были "свои" люди, которые и живут сравнительно недалеко друг от друга. Многие и родились, и выросли в этом районе - у них здесь и школьные знакомства, и соседские связи. С одной стороны, они живут в большом городе, а с другой - как бы в маленьком поселке. Это традиционный рабочий район. Они "свои" люди, а своего обидеть нельзя, правда, при этом этот "свой" должен тянуть, он должен работать.

Вопрос: А какие еще требования он должен выполнять?

Он должен быть лоялен, у него должен быть "свой" язык, общие ценности. В общем "свой" - это обширное понятие.

Вопрос: Когда Вы, изменив среду, попали на производство, в мир относительно незнакомый, что произвело на Вас наибольшее впечатление, может быть, удивило? Какие моменты зафиксировались в сознании?

Некоторые вещи, особенно в начале, казались довольно дикими. Например, был у нас один рабочий - термист. Термисты вообще люди особые - они, видимо, от кузнецов происходят. Они немножко колдуны. Работают в полной изоляции. Термисты в центре всех технологических процессов - все начинается ими, все ими и заканчивается: надо сначала отпустить металл, потом его закалит! От того, как работает термист, зависит очень многое. Поэтому в хорошем термисте все жизненно заинтересованы. Работа его - это немножко искусство, в ней много от ручного умения, от глаза, от навыка. Так вот, наш термист запивал: держался, держался и вдруг начинал поддавать. Неделю он ходит еще в рамках, а потом - пик! Приступает к работе в 8 утра, а где-нибудь к часу он уже сидит себе за столом - спит. Что делать: нальют ему воды побольше, а потом стараются тихо-незаметно выпроводить домой. Ругань у них была с мастером свирепая, кричали страшно друг на друга, а потом ничего - обходилось. Им обоим деваться некуда. Ни тому, ни другому, такого уже не найти. Можно было бы заострить этот вопрос, но зачем? Тем более что мастер и сам не без греха - тоже запивал: так что он и давить особенно не может. Чудные, конечно, отношения. А так - жизнь как жизнь: немножко бедламная, но это скорей по чисто технологическим причинам. Делаются какие-то вещи, которые уже, наверное, можно было бы не делать. Какое-то у меня было другое представление о современном производстве. И большинство работающих там отдают себе отчет в том, что это все сильно устарело. Они понимают, что ту же работу можно было бы делать совсем иначе, и гораздо большим эффектом. Поэтому часто ведутся разговоры о зарубежной технике, причем отдают должное не только оборудованию, но и стилю, методам работы. Мастеровитые люди очень ценят умение и хорошую технику, понимают, что необходимо строгое соблюдение технологической дисциплины. Но поскольку на нашем производстве бедлам, то эту дисциплину соблюдают отчасти, подгоняя то, что можно измерить здесь. Люди работают очень реально. Они знают, как принимают их работу, чем ее меряют, и стараются делать качественно, но в пределах существующих возможностей измерительного инструмента и в рамках существующих требований. Могли бы, наверное, сделать и лучше, если бы был спрос. Но поскольку спроса нет, то зачем, спрашивается, выкладываться? То есть очень рациональное поведение. А измени ситуацию - дай высококачественный инструмент, дай классные станки - и работа будет другая.

Вопрос: А что еще нужно, чтобы работа была другой?

Нужна однозначность спроса. И вот еще о чем мечтал! "Живут же где-то: пришел на работу - все, что на день нужно, у тебя есть. Сломался резец - пошел в кладовую: отдал - взял, никаких проблем. Нужный резец всегда на месте. Кладовщица тоже всегда на месте, либо инструментальная кладовая прямо в цехе – положил сломанный резец, взял хороший". А здесь: сломался резец, и рабочий идет и два часа его перетачивает. Резец победитовый, пока его сточишь, полкруга абразивного уйдет, да и время. Да и нужного круга нет. Вроде все есть, но все какое-то не такое, неэффективное. Все приспособились, но знание о том, что могло бы быть по-другому, существует. Это что-то вроде идеала, мечты о том, как можно было бы хорошо работать.

Вопрос: Можно ли сказать, что в цехе, где Вы работали, был большой производственный беспорядок?

Он был в рамках допустимого. Это не был беспорядок. Ведь что такое беспорядок. Это то, что мешает получить нужный результат. Если мы получаем то, что мы собираемся получить, то беспорядка нет или он сравнительно небольшой. Порядок, который есть, недостаточно эстетичен, скажем так, или недостаточно совершенен, могло бы быть красивее, могло бы быть меньше суеты. Но о беспорядке говорить не приходится, поскольку все выполняется, причем выполняется с нужным качеством и в нужном количестве. Но и о порядке говорить не приходится, так как известно, что бывает порядок более высокого ранга. Поскольку все рабочие из газет, да и не только из газет, знают об уровне и качестве производства, скажем, в Японии или США, то существует такое мнение: "Нашим этого не сделать". Но от самих-то людей очень мало что зависит.

Вопрос: Насколько велика производственная нагрузка? Недогружены или перегружены рабочие, каковы простои?

При соответствующем изменении оплаты труда могли бы, конечно, работать интенсивнее. Даже не то что интенсивнее, а с меньшими простоями. Иногда ведь как бывает: как-то летом, например, месяца два или три вообще не было работы, хоть что хочешь делай.

Вопрос: На заработке это отражалось?

Немного. Не очень сильно. Мастер там очень опытный человек, давно работает на этом месте. У него есть какое-то ощущение потолка зарплаты. Например, я наработаю 250 рублей, но куда мне столько с 3-м разрядом? Не положено. Он мне ставит 170. Но зато когда полный провал, он мне вместо 70 рублей 140 поставит. И все это видят и понимают: беспорядок, конечно, но от цеха он не зависит, это вне его.

Вопрос: Если устранить такого рода беспорядок, то на том же оборудовании при той же технологии насколько люди могли бы сделать больше?

Трудно сказать. Наверное, могли бы. Вспоминают, например, что за несколько лет до того, как я туда попал, там некоторое время практиковалась аккордная оплата труда. Видимо, было какое-то ускорение в развитии отрасли, все было нужно, и разрешали работать сколько хочешь.

Вопрос: И в этом цехе тоже, хотя это всего лишь опытное производство?

Что значит опытное? Они делают большей частью заготовки для штампов. Фрезеровщики, токари это подгоняют, получается штамп. Рядом есть штамповочный участок, на котором отливают пластмассовые детали, используемые для крепежа, например, телефонных аппаратов, и в том числе и опытных изделий. Наряду с этим этот цех обслуживал небольшие заводики, которые работали по нашим штампам. Так что это не чисто опытное производство. Существует ведь много вещей, для которых не нужно больших производств. Например, какие-нибудь контакты. Маленькая лавочка из трех человек может завалить этими контактами всю страну. Производительность при очень хорошей специализации может быть колоссальной.

Так вот, когда разрешали работать сколько хочешь, работали и по субботам, и по воскресеньям, и в полторы смены, и зарабатывали соответственно по 700-800 рублей в месяц. Но потом как отрезало эту лафу. Люди рады много работать, но только и зарабатывать при этом, а то просто обидно - человек чувствует себя дураком, а кому это приятно.

Вопрос: Пили там сильно?

Из 15 человек один совсем не пил, по крайней мере, на работе - пожилой слесарь. Это человек старой выучки, он страшно бранил новые порядки, этот бедлам, большевиков ужасно ругал за то, что они развратили рабочий класс и развалили производство. У него была своя точка отсчета, его учили еще какие-то немцы в конце 20-х годов. Образ порядка у него ассоциировался с таким порядком, которого я и не видел никогда, только понаслышке да по литературе могу себе представить.

Вопрос: А он не описывал, что он понимал под порядком?

Он не терпел пьяных на производстве. Но его раздражал рваный линолеум в цехе, он совершенно резонно замечал, что можно споткнуться и расшибиться. Мы даже не замечали таких вещей, для этого нужен другой глаз. Его когда-то приучили, что такого быть не должно: ничего не должно торчать, все должно быть прибито, гвозди цеплять не имеют права, окна должны быть вымыты и т.д. Поскольку все это наличествовало только приблизительно, он постоянно бурчал, бранил большевиков. Этот человек не пил совсем. Еще один, токарь предпенсионного возраста, очень симпатичный человек, иногда выпивал, но очень понемножку, по каким-то особым случаям. А была группа мужиков, которые пили регулярно.

Вопрос: И на работе?

Конечно, на работе, а где же еще пить? Эти люди помоложе: где-то от 35 до 50. Был один «чемпион», который все время 6ыл пьяным. Человек несокрушимого здоровья, за день выпивал по две бутылки водки, и при этом работал, иногда только не мог. Он шлифовальщик - станок работает, он за ним приглядывает, - опыт есть, работа не очень сложная, поэтому у него все проходило нормально. Он как раз был одним из самых высококвалифицированных людей.

Был один молодой - лет 35-40. Он работал расточником - очень деликатная и ответственная работа. К нему попадают заготовки деталей, и он размечает опорные отверстия, линии, относительно которых можно обрабатывать деталь. Он должен сделать эту разметку с точностью - 0,01. У него был расточной станок высокой точности, к нему положен кондиционер, работал он в отдельной комнате. Сам он очень аккуратный, чистенький, станок у него всегда был в прекрасном состоянии. Он не пил никогда. Брат у него был пьяница, работал в соседнем цехе, а этот нет. Он занимался общественной работой, может быть, у него были какие-то планы на будущее. Но к нему несколько настороженно относились. Он был "своим", но какой-то негативный оттенок в отношении к нему чувствовался, хотя ничего плохого он не делал, прилично так себя вел, да и особо не высовывался.

Вопрос: Это пьянство существовало легально? В каких пределах оно было допустимо?

Попадаться недопустимо.

Вопрос: Но мастер же "свой"?

Да, с одной стороны, он "свой". Но если он тебя видит, значит и другой может увидеть, поэтому лучше вообще не попадаться. Мастер, поскольку он "свой", может подойти и сказать: "Спрячься куда-нибудь, чтобы тебя никто не видел". Но ведь может зайти инженер, директор может заскочить неизвестно зачем. Вряд ли директор будет рассматривать своих токарей и фрезеровщиков, но всякое может случиться. Но ведь выучка колоссальная: станок крутится, стоит человек, в него уперся. Зайдешь с другой стороны, видно, что он дремлет, а так не заметно. Или идешь по цеху - стоит человек, размышляет. Мало ли над чем он размышляет? А на самом деле пьян вдребезги. Чтобы видеть все это, надо сжиться с цехом.

Вопрос: Из 15 человек, сколько пили не меньше, чем по стакану в день?

Думаю, что человека три. У двоих - стакан в день это была святая норма. Один из них, правда, иногда не пил недели 2-3, а потом опять начинал. Остальные пили эпизодически: праздник, день рожденья или какой-нибудь заказ. Например, приходят из другого цеха знакомые или инженеры, что-то надо сделать для производства или кому-то лично. Чем расплачиваться? Денег не берут - не принято. Не принято брать, значит, не принято давать. А вот спирт берут, а раз он есть, как его не пить?

Вопрос: 1986 год - это уже начало перестройки. В каком-то виде это докатилось до цеха?

Нет.

Вопрос: Вообще нет?

На уровне разговоров - да, а реально... Единственное, что было - это начали понемножку прижимать с расценками - сокращать, подрезать. Вывесили лозунг "Увеличим производительность труда...", я уж не помню - на 3%, кажется. А за счет чего ее увеличивать? Единственная возможность - снизить себестоимость, платить меньше. То есть при прежнем объеме работ несколько снизить зарплату и постараться это компенсировать какими-то заказами, может быть, посторонними.

Вопрос: Какова политика администрации? Снизить зарплату, потом взять дополнительные заказы, восстановить прежний уровень зарплаты? При этом объем делаемой работы несколько возрастает, так?

Вот об этом я уже ничего не могу сказать. Как оценить, возрос объем работы или нет? Чтобы об этом судить, надо, чтобы работа была однообразной и просчитываемой. Поскольку работа всегда разная, она просто несопоставима, и трудно понять, когда урезают расценки. Например, приносят какую-нибудь деталь для обработки, она должна стоить 10 рублей, но вдруг она стоит 9 - на глаз этого уже не понять. Это уже какие-то плановые махинации, но к делу это уже отношения не имеет.

Вопрос: Но зарплата-то упала?

Даже этого нельзя сказать наверняка, это могло быть простым совпадением. Вроде бы заговорили о том, что начали резать расценки, но это мог быть предупредительный разговор - возбудить в себе предварительную ярость, чтобы быть готовым, если это произойдет в действительности. А потом это же несерьезно: ну, сократят на 5%. С 200 рублей - это червонец, с 400 - двадцатка - есть ли о чем говорить.

Вопрос: После того, как Вы уволились оттуда, Вы поддерживаете какие-либо контакты?

Нет, никаких.

Вопрос: То есть Вам неясно, что там сейчас происходит?

Я думаю, что там ничего не изменилось, по-моему, это просто технически невозможно.

Вопрос: Что нужно сделать, чтобы этот цех работал эффективно с экономической точки зрения?

Это надо как-то себе представить... Что бы я сделал, если бы этот цех был мой? Я бы нашел массу ширпотребных работ, которые крайне необходимы. Завалил бы Москву какими-нибудь изделиями, при условии, конечно, что можно было бы доставать металл и другое сырье. Но ведь администрация цеха этого не может делать. Если бы они это предприняли, они были бы миллионерами. Хотя если бы на это пошли не только они, но и другие тоже, то особых миллионов не получилось бы, может быть только у тех, кто опередил бы всех остальных, но все-таки это была бы жизнь более интересная и более доходная. Но этого никто не делает, потому что нельзя.

Вопрос: Вы говорили, что работали на шахте. Когда это было?

Очень давно - в 1968 или 1967 году.

Вопрос: Кем Вы работали?

Подземным забойщиком 3-го разряда.

Вопрос: Какие-нибудь впечатления остались от этой работы?

Знаете, чтобы оценить реальность, надо иметь возможность с чем-то сопоставить. Для меня же это был неповторимый опыт. Я могу сказать единственное - это страшноватая реальность.

Вопрос: Расскажите поподробнее.

Это происходило в Североенисейске Красноярского края.

По составу рабочей силы это в основном были ссыльнопоселенцы из уголовников. Пьянство, бытовая грубость, бедность - притом, что деньги сравнительно неплохие зарабатывают. Но их все равно девать некуда.

Вопрос: Это ощущалось, что деньги девать некуда?

А что с ними делать? Там как-то все одно к одному. Большинство живет в общежитии, да и жителям поселка деньги особо не нужны - картошку они все выращивают, да еще кто козу, кто кур держит - а что еще надо? Оденется, тепло оденется, костюм выходной купит, чтобы несколько раз в год налиться, будучи в приличном виде. Есть клуб, кинофильмы там крутят - молодежь ходит, смотрит. Что еще? Охота бывает, грибы, ягоды, шишки кедровые - это все хорошие занятия, но материальных затрат не требует. Жизнь там какая-то очень застойная, потому что стремиться в принципе некуда, не к чему. Человек не только не может стать самостоятельным хозяином, а вообще никем. Если у него дурной характер, он может срываться с места и начать ездить по Руси Великой, попадая из одной дыры в другую. Но это разнообразие достигается сменой довольно однообразных вещей. Кроме того, к тому времени, как я там был, этот поселок был свободным всего лет 5-7, а до этого там была зона, там еще и вышки торчали. Там шел постоянный гудеж, спирт выдавали в нужном количестве. Пьянство было страшное. Я думаю, что если там что-нибудь и изменилось сейчас, то несущественно. Ведь молодежь, которая там выросла, обладает теми же бытовыми навыками. Никаких перспектив там, мне кажется, не должно было появиться. Да и откуда бы взялась проблема алкоголизма, если бы там что-нибудь менялось?

Вопрос: Чем еще характеризовалась мрачность обстановки?

Видите ли, я ведь туда поехал, сделав перерыв в учебе в институте из-за неприятностей. Для меня это было довольно интересно - та самая народная жизнь, о которой я слышал, читал, но которую никогда не видел. Условия труда скорее героические: спускаешься в шахту на 300-400 м, темно, вода, камешки падают. А глядя отсюда, можно сказать следующее - очень низкий уровень охраны труда, большая небрежность в работе.

Вопрос: Небрежность в смысле техники безопасности у рабочих?

И у рабочих, и у мастеров. Настроение такое: "Давай, давай, все надо превозмочь". Случались аварии по небрежности. Однажды парень молодой по лихости полез в непродутый после взрыва забой, наглотался окиси углерода и ссыпался вниз метров с 15. Правда, довольно удачно - ничего не сломал. Его вытащили, спасли. За те 5,5 месяцев, что я там был, по-моему, таких аварий больше не было. А так, время от времени что-то случается, но для шахты это неизбежно. Кроме того там все время масса новых людей.

Вопрос: Большая текучесть?

Очень большая текучесть. Среди работавших постоянно были сибиряки, которые там прижились, да еще много украинцев, приехавших на заработки, с тем, чтобы потом вернуться на Украину и завести хозяйство.

Вопрос: А заработки какие были?

У кого как - от 180 рублей до 800 рублей. Это ведь Север - коэффициент идет всем, а за выслугу лет идет прогрессивно возрастающая надбавка. Кроме того работа всегда есть выгодная и невыгодная. Это во многом зависит от норм, а они разрабатываются часто довольно странно, так сказать "на научной основе", а на научной основе многих вещей не понять и не увидеть, кажется, что не должно быть разницы в оплате между выгодной и невыгодной работой. Видимо, профсоюзы должны как-то уравнивать тяготы труда я соотносить их с зарплатой. Поскольку же этого нет, то получается так, что все, кто работают давно, оказываются на выгодных работах. В шахте это особенно заметно, потому что в забое, богатом золотом, платят больше, а в бедном - не взыщи. В богатый забой и взрывников и бурильщиков направляют вне очереди, лес туда подают вне очереди и т.д. - так и накручивается. Те, кто работают, давно уже сжились, что очень несправедливо, хотя по отношению к молодым и вновь прибывшим это часто выглядит именно так.

Вопрос: Значит, тот же критерий - стаж?

Нет, не только стаж. Там еще отношения с горным мастером имеют значение. Я как-то работал с местным мужиком, который был очень недоволен, что я, неумелый и бестолковый, попал к нему в бригаду. У него возникли какие-то нелады с маркшейдером, и тот его так поставил, что он больше 400 рублей никак не мог заработать. Рядом тоже местный человек приблизительно с таким же опытом, имел 800 рублей, переходящее красное знамя и т.д. Там конфликты своеобразные: в угрозы легко верится, потому что народ там крутой и не очень боязливый, а обстановка такова, что само может что-нибудь на голову осыпаться. То есть там есть еще какой-то регулятор: кроме стажа играет роль какая-то общая свирепость и готовность отстоять свой рубль.

Вопрос: А возможно ли, что относительно новый человек приходит сразу на высокое положение? Этот вопрос относится не только к шахте, но и к цеху.

Только в том случае, если такой человек очень нужен, а его трудно найти. В цехе был случай: пришел парень, правда, не совсем новичок, он раньше там работал и всех знал, у него был 6-й разряд. Его, правда, не очень любили, посмеивались. Он пришел и сразу попросил три сотни, ему дали. Хотя если бы он там постоянно работал, имел бы 400. Есть ведь и объективные вещи. Реальные различия между тем, что получает человек по 4-му и по 6-му разрядам больше, чем 40 копеек по тарифу. По тарифу может быть разница рублей в 50, но никак не в 150, а в жизни бывает именно так, потому что до 6-го разряда надо дожить.

Вопрос: Межтарифная дифференциация увеличивается?

Да, обязательно. Происходит это за счет выработки, за счет часов. В месяце 180 рабочих часов. Каждая работа измеряется в часах, если я делаю быстрее, образуется остаток в часах. Я приноровился и делал 300-320 часов, то есть 170% нормы. Но если человек приходит с 6-м разрядом и сразу договаривается с мастером, что есть ли работа, нет ли - отдай ему 300 часов и все. Где ты их найдешь - это твои сложности, а он столько стоит. Иначе он уйдет - пусть ему будет чуть менее удобно, но место он себе найдет. А поскольку все-таки основной фактор - это известный дефицит рабочей силы, то с этим приходится считаться.

Вопрос: Каковы политические взгляды рабочих?

Они очень любят свою армию. Я никогда не видел такого отношения. Они националисты. Это не шовинизм, но есть элементы национального хвастовства, национальной гордости. Очень распространены националистические шуточки.

Вопрос: Чувствовали ли Вы как еврей на себе эти настроения?

В общем, да. Но я ведь не мальчик, да и среду эту я приблизительно знал, так что меня это мало трогало, я пристроился к этой обстановке. Было несколько очень приличных ребят, с которыми у меня установились хорошие отношения. Где-то за год до моего увольнения попался человек - озлобленный антисемит, истерически настроенный, настоящий "памятник" по настроению. И хотя вряд ли сам состоял в какой-нибудь организации, потенциально он был к этому готов. А остальные довольно равнодушны. Это скорее привычка сквернословия, чем какие-то реальные эмоции и действия. Существует, правда, некоторая ответственность, но сказать, что это отстраненность действия, мне кажется, нельзя. Хотя такие люди могут очень легко трансформироваться.

Вопрос: Как относятся к высшему руководству?

Очень приветствовали Андропова, когда он появился, и очень сожалели, что он умер, не успев доделать начатое. Нельзя сказать, что ему верили, но были очень довольные наведением порядка и справедливости. Очень смаковались подробности, почерпнутые из газет, судебные процессы над руководителями, снятия с постов. Но вообще-то с определенными политическими взглядами там был только один пожилой человек, я о нем рассказывал, который просто ненавидел коммунистов.

Вопрос: А остальные как?

Да никак. Это другая сторона жизни, там люди как-то странно живут, но это их дело - у каждого свое.

Вопрос: Были ли иногородние в вашем цехе?

Да нет, что Вы, это же элитный цех.

Вопрос: В чем же его элитность, давайте еще раз уточним.

Прежде всего, квалификация - там на 15 человек работающих у двенадцати - 6-й разряд. Причем, примерно у девяти из них это был реальный 6-й разряд - они действительно мастера своего дела. Это были люди, которые получили свои разряды на больших оборонных заводах и оттуда ушли, потому что далеко ездить, тяжелый режим, гонка, пересмотр норм. Там намного тяжелее жить. И вот они приходят уже с большим опытом, накопивши инструмент - человек ведь приходит со своим запасом: резцы, фрезы, сверла - это свое, снабжение ведь плохое.

У нас, например, взяли в какой-то момент человека, он занимался переточкой фрез, с соседнего очень большого завода. Он приходил где-то часов в 5 и с дикой энергией работал - очень эффективно и хорошо работал, большой был мастер. Вообще работать люди умеют, и любят и очень ценят тех, кто хорошо работает. Такой вот трудовой, вполне хороший народ.

А в политическом плане? Во-первых, люди политически не образованы, во-вторых, не имеют практически никакой информации.

Вопрос: Но они равнодушны или нет к политическим вопросам?

Они же люди - как они могут быть совсем равнодушны.

Но это не основной центр их увлечений. В газетах скорее привлекают судебные статьи - это интересно, это жизнь. Каждый, может быть, сравнивает себя, свою ситуацию с тем, что у других. Как он - лучше или хуже? Живет ли как все? По-человечески это очень можно понять.

А в плане общеполитических вопросов - ничего, кроме большой любви к армии, сказать не могу.

Вопрос: Считается ли, что "почтовый ящик" - это то место, где люди получают реальную квалификацию и потому заслуживают большего уважения?

Там легче получить квалификацию. Видимо, молодому человеку на "почтовом ящике" начинать лучше, потому что там более равномерная, более справедливая оплата труда. Там много людей, а где много людей, неизбежно какие-то вещи формализуются. Там, видимо, легче повышать тарифный разряд. На таких заводах сменяемость кадров больше.

Вопрос: Вы считаете, что на оборонных предприятиях текучесть больше, чем на гражданских?

Я имею в виду такие предприятия, как наши. Если же говорить вообще, то на ЗИЛе, например, просто проходной двор. Да и условия там ужасные. Мне рассказывал, возмущался, все тот же наш пожилой рабочий, любитель порядка: "Как они могут там работать! Ты не поверишь: слой масла на полу, стружка везде разбросана. Такое безобразие творят! Людей, как скот, ни во что не ставят. Собралась голь, рвань со всей страны - куда им деваться". Это, конечно, еще хуже. А на серьезном закрытом заводе новая техника, они вынуждены учить людей, им есть на чем учиться и т.д. Они как бы служат кузницей кадров для всей промышленности.

Вопрос: В представлении рабочих на оборонных заводах больше порядка?

Конечно. Хотя ходят рассказы о том, что и там какой-нибудь Вася с похмелья может огромный импортный станок загубить, не моргнув. А если подшипник полетит, то и там его не восстановишь. Но что же делать - плановая система.