Личный сайт Сергея Белановского

НАУКА И ВУЗЫ
(результаты социологических исследований)

Белановский С.А.

Наука и ВУЗы. Сборник статей, основанных на социологических исследованиях автора.

Книга включает в себя ряд статей, написанных в период с 1995по 2014 гг. и посвященных изучению состояния российской академической науки и ВУЗов. В исследованиях изучаются основные проблемы российской науки и высшего образования. Основной упор сделан на проблемах и недостатках. Автор пытается найти пути их решения. В настоящее время многие решения по реформированию науки и высшего образования уже приняты. Они представляются не во всем удачными и во многом не совпадают с предлагаемыми автором. Однако автору точно известно, что его работы и предложения изучались авторами реформ.

Книга будет интересна академическим и ВУЗовским ученым, экономистам, научным менеджерам, журналистам.

Ключевые слова: наука, высшее образование, менеджмент, социология, кластеры, Трофим Лысенко.

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. ПРИЧИНЫ СНИЖЕНИЯ ПОПУЛЯРНОСТИ ВЫСШЕГО ТЕХНИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ (2014 г.)

Описание исследования

В современных условиях экономика знаний становтся локомотивом экономического развития всего мира. Россия занимает с этом процессе особое положение. По причинам, сложившимся исторически, страна обладает развитям научным потенциалом, который, однако, плохо внедряется в практику. В результате технологическая рента, на которую вправе была бы претендовать Россия, в значительной мере достается другим странам.

Россия обладает развитой сетью высших учебных заведений, многие из которых по достоинству занимают свои места в мировых рейтингах. Вместе с тем, такой уровень подготовки студентов выдерживается не везде. В настоящем исследовании выявлено четыре уровня технических ВУЗов, рразличающихся по качеству своей подготовки.

Группировка ВУЗов по стратам всегда носит отчасти условный характер, поскольку границы между ними часто размыты. В рамках данного (качественного социологического) исследования нельзя говорить о строго выверенных валидизированных списках. Речь идет скорее об определении типичных представителей, выявленных на основе опроса респондентов экспертного уровня. Тем не менее, ранжирование исследованных ВУЗов по этому приблизительному и неполному списку позволило выявить существенные различия во многих параметрах, характеризующих качество обучения в этих ВУЗах.

Изначальной целью данной работы являлось изучение причин создавшегося положения и возможностей изменить сложившийся тренд в пользу повышения престижа и качества высшего технического образования в России. Для достижения этой цели в октябре-ноябре 2014 г. в городах Москва и Екатеринбург было проведено качественное социологическое исследование, включавшее в себя нижеследующие сегменты, одинаковые для обоих городов.

Ученики 10 – 11 средних школ без различия в специализации образования. Метод исследования – фокус-группы. Цель обследования данного сегмента – получить общие представления учащихся старшей школы о перспективах их дальнейшей учебы и трудоустройства, перспективности и престижа различных специальностей, которые дает высшее образование, перспективах дальнейшего трудоустройства, преимуществах и недостатках различных видов трудоустройства. Проведено две фокус-группы (Москва, Екатеринбург).

Ученики 10 – 11 классов средних школ, специализирующихся на углубленном изучении физико-математических предметов. Метод исследования – фокус-группы. Цель обследования данного сегмента – выявить специфичные мотивации старших школьников, нацеленных на продолжение образования в технических ВУЗах, их представления о дальнейшем трудоустройстве и преимуществах (и возможных недостатках) выбранного ими пути. Проведено две фокус-группы (Москва, Екатеринбург).

Учителя физики и математики, преподающие названные предметы в 10 – 11 классах средних школ. Методы исследования – фокус-группы или индивидуальные глубокие интервью. Применительно к данному сегменту эти методы рассматриваются, как взаимозаменяемые, поэтому окончательный выбор метода будет зависеть в первую очередь от того, насколько сложным окажется рекрутинг этих учителей в фокус-группы. Цель обследования данного сегмента – подтверждение или опровержение сведений о падении престижа «точных» наук среди учащихся школ, наличие или отсутствие у старших школьников стремления изучать названные дисциплины и стремиться к получению соответствующих профессий, причины изменения отношения старшеклассников к изучению «точных» наук. Проведено 10 экспертных интервью (Москва, Екатеринбург).

Студенты 2 курса наиболее известных технических ВУЗов страны (Физтех, МАИ и др.). Список таких ВУЗов подлежит уточнению. Метод исследования – фокус-группы. Цель обследования данного сегмента – изучение состава студентов и траекторий их попадания в данный ВУЗ (насколько эти траектории совпадают с избранной в школе специализацией), мотивы избрания технической специальности, мнение студентов о качестве обучения, представления студентов о возможностях и перспективах будущего трудоустройства. Проведено две фокус-группы (Москва, Екатеринбург).

Студенты 2 курса технических ВУЗов страны «второго плана» (МАДИ и др.). Список таких ВУЗов подлежит уточнению. Метод исследования – фокус-группы. Цель обследования данного сегмента аналогичны предыдущему – изучение состава студентов и траекторий их попадания в данный ВУЗ (насколько эти траектории совпадают с избранной в школе специализацией), мотивы избрания технической специальности, мнение студентов о качестве обучения, представления студентов о возможностях и перспективах будущего трудоустройства. Гипотеза состоит в том, что ответы студентов ВУЗов «первого» и «второго» плана могут существенно различаться. Проведено две фокус-группы (Москва, Екатеринбург).

Студенты 4 – 5 курса наиболее известных технических ВУЗов страны (Физтех, МАИ и др.). Метод исследования – фокус-группы. Цель обследования данного сегмента – изучение уже сформировавшихся мнений студентов о качестве полученного ими образования и перспективах их дальнейшего трудоустройства. Проведено две фокус-группы (Москва, Екатеринбург).

Студенты 4 – 5 курса технических ВУЗов страны «второго плана» (МАДИ и др.). Метод исследования – фокус-группы. Цель обследования данного сегмента – изучение уже сформировавшихся мнений студентов о качестве полученного ими образования и перспективах их дальнейшего трудоустройства. Результаты предположительно будут сильно отличаться от результатов исследования предыдущего сегмента. Проведено две фокус-группы (Москва, Екатеринбург).

Профессорско-преподавательский состав наиболее известных технических ВУЗов страны. Метод исследования – индивидуальные интервью. Цель обследования данного сегмента – изучение мнений преподавательского состава о качестве подготовки абитуриентов и студентов и перспективах трудоустройства выпускников. Проведено 10 экспертных интервью (Москва, Екатеринбург).

Выпускники наиболее известных технических ВУЗов страны (Физтех, МАИ и др.), окончившие ВУЗ 2 – 3 года назад (желательно включая тех, кто находится за границей). Метод исследования – индивидуальные интервью. Цель обследования данного сегмента – изучение соответствия реального трудоустройства ожидаемому, как в плане выбора работодателя, так и в плане соответствия ожиданиям самой работы, ощущения востребованности квалификации, ретроспективные оценки качества и востребованности полученного образования. Проведено 10 экспертных интервью (Москва, Екатеринбург).

Выпускники технических ВУЗов страны «второго плана» (МАДИ и др.), окончившие ВУЗ 2 – 3 года назад. Метод исследования – индивидуальные интервью. Цель обследования данного сегмента – изучение соответствия реального трудоустройства ожидаемому, как в плане выбора работодателя, так и в плане соответствия ожиданиям самой работы, ощущения востребованности квалификации, ретроспективные оценки качества и востребованности полученного образования. Проведено 10 экспертных интервью (Москва, Екатеринбург).

Представители работодателей, принимающих на работу выпускников наиболее известных технических ВУЗов страны (Физтех, МАИ и др.). Метод исследования – индивидуальные интервью. Цель обследования данного сегмента – мотивы приема на работу выпускников, оценка уровня их подготовки, востребованность полученных ими знаний. Проведено 10 экспертных интервью (Москва, Екатеринбург).

Исследование проводилось по одинаковой схеме в Москве и Екатеринбурге. Всего было проведено 12 фокус-групп и 50 индивидуальных интервью.

Введение

1. Качество образования и экономический рост

Как известно, функционирование любой экономики основывается на ресурсах, необходимых для производства товаров и услуг. Традиционно эти ресурсы (факторы производства) подразделяются на следующие составляющие: труд, капитал, ресурсы природы.

Все три вида ресурсов могут обладать разным качеством. Академик Ю.В.Яременко разделял ресурсы на массовые и качественные. Под массовыми Ю.В.Яременко понимал те ресурсы, которые имеются в относительном изобилии и требуют минимальной подготовки или переработки к производственному использованию. Под качественными ресурсами он понимал ресурсы высокотехнологического уровня со все более усложняющимся процессом подготовки к включению в производственный цикл.

С начала ХХ века технический прогресс привел к значительному ускорению экономического роста и, как следствие, быстрому росту потребления массовых ресурсов. В результате массовые ресурсы стали исчерпываться с возрастающей скоростью, что в перспективе могло привести к их полному исчерпанию при заданном уровне технологии.

В этот момент, согласно Ю.В.Яременко, остро возникла необходимость замещения массовых ресурсов ресурсами более высокого технического уровня. Однако этот процесс не мог происходить одномоментно в разных секторах экономики. В результате возникла многоуровневая экономика, различные уровни которой различались по своей технической сложности.

Традиционно в экономическом анализе используется членение экономики на отрасли, образованные по принципу сходства выпускаемой ими продукции. Это промышленность, которая, в свою очередь делится на подотрасли, капитальное строительство, транспорт, сельское хозяйство, наука, образование, торговля, бытовые услуги и др. Вместе с тем, существует еще один способ членения экономики, важный для многих видов экономического анализа – по межотраслевым секторам, различающимся по уровню своей технологической сложности.

Различие между членением экономики на отраслевые сегменты и уровни технологической сложности может быть проиллюстрировано следующим рисунком, где сектора, образованные диаметральными линиями, условно обозначают отрасли экономики, а концентрические круги – различные уровни технологической сложности экономических секторов. С точки зрения отраслевого членения конструктор автомобилей и автомеханик относятся к одной отрасли – автомобилестроение, но к разным уровням технической сложности своей деятельности. И наоборот: такие области, как нанотехнологии и генная инженерия относятся к разным отраслям, но приблизительно к одному уровню технической сложности, находящемуся на переднем крае научно-технического прогресса.

От скорости перемещения секторов экономики снизу-вверх по уровням экономического развития в решающей мере зависят темпы экономического роста страны. Альтернативой, которую Ю.В.Яременко считал неприемлемой, является форсированный рост потребления массовых (в том числе природных) ресурсов, который не может рассматриваться, как подлинная альтернатива, поскольку в короткой перспективе приведет к исчерпанию таких ресурсов и долговременному экономическому спаду.

Необходимым условием экономического развития, основанного на качественных (высокотехнологичных) ресурсах является их технологическая сопряженность, т.е. примерное соответствие друг другу их технического уровня. При этом, поскольку рыночное равновесие является динамическим, указанное соответствие постоянно нарушается, создавая так называемые структурные дефициты. Причиной таких отклонений могут быть как различного рода экономические (или внеэкономические) флуктуации, временно отклоняющие экономику от равновесного состояния, так и определенные институциональные проблемы, испытываемые тем или иным обществом в силу определенных исторических обстоятельств.

Вернемся к многоуровневости экономики, состоящей их секторов с различной технической сложностью. Здесь важно отметить, поскольку это не всегда учитывается, что ни одна экономика не состоит только из отраслей с высокой технической сложностью. Более того, не эти отрасли создают основную часть ВВП любой страны. Их функция – создавать заделы для будущего экономического роста, тогда как основная часть ВВП создается отраслями со средним уровнем технической сложности. Даже относительно отсталые отрасли во многих экономиках создают значительную часть национального дохода, рабочих мест и доходов домохозяйств.

В многоуровневой экономике основные факторы производства должны приблизительно соответствовать друг другу по уровням своего качества (технической сложности). Это касается и трудовых ресурсов: их стратификация по уровням квалификации должна соответствовать структуре экономики не только в отраслевом разрезе, но и в разрезе уровня секторов экономики, различных по своей технической сложности.

2. Уровни сложности образования и их связь со структурой экономики

Как известно, система профессионального образования, как и структура экономики в целом, стратифицирована и по отраслевой направленности, и по уровню сложности профессиональной подготовки (технологической сложности).

Уровням сложности подготовки кадров отвечает выработанная еще в советское время градация образовательных учреждений: неполное среднее образование – полное среднее образование – среднее специальное образование (техникумы) – высшее образование. Причем, институты высшего образования (ВУЗы), несмотря на формальное равенство дипломов о высшем образовании, тоже делились и продолжают делиться по уровням сложности осуществляемой ими подготовки.

Уже в советское время (ориентировочно с начала 70-х годов) в описанной выше системе образования, которая внешне выглядит логически стройной, стали накапливаться серьезные дисбалансы, которые в те годы анализировались с идеологических позиций и потому плохо осознавались с точки зрения реального положения дел. В качестве примера можно указать, что, хотя техникумы того времени наращивали свой выпуск, на производстве должности техников практически исчезли. Их работа была переложена на инженерный персонал, а техникумы фактически стали работать на пополнение рабочего класса. Более подробный анализ структурных проблем той эпохи выходит за рамки настоящей работы, однако следует учитывать, что многие сегодняшние проблемы берут начало еще с тех времен.

После распада Советского Союза в экономике страны началась стихийная структурная перестройка, масштабы которой являются, по-видимому, беспрецедентными. Закрывались или переживали беспрецедентный спад многие предприятия и целые отрасли. Вместе с тем создавались или существенно расширялись (а также технологически обновлялись) другие отрасли: банковско-финансовая сфера, нефтегазовая промышленность, пищевая промышленность, жилищное строительство и некоторые другие. Начиная, примерно, с 2005 года начали восстанавливаться и предприятия других отраслей, причем, на новой технологической основе, в том числе военно-промышленные, космические, но далеко не только они. Появились также предприятия с иностранной собственностью и технологиями, предъявившие спрос на квалифицированные российские кадры.

Эти процессы стали объективной основой для преобразования системы образования в стране. Однако эти процессы по ряду объективных причин не всегда были согласованы во времени, а также в отраслевом и профессионально-квалификационном разрезе. Не обошлось без стихийных процессов, результаты которых оказались неоднозначными. Однако ориентировочно с 2010 года Правительство Российской Федерации серьезно озаботилось проблемой устранения структурных дисбалансов между спросом и предложением рабочей силы различной профессиональной и квалификационной направленности. Анализу некоторых из таких дисбалансов и посвящено данное исследование.

1. Оценка состояния проблемы

Настоящее исследование состояния технических ВУЗов России является далеко не первым, одной из наиболее важных работ такого рода является мониторинговое исследование качества приема в российские вузы, проведенное в 2016 г. Высшей школой экономики и Минобрнауки России в партнерстве с МИА «Россия сегодня» и Общественной палатой РФ (источник: http://www.hse.ru/news/edu/136310957.html). В выводах этого исследования, в частности, говорится:

• Большинство инженерных вузов вынуждены набирать троечников. В ряде вузов прием на инженерные (технологические) направления чрезмерно велик, и на бюджетные места приходится брать троечников — с 35-40 баллами по профильным предметам. Как сказал ректор ВШЭ, вузы «подгребли мелкой гребенкой всех, кто согласился прийти на эти места». И эту проблему должно учитывать Минобрнауки России при формировании контрольных цифр приема. Пока что общеобразовательная школа не выпускает такого количества людей, которые имели бы 4 и 5 по физике, математике, химии и готовы были бы идти в инженеры и технологи.

Данная тема в аналогичном ключе была подхвачена многими СМИ, включая, например, газету «Коммерсант» (источник: http://www.kommersant.ru/doc/2599959). Другой пример выступления на эту же тему звучит так.

• Минобрнауки совместно с Высшей школой экономики представили исследование “Качество приема в вузы-2016”, где оценивался балл ЕГЭ студентов-первокурсников. Как и в предшествующие годы, лучшие выпускники школ поступили в медицинские, экономические и гуманитарные учебные заведения. А вот троечники массово поступили в металлургические, сельскохозяйственные, машиностроительные и транспортные вузы. Эксперты называют ситуацию “угрожающей для страны” (источник: http://www.kommersant.ru/doc/2623030

Проведенное нами исследование, если оценивать его результаты в целом, не противоречит описанным выше выводам. Вместе с тем, предыдущие исследования уделяли недостаточно внимания стратификационному аспекту качества самих ВУЗов и экономической среды, являющейся реципиентом их «продукции», т.е. выпускников. Правда, автор упомянутой выше статьи в газете «Коммерсант» пишет по поводу регулярно составляемых НИУ ВШЭ рейтингов ВУЗов:

• Рейтинг 2016 г. был подготовлен НИУ ВШЭ. И строится он по средним баллам ЕГЭ принятых абитуриентов. Куда пошли самые сильные дети — те вузы и лучше. Всего в рейтинге 390 вузов. Исследование состоит из трех частей. Лучшие учебные заведения принимали абитуриентов со средним баллом от 70 до 92,6. В этой группе 94 вуза — экономические, юридические, медицинские. Технических только 10. См. также http://www.kommersant.ru/doc/2599959).

Такой констатирующий вывод представляется нам верным, но недостаточным. Поэтому одной из главных задач проведенного исследования было выяснение конкретных характеристик различных стратификационых групп российских технических ВУЗов.

2. Стратификация технических ВУЗов по уровню сложности даваемой ими подготовки

Во введении были рассмотрены общие вопросы взаимосвязи уровней сложности подготовки кадров и спроса эти кадры со стороны отраслей экономики на соответствующие уровни подготовки. Ниже этот вопрос будет конкретизирован на основе полученного эмпирического материала.

Результаты исследования показали, что многие респонденты (те из них, которые фактически являются экспертами) хорошо понимают эту проблему. Несмотря на отмеченное выше формальное равенство дипломов о высшем образовании в России опрошенные эксперты прекрасно отдают себе отчет об их фактической неравноценности с точки зрения уровня сложности, осуществляемой ВУЗами подготовки. Хотя мнения отдельных респондентов по поводу сравнительной оценки отдельных российских технических ВУЗов могли несколько различаться, в действительности эти различия несущественны. Это означает, что результаты исследования дают основания говорить об определенном экспертном и отчасти даже общественном консенсусе относительно статуса или групп статусов российских технических ВУЗов.

По результатам опроса экспертов можно выделить четыре уровня российских технических ВУЗов с точки зрения сложности осуществляемой ими подготовки.

1. «Элитные» ВУЗы. Основная часть экспертов относит к ним три факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (механико-математический факультет, физический факультет и факультет вычислительной математики и кибернетики), МФТИ (Московский физико-технический институт), МИФИ (Московский инженерно-физический институт), МГТУ им. Баумана (Московский государственный технический университет им. Баумана), Новосибирский государственный университет. Некоторые добавляют к этому списку Санкт-петербургский политехнический институт. Хотя взгляды экспертов на конкретный список таких ВУЗов может несколько расходиться, мы будем в основном придерживаться этого списка, имея в виду, что задачей данного исследования было не построение очередного рейтинга, основанного на экспертных оценках, а качество и специфика подготовки, даваемой этими ВУЗами. Тем не менее, надо отметить, что в качестве примера (многие респонденты не называли весь список, а ограничивались указанием примеров) чаще других называли МГТУ им. Баумана.

2. Вузы второго плана, приближающиеся к элитным. К ним эксперты и многие респонденты относят такие ВУЗы, как Московский авиационный институт, Московский энергетический институт, Московский государственный индустриальный университет, Южно-Уральский государственный университет, Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, и некоторые другие. Эти ВУЗы дают высокое качество подготовки, но все же отстают от тех, которые попали в первую категорию. Вопрос о том, в чем состоит суть этого отставания, и его причины будет подробно рассмотрен ниже.

3. «Рядовые» технические ВУЗы. Их очень много, и респонденты называли их лишь частично, приводя в качестве примеров. Это такие ВУЗы, как Московский государственный университет путей сообщения, Московский автомобильно-дорожный государственный технический университет, Московский государственный технологический университет «СТАНКИН», Московский технический университет связи и информатики, Московский государственный машиностроительный университет, Московский государственный университет приборостроения и информатики, Московский горный государственный университет, Московская гуманитарная техническая академия, Уральский государственный университет им. Горького, Уральский государственный университет путей сообщения, Уральская государственная сельскохозяйственная академия, Уральский государственный лесотехнический университет, Уральский государственный горный университет и многие другие.

4. «Плохие» технические ВУЗы. Это ВУЗы, в которых образовательный процесс деградировал, и студенты учатся (а фактически не учатся) в них только ради «корочки», т.е. диплома, поскольку настоящий полноценный диплом в таком ВУЗе получить нельзя (разве что за счет интенсивного самообразования). Имеется много сведений о сильной коррумпированности учебного процесса в таких ВУЗах. ВУЗы этой категории не рассматривались в проведенном исследовании, и в дальнейшем, как правило, упоминаться не будут.

С методической точки зрения необходимо пояснить следующее. Описанную выше градацию ВУЗов (с возможными незначительными отклонениями) описывали не только эксперты высшего уровня, к которым относятся представители элитных работодателей и представители профессорско-преподавательского состава элитных ВУЗов, но и нередко респонденты других категорий: студенты ВУЗов первого и второго уровней, школьные учителя физико-математического направления, и даже отчасти школьники, ориентированные на физико-математические науки. Правда, в отношении последних надо отметить, что их представления о стратификации технических ВУЗов не всегда четкие и отличаются определенной «смазанностью», вызванной в первую очередь дефицитом реальной информации. Тем не менее, даже в высказываниях школьников просматривается иерархия, фактически совпадающая с описанной выше.

А. Примеры высказываний об «элитных» ВУЗах

• Ведущие — это, еще с советских времен, Московский физико-технический институт (МФТИ), Московский государственный университет им. Ломоносова, все больше сейчас МГТУ им. Баумана, Новосибирский Государственный Университет также входит в это число, ну и, наверное, можно еще Питерский политехнический университет. На первый взгляд, все (представитель компании работодателей, Москва).
• Могу судить только в своей области, в области космонавтики есть наши основные конкуренты — это Московский государственный университет им. Ломоносова, НИИ механики, отчасти Московский авиационный институт МАИ, ФАЛТ – факультет авиамеханики и летательной техники в Московском физико-техническом институте МФТИ (ППС, МГТУ им. Баумана, Москва).
• Лучшие ученики идут в основном в МИФИ, институт хороший, и я готовил их сюда. Ну, и в МГТУ им. Баумана идут. В МГУ достаточно много. А так, если физику боле-менее тянут, ну в МАИ. (учитель математики, физики, школа, Москва).
• Народ выбирает какую-то дисциплину, где математика является базовой не просто, а по-настоящему. Это те дети, которые стремятся на ВМК в МГУ, еще есть дети, которые говорят четко: «Я пойду учиться в МГТУ им. Баумана, в МИФИ» и т.д. (учитель математики, физики, Москва).
• У нас тесные связи с МГТУ им. Баумана, также к нам часто приходят на работу из МГУ, мехмат приходит, иногда приходят с физтеха – это ведущие инженерные и математические вузы, оттуда в основном и приходят (представитель компании работодателей, Москва).
• Значит, в конце десятого класса помимо МФТИ я посмотрел список наших ВУЗов, еще четырех: МФТИ, МГТУ им. Баумана, МГУ, что еще, МИФИ. В общем, все основные московские ВУЗы посмотрел и выбрал среди них самый подходящий для меня факультет (студент МФТИ, 2 курс, Москва).
• Да, я выбрала ВУЗ, я хочу в МИФИ. Я рассматривала 2 университета – МФТИ и МИФИ. Это ВУЗы высшей категории, как я считаю, и я решил, что буду учиться там (ученик 11 класса физ.-мат. класса, Москва).
• На самом деле там особо выбирать нечего было, то есть МФТИ, факультет общей прикладной физики, либо физфак МГУ – больше нечего выбирать (студент физического факультета МГУ, 2 курс, Москва).

Б. Примеры высказываний о ВУЗах второго уровня

• Ко второму плану, наверное, Московский авиационный институт (МАИ) и Московский энергетический институт (МЭИ) можно его отнести. Еще, пожалуй, Южно-Уральский государственный университет (ЮУрГУ). Может быть, Московский государственный индустриальный университет (МГИУ) (представитель компании работодателей, Москва).
• Несколько выпускников идут у нас в авиационный институт Московский авиационный институт, раньше у нас даже с ним был договор, и специально готовятся. На мой взгляд, это неплохой выбор, имя института многим известно, поступить и учиться в нем реально. В МГТУ им. Баумана труднее, хотя она дает сильную подготовку (учитель математики, физики, школа, Москва).
• Самые реальные институты, на которые я могу поступить, это Российский государственный технологический университет (МАТИ) или МАИ. Мехмат мне, наверное, не потянуть (ученик 11 класса физ.-мат. класса, Москва).
• На нашем уровне достаточно сильными у нас считается Уральский федеральный университет (УРФУ), еще могу назвать Уральский технический институт связи и информатики (представитель компании работодателей, Екатеринбург).
• Уральский федеральный университет у нас отличается более хорошим уровнем подготовки, потому что там все-таки есть строительный факультет, он охватывает несколько технических специальностей (представитель компании работодателей, Екатеринбург).
• К хорошим ВУЗам я отношу крупные университеты, Уральский федеральный университет, Уральский университет путей сообщения, поскольку это профильный. Здесь многое весьма условно, но если Вы спрашиваете про менее сильные ВУЗы, то это что-то типа Уральский государственный педагогический университет (представитель компании работодателей, Екатеринбург).
• Уральский федеральный университет у нас стоит на первом месте. На втором месте у нас Уральский университет путей сообщения находится. Еще можно назвать Уральский государственный аграрный университет и Уральский лесотехнический университет (учитель математики, физики, Екатеринбург).
• Способные ребята идут учиться в УРФУ, если еще брать технические ВУЗы, то в Уральский лесотехнический университет (он тоже считается технический), в Российский государственный профессионально-педагогический университет (РГППУ) (учитель математики, физики, Екатеринбург).

3. ВУЗы первого уровня (элитные ВУЗы)

3.1. Специфика обучения в элитных ВУЗах

По мнению респондентов, (в первую очередь респондентов экспертного уровня, т.е. выпускников элитных ВУЗов, представителей работодателей, профессорско-преподавательского состава, но также и студентов) существуют три главных особенности обучения в элитных ВУЗах:

• очень высокая сложность обучения;
• очень серьезная фундаментальная подготовка в области математики и физики;
• своего рода идеология, которую профессорско-преподавательский состав элитных ВУЗов стремятся передать студентам. Суть этой элитной идеологии можно выразить словами: «Выпускник нашего ВУЗа (факультета) в интеллектуальном плане может решить любую задачу, в том числе и в новой для себя области». Проведенное исследование показывает, что передача этой идеологии (наряду со знаниями) студентам и выпускникам происходит весьма успешно.

К сказанным основным характеристикам следует добавить, что, по мнению экспертов, качество теоретический подготовки в этих ВУЗах, возможно, не растет, но точно не падает, и в этом плане они остаются ведущими ВУЗами не только в России, но и во всем мире. Однако качество прикладной подготовки в этих и других ВУЗах падает, и об этом будет особо сказано ниже.

Тезис о том, что в технические ВУЗы поступают и учатся троечники, в отношении элитных ВУЗов абсолютно несправедлив. Это показывают и официальные рейтинги, основанные на средних баллах ЕГЭ (источник: http://www.hse.ru/ege/).

(Примечание: по факультетам МГУ даны средние баллы не по всему университету, а по соответствующим факультетам. Поэтому в общем рейтинге ВУЗов они не обозначены. Источник информации по факультетам МГУ – сайты соответствующих факультетов).

Обращает на себя внимание, что в ТОП-10 попали лишь два элитных ВУЗа страны – Московский физико-технологический институт и Московский инженерно-физический институт. Очевидно, судя по средним баллам ЕГЭ, в ТОП-10 попали бы также факультет вычислительной математики и механико-математический факультеты МГУ, если бы они включались в рейтинг в качестве самостоятельных обучающих институтов. Вместе с тем, в ТОП-10 не попали Новосибирский государственный университет, Санкт-петербургский политехнический институт, Московский государственный технический университет им. Баумана (МГТУ им. Баумана), хотя эти ВУЗы получили высокую оценку элитных экспертов.

Особенно удивляет ситуация с Московским государственным техническим университетом им. Баумана – широко известным и уважаемым ВУЗом, часто упоминавшимся даже в фокус-группах со старшеклассниками (правда, с теми старшеклассниками, которые выбрали физико-математического направление). Одно из возможных объяснений состоит в том, что в МГТУ им. Баумана очень трудно учиться, но на мехмате МГУ учиться не легче. Таким образом, данный конкретный вопрос не получил в рамках данного исследования ясного объяснения, однако фактор «трудности» учебы в элитных ВУЗах затрагивался во многих интервью и фокус-группах. Ниже он будет рассмотрен более подробно.

А. Очень высокая сложность обучения в элитных ВУЗах

• Учеба бывает очень сильно напрягает. То есть, на мехмате нет многих нудностей, например, физический, химический факультет, всякие химпраки, физпраки – вот этого, но если ты не доучил во время своей предыдущей учебы, надо наверстывать в очень короткое время, и если это сделать не за день, не за два, то все должно получиться (студент, 2 курс, элитный ВУЗ).
• Третий курс это было для меня тяжелее всего, потому что там закончилась Физика, там был семестр, когда была одна математика, для меня это было не очень интересно, поэтому сложно. Я просто жила учебой (студент, 4 курс, элитный ВУЗ).
• Сложно, потому что было много разных предметов. И получалось, что времени на подготовку все-таки мало, когда много предметов. Когда уже потом, на старших курсах уже проще, уже больше времени дается. Потому что очень сложный был Сопромат, Термех. Даже Физика с Матаном и то легче на порядок. Инженерная графика тоже тяжело давалась, потому что преподаватель был не очень хороший (студент, 4 курс, элитный ВУЗ).

Б. Очень серьезная фундаментальная подготовка в области математики и физики

• Эти ВУЗы отличаются очень высокой подготовкой в фундаментальном плане. Это, прежде всего, математика, а также механика и физика. То есть теоретическая подготовка носит фундаментальной характер (эксперт, представитель работодателя).
• Просто мехмат дает очень хорошее базовое образование, если у меня не получится в какой-то одной области, я могу себя еще попробовать в десяти различных областях, мехмат это позволит сделать. После окончания мехмата я думаю закончить аспирантуру в Высшей Школе Экономики, либо в Российской Экономической Школе (студент мехмата МГУ, 2 курс).

В. Идеология элитного ВУЗа: «Наш выпускник может все»

• С одной стороны, мехмат дает универсальное образование, которое дает мне возможность работать много где. Допустим, я в НИИ проработал, сейчас сижу, в данный момент резюме составляю, пишу в какую-то компанию, не связанную с непосредственно техникой, а пусть, может быть, связана с финансами, с чем-то, но и там, и там приходится доучиваться, там доучиваться нужно, и тут доучиваться нужно. Но это не является препятствием (студент, 4 курс, элитный ВУЗ).
• Скажем так, на Физтехе есть много дополнительных, не входящих в обязательную программу курсов, собственно, которые тебе помогут подготовиться в том направлении, в той сфере, которая тебе интересна. Там все бесплатно. Все зависит только от своей собственной инициативы – что ты хочешь выучить дополнительно, куда ты нацеливаешься и что тебе для этого надо, пожалуйста, все есть вокруг, только бери (студент, 4 курс, элитный ВУЗ).
• К сожалению, выпускники идут часто работать не по специальности. Это связано с тем, что они изначально не понимали, зачем они поступали в тот или иной ВУЗ. Не выбирали осознанно. Со временем обучения они понимают, что это не их призвание. И потом идут работать программистами, дизайнерами, в бизнес, в продажи, в рекламу. Дело в том, что здесь студентов учат думать. А тот, кто умеет думать, он может работать в любой сфере, в любой отрасли (ППС, МГТУ им. Баумана).
• Давайте обсудим, что делает выпускник мехмата, знаете, ответ такой, а он все делает. Вот когда мы слышим вопрос: «Что можно делать после мехмата?». Ответ – все. Я пытаюсь сказать студентам, что они должны уметь делать, они должны знать, что-то такое, чего больше не знает никто. Идут везде – и в промышленность идут, и в сельское хозяйство идут, и в бизнес идут, не знаю, в банки идут – везде идут (ППС, мехмат МГУ).
• «Бауманка» нас еще больше подтолкнула к поиску знаний и научила нас трудиться, находить выход практически из любой ситуации. Я всегда узнаю «бауманку» по фразе «есть методичка, пойдем сдавать». Безвыходных путей нет, вот это я запомнила с института. Так же, говорят, приходишь, говорят: «Вот это знаешь?». Я говорю: «Не знаю, но, там, у меня есть интернет и три дня, и я смогу разобраться». То есть основное, чему нас научила «бауманка» это жизни. То есть сложно, но можно разобраться, можно разобраться во всем. Вот такой принцип (выпускник МГТУ им. Баумана).

Г. В теоретическом плане элитные ВУЗы не снижают качество подготовки

• Может быть, наши (элитные) ВУЗы и отстают от мирового развития, но не сильно. Сейчас в фундаментальной науке нет таких рывков, чтобы сильно отстать. Поэтому они сохраняют прежний уровень. В теоретическом плане, пожалуй, даже двигаются. Поэтому теоретически они своих студентов готовят очень неплохо. А в плане прикладной науки, естественно, отстают (эксперт, представитель работодателя).
• Вопрос: есть ли технические ВУЗы, в которых качество подготовки растет? Ответ: Я не знаю, как это может происходить. У нас в России я такого не знаю. Многие ВУЗы в этом плане опускаются. Максимум, что можно сделать, это удержать на плаву то, что было, и чтобы качество не понижалось. Есть ВУЗы, которым это удается (эксперт, представитель работодателя).
• Например, та же Бауманка, очень даже молодец ВУЗ, и в этом смысле, они наши конкретные конкуренты, а с другой стороны потребители, потому что много выпускников мехмата идет в преподавание. Там прекрасная фундаментальная база. Опять же, сказать, что, например, Физтех нас слабее, это было бы смешно, правда. То есть, там другое образование, там все по-другому устроено, но уровень – очень высокий (ППС, мехмат МГУ).
• Да, уровень подготовки у нас высокий. Во всяком случае, сам процесс обучения у нас практически не изменился. Другое дело, что пытаются сокращать программы, но за счет того, что внедряются некоторые новые предметы, пытаются сокращать некоторые старые. По крайней мере, это не очень существенно. Подготовка фундаментальная дается. По крайней мере, вот у нас и нобелевские лауреаты есть в последнее время, из наших выпускников. По крайней мере в нашей стране, ФизТех пользуется большой популярностью. За нами числится очень много ученых, очень высокого уровня (ППС, МФТИ).

3.2. Абитуриенты элитных ВУЗов

Абитуриентами элитных технических ВУЗов часто становятся выпускники физико-математических спецшкол, а также выпускники массовых школ (по-видимому, в данном случае следует говорить о хороших массовых школах с устойчивыми традициями обучения), избравших после сдачи ГИА физико-математическое направление.

По свидетельству директоров школ, которые были опрошены в рамках исследовательского проекта «Выстраивание индивидуальных образовательных маршрутов», осуществленного Институтом гуманитарного развития мегаполиса в 2016 году, физико-математическое направление выбирает меньшинство учащихся, обычно около 10% учеников 10 – 11 классов. При этом около 70% учащихся выбирают гуманитарные направления. Прочие в основном идут по линии химико-биологических наук (тоже около 10%) или классов общего направления. Необходимо оговорить, что в данном случае речь идет об экспертных оценках, которые целесообразно проверить в количественном исследовании или сверить со статистическими данными.

Доля старшеклассников, выбирающих физико-математическую специализацию после сдачи ГИА (по экспертным оценкам директоров школ)

Фокус-группы, проведенные со старшеклассниками физико-математического направления, никоим образом не создают впечатления, что это троечники, как это говорится в отчете НИУ ВШЭ. Скорее наоборот – многие из учеников напоминают участников известной телепередачи «Умницы и умники», но только физико-математического направления. Особенно это касается учащихся физико-математических школ – в них действительно учатся высоко мотивированные дети, часто одаренные, которые хотят учиться, интересуются математикой и физикой.

Иллюстрацией этого факта являются часто звучавшие в «физико-математических» фокус-группах высказывания типа: «Мне математика легко дается», «Я люблю математику», «Мне нравится физика» и т.д. Конечно, в данном случае речь идет не об объективном тестировании знаний, а всего лишь о словесных установках респондентов. Тем не менее, такие высказывания создают очень благоприятный образ этих учащихся.

Среди участников фокус-групп учащихся физико-математического направления попадаются, конечно, и те, кто говорит, что попал на данное направление случайно или «так сложились обстоятельства». Тем не менее, судя по стенограммам фокус-групп, таких учащихся – явное меньшинство.

При сравнении фокус-групп, сформированных их учеников физико-математического направления, с учениками «общего» или гуманитарного профиля бросается в глаза главное различие, которое и предопределяет направление их дальнейшего обучения. Говоря коротко, есть школьники, которые хорошо понимают математику и физику, и есть все остальные, которые не хотят или не могут успешно учиться по этим дисциплинам. Между этими двумя группами школьников наблюдается целый ряд кардинальных различий.

Среди школьников, ориентирующихся на сдачу математики и физики по ЕГЭ мотивация, профессиональная ориентация и целеполагание выше намного выше, чем у остальных. Особенно это касается выпускников физико-математических спецшкол и лицеев: эти ребята уже точно знают, куда именно будут поступать и какую профессию они хотят получить. Многие из них поступают по результатам олимпиад. Некоторые говорят о том, что будут подавать документы только в один ВУЗ, именно в тот, который они хотят поступить, поскольку уверены в результате (хотя у них есть возможность для подстраховки подавать документы в несколько ВУЗов). Самые сильные ученики физико-математического направления почти не готовятся к ЕГЭ и не переживают о поступлении, поскольку они в нем уверены.

Весьма характерно, что ученики, настроенные на поступление в «элитные» технические ВУЗы в большинстве не пользуются услугами репетиторов, хотя ученики, настроенные на поступление в ВУЗы более низкого уровня, пользуются репетиторами очень широко. Пожалуй, можно выдвинуть гипотезу о том, что чем ниже уровень ВУЗа, на который ориентируются абитуриенты, тем более распространено среди них использование услуг репетиторов.

Те, кто легко справляется с физико-математическими науками, не собираются заниматься гуманитарными науками (разве только в виде хобби). К сожалению, в рамках данного исследования был мало затронут вопрос об отношении этих учеников к «серьезным» естественным наукам, таким, как химия, биология, медицина. Но со всей очевидностью просматривается тенденция, что те, кто плохо усваивает математику, идут в гуманитарии и говорят о «гуманитарном» складе ума.

• Сдала и физику, и математику на максимальный балл. И я сдавала не потому, что меня кто-то принудил. Я сдавала потому, что мне, я люблю физику, и я люблю математику. Она мне легко дается. В особенности программирование. Так что для меня не было проблем (ученица физ.-мат класса, Москва).
• Вообще, мне папа с детства говорил, научил читать, писать. Не знаю, я, когда была маленькая, мне лет пять было, я умела считать, умножать двадцать пять на двадцать пять. Он мне, прямо, эту любовь привил к математике, и я отличницей была до десятого класса. И тоже я не из-за физики больше пошла, а из-за математики, не знаю, люблю. Привил мне папа любовь с детства (ученица физ.-мат класса, Москва).
• Я пошла в физико-математический класс. Мне с пятого класса нравятся, примеры. Задачи не люблю, а примеры обожаю. А физику я, просто, она мне, просто, нравится. На самом деле физика мне нравится. Мне нравится слушать учительницу. Нравятся всякие лабораторные работы. Просто, нравится физика. А математика — это как наркотик, просто, я люблю. Я люблю примеры. Я, вообще, короче, люблю математику (ученица физ.-мат класса, Москва).
• Раньше, может быть, даже у меня не была такая любовь к физике, но вот сейчас – друг или учитель. Просто, говоря о нашей школе, именно учитель, он прямо, понимаете, он так объясняет, что, серьезно, все понятно. Я хотела сказать, что физика – мой друг теперь (ученица физ.-мат класса, Москва).
• Я пока, в основном, на физику опираюсь, то есть, мне поступать в технический ВУЗ, там нужна физика, там упор делается, в основном, на физику. Если по олимпиаде занимаешь призовое место, то могут принять без ЕГЭ, поэтому у меня пока идет упор на прохождение по олимпиаде. Я по школе и по району занял уже призовое место, и теперь уже городская. Мне это интересно и нравится. К тому же у меня по плану будет направление в институт, то есть, после института я сразу смогу пойти на работу (ученик 11 класса, Москва).

Практически все участники данной категории фокус-групп намерены продолжить образование в ВУЗе, причем не просто в ВУЗе, а в одном из тех, которые выше были названы элитными или ВУЗами второй категории. Встречались, конечно, респонденты, которые называли иные ВУЗы технического профиля, условно отнесенные нами к третьему уровню. Тем не менее, названия первых двух категорий ВУЗов преобладали.

• Я хочу в МИФИ. Я рассматривала 2 университета – МФТИ и МИФИ. МФТИ меня отталкивает тем, что он очень далеко находится. Он находится в городе Долгопрудном, поэтому будет тяжеловато добираться, я считаю. МИФИ мне понравился тем, что он уютный университет. Когда впервые увидела – именно такая атмосфера уюта и сплоченности. Мне понравилось, и преподаватели там хорошие очень. Я рассматриваю 2 факультета, первый – э то теоретическая и практическая физика, второй – это КИБ, кибернетика и информационная безопасность (ученица физ.-мат класса, Москва).
• Поступать буду в Бауманку, но я пока не очень уверена. Но вообще туда рассчитываю, у меня там очень много знакомых учится – им нравится, это интересно, и у меня знакомые многие собираются туда поступать, чтобы всем вместе быть, так что туда, скорее всего. Я думаю, скорее всего, на факультет машиностроения (ученица физ.-мат класса, Москва).
• Я выбрал 3 ВУЗа – МГИМО, Бауманка и МИФИ. Но основное – МГИМО и Бауманка. Я собираюсь на инженера в Бауманку, авиастроение, это ВУЗ рядом с моим домом, 3 минуты и я там. Но Бауманка – более высокий уровень, котируется за рубежом, и поэтому я выбрал ее (ученик физ.-мат класса, Москва).
• Да, я определились – это будет Бауманка, я даже определилась с кафедрой, но поскольку на нее очень большой балл, это биомедицинские технологии, если туда еще добавить биологию, то скорее всего я пойду на радио-лазерные технологии, потому что балл в принципе намного меньше, чем на биомедицинский, на бюджет (ученица физ.-мат класса, Москва).
• Я выбираю 2 варианта – МИФИ, потому что близко к дому, и Плехановский, потому что моя сестра учится уже на 4-ом курсе. И я рассматриваю только бюджет, потому что мне сказали сразу, если не поступлю – буду сама платить (ученица физ.-мат класса, Москва).
• Для меня самое главное – это бюджет, потому что я не хочу сидеть на шее у родителей. И я рассматриваю ВУЗ поближе к дому. Самые реальные, на которые я могу поступить, это МАТИ или МАИ (ученица физ.-мат класса, Москва).

Выпускники школ из числа «продвинутых» учащихся физико-математического направления, пока еще недостаточно хорошо представляют себе свое будущее место работы и будущую профессию. Тем не менее, можно сказать, что в большинстве они собираются стать либо инженерами, либо программистами. Инженерные профессии упоминались чаще, чем программистские. Банковско-финансовая сфера, которая становится важным сектором трудоустройства для выпускников технических ВУЗов, выпускниками школ физико-математического направления не упоминалась.

А. Инженеры:

• Я планирую быть инженером, в какой фирме, честно говоря, не знаю, потому что, в принципе, инженеры нужны везде. Давно всем известно, что инженеров очень сильно не хватает. В прошлом веке, начале этого века очень много менеджеров было, с отелями связанный бизнес, а инженеры, действительно, технических людей было мало. Поэтому зная, где я буду, я понимаю, что я буду нужна (ученица физ.-мат класса, Москва).
• Я смотрю на работу инженера, возможно, буду заниматься какой-то научной деятельностью. Я считаю, что уже с третьего, четвертого курса надо где-нибудь стажироваться, где-то работать по специальности, а не там просто где-то в сфере маркетинга. По специальности, пусть даже за какую-то более низкую зарплату, чтобы просто получать какой-то опыт в этой сфере деятельности (ученик физ.-мат класса, Москва).
• Да, я представляю, возможно работать в конструкторском бюро или в какой-то военной сфере. Сейчас я думаю, даже уверен, что это очень востребовано. Конечно, я думаю, что у меня сначала будет зарплата маленькая, но это все зависит от карьерного роста, от стажа. На «Боинге» можно работать, там я уже уверен, что уровень зарплаты будет на высоком уровне (ученик физ.-мат класса, Москва).

Б. Программисты:

• На самом деле, есть же много крупных корпораций, которым нужны программисты. Тем более, если программисты, даже, если они будут безработными, они могут написать тоже программное обеспечение, разбогатеть, как некоторые люди знаменитые. Я думаю, что в ЯНДЕКС можно работать, в ГУГЛ, есть такие организации, туда очень сложно пробраться, но можно (ученица физ.-мат класса, Москва).

Как и любое другое, данное исследование не только дает ответы на определенные вопросы, но и ставит новые: 10% школьников, выбравших физико-математическую специализацию – это меньшинство выпускников школ, но в абсолютных цифрах их численность намного превышает общую численность первокурсников, принятых в технические ВУЗы первой и второй категории. Почему часть старшеклассников, которые, если судить по их ответам, хорошо знают предмет и имеют сильную мотивацию к учебе, не поступают в те ВУЗы, которые они для себя наметили? Куда они поступают и поступают ли вообще? Как дальше складывается их обучение и профессиональная карьера? На эти вопросы в данном исследовании ответы получены не были.

3.3. Студенты элитных ВУЗов

До сих пор мы говорили о потенциальных студентах элитных ВУЗов. Следующий этап – сами студенты. В рамках исследования были проведены фокус-группы со студентами 2 – 3 и 4 – 5 курсов элитных ВУЗов. Принципиальных отличий в высказываниях участников этих фокус-групп не выявилось, поэтому данные фокус-группы будут рассматриваться, как единый информационный массив.

Студенты фокус-групп элитных ВУЗов отмечают следующие особенности их обучения.

1. Очень высокая учебная нагрузка и высокий уровень требований. Характерно, однако, что ни один из респондентов на это не пожаловался. Многие говорили, что им нравится учиться. Во многих высказываниях видна сильная мотивация к учебе, причем, некоторые респонденты подчеркивают, что речь идет именно об учебе, а не о деньгах или карьере.

• Мне учиться сложно, да. В принципе у нас всем сложно, кого не спрашивал, если бы было чуть-чуть свободного времени, я бы чем-то занялся. Нет, свободного времени нет. А вот если у меня пересдача, то меня это напрягает. На самом деле, самый сложный был первый курс, потому что как-то все внезапно, обстановка сильно изменилась (студент, 2 курс, элитный ВУЗ).
• Честно говоря, так как я оканчивал общеобразовательную школу, то для меня на первом курсе довольно сложно было, эти же самые пределы, которые в школе в общеобразовательной мы просто не затрагивали, мы их не проходили. Для меня это было сложно, а при том, что оно логически не понимаемо, это было сложно вдвойне (студент, 2 курс, элитный ВУЗ).
• Да, довольно трудно, особенно на первых курсах. Это зависит от того какая была довузовская подготовка. Скорее всего, тем, кто учились в нормальных физмат классах, или в лицеях, физико-математических им попроще (студент, 4 курс, элитный ВУЗ).

2. Очень большой отсев студентов на первом курсе. Об этом говорили не только студенты, но и преподаватели, и те представители работодателей, которые сам являются выпускниками элитных ВУЗов. Говорили также о том, что поступить в элитный ВУЗ гораздо проще, чем удержаться в нем. На основе высказываний респондентов можно сформулировать один из признаков элитного ВУЗа, отличающего его от ВУЗов «второго сорта». В элитных ВУЗах на первый курс принимают примерно на 20% студентов больше, чем предполагают выпустить, причем, основной отсев происходит по итогам первого курса. Представители администрации элитных ВУЗов с самого начала прямо говорят студентам-первокурсникам, что по итогам года 20% из них будет отчислено, что и реализуется. Интересно, что представители профессорско-преподавательского состава и выпускники в качестве основной причины отчисления студентов называют не отсутствие способностей, а элементарную лень, нежелание учиться. Важно отметить, что по данным проведенного исследования в ВУЗах «второго сорта» столь массовых отчислений не отмечено, отчисляют лишь единицы их числа тех, кто совсем не желает учиться, не посещает занятий и т.д. В ВУЗах четвертой категории фактором, снижающим отчисление нерадивых студентов, к сожалению, является взяточничество.

Большой отсев на первом курсе

• Просто, выгоняют, наверно, больше. Спрашивают больше. За те знания, которые ты мог бы пройти в обычных ВУЗах, здесь эти знания не являются гарантом того, что ты успешно сдашь экзамены (эксперт, представитель работодателя).
• На первом-втором курсе мехмата из 500 студентов где-то сто человек отчисляется. Ну, в общем, как и раньше было. Набирается на курс существенно больше студентов, и, на самом деле, это очень сильно упростилось. Это плюс. Это, вообще-то, благо. Если раньше отчисление студента с хвостом было, что все были напряжены, все волновались. Начальник курса пил валидол. Декан вообще, не знал, как подписать приказ. То теперь, все равно, понятно, что, вот, столько, вот, надо выгнать. И поэтому, кто набрал хвостов, кто оказался в этом списке внизу, они довольно безболезненно (ППС, мехмат МГУ).
• Да, поступает достаточно большое количество абитуриентов, правда и отчисляются также на первом курсе, так как необходим высокий уровень подготовки. Я думаю, отчисляется процентов двадцать, так на вскидку. Я считаю, что у нас отчисляется много студентов. Думаю, это связано с тем, что довольно резко меняется стиль жизни, человек до этого учился в школе, мало думал об учебе, скажем так. А тут требуется четко понимать, что от тебя требуется, необходимо работать больше. Такая резкая перестройка довольно сложная, не все ее могут пережить. Но к третьему курсу уже все учатся хорошо, они уже более мотивированы, понимают, что хотят (ППС, университет им. Баумана).
• И более того, сейчас на мехмат набирается в 2 раза больше людей, чем нужно, чтобы в первую сессию половину из них отчислить. По-видимому, это говорит о том, что все-таки уровень абитуриентов низкий. И уровень оценок в стандартной ситуации, когда до 3-го курса все, даже самые лучшие студенты учатся на одни тройки. Только потом начинаются четверки и пятерки (ППС, мехмат МГУ).
• Подготовка, которую нам дал лицей, она достаточно была высокая. Они мне очень сильно помогла на мехмате, чтобы прямо на гране вылета, к счастью, не стояло. Но с первого курса было отчислено у нас человек 50. Из 430-440, где-то так (студент 4 курса, мехмат МГУ).
• У нас, кстати, отчислили 2/3. К четвертому курсу. Было 42 человека, осталось 14-15. Но в основном иногородние (студент 5 курса, университет им. Баумана).

3. Разносторонние интересы студентов. Интересно, что об очень многих студентах элитных ВУЗов можно говорить, как о разносторонне развитых личностях, имея в виду, что многие имеют хобби, далекие от профиля учебы, но зачастую довольно сложные: это музыка, живопись, танцы, иностранные языки, различные виды спорта, туризм и так далее. Многие студенты элитных ВУЗов – это отнюдь не «ботаники», сосредоточенные только на учебе. Очевидно, потенциал этих студентов таков, что им тесно в рамках какого-то одного направления.

Хобби (элитные студены – это не «ботаники»)

• В свободное время увлекаюсь всем. Хожу в тир, хожу на танцы, хожу на всякие, там, походы, не знаю. Еще ролевые игры, например. Да, очень, в основном все связано с коммуникацией. Очень нравится мне общаться с людьми. Всегда нахожу себя легко в любой новой компании (студент 2 курса, МАИ).
• Увлекаюсь различными видами деятельности, связанными с общением с людьми. А, вообще, увлекаюсь рисованием, живописью. Раньше ходил в художественную школу, но не окончил ее из-за определенных обстоятельств (студент 2 курса, МГТУ имени Баумана).
• Я учусь на кафедре «ракетные комплексы и космонавтика». А увлекаюсь просмотром различных фильмов, сериалов. Люблю также рисовать. И оканчивала художественную школу с красным дипломом (студентка 2 курса, МГТУ имени Баумана).
• Помимо учебы стараюсь увлекаться всем, чем возможно. Люблю развиваться в разных направлениях. Сейчас это и футбол, и файер-шоу занимаюсь, и клуб дебатов. Ну, в разные стороны, и, даже, психология есть (студент 2 курса, МФТИ).
• Сейчас я занимаюсь кендо, это такой в России, относительно, молодой спорт, поэтому я решил. Вот, чем я еще увлекаюсь? Да, это фехтование. А, ну, бальными танцами, да. До университета я много занимался, много выступал. А, когда поступил, то как-то уже не до этого (студент 2 курса, МГТУ имени Баумана).
• Увлечений масса различных, времени на все не хватает, основное это историческое моделирование, то есть, стрельба из лука и исторические танцы плюс социальные танцы – например, Хастл, или сальца Бочата. Не обязательно высокий уровень исполнения, но, все-таки, что-то более интересное чем банальная дискотека (студентка 4 курса, Московский Физико-химический институт).

4. Планы по трудоустройству. Студенты элитных ВУЗов уже на втором курсе серьезно задумываются о своей будущей специализации, причем именно специализация, а не поиск конкретной работы является для них ведущим мотивом. Многие второкурсники определяются уже достаточно конкретно и начинают устанавливать первые связи со своими потенциальными работодателями, пока еще на основе знакомства, а не на основе трудовых отношений. Некоторые находятся еще в процессе определения и порой называют две-три возможных области, но не больше. Все эти области они представляют себе достаточно конкретно с профессиональной точки зрения (по крайней мере, в плане теории соответствующего направления).

• Я думал, что сейчас бакалаврский диплом защищу, а там посмотрю, если бы мне понравилось работать в Курчатовском институте. То есть дальше я бы хотел магистерский диплом получить. Вариант идти в науку я рассматриваю, но пока я не знаю точно куда. Область, мне кажется, я более-менее определил, это программирование, там электроконтроллеры, этим даже в Курчатове занимаются, искусственные сети. Возможно, я пойду в какую-то частную компанию, возможно, останусь в науке, это зависит от следующих двух, трех лет. По поводу зарплаты я не думал, конечно (студент 2 курса, МФТИ).
• Нет, я не задумывался конкретно. Планируется аспирантуру закончить потом. Точно, наверное, не по зарплате буду определять, куда я пойду. Мне нужно, чтобы был какой-то результат, который пользу бы приносил людям. Наука тоже, в принципе, имеет место быть. Я планировал преподавателем в своем же ВУЗе остаться еще. Или это будет научная деятельность, или создавать что-то новое (студент 2 курса МГТУ им. Баумана).
• Точно так же, как и мне преподаватели, которые мне преподавали, буду преподавать молодым студентам, то есть пойду в магистратуру, аспирантуру. Я хотел бы совместить основную работу по специальности с преподаванием. Да, у нас так в основном и делают. Это приятно, мне кажется, когда есть те, кто тебя действительно слушают. Да, тем более, что в программировании нет такого особого понятия как повышение. Есть только понятие, что ты работаешь на кого-то, либо кто-то работает на тебя. Вот и все. Поэтому опыт работы с массами, так сказать, это всегда полезно (студент 2 курса, МАИ).
• Я бы хотел, конечно, заниматься чем-то околонаучным. Более того, в государственном секторе, в какой-нибудь частной компании. Не исключаю возможности уехать заграницу (студент 2 курса, физический факультет МГУ).
• Первый вариант — это медицинское оборудование, все что с этим связано. Я раньше хотел на радиотехнику, на кибернетику, на робототехнику. А теперь на молекулярно-химическую физику. Совмещая это получатся такой неплохой вариант, в принципе, он меня устраивает. Второе, после того, как начал заниматься дебатами, меня зацепил консалтинг. То есть экономика, еще очень понравилась экономика в технической сфере (студент 2 курса, МФТИ).
• Допустим, я в НИИ проработал, сейчас сижу, в данный момент резюме составляю, пишу в компанию, не связанную с непосредственно техникой, связана с финансами, и там приходится доучиваться, и тут доучиваться нужно. Но это не является препятствием. В последний год-полтора я занимаюсь репетиторством школьников по ЕГЭ (студент 2 курса, мехмат МГУ).

5. Совмещение учебы с работой. Для студентов элитных ВУЗов характерно, что, начиная примерно с 4 курса, а многие и раньше устанавливают связь со своими будущими (или потенциальными) работодателями. Наиболее частая форма сотрудничества – оформление на работу на половину ставки с совсем небольшой зарплатой (часто называлась цифра 10 тыс. руб. в месяц). При этом мотив заработка если и играл какую-то роль, то практически всегда второстепенную. Даже будущее трудоустройство и карьера не являются главными мотивами такого трудоустройства. Студенты рассматривают работу, совмещаемую с учебой, в первую очередь, как производственную практику, позволяющую втянуться в рабочий ритм, применить на практике свои знания и адаптироваться к производственным требованиям. В дальнейшем это помогает им не испытывать трудностей адаптации при переходе от учебы к работе.

• У нас есть НИИ механики при МГУ, там многие студенты, я из потока математиков, тоже там проработал на полставки, я жалею, что не остался, не удержался в этой лаборатории. У тех, кто там работает серьезно, хорошие зарплаты. У меня, естественно, гораздо ниже была, а те, кто там работают на полную ставку, да (студент мехмата МГУ).
• Я также в лаборатории у нас работал. Я попал в такую лабораторию, год работал, там были гранты какие-то, а уж сейчас, я давно оттуда ушел, а сейчас там тем паче эти гранты возросли (студент МГТУ им. Баумана).
• Я уже работал. На МИГе, во время учебы. Поработал, вот нашел недавно такую ветку для себя, это авиатехником работать в авиакомпании, я подал документы туда (студент МАИ).
• На данный момент работаю инженером-конструктором, конечно, немножко не моя специальность, я сам технолог, а работаю инженером-конструктором на частном заводе. Пока по зарплате, как студенту, нормально (студент МФТИ).
• Я на данный момент работаю в «ЭНЕРГИИ», на полставки. После диплома мне нужно будет работать там 3 года на первое время, думаю, что там останусь, а в дальнейшем, может быть, что-то попадется, где больше платят. Само направление это мне интересно, пока что ничего другое я не рассматриваю (студент МГТУ им. Баумана).
• Я уже третий год работаю на кафедре от НИИ Физико-технической медицины лаборатория Химической иммунологии. Там мы занимались и научными исследованиями, и разработками диагностических методик. То есть, у меня есть много экспериментальных данных, я езжу на конференции, пишу статьи. Но трудоустраиваться уже думаю на Физтех, у нас сейчас активно развивается сотрудничество Физтех и Фармацевтической компании, то есть, это и компьютерный дизайн лекарственных средств, и аналитика в этой области. Причем у меня такие уже амбиции, чтобы были публикации, чтобы был экспириенс (студентка МФТИ).
• На самом деле, в принципе на четвертом курсе у нас началась базовая кафедра, как бы, базовая организация. Базовая организация на физтехе, в принципе, такая идея, чтобы студент на старших курсах и учился, и где-то его приняли на работу, учили чему-то узкоспециализированному. У многих это другие институты, где их тоже чему-то обучают, у меня это, значит, в Зеленограде АТЭКС – предприятие, которое производит различное оборудование на спутники (студентка 4 курса, МФТИ).

6. Оценка качества обучения английскому языку. По общему мнению студентов и выпускников, изучение иностранного (английского) языка является слабым местом российских элитных технических ВУЗов. Возможно, это наиболее существенное называемое всеми слабое место, не считая претензий к недостаточному оснащению лабораторного оборудования для прикладных дисциплин и в некоторых случаях отставанию в подготовке по IT-технологиям. Многие студенты, которые в еще в школе совмещали физико-математическую подготовку с углубленным изучением иностранного языка, удивлялись слабой подготовке, которую им предлагал ВУЗ. Правда, замысел составителей учебных программ, по-видимому, состоял в том, что общее изучение иностранного языка – это задача школы, а задача ВУЗа – обучение на этой базе специальной терминологии. Этот подход критикуется многими студентами. Они признают, что изучение специальной терминологии необходимо, причем именно в сочетании с глубоким знанием самого предмета, поскольку обычные переводчики не могут освоить столь специальную терминологию, не владея предметом по существу. Тем не менее, языковая подготовка многих студентов достаточно высока, поэтому предлагаемые им курсы кажутся примитивными. Вместе с тем, по причинам, которые остались не вполне понятными, практически никто из студентов не сообщил, что наряду с основной учебой он серьезно занимается языком (например, на соответствующих курсах). Возможно, студенты элитных ВУЗов слишком заняты своей основной специальностью, и изучение иностранного языка оставляют, так сказать, на потом. В настоящий момент трудно сказать, насколько оправданной является такая стратегия. Правда, практически все студенты выражают уверенность, что если возникнет необходимость, то они смогут в совершенстве освоить иностранный язык.

• Я считаю, что это медиум. Физико-Технический Институт считается с высоким изучением английского, но я в слабой группе, нас тоже слабая и сильная. Я стараюсь изучать. Учебники у нас «Аппер интермедиат», то есть выше нуля, но, мне кажется, что средний. С таким английским мне хватает читать. Уже можно сейчас читать по научно-исследовательской работе. К тому же у нас в конце этого года экзамен по английскому языку, к нему тоже придется еще подтянуть английский (студент 2 курса, МФТИ).
• Я чувствую, что в гору идет. Когда закончатся три года обучения, то есть уже два осталось, я сдам, наверное. Там же есть экзамены какие-то стандартные, я думаю, что без проблем это все будет сделано. Уровень будет хороший. Сейчас я учусь, заграницу я, в принципе, смогу поехать, но я точно не буду этого делать (студент 2 курса, МГТУ им. Баумана).
• Многое зависит от студента. Язык — это язык, его нужно учить самому. Нужно говорить на английском с носителем языка. Физфак не может перетащить к нам носителя языка в каждую группу, чтобы он болтал с нами о чем-то, о жизни. Уровень средний, я думаю, когда будет уже будет после четвертого курса, когда идет очень много студентов именно в научную деятельность, а научная деятельность международная (студент 2 курса, физический факультет МГУ).
• Вообще, английский язык у меня выше среднего, называется «After intermediate». Я уже на третьем курсе сдала экзамен, потом учила немецкий. Немецкий у меня средний. Сейчас хожу на курсы «Переводчик в сфере профессиональных коммуникаций», чтобы в данной теме выражать свои мысли и подтянуть английский в том числе. Все бы получилось (студентка 4 курса, МФТИ).

Уверенность студентов в своих возможностях при необходимости доучить английский язык

• Разговорный английский, да, технический надо подтянуть. Технический английский не сложно подтянуться (студент 2 курса, МГТУ им. Баумана).
• Но, в принципе, это не проблема доучить его до такого уровня, чтобы можно было работать на зарубежную компанию здесь в России вполне можно (студент 2 курса, МФТИ).
• Вообще, английский язык у меня выше среднего, называется «After intermediate». Я уже на третьем курсе сдала экзамен, потом учила немецкий. Немецкий у меня средний. Сейчас хожу на курсы «Переводчик в сфере профессиональных коммуникаций», чтобы в данной теме выражать свои мысли и подтянуть английский в том числе. Все бы получилось (студентка 4 курса, МФТИ).

3.4. Трудоустройство выпускников элитных ВУЗов

По общему мнению самих выпускников, а также их преподавателей и работодателей, никаких проблем с хорошим трудоустройством у выпускников элитных технических ВУЗов не возникает. Более того, неоднократно звучали высказывания о том, что перспективы в этом плане у них самые наилучшие.

Судя по результатам проведенного исследования, в «элитном» секторе экономики главную роль в удачном трудоустройстве играет качество полученного образования. Личные качества, активность, инициативность и прочие играют здесь второстепенную роль (впрочем, большинству выпускников элитных ВУЗов этих качеств не занимать). Стаж и опыт работы, играющие критически важную роль в трудоустройстве выпускников ВУЗов более низких рангов, здесь тоже не играют особой роли, поскольку большинство старшекурсников элитных ВУЗов уже совмещают работу с учебой и имеют прочные связи со своими работодателями.

• На самом деле на Физтехе еще семь дополнительных курсов практических, потом от каких-то компаний ведут люди, им нужны конкретно специалисты, которые разбираются в данной сфере, и они приходят на Физтех, ведут эти курсы, учат этих людей и так хотят привлечь их к себе на работу. На Физтехе масса возможностей к тому, чтобы потом выйти в том или ином направлении (студентка 4 курса, МФТИ).
• Мы сами готовим себе специалистов, у нас есть свой тип факультета, свое образование в МГТУ им. Баумана, у нас есть даже своя группа, по-моему, мы пытаемся брать прямо со студенческой скамьи и готовим себе кадры, но пока, как бы, только начали. То есть там читаются курсы сотрудниками компании и иногда приглашают каких-то известных специалистов снаружи, в основном читаю сотрудники. Читаются курсы по тому, что нам интересно, т.е. это может быть курс по языку программирования, курс связанный с общим принципом разработки в основном в интернете, потому что нам это ближе, читаются научные курсы, например, по машиностроению, исследованию, обработке данных и извлечению информации (эксперт, представитель работодателя).
• У нас сейчас активно развивается сотрудничество Физтех и Фармацевтической компании, то есть, это и компьютерный дизайн лекарственных средств, и аналитика в этой области. Я уже там работаю над одной статьей, уже договорилась, приглашал научный руководитель на аспирантуру, если поступлю, то буду там. Там достаточно большая стипендия у аспирантов… вернее, для тех, кто поступил на этот факультет, там для аспирантов (студентка 5 курса, МФТИ).
• По тематике нашей кафедры, у нас есть несколько направлений: это направление «Спутниковая навигация». Ну, вот, организации могу те перечислить, ОАО «Космические системы», далее еще одно предприятие, которое занимается разработкой навигационного оборудования, какой-то определенный костяк на нашей кафедре существует. Определенное предприятие имеет интерес к нашим студентам. Как правило, они стараются привлекать студентов уже непосредственно после третьего, после четвертого курса обучения к себе на стажировку, хотя бы даже на летнюю практику, что бы более детальные вопросы они могли изучить. Затем, как в общем, устроиться на работу (ППС, МАИ).

В высказываниях респондентов говорилось о трех основных направлениях трудоустройства: в науке или технологии по специальности, в сфере IT-технологий и в банковско-финансовой сфере.

В отношении трудоустройства по специальности респонденты не выдвигали никаких специальных причин, кроме указания на очень высокий уровень профессиональной подготовки. Основной недостаток этого вида трудоустройства – относительно низкие зарплаты, хотя в последнее время они были повышены и сегодня уже не выглядят совсем низкими. Правда, уровень жизни таких выпускников в определенной мере поддерживался широко распространенным совместительством работы в научных организациях с преподаванием в своем родном ВУЗе.

• В какой-то степени да, моя работа соответствует полученной специальности. У меня просто специальность очень обширная, автоматизированные системы обработки информации везде и узкая специализация в авиации. А я занимаюсь тем же самым, автоматизированные системы, но сначала на сферу услуг перешел, теперь в сферу вот кадры, юристы, бухгалтера, финансисты и я уже разработкой не занимаюсь, я уже руковожу теми, кто поддерживает эти системы (выпускник МАИ).
• Работаю в корпорации «Иркут». Да, у нас сейчас корпорация вводит тему, гражданские самолеты МС-21, достаточно интересно и такой прибыльный, наверное, проект. Многие приходят с других предприятий к нам, потому что говорят у нас больше платят. Работаю в принципе по специальности, пока все устраивает, ничего менять не хочу (выпускница МАИ).
• Я работаю научным сотрудником Научного центра волоконной оптики РАН, в мои обязанности входит проведение экспериментов, организация работы в лаборатории, я работаю в лаборатории, занимаюсь научной деятельностью (выпускник МФТИ).
• Я работаю в отделе мониторинга рисков, должность – главный специалист, мои обязанности – это, как я сказал, внедрение и оптимизация некоторых алгоритмов, связанных с разработкой информационных систем, также тестирование и, непосредственно, модернизация. Если говорить в общем, внедрение информационных автоматизированных систем (выпускник мехмата МГУ).

Важно отметить, что такая практика помогала не только поддерживать определенный уровень благосостояния, но и стимулировала мотивацию выбора карьеры по специальности, поскольку регулярное общение с сильными (элитными) студентами и аспирантами – чрезвычайно важный моральный стимул для ученого. Учитывая этот аспект, недавние меры, принятые с целью ограничения совместительства в ВУЗах, могут сильно подорвать привлекательность данного вида профессиональной карьеры у выпускников элитных ВУЗов. Не обсуждая целесообразности данной меры в отношении других ВУЗов, в отношении элитных технических ВУЗов практику совместительства необходимо не только сохранять, но и поощрять.

Второе часто встречающееся направление трудоустройства – это сфера IT-технологий. Возможно, это направление не следует сильно отличать от трудоустройства по специальности, поскольку выпускники элитных ВУЗов устраиваются не рядовыми «компьютерщиками», а в высокотехнологичные организации, оснащенные суперкомпьютерами и сложным (зачастую секретным) и высокоспециализированным программным обеспечением.

Квалификация в области IT-технологий у выпускников элитных ВУЗов очень высока, равно как высока их способность быстро разбираться в новых для них областях и всевозможных нововведениях, которые очень быстро происходят в данной отрасли. Особо нужно отметить востребованность в элитных IT-отраслях высокого уровня математической подготовки, которой славятся выпускники ВУЗов первой категории.

• На втором месте IT – это Google, Яндекс. Туда не пробиться, там сложно, отбор, конкурсы достаточно тяжелые. Даже если и пробиваешься, дальше тяжело: условия такие что нужно забыть про все – про личную жизнь, про отдых (выпускник мехмата МГУ).
• В основном, большинство выпускников мехмата МГУ и дут работать в две сферы: программирование и банки. В основном — программисты, насколько я знаю. Консалтинг. Вот такое. Деятельность такая (ППС, мехмат МГУ).

Наконец, третье направление – это банковский и финансовый сектор. Этот путь трудоустройства определенная часть студентов выбирает еще в ВУЗе и готовится к ней, во-первых, путем устройства на работу (как правило, на полставки), и во-вторых, получением дополнительного образования, зачастую – второго высшего образования. Работоспособность, которую проявляют бывшие студены, а ныне (в момент опроса) выпускники элитных ВУЗов, порой просто поражает.

В качестве примера можно привести фрагмент из интервью молодой женщины 26 – 27 лет, которая еще в студенчестве пошла работать на низшую должность в банк и одновременно поступила в один из ведущих экономических ВУЗов страны, получив таким образом диплом о втором высшем образовании практически одновременно с первым. В настоящее время эта женщина работает в крупном российском банке руководителем среднего звена с окладом 200 тыс. руб. в месяц.

• Я пошла на последнем курсе института на работу в «Райффайзенбанк», стажером группы маркетинговых исследований. Занималась анализом рынка, составлением отчетов конкурентов. Особых требований не было, оклад был 20 тысяч. То есть в процессе работы уже обучали, да. В принципе, достаточно быстро втянулась. Сейчас я руководитель группы аналитиков, отдела управления отношения с клиентами. А, ну, в мои обязанности входит руководство, аналитика клиентской базы и розничного бизнеса. Единственное, когда в последний год обучения, последний курс шестой, когда пошла еще работать, было тяжело справиться с двумя высшими и работать. Я поэтому и пошла на второе высшее, потому что, как бы там было более больше финансовых показателей. Это как бы очень помогло, плюс еще на работе, дополнительно обучалась именно программированию. Сейчас зарплата 200 000, получается, в 10 раз выросла. Сама не ожидала (выпускница МГТУ им. Баумана).

Высокий уровень математической подготовки, а также привитая системой обучения способность быстро разбираться в новых и незнакомых вопросах, ныне чрезвычайно востребована в банковско-финансовом секторе, причем, не только в России, но и во всем мире. Востребованы также их знания в области IT-технологий и общая техническая подготовка, поскольку сфера финансов тесно связана с реальным сектором экономики. Это определяет высокий спрос на выпускников российских элитных технических ВУЗов не только по своей непосредственной специальности, но и в сфере финансов.

• Меня на первой специальности учили не работать с данными, да. Ну, не учили банковской сфере, финансам. То есть меня учили статистике, меня учили, в принципе, подходу, как работать с данными, да. У меня была техническая специальность, больше даже инженерная (выпускник МГТУ им. Баумана).
• Из моих знакомых, из моего круга общения, много ушло выпускников в банки, в основном, идут работать в банки так попроще. Зато работа более такая рутинная (выпускник мехмата МГУ).

Таким образом, необходимо сделать важный вывод о том, что те выпускники элитных ВУЗов, которые, на первый взгляд, выбирают работу не по специальности, т.е. трудоустраиваются в другой отрасли, тем не менее, остаются и успешно работают в высокотехнологичном секторе экономики, участвуя в формировании управленческой элиты не только в данной отрасли, но и в экономике в целом.

Отдельно следует рассмотреть вопрос, касающийся настроенности выпускников элитных ВУЗов трудоустраиваться за границей. Здесь следует отметить два аспекта.

Во-первых, такой отъезд в определенной мере затруднен недостаточной языковой подготовкой. Выше уже было сказано, что этот аспект отмечают студенты. Сохраняется эта проблема и у работающих выпускников, которые отмечают, что хорошее знание английского языка часто бывает нужно по работе. Уверенные в своих силах выпускники часто отмечают, что «подтянуть» язык не проблема, однако, создается впечатление, что реально решают эту проблему немногие.

Проблема недостаточного знания языка не является абсолютным препятствием для отъезда за рубеж, поскольку базовое знание есть у всех. Тем не менее, она является определенным препятствием. В качестве примера можно привести высказывание одного зарубежного представителя иностранной фирмы, работающего в российском филиале (по требованию респондента интервью велось без диктофонной записи): «Российские инженеры [выпускники элитных ВУЗов] имеют очень хорошую инженерную подготовку, но большинство из них плохо знает английский язык, а это значительно снижает их ценность на рынке труда».

Во-вторых, поскольку трудоустройство за границей и переезд туда на постоянное место жительство, несмотря на проблемы с языком, все же возможно, преподаватели и выпускники отмечают, что такие случаи бывают, но в последнее время стали намного реже, чем раньше. Сегодня это уже преобладающая тенденция.

Возможность отъезда за границу на постоянное место жительства рассматривают немногие, и только выпускники элитных ВУЗов, которые как специалисты высоко ценятся за рубежом. Как правило, на отъезд ориентируются по два-три человека в студенческой группе. Большинство намерены остаться, чтобы жить и работать в России. Они полагают, и не безосновательно, что можно с их образованием заработать неплохие деньги и здесь.

Основной мотив ориентации на отъезд – интересная работа по специальности в случае невозможности осуществить это в России (в основном это физики).

Вместе с тем, многие выпускники говорили о желательности временной работы или стажировки за границей для повышения квалификации, получения опыта работы в иностранных компаниях, а также преподавания в зарубежных университетах плюс получения ученой степени за рубежом и развития научных связей. Не последнюю роль играет и мотив овладения иностранным языком до свободного уровня.

• Да, у меня были такие мысли. Но я остался здесь. С моей специализацией не так просто найти работу там. Я посмотрел, поискал, увидел, что сложно найти. И решил оставаться здесь. Все-таки здесь семья моя, родители. Я больше привязан к России. Английский я знаю на хорошем уровне, владею свободно. И в институте учил, и сам. Технический конечно свободно. В принципе это не есть препятствие для работы за рубежом (выпускник МФТИ).
• За последние годы эта тенденция немного ушла. В том плане что раньше, лет 10 назад, приглашали с удовольствием, а сейчас народ стал более ленивый. В основном, ищут легких денег, которые можно получить и здесь в Москве, необязательно ехать за границу. Если даже идут приглашения, не всегда уезжают, обдумывают выгодно или нет. То есть там разные факторы (выпускник мехмата МГУ).
• Можно уехать — это да. Но зачем уезжать, когда можно у нас в стране найти работу не по специальности за приличную зарплату. Уезжать — это значит эмигрировать. Вы там проведете год, два, три. Будете заниматься наукой, даже защититесь. И что потом? Возвращаться в Россию, где вся наука… Это бесперспективно. Единственный вариант — оставаться и дальше работать за границей. К этому я думаю выпускники на такие серьезные шаги далеко не все готовы. Надо понимать, что если вы едите учиться дальше туда или заниматься наукой в другую страну, то единственные перспективы — это оставаться только там (ППС, мехмат МГУ).
• Да, предлагали несколько, ну, в основном, я как-то больше домосед, да. То есть я как бы осталась в России. Потому что достаточно тяжело уехать, у меня тут семья, как-то вот не представляла (выпускница МГТУ им. Баумана).

4. ВУЗы второго уровня

Изначально при формировании гипотез ВУЗы этого уровня не выделялись в особую категорию и приравнивались к ВУЗам первого уровня, с той оговоркой, что качество преподавания в различных ВУЗах представлялась, как переменная, плавно меняющаяся от одного ВУЗа к другому. Поэтому за основу в данном исследовании первоначально были взяты две группы ВУЗов: элитные и посредственные, чтобы разница между ними была более наглядной.

Проведенное исследование выявило более сложную картину, которая потребовала выделения в отдельную категория группу ВУЗов, имеющих высокую репутацию, но все же отстающих от элитных. Как уже было сказано, к этой категории эксперты относили МАИ, МЭИ, МГИУ, ЮУрГУ и некоторые другие. Данный список не претендует и не может претендовать на полноту, поскольку сформирован исключительно на основе субъективных оценок респондентов экспертного уровня. Чаще других в этом списке упоминался МАИ, который можно считать наиболее типичным представителем данной группы.

Респонденты экспертного уровня назвали две принципиальные причины, по которым они не смогли причислить эти ВУЗы к ВУЗам первого уровня. Обе они связаны с тем, что ВУЗы такого уровня, как МАИ или МЭИ имеют более прикладную направленность, связанную с подготовкой кадров для определенных отраслей. При этом оценка состояния этих отраслей в России оставлена за рамками данного исследования, хотя очевидно, что и авиация (включая эксплуатационную составляющую), и энергетика не относятся к числу наиболее депрессивных секторов экономики.

Первая причина отставания качества подготовки в ВУЗах второго уровня состоит в том, что в них гораздо большее значение имеет экспериментальная база, порой весьма дорогостоящая как при закупке, так и при обслуживании. В результате в России есть сильные теоретики, поскольку они меньше зависят от экспериментальной базы, но мало осталось прикладных специалистов, поскольку экспериментальная база очень слабая. Причем, это касается не только материальной, но и кадровой составляющей. Экспериментальные установки, как уже говорилось, сложны в обслуживании, поэтому увольнение одного-двух человек может парализовать работу целой лаборатории, что на практике часто происходило. При этом экспериментальные установки, зачастую очень дорогостоящие, после ухода специалистов часто приходили в негодность. В результате в ВУЗах второй категории уровень подготовки падает, хотя изначально эти ВУЗы обладали значительным потенциалом.

Вторая причина отставания качества подготовки в ВУЗах второго уровня более фундаментальна. Насколько известно, она редко анализировалась в научных отчетах и публикациях. Дело в том, что между теоретическими и прикладными дисциплинами существует определенная асимметрия: хорошие теоретики легко осваивают незнакомые им прикладные области, тогда как прикладные специалисты, даже обладающие хорошей подготовкой, в большинстве случаев не могут на нужном уровне освоить фундаментальные дисциплины (хотя, как оговаривают эксперты, бывают и исключения, но они относительно редки).

• Экспериментальная база сильно отстает. И с этим становится все хуже и хуже. А как заниматься прикладной наукой, если экспериментальной базы нет? Для того чтобы заниматься технологическими процессами, должны быть материальные инструменты, которые требуются для того, чтобы разрабатывать новые технологии. Это очень дорогостоящее оборудование (эксперт, представитель работодателя).
• Надо закупать экспериментальное оборудование. Но обычно в институтах этим мало кто занимается. Далее, если наконец-то выбили какую-то установку, она пришла, ее даже наладили, что-то начали на ней делать… Часто с ней работает только один-два человека, которые если уходят по каким-либо причинам, то это установка остается фактически никому не нужная (ППС, мехмат МГУ).
• В советские времена ситуация была лучше. Тогда в чем лаборатория нуждалась, она практически все получала. Сейчас же если в лаборатории по гидромеханике нет насосов вообще, то, о чем речь? Поэтому сейчас все, естественно, в запустении таком, потому что кадров в этой как раз прикладной области не осталось (эксперт, представитель работодателя).

Проблему асимметрии фундаментальных и прикладных знаний ярко описал один из работодателей, выпускник элитного ВУЗа, на примере создания в России филиала корпорации Боинг.

• Боинг открыл курсы переподготовки, куда поначалу принимал лучших выпускников МАИ. Но выяснилось, что уровень подготовки этих выпускников оказался для Боинга недостаточен. Тогда они решили открыть совместные курсы для выпускников МАИ м Мехмата. Надо понимать, что МАИ – это материальная часть по самолетостроению, а Мехмат – фундаментальные исследования. В результате через 2 – 3 года выяснилось, что переобучить выпускников МАИ не получается. Первые три месяца обучения выпускники МАИ лучше ориентировались в своей области, но через 3 месяца они исчерпывали свой потенциал, потому что у выпускников Мехмата есть фундаментальная подготовка, и они через 3 месяца уже более или менее ориентируются в самолете, его составе, деталях и т. д., сохраняя при этом и свой теоретический потенциал. В результате Боинг просто отказался от обучения выпускников МАИ, оставив на курсах только выпускников Мехмата (ППС, мехмат МГУ).

Вместе с тем, многие эксперты, преимущественно из числа работодателей, считают, что и ВУЗы второго (а, возможно, и третьего) уровня могут дать хорошую профессиональную подготовку, если студент много занимается и дополняет учебу самостоятельной подготовкой. Такие люди приходят на собеседования к элитным работодателям, и те отмечают, что среди них попадаются очень перспективные специалисты.

• В принципе, любой приличный ВУЗ (я не беру уж совсем разложившиеся) может дать знания, которых достаточно для того, чтобы с ними дальше жить, развиваться. Если, конечно, есть такое желание. Правда, многим ВУЗам не хватает, экспериментальной базы. Это трудно восполнить (эксперт, представитель работодателя).
• Тем не менее, и во второстепенных ВУЗах есть люди, которые в этом направлении, скорее по своей инициативе, как-то развивались. Студенты, аспиранты и т. д. И достигали, в общем-то, неплохих высот (ППС, мехмат МГУ).
• Опять же, в ВУЗах, которые поменьше, даже похуже, есть люди, которые тянутся к знаниям, развиваются, догоняют и обгоняют других. Держатся на уровне и соответствуют требованиям, которые к ним предъявляют. Но, тем не менее, там есть люди, которые в этом направлении, скорее по своей инициативе, как-то развивались. Студенты, аспиранты и т. д. И достигали, в общем-то, неплохих высот (ППС, мехмат МГУ).

Если говорить о различиях в фундаментальной и прикладной подготовке, то с экономической точки зрения нельзя считать прикладную подготовку чем-то худшим или менее нужным. Во введении подробно говорилось о том, что современная экономика является многоуровневой с точки зрения технологической сложности, причем, каждый уровень предъявляет свои требования к кадрам. Как говорили в советское время, стране нужны и конструкторы авиакосмических систем, и персонал, обслуживающий эксплуатацию самолетов, и автомеханики, и т.д. Каждый из этих технологических уровней требует своего уровня подготовки.

В настоящее время трудно судить о том, насколько сбалансированными были технологические уровни и уровни подготовки кадров во времена позднего СССР. В те годы накапливались свои диспропорции, которые во многом так и остались неизученными. Что же касается сегодняшней ситуации, то в результате реформ из экономики выпали (или резко сократились) многие отрасли средней технической сложности. Этот процесс не был сопряжен с реформой системы высшего технического образования, в которой, однако, шли свои стихийные процессы, во многом в направлении снижения качества образования. В результате сохраняются определенные диспропорции: некоторые отрасли или производства испытывают дефицит хорошо подготовленных кадров, тогда как часть работников многих предприятий ощущает избыток образования.

Иллюстрацией к этому могут служить результаты социологического опроса 1800 респондентов-работников предприятий, проведенного РАНХиГС в 2016 году по теме «Изучение программ переподготовки кадров по приоритетным направлениям развития экономики».

В отчете по результатам исследования РАНХиГС указывается следующее. С одной стороны, пятая часть респондентов отмечает, что для выполняемой ими работы их образования хватает с избытком. В основном это выпускники ВУЗов, которые не нашли на рынке труда достойного приложения своим возможностям. Это достаточно крупный сегмент образованных работников, которые могли бы внести заметный вклад в развитие отечественной экономики, если бы современная российская экономика смогла предъявить спрос на их знания и квалификацию.

С другой стороны, 10% опрошенных сообщили, что им не хватает образования для успешного выполнения их трудовых функций. Это тоже достаточно большой сегмент, остро нуждающийся в повышении своего образовательного и профессионального уровня. Можно предположить, что этот сегмент достаточно серьезно настроен на повышение своего образования, в том числе и в форме второго высшего образования.

Рисунок 1. Избыток и недостаток образования для выполнения трудовых функций, % к итогу

В сбалансированной экономике спрос и предложение на рабочую силу разного уровня подготовки колеблются вокруг определенной точки равновесия. Сегодня в России избыток образования у работников превышает его недостаток, хотя нужно учитывать, что данный данная проблема имеет структурный аспект, анализ которого выходит за рамки данного исследования.

Весьма сложно сделать однозначный вывод относительно сегмента, характеризующегося избытком образования. С одной стороны, предоставление учащимся такого образования, которое не находит спроса в сегодняшней экономике – это избыточные затраты, зачастую сопровождаемые и личными проблемами работников, считающих, что они не смогли найти применения своим знаниям и способностям. С другой стороны, этот образовательный резерв неизбежно будет востребован в период экономического подъема. Для выработки предложений по формированию государственной политики в этом непростом вопросе требуется проведения специального цикла исследований.

Возвращаясь к теме качества образования в ВУЗах второго уровня приходится отметить, что из-за ухудшения состояния экспериментальной базы качество обучения в них постепенно снижается. Эти ВУЗы остаются сильными учебными заведениями, но качество обучения в них постепенно снижается ухудшения состояния экспериментальной базы. Это сказывается и на перспективах трудоустройства. Выпускники этих ВУЗов обычно не испытывают серьезных проблем с трудоустройством, хотя и не всегда по специальности. Направления трудоустройства практически те же, что у выпускников элитных ВУЗов, но уровень притязаний значительно ниже.

• Эти ВУЗы хуже с точки зрения образовательного процесса потому, что они, наверное, изначально специализировались на своей отрасли. Они, в основном, были направлены не на обучение теоретическим основам и фундаментальное обучение, а на то, чтобы человек знал материальную часть в своем направлении. Материальную часть выучить, посмотреть ее, понять, – это все нужно, но для этого в принципе немного надо, если ты работаешь и все время с этим сталкиваешься. Это месяц, два, три. А именно знать теорию, основы, это довольно тяжело. И поэтому эти в профессиональном плане люди сейчас не очень востребованы, потому что техника дальше шагает, а та материальная часть, которую они учили, особо никому не нужна. Процессы, которые они изучали, меняются, там все больше учитывается нюансов, которые в советское время просто не могли учесть. Времена были далекие, и вычислительная техника с тех пор очень далеко шагнула. (эксперт, представитель работодателя).
• Есть ВУЗы вроде бы известные, но у их выпускников уже хуже перспективы трудоустройства по специальности. Часто они в IТ-индустрию идут, где не хватает рабочих рук. В общем-то, если себя посвящать с первого курса именно этому, т. е. программированию, дизайну и т. д., то с этим можно, в конце концов, идти зарабатывать и получать достаточное количество знаний для того, чтобы быть даже начальником отдела, если очень захочется. Если у них успехи будут в организационной деятельности, то и здесь можно дальше расти. Некоторые в банковскую сферу идут. Те, кто идут по специальности, тоже имеются, но не для всех таких ВУЗов, которые специализируются на какой-то отрасли, есть куда идти (ППС, мехмат МГУ).

Изначальная система гипотез данного исследования не предполагала выделения данного (второго) уровня качества ВУЗов. Ключевой фактор, который привел к необходимости такого решения, состоял в разграничении Вузов, в которых превалирует обучение фундаментальным наукам, и ВУЗов высокого уровня, в которых, однако, превалирует изучение прикладных дисциплин (материальной части, как выразился один из экспертов). Данное различие определило многие параметры качества образования, которые небыли очевидны до начала исследования.

Вместе с тем, ВУЗы второго уровня отличаются и от ВУЗов третьего уровня, о которых речь пойдет ниже. И те, и другие – это, по сути, отраслевые ВУЗы, готовящие кадры для обслуживания определенных групп отраслей. Но с определенной долей приближения можно сказать, что ВУЗы второго уровня обеспечивали кадрами приоритетные отрасли промышленности, как правило, связанные с военно-промышленным комплексом (МАИ) или стратегически значимыми отраслями (МЭИ). Поэтому еще в советское время они выделялись высоким уровнем и сложностью обучения, а также первоклассным обеспечением экспериментальным оборудованием и тесной связью опытно-промышленным производством.

В новых условиях положение этих ВУЗов пошатнулось, сузились сферы трудоустройства их выпускников по специальности, увеличилась доля выпускников, трудоустраивающихся не по специальности. Важно еще отметить, что многие сферы трудоустройства выпускников этих ВУЗов до сих пор остаются секретными (по правилам студентам и выпускникам запрещено разглашать сам факт работы на секретном предприятии). Очевидно, по этим причинам в рамках исследования почти не удалось получить информации о трудоустройстве выпускников этих ВУЗов по специальности и о том, каково их мнение о востребованности их квалификации на таких предприятиях (организациях).

В целом можно сказать, что по многим параметрам для ВУЗов второго уровня характерно промежуточное состояние между учебными заведениями первого и третьего уровней. С ВУЗами первого уровня их сближает высокое качество подготовки, как бы ни критиковали его представители элитных ВУЗов (но следует отметить, что про ВУЗы третьего уровня представители технической элиты вообще не захотели разговаривать). Вместе с тем, при анализе высказываний студентов и выпускников ВУЗов второго уровня появляются признаки, которые частично роднят их с ВУЗами более низкой категории. Среди наиболее очевидных признаков можно назвать:

• увеличившееся число работающих не по специальности (в основном эти люди идут в IT-индустрию);
• появление выпускников, которые, будучи уже на старших курсах, пока еще не определились с выбором работы и не установили никаких контактов с будущими работодателями.

Вариантом для трудоустройства, который выбирают многие выпускники данной категории ВУЗов, являются IT-технологии самой разной направленности, вплоть до дизайна. В современных условиях многие студенты, независимо от профиля их ВУЗа, с первого курса увлекаются компьютерами и достигают в этом отношении определенных успехов. Разумеется, уровня квалификации выпускников факультета вычислительной математики МГУ они не достигают, но поскольку спрос на «компьютерщиков» очень велик, такие студенты и выпускники очень легко трудоустраиваются. Образование, полученное ими в хорошем ВУЗе, в какой-то мере тренирует их способность разбираться в незнакомых вопросах, дает определенную математическую подготовку и иные навыки, которые оказываются полезными для работы «компьютерщиком»

• У меня факультет кибернетики, приборостроение. Это конструирование, моделирование каких-то систем. Потом, это интерпретация всех вот этих моделей. И в нашу именно, в реальность. Воплощение. Я думаю, что сложно найти. В общем, я просто и в ВУЗе немножечко занимаюсь, по мимо того, что по своей специальности программированием стараюсь. И так же ВЕБ дизайном. Поэтому у меня еще и вторая отрасль. Я как-нибудь могу постараться после четвертого курса. Я вот не знаю, на счет этого. Военная кафедра может это не одобрить. Перейти из одного направления в другое. И как-то попроситься, чтобы там, можно было в другую сферу изучать. Чтобы двойное образование даже было по этому способу. Да, либо ВЕБ программистом, либо просто программистом. Как бы было удобнее. И креатив, вполне меня устраивает. Именно вдохновение будет. Я в этом не сомневаюсь (студент 2 курса второго плана).
• Самая простая идея, чем могу заниматься, это программировать. Уж программировать меня научили, математики я знаю много, хорошо, устроиться, наверное, смогу. Ну сейчас я на стажировке, чтобы можно было научиться всему. Да, это интересно, только если это приложить к чему-нибудь. Если задачи физические там, то да, это интересно (студент 5 курса, МИФИ).

Появление среди студентов старших курсов респондентов, не определившихся с выбором места работы и профессии – верный признак снижения как востребованности этих кадров на рынке труда, так и менее высокого качества образования по сравнению с элитными ВУЗами. Тем не менее, в ВУЗах второго уровня это явление выражено намного менее сильно, чем в ВУЗах третьего уровня, о чем будет сказано ниже.

• Я пока не задумывалась об этом. Пока не парюсь по этому поводу. Я сейчас не знаю. Но те вакансии, которые имеются, фактически везде там требуется опыт работы. С этим, мне кажется, нужно будет подумать. Потому что на выходе, в принципе, обладать опытом работы это достаточно сложно (студентка 3 курса, Московский государственный институт путей сообщения).
• Я не знаю, пока что. ВУЗ у нас серьезный, это мне нравится, но вряд ли я пойду по профессии. Мне главное сейчас, просто получить высшее образование. Много людей у которых есть высшее образование, они работают не по специальности. У нас много в России, кто учится по специальности и не идет туда. Я в этом ничего страшного не вижу (студент 4 курса, Московский энергетический институт).
• Я пока не определился, поскольку путей, куда можно пойти, много, а чем заняться, пока не решил. Можно остаться, ну в аспирантуру, там наукой заниматься, можно просто наукой заниматься (студент 5 курса, Московский химико-технологический институт).

Еще одним вариантом трудоустройства выпускников является поступление в аспирантуру с последующим выбором карьеры преподавателя и/или научного работника. В ВУЗах второго уровня такая карьера может открывать определенные перспективы, которыми пользуется часть выпускников.

• Я, наверное, останусь в том же предприятии, где я и сейчас работаю, там есть возможность совмещать с аспирантурой, я планирую дальше идти, вот, и заниматься научной деятельностью. Да, мне это очень интересно. Ну там у нас, в принципе, с трудоустройством проблем нет, у нас есть отдел трудоустройства, на кафедре есть доска, где постоянно вешают объявления, требуются такие-то студенты таких-то курсов таким-то компаниям, т.е. на лекции к нам приходят (студент 6 курса ГТУ).
• Можно остаться в аспирантуре, там наукой заниматься, можно просто наукой заниматься. Ну наука такая штука, что, в общем-то, можно хорошо устроиться. Вот, пойти в аспирантуру, преподавать и заниматься по чуть-чуть научной деятельности, можно продолжать репетиторствовать, если достаточно учеников подобрать, если будет свободного времени много (студент 5 курса, МИФИ).
• Сейчас есть мысли, либо аспирантура, либо по специальности. Сейчас я прорабатываю два варианта. Меня всегда прельщала преподавательская деятельность, нежели работа (студент 2 курса, Московский энергетический институт).

5. ВУЗы третьего уровня

5.1. Характеристика ВУЗов третьего эшелона

Поскольку система вузовского обучения является многоуровневой по качеству подготовки, каждый учащийся поступает в тот ВУЗ, на который у них хватает знаний с соответствующим качеством образования.

Технические ВУЗы третьего уровня – это тоже ВУЗы отраслевой направленности, но созданные для обслуживания менее приоритетных отраслей промышленности (зачастую таковыми были гражданские отрасли). Выше были названы со слов экспертов примеры ВУЗов такого рода. Это такие ВУЗы, как Московский государственный университет путей сообщения, Московский автомобильно-дорожный государственный технический университет, Московский государственный машиностроительный университет, Уральская государственная сельскохозяйственная академия, Уральский государственный лесотехнический университет, Уральский государственный горный университет и многие другие.

Образовательный процесс в таких ВУЗах по многим параметрам сильно отличается от обучения в элитных ВУЗах. Начать описание этих отличий следует с характеристики абитуриентов этих ВУЗов.

Объектом настоящего исследования являются ВУЗы технического профиля, а главной целью исследования – оценка качества обучения в них. Вместе с тем, в рамках исследования косвенно были получены сведения о состоянии и качестве обучения в ВУЗах иного, прежде всего, гуманитарного профиля. Этих данных недостаточно для полноценного описания ситуации в этих ВУЗах, но определенная сравнительная информация все же была получена. По-видимому, среди этих ВУЗов тоже существует своя стратификация, начиная с элитных и заканчивая рядовыми и даже деградирующими учебными заведениями.

В рамках эмпирических данных, полученных в ходе данного исследования, нет возможности сравнить все стратификационные уровни ВУЗов разной направленности. Возможно, что и сама стратификация в них не одинакова. Поэтому в данном случае, говоря о «гуманитариях», мы будем иметь в виду студентов и ВУЗы посредственного (третьего) уровня.

В фокус-группах, сформированных из старших школьников, опрашивались как старшеклассники физико-математического, так и «общего» направлений. Среди последних встречались учащиеся, называвшие в качестве направления продолжения обучения технические ВУЗы, в основном третьего уровня, зачастую вперемешку с гуманитарными.

Преобладающим контингентом старшеклассников, поступающих в технические ВУЗы третьего уровня, равно как и учащиеся, поступающие в равноценные по качеству ВУЗы иной предметной направленности – это те самые «троечники», о которых писали авторы исследовании НИУ ВШЭ, с той оговоркой, что такие же троечники поступают и в ВУЗы иного профиля. Возможно, между ними существуют определенные различия, но их подробное изучение требует проведения отдельного исследования.

Так или иначе, возникает гипотеза, что качество абитуриентов, равно как и качество ВУЗов, на поступление в которые нацелены соответствующие группы старшеклассников, в первую очередь определяется не предметной направленностью, а позицией этих ВУЗов на стратификационной шкале качества, даваемого ими образования. Эта шкала, безусловно, коррелирует с различными рейтингами ВУЗов, но, возможно (как это следует из опроса экспертов по техническим ВУЗам), не вполне совпадает с ними. Можно также предположить, что для многих не технических ВУЗов элитного уровня знание математики и умение с ней работать также играет очень важную роль. Однако в рамках данного исследования эти вопросы затронуты не были.

Особо следует упомянуть также школьников, готовящихся к поступлению в ВУЗы химико-биологического направления, в том числе в медицинские институты. Многие из них готовятся серьезно и заблаговременно, однако в рамках данного исследования этот поток абитуриентов не изучался.

5.2. Абитуриенты ВУЗов третьего эшелона

Старшеклассники, собирающиеся поступать в технические ВУЗы третьего уровня, характеризуются следующими особенностями.

1. Эта категория абитуриентов в основном начинает готовиться к экзаменам примерно за год. Формально можно сказать, что готовятся серьезно: очень многие занимаются с репетиторами, ходят на дополнительные занятия при ВУЗах или при своих школах. Однако конечная эффективность этих занятий не всегда высока.

• В начале думала, что я справлюсь сама, но чем дальше… уже решили брать репетиторов. На курсы я не очень хотела идти, так как все равно отличается, когда ты ходишь на курсы и когда ходишь самостоятельно, индивидуально к репетитору. Занимаюсь Русский, Математика, Химия, Биология (ученица 11 класса, обычная школа).
• У меня репетитор по Обществознанию, по Истории. По Русскому я занимаюсь в школе, так как у нас преподаватель он еще… работает, преподает, точнее, в МПГУ что ли, то есть, там еще работает. И хочу записаться на интенсивный курс по Математике. Как раз называется курсы «Интенсив». Все-таки, повторять надо, хотя при этом у меня хорошие знания, но из-за того, что не знаешь, что ждать, потому что каждый год меняют все это, лучше подстраховаться (ученица 11 класса, обычная школа).
• По математике я хожу к репетитору индивидуально. По русскому у нас очень хорошая учительница, которая советовала не брать никаких других, а заниматься у нее. Он правда очень хорошая, он работает в школе больше 30 лет, и все выпуски сдавали у нее хорошо ЕГЭ, поэтому я хожу к ней (ученица 11 класса, обычная школа).
• Я считаю, что, вообще, нет, потому что ЕГЭ с каждым годом меняется, что-то новое придумывают, опять же, базовое, профильное, и просто сдать со школьным, простым, нельзя. Репетитор или курсы, я думаю, что это должно быть, или сам ты сидишь, занимаешься упорно, но просто так невозможно сдать, я думаю (ученица 11 класса, обычная школа).
• Мне кажется, за год, потому что если готовиться совсем поздно, за 3, за 4 месяца, то будет неразбериха, каша в голове, будешь путаться, и сдашь плохо. Если готовиться раньше, то ты больше забудешь, года за два, а вот как раз за год, ты все выучил, ты все помнишь – золотая середина, мне кажется, год (ученик 11 класса, обычная школа).

2. Как правило, они подают документы в максимально большое число ВУЗов, рассчитывая на то, что где-нибудь, да пройдут. В Москве, где ВУЗов много, эта тактика нередко себя оправдывает.

• Поступлю, не поступлю. Поступлю в другой Университет. Как будто в наше время сложно найти работу? (ученик 11 класса, обычная школа).

3. Часто бывает, что абитуриенты этого уровня подают документы в ВУЗы совершенно разного профиля. По сравнению с абитуриентами ВУЗов первых двух категорий разброс по направлениям у них больше, понимания «куда идти» меньше. По выражению одного учителя, они мечутся между различными профилями и специальностями.

• Вообще, скажем так, я хочу стать стюардессой. Но хочу получить образование высшее, просто чтобы оно было на всякий случай. Пока, вообще, очень мечусь между институтами и специальностями. На прошлой неделе, грубо говоря, я хотела в педагогический, на этой неделе я уже хочу в милицию пойти. В общем, езжу по выставкам, институтам, смотрю, то есть, вообще, никак не определилась. Еще думаю брать четвертый предмет дополнительно или нет, или мне хватит русского, обществознания, математики (ученица 11 класса, обычная школа).

4. Порой такие старшеклассники подают документы одновременно и в технические, и гуманитарные ВУЗы. В качестве объяснения они сообщают, что они еще не определились, хотят они быть «технарями» или «гуманитариями». Те, кто причисляют себя к гуманитариям, не говорят, что они не понимают математику и физику, а говорят о «гуманитарном» складе ума, но на самом деле в их мышлении просто отсутствует дисциплина и логика, характерен низкий уровень знаний по ключевым предметам.

• Согласен, я вот тоже закончил музыкальную школу, и я какой-то странный человек. Я и гуманитарий. ФСБ-шник. Я и гуманитарий, и технарь. Можно пойти в любую область работать. работать в любой области. Можно спокойно прийти на любую работу, где тебе больше нравится (ученик 11 класса, обычная школа).
• Я считаю, что могу пойти на филолога. Нет, преподавателем можно пойти. Но вот сейчас главное, лучше уметь что-то делать руками. То есть, техническая специальность, технический ВУЗ больше дают. Но вот тот же бухгалтер. Я, например, вообще не хочу работать бухгалтером, но другие говорят, ты что, зато в любое место. Если будешь хороший бухгалтер (ученица 11 класса, обычная школа).

5. Судя по результатам не только данного, но и других исследований, среди слабо мотивированных к учебе абитуриентов превалирует идеология, что высшее образование получать надо, но совершенно неважно, каким будет это образование, поскольку работать придется все равно не по специальности.

• В нашей стране, так же закончить ты можешь по одной специальности. А пойти вообще в другую сферу работать. То есть это у нас приемлемо. И каждый второй случай такой. Во-вторых, я пока точно не знаю, куда я хочу. Но я тоже, совсем не хочу серую, однотонную работу (ученица 11 класса, обычная школа).
• И тяжело сказать, что все 30 человек нашей группы, которые закончили МАДИ, что все они люди с высшим образованием. Нельзя сказать. Просто некоторые от армии косили, некоторые – потому что их заставили просто пойти, некоторые – из такого принципа – он получает, значит я тоже хочу получить. Такая ситуация. Печально очень даже (выпускник МАДИ).

6. Москвичи мало переживают о поступлении, т.е. мало боятся не поступить. Во-первых, как уже говорилось, в Москве ВУЗов очень много. Во-вторых, если баллов не хватает на бюджетное место, они поступают учиться на платной основе. В Москве это не сложно, поскольку доходы населения достаточно высокие, а плата за обучение в непрестижных ВУЗах обычно небольшая, подъемная для средней московской семьи. В Екатеринбурге ситуация с возможностью поступления более напряженная, о чем будет сказано ниже.

• Я думаю, да, может быть, даже получится на бюджет, но мои родители готовы оплачивать платное. Да, как бы нет так конкретно, что бюджет и только на бюджет. Получится – да, хорошо. Не получится – еще лучше (ученица 11 класса, обычная школа).

5.3. Студенты ВУЗов третьего эшелона

Процесс обучения в ВУЗах третьего уровня также сильно отличается от элитных ВУЗов. Главные отличия сводятся к следующему. Причем, чем слабее ВУЗ, тем сильнее выражены эти признаки.

В ВУЗах третьего уровня учиться легко, по крайней мере, начиная со второго курса. Первый курс любого ВУЗа часто оказывается сложными для многих студентов в силу очень резкой смены учебной обстановки, которая требует достаточно серьезной адаптации. Тем не менее, можно говорить о том, что среди студентов «слабых» ВУЗов практически исчезают высказывания о том, что учиться трудно, что учебная программа, очень напряженная т.д.

• Как говорится, забудьте все, что вам говорили в школе, чему вас учили там. По крайней мере, после первой лекции по мат. анализу у меня голова заболела, понял, что нет, ничего не надо вспоминать, что было в школе, кроме таких, базовых. Нет, я был просто везунчиком. Нет, нормально, старался, трудился. В итоге, тот экзамен, который никто не мог сдать, я сдал на 4 (студент 2 курса).
• Школьные знания вообще не использовал. Я не знаю, со стипендии, конечно, слетел с первой сессии, потому что, не знаю, я как-то расслабился, пары, можно не ходить. С первой сессией у меня были проблемы, я запустил, не очень понимал, что происходит в моей жизни, но сдал я очень быстро. Заставляют, конечно, показать, что ты умеешь, но я бы не сказал, что преподаватели требуют, вообще, сверхзнаний, чтобы получить тройку или четверку, или пятерку, просто, если ты можешь решать, ты логически понимаешь, что ты делаешь – все, 4, достаточно. Хочешь 5 – реши, ладно, 3 примера (студент 2 курса, Московский государственный строительный университет).
• В принципе не сложно, четверки. Мне нравится вопрос, достаточно ли школьных знаний, потому что школьных знаний несомненно недостаточно, но они являются необходимым фундаментом, по крайней мере, на первых двух курсах. Потому что школьная программа очень помогает при изучении физики, той же механики. Матанализ, это, собственно, и есть углубление начала математического анализа 11-го класса (студент 2 курса, Московский энергетический институт).
• Первый год, он был достаточно сложным, я не понимала, вообще, куда я попала, хотя сессию закрыла на отлично, но потом, уже после первого курса стало достаточно легко, то есть, вообще не напрягаюсь (студентка 2 курса, Московский государственный институт путей сообщения).

В таких ВУЗах практически никого из студентов не отчисляют даже на первом курсе. Отчислить могут лишь тех, кто вообще не ходит на занятия. По выражению одного преподавателя, «нужно очень постараться, чтобы из нашего ВУЗа отчислили».

У студентов элитных ВУЗов преобладающей мотивацией является мотивация, связанная с самой профессией. Студенты ВУЗов третьего уровня делятся на две категории: тех, у кого преобладающей является денежная мотивация, и тех, у кого никакой мотивации вообще не просматривается (ни к учебе, ни к работе). Последние представляют собой наиболее проблемный контингент.

Категория, в которой преобладает денежный мотив (речь не обязательно идет о больших деньгах, но о стабильном и достойном заработке), делится на две подкатегории. Первая формируется в основном за счет тех студентов, которые учатся по специальностям, востребованным рынком. Наиболее яркие примеры – это строители и автомобилисты. Выпускники соответствующих ВУЗов часто без особых проблем находят себе работу по специальности. Проблема заключается лишь в том, что при этом происходит определенная девальвация высшего образования. Другим словами можно сказать, что ВУЗы берут на себя функции техникумов и, по сути, дают своим выпускникам избыточное образование. Эта тенденция берет свое начало еще с далеких советских времен (ориентировочно с 70-х годов прошлого века), когда на производстве из-за низкой зарплаты стали исчезать должности техников, а освободившиеся вакансии стали заполняться людьми с дипломами инженеров. Сегодня в России очень многое поменялось, но правильные пропорции между высшим и средним специальным образованием до сих пор не установилось (причем, среднее специальное образование при надлежащем качестве вполне может давать своим выпускникам достоянный и стабильный заработок на тех рабочих местах, которые сейчас занимают выпускники ВУЗов).

Студенты ВУЗов третьей категории, намеренные трудоустроиться по специальности

• Пойду по специальности. Это на инженерном производстве. Либо на СТО. Станция тех обслуживания. Это два самых очевидных пути. После первого курса, нас уже посылают на практику. Мы сами выбираем, где будем проходить ее. Обычно все в автосервисах. Соответственно, когда ты туда приходишь. Ты приходишь на практику, и там уже остаешься работать. Предприятия СТРОЙСЕРВИС, ИНТРАСТРОЙ. Там различное обслуживание автомобилей. Они там всякие машины, которые тоже надо обслуживать. В сервисе мне кажется нормально тоже (студент 2 курса, Университете машиностроения).
• Хочу наверно пойти работать по специальности. Куда я еще не знаю, не смотрел не думал особо. В расчете только на свои знания. Все (студент 2 курса, МИИТ).
• У меня вся семья, можно сказать, связисты. То есть, отец у меня военный связист тоже. И брат то же самое. И как-то в армию не хотел идти. Хотел в институт. И там получить профессию инженера связиста. То есть, это была какая-то некая преемственность, МТУСиИ мне больше всего понравился. Потому, что этот институт, он давно уже известный. То есть, тут отличные преподаватели и все нормально (студент 2 курса, Московский технический университет связи и информатики).
• Это самое забавное было, как я вообще выбрал ВУЗ. Программированию меня преподаватель в школе начал так учить. Мне понравилась эта сфера. И вся, вот, эта область. Ну, как бы, почему бы и нет. Подавал документы в несколько ВУЗов: МИФИ, МЭИ, в МИСиС тоже подавал документы (студент 2 курса, Московский энергетический институт).
• Подал документы в 5 ВУЗов, выбрали, после долгих слез и споров, МЭИ, потому что моя специальность в принципе востребована на каждой ТЭЦ, именно это стало решающим фактором (студент 2 курса, МЭИ).
• Я выбирал из собственных предпочтений. То есть, подал в 4 ВУЗа заявку, в МЭИ подавал, в железнодорожный, МИФИ и горный. Предпочтение было в горном, потому что у меня там брат учился, я выбрал горный, специальность мне тоже брат посоветовал, говорит: «Иди на строительство по делу сооружения шахт». Все я поступил, так и есть, она самая сейчас такая, самая лучшая в институте (студент 3 курса, МИСиС).
• Я подавал в 3 института, это в МГУ, МАМИ, МАДИ. Решил пойти в МАДИ, так как мне понравился сервис, техническое обслуживание автомобилей там было. У нас есть тюнинг ателье, и сказали, что в дальнейшем, четвертый, пятый курс, мы будем заниматься тюнингом, улучшать технические характеристики автомобилей, различные. (студент 3 курса, МАДИ).
• Наземно-транспортно-технологические комплексы. Это тоже автосервис, обслуживание автомобилей. Тоже знакомый посоветовал, говорил, что без работы не останешься, всегда это востребовано, и я решил туда пойти. МАМИ был таковым. Я в МАДИ и в МАМИ проходил, но МАМИ понравился (студент 2 курса, Московский государственный машиностроительный университет МАМИ).

Вторая подкатегория выпускников ВУЗов третьего уровня, ориентированная на работу и заработок – это студенты, которые, по сути, формально учась в ВУЗе, самостоятельно освоили некую совершенно иную специальность, чаще всего связанную с IT. Об этом направлении трудоустройства уже говорилось в предыдущем разделе, посвященном ВУЗам второй категории. Принципиальной разницы здесь нет, но предположительно существует зависимость: чем ниже статус ВУЗа, тем ниже квалификация подобного компьютерщика-самоучки. Тем не менее, в сегодняшних условиях они тоже востребованы на рынке труда.

Администрации некоторых ВУЗов и предприятий хорошо понимают это и стараются помочь студентам организацией курсов по обучению IT-технологиям, в том числе и для целей собственного кадрового обеспечения.

• Есть группа компаний «Когнитив», они как раз оплачивают курсы по программированию. Плюс еще у них магистратура есть в Институте информационного бизнеса. Он был сформирован недавно, финансируется за счет различных консалтинговых компаний. И, собственно, два года обучения в магистратуре, один год входит в обучение в институте, а второй это стажировка в компании.

В технических ВУЗах третьего уровня многие понимают, что не пойдут работать по специальности, так как это либо не востребовано экономикой, либо им предложат очень низкие зарплаты. Представления о будущей профессии у многих самые общие. Частый ответ на вопрос, куда пойдете работать – «как получится».

Хотя главную роль в успешном трудоустройстве играет качество полученного образования, обеспечиваемого в основном элитными ВУЗами, студенты ВУЗов третьего уровня предпочитают говорить в основном о личных качествах человека, его активности, инициативности и т.д.

Практически все студенты ВУЗов третьего уровня, несмотря на то, что качество обучения в них очень сильно отстает от первого и второго уровней, и несмотря на то, что по их же собственным свидетельствам, учиться в них не сложно, положительно отзывались о своих ВУЗах и о качестве обучения в нем. Критика касается лишь отдельных преподавателей и в некоторых случаях – качества компьютерного обеспечения и обучения. Таким образом, студенты этой группы ВУЗов не осознают или не хотят осознавать, что качество их обучения зачастую недостаточно.

• По сути у нас, можно сказать, всегда преподаватели делятся либо на очень добрых, которые понимают и начинают объяснять, либо на таких, немного с изюминкой, которые хорошо могут объяснить, но немножко постебать могут, немножко поиздеваться и немножко потроллить, даже вот так можно сказать, но, в общем-то, у них у всех уровень очень хороший. Судя по тому, как мы сдаем сессию, я не знаю, по сути, в общем, хорошо сдаем сессию, успеваем (студент 2 курса, МИРЭА).
• У меня достаточно современная техника обучения, то есть, все преподаватели, даже которые в возрасте, в старом, работают с проектором, показывают какие-то презентации, какие-то программы с интернета, сами все скачивают, часто рефераты мы им отправляем на почту, даже, новый преподаватель В КОНТАКТЕ зарегистрирован, можно ему отправить на проверку сначала (студент 2 курса, МЭИ).
• В принципе, у меня как бы вот к уровню подготовки преподавателя вопросов нет. А вот по нашей кафедре, то есть у нас как, теоретически ну лекции ведут профессора, причем профессора как бы у нас очень сильная кафедра считается, именно по России. То есть профессора, которые, ну ездят там, на конференции на своем предприятии, общаются, то есть их знают, на них работа ссылается. А лабораторные ведут аспиранты в основном. То есть люди, которые уже успели на предприятиях поработать и, какую-то кандидатскую защищают, там они и компьютер знают и оборудование знают, и как бы доступно и понятно могут объяснить (студент 6 курса, МГТУ).
• За редким исключением, уровень вообще невероятный, там всякие академики, профессора читают, и они могут. Есть, которые люди занимаются 50 лет своей темой, и думают, что все вокруг, где-то на уровне их и как-то пытаются пояснить и делают еще хуже. На слишком высоком уровне объясняют. И нужно приспосабливаться к этому, постоянно переспрашивать (студент 5 курса, МИФИ).

В ВУЗах третьего уровня существует коррупция. Как правило, она проявляет себя в тех случаях, когда, по свидетельству преподавателей, студент с третьей попытки не сдавший зачет или экзамен, появляется в следующем семестре с полным комплектом сданных зачетов и экзаменов.

Иногда в таких ВУЗах возникает явление, представляющее собой нечто среднее, между коррупцией и репетиторством. Об этом ярко свидетельствует нижеследующий кейс.

• Преподаватель математики вызвал к себе одного студента и сказал ему, что при его уровне знаний он экзамен не сдаст. После этого студенту поступило предложение: еженедельно заниматься с этим преподавателем по цене 1,5 тысяч рублей за одно занятие. Подготовка студента действительно была слабой, и он согласился. Занятия были реальными и, пожалуй, даже эффективными. Но затем произошла следующая история. Парень получил травму колена и три месяца вообще не посещал занятий (с соответствующей справкой от медицинского учреждения). Затем он вышел на учебу, но в какой-то день колено вновь разболелось, и он вынужден был вернуться домой.

5.4. Трудоустройство выпускников ВУЗов третьего эшелона

Структура российских ВУЗов, по крайней мере, формально оказалась более консервативной, чем структура экономики. Как уже говорилось во введении, в структуре экономики за постсоветский период произошли огромные изменения. Наиболее важным из них, следует, очевидно, считать следующее: резко сократились многие сектора промышленности, но вместо них очень сильно расширились, в том числе и по численности занятых, сфера торговли и услуг. Кстати, аналогичный сдвиг, правда, по иной причине, а именно в связи с переносом многих отраслей материального производства в Китай, примерно в тот же период произошел в США (источник: Леонид Вальдман, http://polit.ru/article/2013/12/22/valdman/).

Изменения структуры российских ВУЗов заметно отставали от изменений в экономике. Анализ причин этого отставания выходит за рамки данной работы. Так или иначе, по состоянию на 2016 год значительное число технических специальностей, по которым продолжают готовить специалистов многие российские ВУЗы, сегодня мало востребованы рынком. В качестве характерного примера некоторые эксперты называли Московский государственный технологический университет «СТАНКИН». В советское время это был серьезный и уважаемый ВУЗ. Сегодня он, возможно, сохранил часть своего потенциала, однако проблема состоит в том, что в России на его выпускников практически нет спроса.

• Например, тот же СТАНКИН выпускает людей, которые должны разрабатывать станки, организовывать их производство и т. д., а станкостроения нет как такового, они никому не нужны. Есть какой-то спрос очень маленький на тех предприятиях, где еще сохранилось производство (эксперт, представитель работодателя).
• Я уже говорил, что-уровень-то падает в плане именно в прикладной науке. Это связно с тем, что у нас даже нет отрасли станкостроения, чтобы прикладную науку применять. Т.е. изготовить какую-то деталь с нужной сложностью и точностью сегодня практически невозможно (ППС, мехмат МГУ).
• Российского станкостроения практически не осталось, поэтому все станки, все устройства, которые закупаются, зарубежного производства. Все надо закупать. Наши КБ и заводы по станкостроению не работают. Разработчикам станков негде работать по специальности. В лучшем случае они становятся ремонтниками, эксплуатационщиками (представитель работодателя).

Похожая ситуация характерна для многих технических ВУЗов, специалисты которых не востребованы экономикой. Те вакансии, которые имеются на рынке труда очень плохо оплачиваются и не дают перспектив карьерного роста. К этому надо добавить и неизбежный упадок (больший или меньший – в разных случаях по-разному) качества образования, связанное и ухудшением экспериментальной базы, недостаточной оснащенностью компьютерными технологиями и снижением качества преподавания.

Трудоустройство выпускников технических ВУЗов третьего уровня характеризуется следующими особенностями.

1. Очень малая часть выпускников таких ВУЗов трудоустраивается по специальности. Основная часть идет в торговлю, сферу обслуживания, работает секретарями или офисными работниками. Некоторые идут в офисные «компьютерщики», в основном самостоятельно осваивая эту область. Здесь мы наблюдаем нежелательный с точки зрения экономики эффект, когда выпускники ВУЗов, отучившиеся 5 лет и имеющие формальные дипломы о высшем образовании, фактически занимают рабочие места, для которых достаточно среднего школьного образования, профессионально-технического училища или техникума. Другими словами, специалисты, которых готовили для работы в отраслях, как минимум, среднего уровня технической сложности, трудоустраиваются в отрасли или профессии с еще более низким уровнем сложности. Иногда это приводит к парадоксам: на предприятии или в организации рядом работают выпускники ВУЗов и сотрудники, не имеющие высшего образования, выполняя одну и ту же работу и справляясь с ней на одинаковом уровне.

• Я думаю, что есть такие ВУЗы, и достаточно много, и оттуда выходят, в основном наверно, что-то типа продавцов-консультантов и т. д. Это люди, которые совершенно никому не нужны, когда выпускаются, и знаний у них актуальных точно так же не так много (эксперт, представитель работодателя).
• Менеджер по продажам строительного оборудования, строительно-дорожных машин. В Долгопрудный я езжу. Это получается фирма китайская, делает катки, экскаваторы. В общем, все вот эти дела делает. И когда ты к ним приходишь устраиваться в свой первый день работы, ты им говоришь, что ты выпускник МАДИ. Тебе говорят – берем – практически сразу. А там ведь ничего не надо. 1С программу я изучал и достаточно быстро освоил. Ну, естественно экономические всякие фишки. Да, у нас была экономика в институте. Но мы проходили не то, что в итоге понадобилось (выпускник МАДИ).
• Моя работа состоит в том, что я устанавливаю плазменные панели для рекламы и прокрутки различных роликов в крупных магазинах, автосалонах, офисных центрах. Работа меня вполне устаивает. Мое образование мне в принципе никак не помогает. Нет, я окончил автодорожный институт, там совсем другая специфика. Мою работу вообще может делать человек без образования, конечно, у нас таких много работает (выпускник МАДИ).

В некоторых случаях выпускники технических ВУЗов третьего уровня трудоустраиваются на инженерные должности, но совершенно не по своей специальности, о чем свидетельствует нижеследующий эпизод.

• Я работаю в НИЦ ЦИАМ, это научно испытательный центр авиационного моторостроения я работаю первым испытателем, мы испытываем ракетные и авиационные двигатели, проходим режимы, в общем, смотрим, как они себя поведут. Эта работе не соответствует моей специальности. Но у меня по образованию инженер оптик, а здесь как бы сказать более обобщенно, просто инженер, то есть к оптике, здесь вообще, никакого отношения нет. Как обычно приехал на собеседование, поговорил с начальником, сказал, что я инженер, он говорит, нам инженеры нужны, ну вот как бы пришел сюда, и устроился. (выпускник Московского государственного университет приборостроения и информатики).

2. Хотя явной безработицы среди выпускников технических ВУЗов третьего уровня нет, проблемы с трудоустройством после получения диплома у них возникают. В этом отношении очень велик контраст с выпускниками элитных ВУЗов, качественное образование которых само по себе востребовано рынком и к тому же дает возможность легкой переориентации и переквалификации на любые другие специальности высокого квалификационного и должностного уровня.

Что касается средних технических ВУЗов, то при приеме на любую работу работодатели предпочитают принимать людей с производственным опытом. Эта проблема сильно тревожит старшекурсников и выпускников таких ВУЗов. Отсюда возникает ностальгия по советским временам и советской системе распределения, когда каждый студент получал гарантированное место работы. Еще одна проблема состоит в низких зарплатах без очевидных перспектив ее повышения.

• Везде нужен опыт работы, они понимают это сейчас, и это их огорчает. Это касается средних технических ВУЗов. Сравнивают с прежними временами, когда после обучения студент распределялся на предприятие, получал место работы, возможность постажироваться, набраться опытам (эксперт, представитель работодателя).
• Я приходил в какие-то фирмы, организации, на заводы, но там нужен был стаж 2-3-5 лет по трудовой книжке, строго с рекомендациями, и только после этого людей брали. У меня никакого стажа не было, я был новичок и меня нигде не брали. Знаете, я бы даже за маленькую зарплату пошел бы, и стажером, и лаборантом, но такой возможности не было (выпускник МИСиС).

Некоторые выпускники, испытывающие трудности при поиске работу, поступают в аспирантуру. Сегодня это сделать совсем не сложно, во многих аспирантурах недобор. Многие аспиранты ничего не делают и их, в конце концов, отчисляют, поначалу приложив все усилия уговорить их начать сдавать экзамены и приступить к написанию диссертации. К сожалению, для выпускников ВУЗов третьего уровня ученая степень кандидата наук, как правило, не дает никаких преимуществ на рынке труда за исключением небольшой прибавки при работе преподавателем ВУЗа или академического научного заведения. Для некоторых это становится решением проблемы трудоустройства, но, как правило, не решением проблемы низкой зарплаты. Для многих выпускников аспирантуры данной категории ВУЗов аспирантура становится карьерным тупиком, после которого все равно приходится менять профессию.

• Для многих вариант «оттягивания» этого нерадостного момента поиска работы перерастает в желание идти в аспирантуру, они полагают, что это повысит их «рейтинг» на рынке труда, ну и будет пару лет в запасе подумать, присмотреться. Некоторые не прочь после этого остаться преподавать в ВУЗе, все же какой-то вариант трудоустройства (эксперт, представитель работодателя).
• Я пока не задумывалась об этом. Пока не парюсь по этому поводу. Возможно, в аспирантуру. И дальше останусь в институте, где возможно, пойду на какое-то предприятие (студентка 2 курса, Московский государственный институт путей сообщения).

3 Московские выпускники технических ВУЗов среднего уровня, говоря о проблеме трудоустройства, редко упоминают так называемый «блат», то есть в помощь в трудоустройстве со стороны родственников, знакомых и т.п. По-видимому, московский рынок труда трансформировался таким образом, что сделал неактуальным этот способ трудоустройства. Однако в регионах (Екатеринбург), судя по высказываниям респондентов, этот способ трудоустройства продолжает активно использоваться.

• В первую очередь, естественно, а свои знания, потому что даже если есть знакомые, которые тебя могут куда-то пропихнуть. Но если ты без знаний, ты там долго не задержишься. В любом случае, знания как-то основное (студент 2 курса, МИСиС).

6. ВУЗы четвертого уровня

ВУЗы этого уровня практически не были представлены в данном исследовании, в значительной мере потому, что люди (как студенты, так и тем более преподаватели) неохотно признаются в том, что в их ВУЗах оценки перестали быть критерием знаний, а просто продаются и покупаются. Если в ВУЗах первого и второго уровней такие явления отсутствуют, а в ВУЗах третьего уровня присутствуют отчасти, то в ВУЗах четвертого уровня они становятся преобладающим и массовым явлением.

• Преподаватель собрал весь поток и публично объявил, что экзамен сдадут те, кто принесет ему 1,5 тысячи рублей. Студенты быстро собрали нужную сумму и отдали преподавателю. Но вдруг прошла информация, что на экзамене будет присутствовать заместитель декана. Испуганные студенты направили преподавателю «делегацию». Преподаватель сказал: «Не бойтесь, у заместителя декана совсем другая специальность, в нашей специальности он ничего не понимает. Поэтому говорите, что хотите, и получите свою оценку».

7. Специфика высшего образования в Екатеринбурге

Для технических ВУЗов Екатеринбурга характерны в основном те же закономерности, что и для московских, но с некоторыми отличиями.

учшим ВУЗом Екатеринбурга считается Уральский федеральный университет (УРФУ имени Б.Н. Ельцина), который по оценкам экспертов относится ко второму, но не к первому (элитному) уровню технических ВУЗов. Прочие ВУЗы Екатеринбурга, в той мере, в какой их уровень может быть определен в рамках качественного исследования, относятся скорее к третьему уровню.

Правда, сами екатеринбуржцы с этим не всегда согласны, но это несогласие вызвано, скорее всего, несовпадением московской и екатеринбуржской стратификационных шкал. Если же для целей стратификации использовать операциональные признаки, описанные выше для ВУЗов различных уровней, то наиболее правдоподобной выглядит следующая шкала: ВУЗы первого уровня (элитные) в Екатеринбурге отсутствуют, ВУЗом второго уровня является Уральский федеральный университет, прочие ВУЗы предположительно к третьему и, возможно, четвертому уровню (однако идентификация последних не входила в задачи исследования).

Существует целый ряд объективных причин, по которым технические ВУЗы Екатеринбурга оказались лишены статификационной верхушки в виде элитных ВУЗов. Во-первых, Москва как столичный город всегда была культурным и научным лидером СССР и России, и это не могло не оказывать влияние на качество преподавания. Во-вторых, спрос на научные кадры, имеющие фундаментальную подготовку, в Екатеринбурге изначально был ниже, чем в Москве. В-третьих, почти все ВУЗы Екатеринбурга изначально имели конкретную отраслевую привязку. По причинам, которые были подробно рассмотрены выше, именно эти ВУЗы в сегодняшних условиях чаще других попадают в категорию третьего уровня.

Многие черты, характерные для абитуриентов и студентов московских ВУЗов третьего уровня, в Екатеринбурге выражены резче и отчетливее.

Ориентация на получение высшего образования в Екатеринбурге, если судить по фокус-группам со старшеклассниками, носит столь же массовый характер, как и в Москве. Основной набор мотиваций также совпадает. Однако создается впечатление, что в Екатеринбурге заметно выше доля тех, кто хочет получить высшее образование не ради знаний, а ради диплома (или «корочки», как принято говорить на молодежном сленге). В молодежной среде существует характерное высказывание: «Неважно, какой ВУЗ окончить, важно получить «корочки».

• Я как-то не напрягаюсь, короче. Потому что сдам, поступлю куда-нибудь и работать пойду. Ну, и буду учиться потихоньку. Ну, и так, чисто для корочки учиться пойду (ученик общеобразовательной школы).
• Если что, у меня есть такой, самый-самый запасной вариант, в том же Лестехе, у меня есть знакомый, он меня по блату сможет впихнуть. Это на тот случай, если я плохо сдам экзамены, не знаю, не смогу поступить туда, куда захочу, грубо говоря, чтобы высшее образование было, была корочка, вот так можно поступить будет (ученик общеобразовательной школы).
• Я не буду работать по этой специальности, просто я учусь ради корочки (студент 4 курса).

В фокус-группах с екатеринбургскими старшеклассниками звучало много высказываний, сходных с высказываниями московских абитуриентов ВУЗов третьего уровня, хотя иногда и с определенной спецификой. Главными из них являются следующие.

• Практически все абитуриенты готовятся к ЕГЭ с репетирами или ходят на курсы.
• Очень многие старшеклассники плохо представляют себе, куда хотят и будут поступать.
• В технических ВУЗах Екатеринбурга больше бюджетных мест, чем в гуманитарных. Для многих это мотив для поступления в технический ВУЗ.
• Екатеринбургские семьи, в отличие от многих московских, в большинстве не могут оплатить платное обучение. Таким образом, для многих абитуриентов этот канал поступления в ВУЗ закрыт.
• Для тех, кто не поступает в ВУЗ, альтернатива – служба в армии (для мужчин), работа официантом в заведении типа «Макдональдс», колледж (ПТУ или техникум), пересдача ЕГЭ через год. Как уже сказано, альтернатива в виде платного обучения существует лишь для очень немногих.
• В сознании многих абитуриентов (и многих студентов тоже) знания и оценки – это разные вещи, оценки и дальнейшее трудоустройство – тоже разные вещи, трудоустройство и зарплата – тоже разные вещи. Все это в понимании екатеринбургской молодежи не связано друг с другом.

А. Практически все абитуриенты готовятся к ЕГЭ с репетирами или ходят на курсы

• У меня репетитор по математике, по обществознанию хожу на курсы. И дополнительно по физике хожу (ученик общеобразовательной школы).
• У меня получается, по всем трем предметам я взяла репетиторов, по русскому, математике, физике. На физику делаю упор, поэтому у меня еще дополнительно по физике в школе, и еще русский делаю тоже дополнительно. А так, в принципе, все, не знаю, ничего сверхъестественного нет (ученик общеобразовательной школы).
• У меня репетитор по алгебре, и на курсы, ну, только школьные подготовительные. По истории (ученик общеобразовательной школы).
• У меня репетитор по алгебре, курсы по обществознанию в школе и курсы по физике в школе (ученик общеобразовательной школы).

Б. Очень многие старшеклассники плохо представляют себе, куда хотят и будут поступать.

• Я собираюсь сдавать физику и обществознание. Физику собираюсь сдавать для того, чтобы просто выбора было больше при поступлении. Я так еще, не то, чтобы не определилась, скажем, в поиске себя. Не знаю, может, до конца 11 класса все-таки приму решение. (ученик общеобразовательной школы).
• Я тоже сдаю физику и обществознание, делаю упор на физику, потому что хочу попасть в техническую специальность. Обществознание, так, для разнообразия, может быть, если захочу, пойду куда-нибудь связанное с общественностью. Это если уж так, если уж я готовилась в 9 классе, решила не забрасывать (ученик общеобразовательной школы).
• Я сдаю физику и обществознание, потому что можно подавать документы во много разных институтов, с разной специальностью. Посмотрим, к чему больше потянет к концу 11 класса (ученик общеобразовательной школы).
• Я читаю всякие сайты, разные профессии, что они могут дать мне. Я думаю еще. Я понимаю, что мне мало времени осталось, но я попытаюсь до января хотя бы определиться (ученик общеобразовательной школы).
• Я даже не знаю, но, если на вскидку, первый вуз, который приходит – это УрФУ, это просто первое, что на ум приходит. То есть туда документы буду подавать в любом случае буду. А остальные, не знаю, посмотрим. Даже, не то, что авторитетный, он разноплановый, вообще, во всем. Там вообще, все специальности есть, самый такой, универсальный, что ли (ученик общеобразовательной школы).
• У меня много институтов Лесотехнический, Педагогический, УПИ. Если уж никуда не поступлю, пойду в Педагогический колледж на учителя начальных классов. Не знаю, там, как получится. Еще Архитектурный (ученик общеобразовательной школы).

В. В технических ВУЗах Екатеринбурга больше бюджетных мест, это для многих мотив для поступления в технический ВУЗ.

• Сельскохозяйственный университет, как бы да. Достаточно неплохо развивается, растет. Но в то же время, баллов много не требует. Смотря тоже куда (ученик общеобразовательной школы).
• Аграрный университет, не такой сильный, но в то же время, не такой тухлый. И диплом там что-то будет значить, в отличии, допустим, от того же СИНХа (Уральский экономический университет), потому что диплом СИНХа сейчас ничего не значит. Ты приди с дипломом СИНХа, покажи его на работе. Он никому не нужен, потому что все знают прекрасно, что экзамены там можно купить (ученик общеобразовательной школы).
• Я не считаю, вообще, что в какой-то вуз, какая-то проблема поступить. Единственное, что кто собрался в гуманитарные, то, конечно, там на бюджет очень сложно поступить, на технические выделяются больше бюджетных мест. Вот, и все. Поэтому, я рассчитываю только на себя и уверена, что поступлю на бюджет (ученик общеобразовательной школы).

Г. Екатеринбургские семьи, в отличие от многих московских, в большинстве не могут оплатить платное обучение.

• Если на ветеринара, то я пойду в Аграрную академию, туда я точно поступлю. Я смотрел, туда на 2015 год 60 бюджетных мест. И баллов, баллов не много надо. Так что, если я все-таки решу на ветеринара, я точно поступлю. А если решу с физикой куда-то пойти, то не знаю даже. (ученик общеобразовательной школы).
• Не на бюджет я поступать не буду, платно учиться не буду, потому что у моей семьи нет столько денег, чтобы оплачивать мое обучение. Я, надеюсь, что я поступлю на бюджет (ученик общеобразовательной школы).
• Я это куда попало просто пошёл на бюджет, вот на бюджет удалось поступить просто. Мне родители сказали: «Поступай куда хочешь, только чтобы бесплатно было» (студент 4 курса УрФУ).

Д. Для тех, кто не поступает в ВУЗ, альтернатива – армия (для мужчин), работа официантом в заведении типа «Макдональдс», колледж (ПТУ или техникум), пересдача ЕГЭ через год. Альтернатива в виде платного обучения существует лишь для очень немногих.

• Есть факультет машиностроения, и последнее – что-нибудь с электроникой связано. Все, в принципе. УрФУ и точка. Не в УрФУ, так в армию (ученик общеобразовательной школы).
• Запасные варианты – это армия. Потому что я отслужу, приду, пересдам экзамены, попробую заново (ученик общеобразовательной школы).
• Опять же, зависит от результатов ЕГЭ, посмотреть куда могут взять, подать туда документы. Куда возьмут, а если не возьмут, то в армию (ученик общеобразовательной школы).
• Нет, а целый год что делать? Готовиться. «Макдональдс», «Бургер кинг». Другие заведения. В общем, работать просто (ученик общеобразовательной школы).
• Да, мы с тобой в армию пойдем. Ее хотят и до института, и после. На самом деле, это не так страшно, как кажется (ученик общеобразовательной школы).
• Но если ни то, ни то, то у нас один выход, у мальчиков в этой стране. Армия. Смеются только девочки (ученик общеобразовательной школы).

Е. Знания, оценки и дальнейшее трудоустройство никак не связаны в сознании абитуриентов.

• Я считаю, что ни от оценок, ни от диплома ничего вообще не зависит. Потому что по рассказам моей семьи, с какими людьми они сталкиваются, которые только выпустили из институтов, вообще никакие. Как будто они ничего не знают, как будто не учились. Мне кажется, не зависит (ученик общеобразовательной школы).
• Я считаю, что, конечно, со связями все понятно, что, в принципе, если есть связи, конечно же найдешь хорошую работу. Но также, в основном, влияет даже не диплом, а личностные качества человека (ученик общеобразовательной школы).
• Все «папики» проталкивают именно на Стройфак в УРФУ, потому что заработать деньги на строительстве гораздо легче (ученик общеобразовательной школы).
• Если, например, у родителей какое-то дело, или у знакомых. Или знакомые работают на каком-то предприятии, и на хорошей должности, они могут тебя как-то устроить, или посоветовать (ученик общеобразовательной школы).

Школьники физико-математических классов, как и их московские товарищи, более определены в своих ориентациях на желаемый для поступления ВУЗ, выбор специальности и профессии. Многие из них ориентируются на поступление в Уральский федеральный университет (УРФУ), Уральский экономический университет (СИНХ), Уральский университет путей сообщения (УрГУПС) и др. Они, как и прочие екатеринбуржцы, готовятся к ЕГЭ с репетиторами, многие занимаются с репетиторами от ВУЗов, посещают курсы. Начинают готовиться заранее, с 10 класса. В целом, как и в Москве, видно гораздо более серьезное отношение этих учеников к учебе и к подготовке в ВУЗ. Однако объективно сравнить уровень и качество подготовки москвичей и екатеринбуржцев в рамках данного исследования не представлялось возможным.

А. Практически все абитуриенты профильных классов готовятся к ЕГЭ с репетирами или ходят на курсы

• По физике, к репетитору хожу. Ну, и по русскому тоже, к репетитору хожу. К репетитору я хожу с 9 класса, по разным репетиторам. В СУНЦ я ходила на курсы, для поступления. Это лицей при УРФУ (ученик профильного класса).
• По физике к репетитору хожу. Потому что индивидуально как-то толку больше толку (ученик профильного класса).
• К обществознанию я готовлюсь самостоятельно, а по физике, у нас достаточно хорошие учителя в школе, и также, мы всем классом берем дополнительные уроки. Дополнительные часы (ученик профильного класса).
• Я общество – в школе занимаюсь, ну, дополнительные курсы проводятся у нас, как Паша уже говорил. Ну, русский, также дополнительно, и репетитор – это биология и физика. Потому что именно по этим предметам, мне легче готовиться индивидуально, чем с группой (ученик профильного класса).
• Я обучаюсь физике и химии с помощью репетиторов. Пользуюсь их услугами. Нашел я их через знакомого репетитора. Занимаюсь я на протяжении 4 лет. И тем, и другим предметом. Информатику я изучаю дома. Также прохожу по всем предметам тесты. На сайте: «Реши ЕГЭ». Пока по результатам все неплохо (ученик профильного класса).

Б. Большая определенность абитуриентов профильных классов относительно будущего обучения в ВУЗе

• Я считаю, что лучше целенаправленно в более сознательном возрасте определиться, куда ты хочешь идти, какие-то векторы уже определить для себя. И просто ответственно подходить к этому. Я не думаю, что необходимо уже с начальной школы иметь какое-то видение своего будущего (ученик профильного класса).
• Я буду поступать Механико-машиностроительный – ММИ. Потому что у меня с детства любовь лежит к железу, я люблю железо, у меня склонности с детства много что реставрировать, чертить, одно из любимых дел. С фантазией все в порядке (ученик профильного класса).

В. Намерение поступать в Уральский Федеральный Университет

• Я уже говорил ранее, это УрФУ, мехфак, также. Информатику я сдаю для того, чтобы уметь программировать, так как там занимаются, в основном, роботостроением, и созданием разных аппаратов.
• Я хочу поступать в УрФУ на техническую специальность. Запасных вариантов у меня нет. Машиностроение, инженерия. Люблю это дело, люблю рисовать, чертить. Естественно, люблю геометрию, как изучаю, сразу полюбил, фигуры, там. Машиностроение – люблю технику, машины, собираю, разбираю, в основном (ученик профильного класса).
• УрФУ. Вариант стройфак, не знаю, что конкретно, что. Энергетический, потому что семья вся в энергетике, скорее всего так. Запасных вариантов, только туда, никаких (ученик профильного класса).
• Я собираюсь пойти в УрФУ на механико-машиностроительный. Какой факультет я еще не знаю. Потому что мне это нравится, на самом деле (ученик профильного класса).

Определенная часть екатеринбуржских выпускников средних школ, особенно физико-математического направления, подает документы на поступление в московские или санкт-петербургские ВУЗы, как правило, наряду с подачей документов в местные ВУЗы. Это не преобладающая, но заметная часть школьников. В рамках данного исследования нет возможности сказать, многие ли из них поступают в столичные учебные заведения. Однако, по мнению екатеринбургских респондентов, в родной город не возвращается практически никто. На эту тему характерны высказывания типа: «Раз уж прорвался в столицу, надо делать карьеру там».

Можно отметить, что в мировоззрении екатеринбургских студентов Москва и Санкт-Петербург играют примерно ту же роль, что и заграница среди московских. Намерений уехать за границу среди Екатеринбургских выпускников школ и студентов не выразил никто.

А. Многие выпускники школ Екатеринбурга подают документы в столичные ВУЗы

• Наверное, просто не хочется раньше времени определяться, хочется сдать все, и, во-первых, по баллам посмотреть, куда больше шансов, так как собираюсь не оставаться в Екатеринбурге, я хочу пробовать в Москву. Но по сути, куда попаду, туда попаду (ученик профильного класса).
• Очень хочу поступить на журфак в МГУ. Очень сложно поступить. Безумно сложно. Я поэтому не знаю пока, не уверена в своих силах. Но стараюсь. В общем, еще думаю в МГУ на международные отношения, то есть поэтому-то я и сдаю английский, и еще, возможно, к истории буду готовиться.
• У меня основное, это все-таки, психология, это Министерство обороны Российской Федерации. Москва. Туда поступить сложно, даже очень сложно. Буду пытаться, биться. Второй вариант, опять же, если Москву рассматривать – это гос. управление. Туда поступить средне, более-менее (ученик профильного класса).

Как уже говорилось, Уральский федеральный университет по экспертным оценкам относится к ВУЗам второго уровня, если применить к нему московскую шкалу оценок. С точки зрения критериев, выявленных в данном исследовании, студенты Уральского федерального университета сочетают в себе определенные признаки студентов ВУЗов второго и третьего уровней. Возможно, что в первую очередь это связано не с качеством самой подготовки, а с состоянием екатеринбургского рынка труда. Так или иначе, можно отметить следующие часто звучавшие высказывания студентов данного университета.

• Практически студенты до поступления в УРФУ все занимались с репетиторами.
• Большинство студентов-второкурсников, участвовавших в фокус-группах, уже сейчас начинают задумываться, куда пойдут работать, чем хотят заниматься в будущем, как видят свою профессию.
• Большинство студентов УРФУ, если судить по фокус-группам, считают, что учиться в ВУЗе сложно. В этом аспекте они сходны со студентами первого и второго уровней московских ВУЗов. Уровень подготовки преподавательского состава и подготовку в ВУЗе оценивают довольно высоко.

А. Практически все занимались с репетиторами

• Большинство – это самоподготовка была, конечно же, сам читал книги, учебники и тому подобное. И немного ходил к репетиторам по физике и математике непосредственно (студент УрФУ, 2 курс).
• Я тоже занимался физикой с репетитором. Причем с молодым человеком, он довольно молодой, аспирант из УрФУ. И он меня понатаскал (студент УрФУ, 2 курс).
• У меня в школе много дополнительных занятий по предметам, которые я по ЕГЭ сдавал, поставили. И, в основном, это репетиторы были, по всем предметам, которые я сдавал. Физика, математика, русский и информатика (студент УрФУ, 2 курс).

Б. Большинство опрошенных студентов УРФУ считают, что учиться в ВУЗе сложно

• Учиться сложно. Информации не то чтобы много, но она трудная такая. То есть не надо очень сильно учить, всяких книжек читать. Но понять не всегда получается (студент УрФУ, 2 курс).
• Я тоже думаю, что достаточно сложно учиться уже в университете, если сравнивать со школьной скамьей. В принципе, все нормально, мне все давалось (студент УрФУ, 2 курс).
• Достаточно для меня был большой объем новой информации. Что много часов проводилось в университете, приходилось далеко добираться до учебы и обратно. Сложно было, школьные вообще, там не очень хорошее преподавание было, поэтому сложно вообще (студент УрФУ, 2 курс).
• Школьная подготовка 70% вообще никак не помогла. Первый курс, особенно первый семестр, это вообще жесть была. Школа не помогла, практически ни сколько. Трудности есть в объеме информации (студент УрФУ, 2 курс).
• Я не скажу, что мне было слишком сложно, потому что у меня не ядерная физика. Но все, что касается школьной программы, предметы совсем разные, там даже пересечения нет никакого, поэтому приходилось все заново учить (студент УрФУ, 2 курс).

В. Высокие требования со стороны преподавателей.

• Очень требовательны. Порой, некоторые просто докапываются до каждой мелочи, что порой и ДЗ матан,15 задач, которые ты должен сделать в течение двух недель. Они могут просто во всю страницу один пример, тебе ничего подробно не скажут, в чем у тебя ошибка, просто скажут идти перерешай. (студент 2 курса УрФУ).
• Да, очень хорошо. У нас лектор по физике – преподаватель доктор наук, Позднер Александр Александрович, которые выпустил свой учебник, по которому учатся не только в Уральском федеральном, но и вообще, по России, в целом. Доходило до МИФИ Московского института. Соответственно, у него уровень очень высокий, он преподает очень интересно, понятно. Но это все сложно (студент 2 курса УрФУ).
• Я это понимаю просто в сравнении с другими людьми. У меня есть знакомый, который учится, например, извините, если кого-то обижу, в Горном. И рассказывают, как у них там обстоят дела с учебой. Я понимаю, что у нас лучше (студент 2 курса УрФУ).
• Требовательные преподаватели. Мне немножко сложно даже бывает, потому что я ленивая очень. И поэтому, домашние задания или еще что-то обязательно надо делать. Если ты не сделаешь, то дополнительно у тебя вот эти хвосты (студент 2 курса УрФУ).
• Я тоже считаю, что в нашем вузе достаточно высокий уровень образования, и дают полную информацию, чтобы мы ее воспринимали. И в какие-то вступаешь в дебаты, дискуссии, потом просто на зачете или экзамене, ты за это поплатишься. Так что язык – мой враг, лучше лишний раз промолчать. Как-то так (студент 2 курса УрФУ).
• Вообще достаточно высокий уровень у наших преподавателей, особенно радует то, что они все не просто теоретики, а где-то работают дополнительно, там на стройке, некоторые там даже директора компаний. Вот. И они достаточно интересные вещи рассказывают (студент 4 курса).

Г. Большинство студентов, участвовавших в фокус-группах, задумываются уже на первых курсах, куда пойдут работать

• Я вообще, не уверена, что ближайшие лет 5 я хочу уходить из университета, потому что там на физтехе очень развита научная деятельность, и с участием студентов, и может быть, что я останусь на магистратуру, буду работать в институте, вот, думаю в эту сторону (студент 2 курса УрФУ).
• По поводу остаться в университете, я еще сомневаюсь. Лучше уйти в свободное плавание. Контакты мы итак нарабатываем, поскольку наша специальность очень востребована во многих регионах страны. Нас уже приглашают, сманивают на наши местные предприятия (студент 2 курса УрФУ).
• Мне кажется, что я бы хотела работать в банковской сфере. Непосредственно, банковским работником, достаточно быстро забираться по карьерной лестнице. И мне кажется, это достаточно престижно в наше время (студент 2 курса УрФУ).
• Я не думаю, что возникнут какие-то такие трудности, потому что, если я планирую свое дело, то есть это все зависит от меня непосредственно. Зачем мне чего-то ждать, нужно действовать прямо сейчас, нужно сейчас нарабатывать все эти связи, строить план, копить стартовый капитал, и запускать (студент 2 курса УрФУ).

Что касается других ВУЗов Екатеринбурга, то в той мере, с какой качественное исследование позволяет делать такие выводы, возникает впечатление, что это типичные ВУЗы третьего уровня, положение которых осложняется более напряженной ситуацией на рынке труда и худшим (по сравнению с московскими ВУЗами) оснащением учебным и экспериментальным оборудованием. Среди таких ВУЗов: Уральский государственный лесотехнический университет, Уральский государственный горный университет, Уральский государственный университет путей сообщения и т.д.

Судя по ответам студентов в фокус-группах, обучение в этих ВУЗах характеризуется следующими основными чертами.

• Практически все студенты занимались с репетиторами или на курсах.
• В отличие о УРФУ, учиться в Вузах не сложно.
• Уровень компьютерной подготовки, осуществляемой большинством екатеринбургских ВУЗов, очень низкий. Практически можно сказать, что его нет. Многие участники фокус-групп даже не поняли суть заданного им вопроса. Студенты сами осваивают компьютерную технику на уровне айфонов.
• В дальнейшей работе студенты даже не представляют, что из того, что им преподают в ВУЗе, может понадобиться им в жизни.

А. Практически все студенты занимались с репетиторами или на курсах

• Знакомые есть репетиторы. Некоторые из школы, именно учителя, занимаются репетиторством, некоторые из… один был из вуза, а два из школы (студент 2 курса).
• Репетитор был и занималась еще сама. По математике репетитор, остальное – сама. Репетитор был школьный учитель. Репетитор же подгоняет, ничего нового не говорит. (студент 2 курса).
• Я посещал курсы по физике вузовского уровня (студент 2 курса).
• Репетиторство. У меня каждый преподаватель в разных структурах: один вуз, другой колледж, третий – школу (студент 2 курса).

Б. В отличие от УРФУ, учиться в Вузах не сложно.

• Я не доучился до 11 класса, поэтому не могу сказать, помогло, не помогло. В колледже я получил экономическое образование, а в универе учусь на строителя, так что не особо заметно. (студент 2 курса).
• Да не тяжело учиться, легко, если, действительно, на пары ходить, если ходить, то явно всё поставят, если там преподаватели адекватные, а если не ходить, то там, конечно, в конце концов, побегаешь чуть-чуть, но всё равно как бы нормально, мне кажется, будет. (студент 4 куса).
• Учиться, так, сразу, практически легко, просто привыкнуть было сразу немножко тяжело. Что после школы, в университете. Во-первых, там сами пары, занятия, они дольше идут. Тяжелее привыкнуть, в этом плане. Так, не очень тяжело (студент 2 курса).

В. Уровень компьютерной подготовки очень низкий.

• Я информатику учила еще со школы, поэтому, когда информатика началась на первом курсе, там более-менее тоже самое (студент 2 курса).
• Информатика у нас была один семестр, нам ее давали в общем виде, программы мы такие специализированные не изучали, такие, как Безик Паскаль, в школе проходили, немножко касались. В университете нам вообще не давали (студент 2 курса).
• В вузе я ничего нового по информатике не узнала, все, что я знала, повторилось. Уровень средний, невысокий. Программы нам никакие не преподают (студент 2 курса).
• Особо ничего нового. Вот Эксель, а по сути, ничего нового, как в 6 классе, 7, информатики. Можно сказать, ничего нового абсолютно нет (студент 2 курса).
• Инженер – лес, какая информатика. Тоже три месяца было, и все. Ничего нового. Только, что в школе было (студент 2 курса).
• Ну, мы в ВУЗе даже Фотошопом учились пользоваться. Я не знаю, зачем это нам нужно. Вот, «Компас», Фотошоп, офисные программы тоже так мельком прошли, пробежались, Бэйсик тоже. Лабораторных работ мало, хочется больше (студент 4 курса).

Г. В дальнейшей работе студенты даже не представляют, что из того, что им преподают в ВУЗе, может понадобиться им в жизни.

• Я не знаю, просто все быстро меняется постоянно, я сейчас даже не знаю, куда я пойду. Менеджером, я не знаю даже. У меня теперь уже другие мысли, куда бы я пошла, теперь я не знаю даже, куда пойти, что делать (студент 2 курса).
• Хотелось бы, конечно, пойти работать по специальности, но многие знакомые тоже закончили Горный, трудно (студент 2 курса).
• Я очень бы хотела пойти работать по специальности, но я не уверена, так как специальность у меня не женская. Девушке туда пробиться трудно. Поэтому я учусь на второй высшее еще. На всякий случай (студент 2 курса).
• То есть, и не факт, что пригодится это образование. Так, для галочки, я поступил, надо закончить учиться (студент 2 курса).
• После окончания университета невозможно устроиться на работу и так, чтобы тебе платили высокую зарплату, потому что нет стажа работы, нет опыта. Как ты будешь работать, никак (студент 2 курса).
• Если зарплата допустим, чуть ниже, и есть перспектива, что будешь зарабатывать чуть больше, то ничего страшного. Неприемлемый, допустим, если у тебя есть образование, и ты можешь работать в это области, и у тебя нет работы, тебе приходится, либо охранником, или дворником, вот этого не хотелось бы (студент 2 курса).

Вопросы трудоустройства выпускников ВУЗов в Екатеринбурге также имеют как черты сходства, так и различия с московскими.

В высказываниях московских респондентов практически отсутствовал так называемый «блат» (или его эвфемизмы типа «родители помогут») как способ трудоустройства. Такое трудоустройство выпускников в Москве, очевидно, присутствует, но рынок труда в столице настолько развит, что подобные высказывания практически не звучали. В Екатеринбурге, где рынок труда намного более напряжен, «блат» как способ трудоустройства сохраняет свое значение для определенной части выпускников. В таких случаях речь, как правило, идет о трудоустройстве либо в государственные структуры (чиновниками), либо в бизнес-структуры, аффилированные с государством. Разумеется, воспользоваться «блатом» имеют возможности далеко не все, это скорее привилегированное меньшинство, но все же оно присутствует в высказываниях респондентов.

Далее, важен мотив стремления к получению «корочек», т.е. диплома. Несмотря на многочисленные высказывания и выступления в СМИ об обесценивании высшего образования, в современной структуре рынка труда «корочки» все же имеют определенное значение. Выпускники ВУЗов третьего уровня, особенно екатеринбуржских, несмотря на декларируемую ими ненужность преподаваемых ими предметов, в своей массе все же получают определенные навыки, востребованные на рынке труда: это владение устной и письменной речью, способность (иногда относительная) писать без грубых ошибок, умение прочесть и понять текст среднего уровня сложности и т.д. Эти навыки открывают выпускникам таких ВУЗов доступ для работы в офисе, пусть даже поначалу на низовые должности и низкую зарплату, но в комфортных условиях и с определенной перспективой роста. Имеется много сведений, что работодатели избегают брать людей, не имеющих «корочек», на офисную работу, зачастую просто за их безграмотную устную и письменную речь.

Разница между Москвой и Екатеринбургом состоит в том, что в Москве рынок офисных вакансий чрезвычайно широк, и практически каждый желающий, имеющий «корочки», может найти себе офисную работу. В Екатеринбурге же рынок офисной работы намного более узок, поэтому найти в этом городе офисную работу, даже имея «корочки», проблематично. Соответственно для тех, кто не получил офисную работу, остаются рабочие профессии либо на предприятиях (этот рынок в Екатеринбурге более развит, чем в Москве), либо при различных учреждениях (ЖКХ и прочие). Здесь выпускники ВУЗов на равных сталкиваются с теми, кто окончил ПТУ или просто пришел на работу после окончания средней школы.

А. «Блат» как способ трудоустройства

• Если не учитывать свои способности, то, я думаю, блату отдать, потому что если у тебя там кто-то из родственников начальник, то тебя и без диплома туда возьмут (студент 2 курса).
• Ну, пошёл сюда, потому что отчасти родители – железнодорожники, и они помогли получить целевое направление. Вот, это основная причина. Потом с работой помогут (студент 4 курса).
• Я вакансии сначала искал в плане моей так специальности, но там везде всё с опытом, даже прозванивал там, допустим, какую-то преддипломную практику и так далее проходить.
• Да блат, конечно, в наше время всё решает. Ну, и деньги. Можно профессию купит себе, просто место купить. Можно через знакомства, если кто-то пригласит, найти работу (студент 4 курса).

Б. Переход на рабочие профессии

• Уральский университет путей и сообщения считается же государственный, то есть железная дорога своих не бросает, если что, всегда пристроят. Обещали хорошие перспективы по окончанию вуза в плане устройства, обеспечения работой.
• Уральский государственный горный университет – это, наверное, перспективы в работе по окончанию вуза, может быть даже влияние отца. У меня отец инженер, и что я буду инженером, это я решил однозначно, что горный.
• Работа такая – не очень чистая. Бывает руки грязные, масло. Мазут. Не всех это устраивает. Главное, получили образование, дальше ищут по каким-то своим интересам. Не всех она устраивает.
• Я всем советую идти на техническую специальность, потому что менеджеров, экономистов и бухгалтеров очень много. Оплачивается мало.

Выводы

1. Технические ВУЗы стратифицированы по уровню и качеству даваемого ими образования. Поэтому нельзя говорить об общих тенденциях, свойственных всем техническим ВУЗам. В каждой страте имеются свои особые тенденции.
2. Предположительно можно говорить и о стратификации ВУЗов иной направленности: медицинских, экономических, юридических и т.д. Однако изучение этого вопроса не входило в задачи исследования
3. Группировка ВУЗов по стратам всегда носит отчасти условный характер, поскольку границы между ними часто размыты. В рамках данного (качественного) исследования нельзя говорить о строго выверенных валидизированных списках. Речь идет скорее об определении типичных представителей, выявленных нга основе опроса респондентов экспертного уровня. Тем не менее, ранжирование исследованных ВУЗов по этому приблизительному и неполному списку позволило выявить существенные различия во многих параметрах, характеризующих качество обучения в этих ВУЗах.
4. В исследовании были выделены 4 уровня ВУЗов по качеству их обучения, от первоклассшых (элитных), качество образования в которых признано во всем мире, до ВУЗов, в которых учебный процесс окончательно разложился.
5. В элитных ВУЗах, несмотря на некоторые оговорки, качество образования было и остается чрезвычайно высоким, а выпускники этих ВУЗов очень востребованы рынком и лего трудоустраиваются в престижные организации с хорошими перспективами продвижения.
6. ВУЗы второго уровня в прошлом и отчасти сегодня обслуживали в основном высокоприоритетные (военно-промышленные и стратегически значимые) отрасли экономики. Благодаря этому они имели первоклассное материальное обеспечение и сильный преподавательский состав. Сегодня качество обучения в этих ВУЗах несколько снизилось, но они все равно остаются сильными учебными заведениями, признаваемыми на рынке труда. К абитуриентам, студентам и выпускникам технических ВУЗов первой и второй категории ни в коем случае не применима характеристика «троешники», прозвучавшая в исследовании НИУ ВШЭ.
7. ВУЗы третьего уровня – это, как правило, отраслевые ВУЗы, обслуживавшие менее приоритетные отрасли экономики (в основном гражданские). Эти ВУЗы и в советские времена не считались особенно престижными. Ныне престиж многих из них дополнительно упал, и заметно упало качество обучения. Выпускники таких ВУЗов часто трудоустраиваются продавцами-консультатнами и иные аналогичные должности, не требующие высшего образования. Возможно, это касается не всех ВУЗов данной категории. В частности, возникает гипотеза, что качество образования может расти в ВУЗАх, выпускники которых востребованы растущими отраслями экономики (строительство, пищевая промышленность и т.д.). Однако масштабы данного исследования не позволили изучить этот вопрос. Для его выяснения необходимо провести дополнительное большое исследование.
8. ВУЗы четверного уровня – это окончательно разложившиеся ВУЗы, где учебный процесс деградировал и процветает взяточничество. Этот уровень ВУЗов был затронут настоящим исследованием только косвенно. Тем не менее очевидно, что в таких ВУЗах необходима серьезная чистка и реорганизация.

Литература

Мониторинг качества приема в ВУЗы http://www.hse.ru/ege/).

В «Бауманке» трудно учиться, но потом легко зарабатывать http://www.kommersant.ru/doc/27358645).

Владимир Путин подтянул успеваемость http://www.kommersant.ru/doc/2623030

,Инженерные специальности по-прежнему не в моде http://www.hse.ru/news/edu/136310957.html).

Страна троечников http://www.kommersant.ru/doc/2599959).

2. ОЦЕНКА СОСТОЯНИЯ РАН (2005 г)

Описание методики

Для оценки состояния научных институтов Российской Академии Наук был проведен опрос научных сотрудников РАН. Исследование включало две части: количественную и качественную.

В рамках количественной части был проведен опрос 1200 научных сотрудников в 30 академических институтах 11 городов РФ. Опрос проводился с 23 марта по 20 апреля 2005 года методом личного формализованного интервью.

Генеральной исследуемой совокупностью в исследовании являются научные сотрудники институтов РАН младшего и среднего звена (вводилось ограничение по должности – не выше руководителя структурного подразделения). Выборочную совокупность составляют научные сотрудники институтов РАН, которые были включены в выборку на территориальных единицах из числа постоянно работающих сотрудников научных институтов РАН.

Соотношение численности основных сегментов выборочной совокупности соответствует аналогичным пропорциям генеральной совокупности. Подробные сведения о выборке даны в Приложении.

Качественная часть исследования включала в себя:

• фокус-группы;
• экспертные интервью;
• анализ публикаций в научных сборниках и в СМИ.

В рамках исследования были проведены 4 фокус-группы с научными сотрудниками академических институтов, из них 2 в Москве и 2 в Новосибирске. В каждом городе одна фокус-группа была представлена молодыми научными сотрудниками в возрасте до 35 лет, другая – научными сотрудниками старше 40 лет.

Наряду с фокус-группами было проведено 25 экспертных интервью, в том числе:

• 10 интервью с ведущими российскими академическими учеными;
• 5 интервью с российскими учеными, выехавшими за рубеж.

В связи с тем, что одной из важных тем исследования было определение возможностей интеграции академической и ВУЗовской науки, было проведено также:

• 10 интервью с преподавателями ведущих московских ВУЗов.

Помимо перечисленных, для анализа публикаций по проблемам российской академической науки использовались следующие материалы:

• книга «Воспроизводство научной элиты в России: роль зарубежных фондов (на примере Фонда им. А. Гумбольдта)», содержащая в себе подборку глубоких интервью с российскими учеными, уехавшими за рубеж;
• интервью российских ученых, опубликованные в СМИ.

Опубликованные материалы использовались в исследовании наряду с основным массивом.

1. Динамика и структура кадрового состава РАН (по данным статистики Президиума РАН)

1.1. Динамика численности научного персонала

На 1 января 2005 года в систему РАН входило 451 научное учреждение, включая организации, входящие в состав объединенных институтов. Общая численность работающих в научных учреждениях РАН составила 115,4 тыс. чел., в том числе научного персонала – 55,9 тыс. чел. (без аспирантов).

За период с 1991 по 2005 гг. численность научного персонала РАН сократилась с 65,4 тыс. чел. до 55,9 тыс. чел., т.е. на 17%. Пик снижения численности пришелся на 1998 г., когда она достигла 52,9 тыс. чел. Затем численность научного персонала стала медленно расти.

1.2. Возрастной состав научного персонала

Средний возраст научного персонала РАН возрос с 44 лет в 1991 г. до 49 лет в 2005 г. Тенденция к постепенному увеличению среднего возраста существует, хотя пока она не является столь катастрофичной, как об этом порой высказываются в СМИ.

За период с 1991 по 2005 гг. среди научного персонала РАН заметно возросла доля старших возрастов :

• в группе 50 – 59 лет с 19% до 26% (рост в 1,4 раза);
• в группе 60 – 69 лет с 5% до 19% (рост в 3,9 раза);
• в группе 70 лет и старше с 4% до 8% (рост в 2 раза).

Названные цифры свидетельствуют о том, что в постсоветское время в РАН был ослаблен контроль за выходом на пенсию пожилых неэффективных сотрудников (хотя в отдельных случаях сохранение пожилых сотрудников в штате научных коллективов может быть целесообразным).

Неблагоприятная кадровая ситуация наблюдается в средних возрастных группах 30-39 лет и 40-49 лет. С 1991 по 2005 гг. снизилась доля сотрудников:

• в группе 30-39 лет с 32% до 14% (снижение в 2,2 раза);
• в группе 40-49 лет с 23% до 21%, (снижение в 1,1 раза).

На демографический провал в названных возрастных группах указывают и эксперты.

• Нет поколения, идущего вслед. И даже не одного, а двух. Разрыв поколений – это невосстановимость научных школ (физик, Москва, интервью);
• Существует катастрофический провал в двух поколениях, это самое главное (математик, Москва, интервью).

Динамика численности молодой категории научных работников в возрасте до 29 лет неоднозначна. В первой половине 90-х годов доля этой категории резко сокращалась: с 18% в 1991 г. до абсолютного минимума 5% в 1996 г. (снижение в 3,5 раза). После этого доля данной возрастной категории стала заметно расти и к началу 2005 г. составила 12% (рост в 2,3 раза по сравнению с минимумом).

О ситуации в молодежном сегменте кадровой структуры РАН более подробно будет сказано ниже.

1.3. Должностной и квалификационный состав научного персонала

Должностной состав сотрудников РАН выглядит сбалансированным: резкого перекоса в сторону более высокооплачиваемых должностных групп не наблюдается. Средняя численность структурного подразделения института составляет, по данным Президиума РАН, около 10 человек. С 2000 года этот показатель практически не менялся. К сожалению, сведения о более ранних периодах по этому показателю в Президиуме РАН отсутствуют.

Таблица 1.1. Структура численности кадрового состава РАН,
% к численности всего научного персонала (на 1 января 2005 г.)

Квалификационный состав научного персонала РАН в 2005 г. включает в себя 17% докторов наук, 47% кандидатов наук и 36% научных сотрудников без ученой степени.

За период с 1991 по 2005 гг. в квалификационном составе РАН наблюдались следующие тенденции:

• значительное увеличение доли докторов наук –на 30%;
• незначительное увеличение доли кандидатов наук –на 4%;
• сокращение доли научных сотрудников без ученой степени –на 25%;

Быстрый рост числа сотрудников, имеющих ученую степень доктора наук, возможно, сопровождался снижением требований к их научному качеству, о чем свидетельствуют высказывания ряда экспертов.

• В эти годы был бешеный рост докторских диссертаций, люди просто подбивали все свои заделы и защищались, чтобы повысить зарплату. А новых заделов очень было мало (физик, Москва, интервью).

После 2000 года рост численности докторов и кандидатов наук в составе научного персонала РАН приостановился, а в последние два года наметилась тенденция к сокращению доли этих категорий работников. Возможно, это отражает тенденцию снижения мотивации получения ученых степеней.

1.4. Соотношение численности научного персонала РАН в основных сегментах академической науки

Доля численности московского сегмента академической науки очень велика, она составляет почти половину численности всего научного персонала РАН.

Гуманитарный сегмент составляет около четверти всего научного персонала.

Таблица 1.2. Соотношение численности научного персонала РАН в основных сегментах академической науки, % к численности всего научного персонала

2. Проблема завышенной самооценки российских ученых

Если судить о состоянии российской академической науки по самооценке опрошенных ученых, это состояние следовало бы оценить весьма высоко: 72% опрошенных считают себя «безусловно успешными» и «скорее успешными» учеными и еще 11% предполагают стать таковыми в будущем. Всего действующими учеными, находящимися «в научном строю», считают себя 82% опрошенных. Эти показатели мало различаются в Москве и регионах, а также в негуманитарном и гуманитарном секторе академической науки.

К сожалению, столь высокие показатели самооценки не всегда коррелируют с объективными показателями активности научной деятельности, например, с публикационной активностью.

Высокие показатели самооценки академических ученых не совпадают и с оценками состояния российских научных школ многих экспертов, в особенности тех, кто в настоящее время работает за рубежом.

• России нужен реалистический взгляд на ее науку. Российские газеты все время твердят, будто бы в России все лучшее – и образование, и наука. Но на самом-то деле это хвастовство, фанаберия какая-то(физик, Потсдам, Фонд Гумбольдта);
• В России отвратительна культивируемая гордость на пустом месте, завышенные амбиции. Ну, что они о себе там думают? На Западе все нужно делать лучше всех, так, как еще никто до тебя не делал в целом мире. А в России этого нет (биофизик, Берлин, Фонд Гумбольдта);
• Бывают ситуации, когда встречаешь на конференции людей, представляющих Россию, которые занимаются уже не наукой, а псевдонаукой. И это производит тяжелое впечатление (математик, Кельн, Фонд Гумбольдта).

Вместе с тем многие эксперты (включая зарубежных и наиболее критично настроенных) говорят о том, что о полной гибели российской академической науки говорить нельзя, поскольку в составе РАН работает достаточно много эффективных ученых и коллективов.

• Состояние науки, что касается моей области, неудовлетворительное. Но не безнадежное. Есть обнадеживающие примеры, группы, которые работают очень активно и вполне конкурентоспособны (физик, Москва, интервью);
• Существенная часть коллективов нашего института вполне дееспособна. Доказательство: индекс цитирования нашего института по международным источникам – номер 1 или 2 по России (биофизик, Москва, интервью);
• Ну, российская наука жива, есть прекрасные публикации (химик, Барселона, интервью).

Наличие в составе российской академической науки как эффективных ученых, так и ученых с завышенной самооценкой, мимикрирующих под эффективных, ставит задачу разделения соответствующих сегментов.

3. Выделение кластера эффективных ученых

3.1.Методика выделения кластеров

Для решения этой задачи была принята гипотеза, основанная на том, что степень искажения научных самооценок респондентов при ответе на разные вопросы не одинакова. Завышение самооценки происходит в основном в тех вопросах, где велика мотивация и велика возможность неадекватной оценки. Другие вопросы меньше подвержены субъективному искажению, и они могут быть положены в основу кластеризации.

Для выявления типов ученых, различающихся по своей научной эффективности, был использован иерархический кластерный анализ ответов респондентов. Кластеризация респондентов была произведена в пространстве всех вопросов анкеты. Первоначально для процедуры кластеризации были отобраны следующие четыре переменные, характеризующие научную деятельность ученых и отвечающие критерию большей достоверности:

• Как вы считаете, у Вас есть возможность уехать в какую-либо западную страну, чтобы продолжить там научную деятельность?
• Количество зарубежных публикаций за последние два года?
• Есть ли у Вас коллеги, с которыми Вы регулярно ведете научную переписку?
• Ваш заработок включает только финансирование от института или в него входит заработок от грантов, заказных работ, получаемых лично Вами или Вашей научной группой?

Очевидно, что ни один из этих вопросов сам по себе не может служить основанием для однозначного отнесения ученого к эффективному или неэффективному типу. Однако гипотеза исследования состояла в том, что эти переменные значимо коррелируют со степенью эффективности научной деятельности и в совокупности могут служить основанием для кластеризации, поскольку «отставание» по одному показателю может быть компенсировано «опережением» по другому.

Первоначально процедура кластеризации, проведенная по указанным переменным, не подтвердила названную гипотезу: массив не кластеризовался устойчиво. В ходе дальнейших поисков эмпирическим путем была найдена еще одна переменная, включение которой в процедуру кластеризации позволило разделить массив на хорошо различимые кластеры. В анкете эта переменная фиксировалась в анкете следующим вопросом:

• Как Вы считаете, пик Вашей научной деятельности находится в настоящем, прошлом, будущем или пика научной деятельности не было?

При последующем анализе роль последнего вопроса стала очевидной: он способствовал выделению кластера молодых ученых, которые по формальным признакам не могли попасть в эффективный кластер, но активно сотрудничают с эффективными учеными и ориентированы на достижительную карьеру в науке. Отчасти этот вопрос способствовал также более четкому выделению неэффективного кластера, способствуя попаданию в него ученых, пик научных достижений которых находится в прошлом.

Процедура кластеризации, проведенная по пяти названным переменным, позволила выявить четыре кластера, характеризующих деятельность ученых в зависимости от ее эффективности.

3.2. Описание кластеров

В кратком изложении полученные кластеры таковы.

В первый кластер попадает 23% респондентов. По своим характеристикам ученые, попавшие в этот кластер, сильно отличаются от всей выборки исследования. Эту группу составляют активные в научном плане респонденты, эффективно включенные в научную деятельность. Результаты их деятельности отличаются высокой востребованностью. Определим этот кластер как группу эффективных, дееспособных ученых, востребованное научное ядро РАН.

Второй кластер составляют респонденты, которые по своим установкам близки к респондентам из первого кластера, но отличаются меньшей научной результативностью. В эту категорию входит 17% респондентов. В этом кластере велика доля молодых ученых, которых можно рассматривать как учеников старших по возрасту эффективных коллег. Есть в этом кластере и респонденты более старшего возраста, которых можно рассматривать как помощников эффективных ученых, «средний научный персонал». Последняя категория является востребованной в научном плане, ее не следует отождествлять с «научным балластом», о котором речь пойдет ниже. Определим этот кластер как учеников и помощников эффективных ученых , причем многие из учеников могут сами в перспективе стать эффективными учеными.

Третий кластер – наиболее весомая по численности группа, включающая в себя 43% респондентов. В ее состав входят те участники опроса, научная деятельность которых не является особо эффективной. Результаты их научной деятельности наименее востребованы и зачастую находятся в прошлом. Основную установку этих ученых можно охарактеризовать как пассивную: среди них много людей, получающих низкую оплату и не пытающихся улучшить свое положение. Охарактеризуем представителей третьего кластера как «научный балласт», пассивную и неэффективную в научном плане группу ученых.

Четвертый кластер составили респонденты, сходные с предыдущим кластером по критерию научной неэффективности, но отличающиеся более высокой социальной активностью. Это люди, работающие в РАН и имеющие статус научных сотрудников, но реализующие свои интересы вне Академии и вне науки. Доля таких респондентов – 18% , среди них повышена доля молодежи. Охарактеризуем этот кластер как «посторонних» для науки людей, в силу каких-то жизненных обстоятельств, и не в последнюю очередь благодаря попустительству руководства институтов, числящихся на научной работе.

Полученные результаты хорошо согласуются с оценками ряда экспертов, высказавших свое мнение относительно доли эффективных ученых в общей численности научных сотрудников РАН. Эти оценки в основном концентрируются вокруг цифры 25% – 30%, что близко к численности первого кластера.

• Реально дееспособных людей в институте процентов 20-25. Остальное – натуральный балласт (физик, Москва, интервью);
• Можно назвать несколько лабораторий, это процентов 25 от общей численности, которые в настоящее время активно развиваются (биофизик, Москва, интервью);
• К числу дееспособных я бы отнес 25-30% сотрудников, которые реально занимаются наукой (математик, Москва, интервью);
• Дееспособными являются от четверти до трети людей, то же самое можно сказать о лабораториях (биохимик, Черноголовка, интервью).

3.3. Размещение кластеров в координатах факторных осей

Для визуализации результатов кластерного анализа было выделено два основных фактора, в плоскости которых происходит формирование представлений респондентов о своей научной деятельности. Для этого исходные переменные, значимо коррелирующие между собой, были сгруппированы в более крупные (фундаментальные, скрытые) переменные с использованием процедуры факторного анализа. В результате были выделены два доминирующих фактора, которые были интерпретированы как: фактор научной востребованности и фактор научной дееспособности .

3.4. Соотношение кластеров в основных сегментах академической науки

Наряду с определением соотношения численности кластеров по всему массиву важно оценить их пропорции в основных сегментах российской академической науки. Для этого по идентичной методике была проведена кластеризация московского и немосковского (регионального), а также негуманитарного и гуманитарного частей массива анкет.

Сравнение московского и регионального сегментов показывает, что в регионах доля эффективного кластера несколько более велика, чем в Москве, но разрыв между ними не очень велик (3%). Вместе с тем, в Москве сильно снижена доля кластера учеников и помощников, и повышена доля кадрового балласта. Сказанное означает, что в Москве состояние науки является более кризисным, чем в регионах. Очевидно, это объясняется тем, что в Москве более велика конкуренция со стороны других сфер деятельности, зачастую более доходных, чем наука.

Сравнение негуманитарного и гуманитарного сегментов явно свидетельствует не в пользу последнего: в гуманитарном сегменте сильно снижена доля эффективных кластеров и резко повышена доля кадрового балласта (суммарная доля неэффективных кластеров 92%). Этот феномен также имеет свое объяснение: в советское время гуманитарный сегмент науки был сильно идеологизирован, что привело к фактической его неконкурентоспособности в новых условиях. Об этом же говорят и многие эксперты.

Таблица 3.1. Соотношение численности кластеров в основных сегментах российской академической науки, % к численности соответствующего сегмента

• В русле марксистского подхода существовала совершенно несостоятельная концепция, и советское обществоведение в принципе было проституциировано идеологией и государственной политикой(философ, Москва, интервью);
• В сфере точных наук существовали сильные научные школы, и ученая степень доктора физико-математических наук вполне могла отличать настоящего ученого. Но в области гуманитарных наук дело обстояло гораздо хуже (социолог, Москва, интервью);
• В советское время существовало правило плохую работу выдавать за хорошую, и гордиться этим. В гуманитарных науках надо было извращать истину, и все это объявлялось высочайшим достижением мировой науки (науковед, Москва, интервью).

О неэффективности российского гуманитарного сектора науки свидетельствует и тот факт, что фирмы, занимающиеся написанием диссертаций за деньги, охотно берутся писать по гуманитарным наукам и практически не берутся по негуманитарным.

• За диссертацию по технической специальности мы не возьмемся. Техническую специальность либо нужно писать самостоятельно, либо не писать вообще. Это головная боль, ни одна фирма за это в принципе не возьмется. Если нужна какая-то ученая степень, то проще и дешевле получить экономическую (представитель фирмы, пишущей диссертации за деньги, Москва, интервью).

4. Характеристики российских ученых в разрезе основных сегментов и кластеров

4.1. Демографические характеристики

Демографическая структура выборочной совокупности близка к данным статистики Президиума РАН по кругу сопоставимых показателей.

Гендерный состав. В составе научного персонала РАН повышена доля мужчин: их 60% против 40% женщин. В Москве и в регионах это соотношение меняется несущественно. В негуманитарном сегменте доля мужчин составляет 64%, женщин 36%, тогда как в гуманитарном сегменте соотношение обратное – женщин 55%, мужчин – 45%. Таким образом, налицо некоторая (но не очень значительная) феминизация гуманитарного сегмента академической науки.

Доля мужчин в составе эффективного кластера составляет 74%, в кластере «помощников» 69%. В неэффективных кластерах доли мужчин и женщин примерно равны между собой, т.е. по сравнению со средними показателями долю женщин следует считать повышенной. Это означает, что неэффективные кластеры также несколько феминизированы по сравнению со средним гендерным составом РАН в целом.

Возрастной состав. Средний возраст российских ученых по выборочной совокупности составляет 49 лет. В Москве и регионах, в негуманитарном и негуманитарном секторах этот показатель различается несущественно.

Средний возраст по ключевым должностным позициям (заведующий лабораторией, ведущий научный сотрудник, главный научный сотрудник, доктор наук) составляет соответственно 61, 62, 57 и 60 лет, то есть вплотную приближается к пенсионному.

Средний возраст кластера эффективных ученых составляет 55 лет. На долю ученых в возрасте 50 лет и старше приходится около 70% численности этого кластера. По мнению работающих за рубежом экспертов средний возраст эффективного ученого на Западе составляет около 45 лет, т.е. проблема постарения эффективных научных кадров существует.

Кластер «помощников» в заметной мере является «молодежным», в нем велика доля молодых возрастов, а средний возраст составляет 42 года. Доля ученых в возрасте до 40 лет составляет в нем почти 50%. Этих ученых, доля которых в общем массиве составляет около 8% (половина численности кластера), следует считать основным кадровым резервом российской науки.

Средний возраст ученых из неэффективного кластера совпадает со средним по массиву, а в кластере «посторонних» несколько повышена доля молодежи (средний возраст 46 лет).

4.2. Молодежный сегмент академической науки

Этот сегмент представляет особую значимость для будущего российской науки.

По мнению, ряда экспертов, в последние годы наметилась тенденция прихода в российскую науку эффективно работающей молодежи. Правда, эксперты высказываются об этом с известной осторожностью.

• В последнее время стало как-то побольше появляться молодежи. Может быть, среди молодых возобновляется интерес к науке. Очень хотелось бы в это верить (математик, Москва, интервью);
• В последнее время неплохо дело обстоит с молодыми квалифицированными кадрами. Те, кто остается, настоящие профессионалы и фанатики науки (биохимик, Москва, фокус-группа);
• Светлые головы среди молодежи появляются по-прежнему. Я не могу сказать, что аспирантов у нас очень мало или они не того качества. Хотя, конечно, поменьше их стало, чем в советские времена(химик, Новосибирск, фокус-группа).

Названная тенденция в определенной мере находит своей подтверждение в объективных показателях. Выше уже говорилось, что согласно статистике РАН с 1996 по 2005 г. доля молодежи в возрасте до 29 лет возросла с 5% до 12%.

Суммарная доля эффективных кластеров в рассматриваемой возрастной группе составляет 28%. Это меньше, чем по всему массиву (40%), но все же можно говорить о том, что от четверти до трети молодых ученых являются подлинным кадровым резервом российской науки.

Таблица 4.1. Распределение возрастных групп ученых по кластерам, % к численности кластера

4.3. Квалификационный состав

По выборочной совокупности доля научных сотрудников с учеными степенями практически точно совпадает со статистикой РАН: 17% докторов наук, 48% кандидатов наук и 36% сотрудников без ученой степени.

В кластере эффективных ученых доля сотрудников с ученой степенью заметно повышена – 30% докторов наук, 61% кандидатов наук и всего 9% не имеют ученой степени. Квалификационный состав прочих кластеров почти идентичен: по 13% докторов наук и от 40% до 45% кандидатов наук. Сниженная доля сотрудников с ученой степенью в этих кластерах вызвана, очевидно, разными причинами: если многие «ученики» еще не успели защититься, то многие представители неэффективных кластеров не сделали этого из-за своей пассивности или незаинтересованности.

Обращает на себя внимание, что более половины сотрудников (54%) в составе неэффективных кластеров имеют ученые степени. На долю неэффективных кластеров приходится 46% всех занятых в РАН докторов наук и 56% кандидатов наук.

Эти цифры ставят вопрос об обоснованности присуждения ученых степеней многим российским научным сотрудникам. Правда, необходимо учесть, что для тех ученых, чьи научные заслуги находятся в прошлом, присуждение ученой степени могло быть правомерным. Но и в этом случае обоснованность присуждения 37% докторских и 45% кандидатских ученых степеней вызывает сомнения . О наличии таких сомнений свидетельствуют, в частности, следующие высказывания эксперта, относящегося, правда, к гуманитарному сектору науки.

• В гуманитарных областях в советское время защищалось много недостойных людей, особенно по политэкономии и марксистской философии, да и по другим дисциплинам. (социолог, Москва, интервью);
• Аспирантура в советское время сплошь была «блатная»(науковед, Москва, интервью).

4.4. Самооценка российских ученых

Завышенная самооценка определенной части российского академического сообщества находит свое выражение в первую очередь в коллективной самооценке , отражающей мнения респондентов о состоянии научных школ их институтов.

Такая самооценка проявляется в ответах на вопросы о состоянии научной школы институтов, а также рейтингах доверия к дирекции своих институтов, к диссертационным советам, качеству защищаемых диссертаций и т.п. Эти оценки чрезвычайно высоки: считают сильными научные школы своих институтов 82% опрошенных («безусловно сильными» 50%), доверяют руководству своих институтов 83% («безусловно доверяют» 44%), совету по защите диссертаций 85% («безусловно доверяют» 40%).

Коллективная самооценка российских ученых значимо коррелирует не с эффективностью, а с неэффективностью: эта самооценка заметно повышена в гуманитарном секторе науки и в кластере неэффективных ученых.

Таблица 4.2. Оценка состояния научной школы своего института, % к численности сегмента

Завышенная коллективная самооценка является проявлением корпоративной солидарности российских академических ученых, направленной на сохранение существующего устройства академической науки. Для неэффективных сегментов науки такая самооценка является, очевидно, компенсаторным психическим явлением, а также средством защиты от попыток реформирования РАН. Эти психологические черты находят свое выражение и в высоких протестных настроениях академических ученых, о чем будет сказано ниже.

Индивидуальная самооценка российских ученых более скромна: успешными считают себя 72% опрошенных, из них 19% «безусловно успешными». В отличие от коллективной, индивидуальная самооценка коррелирует с эффективностью, а не с неэффективностью.

Таблица 4.3. Индивидуальная самооценка академических ученых, % к численности сегмента

Тем не менее, и индивидуальную самооценку академических ученых нельзя считать полностью обоснованной: около половины респондентов, считающих себя «безусловно успешными» учеными, относятся к неэффективным кластерам (кластеру 3 или кластеру 4).

4.5. Публикационная активность

Публикационную активность российских ученых нельзя назвать низкой. По результатам опроса среднее число научных публикаций за весь период научной деятельности опрошенных академических ученых составляет 63,2 публикации. Большинство из них российские (49,3), но немало и зарубежных (13,9 – это составляет 22% от всех публикаций).

Среднее число публикаций за последние два года (суммарно за оба года) составило 8,8. Из них в России – 6,7, за рубежом – 2,1.

Хотя научное качество публикаций в рамках социологического опроса не поддается оценке, можно предположить, что зарубежные публикации в большей степени отвечают научным стандартам благодаря более высоким требованиям и более строгой научной экспертизе.

Российская и зарубежная публикационная активность закономерно различается по кластерам, характеризующим эффективность научной деятельности ученых. В России публикационную активность представителей неэффективных кластеров следует признать довольно высокой, однако за рубежом она крайне мала (в кластере 3 ниже порога округления). Основная часть зарубежной публикационной активности (86%) приходится на долю двух эффективных кластеров.

Таблица 4.4. Среднее число публикаций за последние два года, единиц публикаций

4.6. Денежные доходы

Доходы российских ученых можно разделить на три группы: базовую зарплату в институте, оплату по грантам и другим заказам через бухгалтерию института и доходы вне института (включая пенсии).

В целом средний доход научного работника из всех источников составляет 9595 рублей, из них: 6326 рублей – заработок, проходящий через бухгалтерию института и 3268 рублей – заработок на дополнительных работах плюс пенсии. В Москве общий доход академических ученых несколько выше, чем в регионах – 10672 и 8608 руб. соответственно.

Для сравнения: по данным всероссийского опроса 16200 респондентов, проведенного в ноябре 2004 г. Институтом общественного проектирования, средний доход одного работающего (все виды заработка плюс пенсии работающих пенсионеров) составил среди городского населения России 6543 руб., в том числе в Москве 8835 и в прочих городах 6269 руб. Это означает, что среди населения России академические ученые представляют собой хотя и не самую высокодоходную, но все же отчасти привилегированную группу населения.

Нижняя децильная группа академических ученых имеет доход 2,5 тыс. руб., верхняя 18 тыс. руб. Соотношение между верхней и нижней децильными группами составляет 7,2 раза.

Таблица 4.5. Среднемесячные доходы российских академических ученых по основным сегментам, руб. (март – апрель 2005 г.)

Таблица 4.6. Доходы российских академических ученых по должностному статусу, руб.

Таблица 4.7. Доходы российских академических ученых по кластерам, руб.

В целом дифференциация доходов академических ученых среди основных сегментов, должностных групп и кластеров выглядит логичной, однако средняя величина дохода, несмотря на некоторую привилегированность, мала (особенно в сравнении с зарплатами западных ученых).

По мнению экспертов, доход научного работника должен быть примерно втрое выше сегодняшнего.

• Даже если у Вас есть все возможные гранты, Вы можете добиться коэффициента 2-2.5 к базовому финансированию. Для нормальной работы ученого это примерно второе меньше, чем это нужно. Причем речь не идет о сопоставлении с европейской оплатой (физик, Москва, интервью).

4.7. Потребительский статус

В социологических исследованиях величину доходов респондентов принято измерять не только через денежные показатели, но и через оценку своего потребительского статуса.

Ниже приведены данные самооценки потребительского статуса российского населения и академических ученых. Для обеспечения сопоставимости данные по российскому населению взяты только для городов, поскольку в сельской местности академические ученые не проживают. В нижней строке таблицы дана усредненная оценка потребительского статуса в баллах (каждому статусу условно присвоен балл в диапазоне от 1 до 5).

Результаты сравнения показывают, что средний потребительский статус академических ученых заметно выше, чем населения в целом. Особенно резко различаются доли самой низкодоходной группы: среди академических ученых ее доля в 5 раз меньше, чем среди российского городского населения. Это вновь указывает на относительную привилегированность академических ученых по сравнению со средним уровнем материального достатка населения.

Обращает на себя внимание, что различия в потребительском статусе эффективных и неэффективных ученых выглядят не очень существенными.

Таблица 4.8. Потребительский статус российских академических ученых в сравнении с общероссийскими показателями, % к итогу

Таблица 4.9. Потребительский статус российских академических
ученых в кластерных группах, % к итогу

4.8. Знание иностранных языков

Является в современных условиях важной квалификационной характеристикой академических научных кадров.

Согласно самооценке научных работников свободно владеют хотя бы одним иностранным языком 31% опрошенных, из них английским 27%. С точки зрения современных требований столь низкий процент знания иностранных языков выглядит чрезвычайно низким.

Среди молодежной группы в возрасте до 29 лет показатель свободного владения иностранным языком несколько выше, но все равно недостаточен: 36% свободно владеют хотя бы одним, из них 34% английским.

Эффективные ученые лучше других владеют иностранными языками, но и в этой группе дефицит языковых знаний является серьезным препятствием в развитии российской науки.

Таблица 4.10. Свободно владеют иностранным языком, % к численности кластера

4.9. Отношение к отъезду за рубеж

Всего, если доверять самооценке опрошенных, 44% академических ученых имеют возможность уехать из России и продолжить там научную работу. Из оставшихся 46% сообщили, что такой возможности у них нет и 10% затруднились ответить.

Из числа тех, кто имеет возможность уехать, только 5% реально намерены сделать это. Прочие из числа имеющих такую возможность (39%) не намерены покидать Россию. Однако, хотя этот контингент не настроен на отъезд за границу, потенциально какая-то его часть может принять решение об эмиграции, о чем свидетельствует следующая цитата.

• Безусловно возможность уехать и была, и есть, но я никогда не изучал этого вопроса конкретно (постоянную работу не искал, на временную все время зовут, езжу на месяц или две недели то в Париж, то в Нью-Йорк, то еще куда). Почему не уезжал? Просто не хотел. Но уеду, если в стране будет развиваться тот безобразный свинский бедлам, который мы наблюдаем последние полтора года – оглупление и разрушение страны под видом «укрепления вертикали власти» (физик, Москва, интервью).

В структуре мотивов нежелания выезжать за рубеж среди данной категории преобладают два: «нежелание покидать родину» (36%) и «наличие семьи, близких, родственников» (36%). Еще 28% ответили, что выезжать за рубеж им уже «поздно по возрасту». Стоит отметить, что 7% научных работников не собираются выезжать за рубеж, потому что «обеспечены всем необходимым в России, их все устраивает» (за 100% в данном случае приняты респонденты, имеющие возможность, но не желающие уезжать из России).

Практически нет различий по возможностям и желанию уехать из России в ответах ученых московского и регионального сегментов науки.

Представители гуманитарного сегмента имеют меньше возможностей для отъезда за рубеж: 52% ученых гуманитарного сегмента не имеют возможности уехать и работать заграницей, тогда как среди представителей негуманитарного сегмента выбравших этот ответ вдвое меньше – 25%.

Вместе с тем интересно отметить, что представители гуманитарного сегмента настроены менее патриотично: только 19% ученых-гуманитариев не планируют уезжать из России за рубеж при наличии такой возможности, тогда как среди негуманитариев такую позицию выбирают 44% опрошенных.

В кластере эффективных ученых лишь 4% опрошенных ориентированы на эмиграцию. Это позволяет сделать вывод о том, что пик эмиграционной активности российских ученых уже пройден. Однако в кластере «помощников» ориентированы на отъезд из России 10% респондентов.

Исследование подтвердило мнение многих экспертов о том, что в настоящее время ориентированы на отъезд за рубеж в основном молодые ученые: имеют возможность и хотят уехать 10% в возрасте до 29 лет и 14% в возрастной группе 30 – 39 лет. Причем, в младшей возрастной группе много (24%) затруднившихся ответить, что может означать скрытую ориентацию на эмиграцию.

Велика доля ориентирующихся на отъезд и среди младших должностных групп: 15% среди младших научных сотрудников и 14% среди аспирантов.

Таким образом, исследование подтвердило, что значительная часть молодых ученых придерживается установки на эмиграцию. Вместе с тем значимость этой тенденции не следует преувеличивать: во всех названных «молодежных» группах доля тех, кто считает, что может уехать, но не собирается делать этого в 2 – 3 раза выше, чем ориентированных на отъезд.

Таблица 4.11 Отношение к отъезду за рубеж, % к численности подгрупп респондентов

4.10. Оснащенность компьютерами и научным оборудованием

Согласно результатам опроса лишь чуть более половины опрошенных ученых (57%) имеют на работе компьютеры современного образца, 65% опрошенных на работе имеют доступ к высокоскоростным каналам Интернет-связи. Устаревшими моделями компьютеров оборудованы рабочие места у 41% опрошенных научных сотрудников, 2% вовсе не имеют на работе компьютера. Практически каждый третий респондент (28%) пользуется на работе устаревшими Интернет-линиями (модем, диал-ап), а 7% опрошенных вообще не имеют доступа в Интернет.

Оснащенность институтов научным оборудованием и уровень научного оборудования оценивается участниками опроса еще более скептично. Только 37% опрошенных отметили, что их институты в достаточной мере оборудованы техническим оборудованием, 46% респондентов оценили техническую базу института как современную или «скорее современную».

Большинство же опрошенных (60%) считают техническую оснащенность институтов недостаточной, из них 20% – безусловно недостаточной. Около половины опрошенных научных сотрудников оценивают имеющееся оборудование как устаревшее, в том числе 11% – как «безусловно устаревшее». Более половины (56%) респондентов считают, что необходимы большие средства, чтобы вывести техническое оборудование институтов на современный уровень.

Региональный сегмент науки отстает от московского по оснащенности современными компьютерами и высокоскоростным интернетом, но еще сильнее отстает по оснащенности научным оборудованием (см. таблицу). Это вступает в противоречие со сделанным ранее выводом о том, что кадровая ситуация, особенно ситуация с молодым научным пополнением в регионах более благоприятна. Налицо существенный дисбаланс: условия для воспроизводства научных кадров лучше в регионах, но научная оснащенность лучше в Москве.

Негуманитарный сектор науки лучше обеспечен современными компьютерами и интернетом, что отражает более высокие потребности этого сектора в компьютерном оснащении. Что касается научного оборудования, то худшие показатели оснащенности негуманитарного сектора следует отнести на счет меньшей потребности гуманитариев в оборудовании.

Таблица 4.12. Оснащенность компьютерами и научным оборудованием российских академических институтов, % к численности сегмента

В кластерных подгруппах компьютерная обеспеченность эффективного кластера заметно более высока по сравнению с остальными. Вместе с тем обращает на себя внимание тот странный факт, что наиболее высокая оснащенность научным оборудованием свойственна группе неэффективных ученых (кластер 3). Можно предположить, что здесь сказывается эффект завышенной самооценки состояния своих научных школ, поскольку качество оборудования является элементом такой самооценки. Другой вывод, который может быть сделан наравне с первым, состоит в том, что дифференциация в оснащении оборудованием эффективных и неэффективных научных школ недопустимо низка.

Таблица 4.13. Оснащенность компьютерами и научным оборудованием российских академических институтов в кластерных группах, % к численности кластера

4.11. Значимость работы в институтах РАН

Работа в науке весьма значима для российских академических ученых. Отвечая на вопрос: « Можете ли Вы сказать, что наука для Вас – это главное дело сегодняшней жизни?» , 47% опрошенных выбирают вариант «безусловно, да» и еще 37% «скорее, да» (всего 84%).

Подавляющее большинство (85%) опрошенных российских ученых намерены продолжить свою деятельность в науке, из них более половины (54%) «безусловно» намерены это делать.

Для 86% участников исследования гипотетическое закрытие института станет сильным жизненным ударом, из них для 66% «безусловно сильным». Только для 4% оно вообще не будет ударом.

Первое место в структуре мотивов ответа «будет сильным ударом» занимает вариант ответа «лишусь возможности заниматься научной работой» – 41%. Второе место в ранговой структуре мотивов занимает материальная составляющая – вариант ответа «лишусь единственного (основного) заработка» – 25%.

В московском и региональном, а также в негуманитарном и гуманитарном сегментах показатели приверженности науке не имеют заметных различий.

Среди молодых ученых в возрасте до 29 лет 34% «безусловно» считают науку главным делом своей жизни, 42% – «безусловно» намерены продолжать заниматься научной деятельностью», для 57% молодых ученых гипотетическое закрытие института станет «безусловно» сильным ударом.

Велика доля стойких приверженцев науки среди старших поколений ученых, а также среди ученых, занимающих позиции руководителей подразделений, лабораторий, работающих на позициях ведущих и главных научных сотрудников. У этих категория ученых наука является главным делом жизни примерно для 80% опрошенных.

Значимость работы в науке велика для представителей кластера эффективных ученых: 69% респондентов из этого кластера «безусловно считают науку главным делом своей жизни», 78% – безусловно собираются продолжить научную деятельностью».

Гипотетическое закрытие института станет «безусловно сильным» ударом для 76% кластера эффективных ученых. Для кластеров «помощников» и «неэффективных» этот показатель близок к среднему (63% и 66% соответственно), и заметно снижен для кластера «посторонних» (50%).

В случае гипотетического закрытия института 57% опрошенных полагают, что сотрудниками института будут организованы акции протеста, 58% респондентов намерены лично принять участие в этих акциях. Эти показатели слабо различаются в возрастных, должностных и кластерных группах. Это свидетельствует о высокой однородности мировоззренческих установок и высокой корпоративной солидарности академических ученых.

4.12. Политические установки академических ученых

Сильно отличаются от установок всего российского населения. Для них характерен низкий уровень доверия и негативное отношение к власти. Электоральные установки российских академических ученых заметно отличаются от общероссийских в сторону политического негативизма.

На гипотетических партийных выборах среди академических ученых резко снижена доля голосующих за «Единую Россию», повышены доли голосующих за «Родину», «Яблоко» и «против всех». В Москве также несколько повышена доля академических ученых, голосующих за КПРФ (по сравнению с московским уровнем).

На гипотетических выборах президента РФ значительно снижена доля голосующих за В.Путина, повышена доля голосующих за С.Глазьева и «против всех».

В кластерных группах наиболее сильные протестные настроения присущи кластеру эффективных ученых. За «Единую Россию» готовы проголосовать только 2%, а за В. Путина – 9% ученых, принадлежащих к «эффективному» кластеру. Для сравнения – в кластере неэффективных ученых за «Единую Россию» готовы голосовать 7%, за действующего президента 18% опрошенных.

Таблица 4.14. Сравнение общероссийских электоральных установок и электоральных установок российских академических ученых (партийные выборы), % к итогу

Таблица 4.15. Сравнение общероссийских электоральных установок и электоральных установок российских академических ученых (президентские выборы), % к итогу

Таблица 4.16. Электоральные установки академических ученых в кластерных группах, % к численности кластера

5. Структурные проблемы российской академической науки (по результатам опроса экспертов)

В российской академической науке наряду с проблемами, выявленными количественной частью исследования, существует иной слой проблем, носящих неколичественный (структурный) характер и определяемых на основе опроса экспертов. В результате проведенного исследования были следующие такие проблемы.

5.1. Плохой менеджмент или фактическое его отсутствие

Многие эксперты говорили о том, что дирекции их институтов, а также Президиум РАН фактически не выполняют своих менеджерских функций, а также о том, что научные заслуги ученого очень часто не коррелируют с его менеджерскими способностями. Поэтому высказывалась мысль о необходимости создания в академической науке независимого менеджмента.

• Отсутствие грамотного и активного менеджмента в нашем институте – это его наиболее слабое место (физик, Москва, интервью);
• Существует катастрофическая необходимость создания института менеджмента в академических институтах (науковед, Москва, интервью);
• Менеджмента как такового у нас в институте нет (социолог, Москва, интервью);
• Президиум РАН – это вообще очень раздутая, забюрократизированная структура (физик, Черноголовка, интервью);
• Президиум РАН – структура очень консервативная, там ничего не меняется десятилетиями (биофизик, Троицк, интервью).

Вместе с тем, судя по некоторым интервью, в отдельных институтах дирекция выполняет функции эффективного менеджера, хотя число таких институтов, по-видимому, невелико. Эти эффективные менеджерские культуры не должны быть потеряны при реформировании РАН.

• Реорганизация нашего института не требуется. Плавные «подстройки» мы производим непрерывно. У нас со времен отцов-основателей института заложены управленческие принципы типа британской демократии. Хорошо работает (физик, Москва, интервью);
• Сам принадлежу к дирекции, пришел на эту должность летом 2003 года. До этого никаким администрированием не занимался, занимался только наукой. Сейчас наша дирекция представляет единую команду, старается обеспечивать работу института, при этом не забывая про свою научную работу (физик, Москва, интервью).

5.2. Плохая связь академической науки с практическими разработками.

Эта проблема прямо связана с проблемой плохого менеджмента, в первую очередь финансового и инвестиционного. Практический потенциал научных разработок, имеющихся в академической науке, многие эксперты оценивают как высокий, однако внедренческое звено, за редкими исключениями, отсутствует. Причины видятся в основном в сохранении советского менталитета у руководителей академических институтов.

• У нас была крупная нерешенная проблема десятилетиями – это проблема интеграции науки и производства, отсутствие отлаженного инновационного процесса (науковед, Москва, интервью);
• Та наука, которая осталась после советской эпохи, имеет расстроенные, разрушенные функции, имеет нарушенный механизм воспроизводства в материально-технической части. Необходимо решить проблему интеграции науки и производства, проблему инновационного процесса (науковед, Москва, интервью);
• Наука, которая отделена от инновационного процесса, обречена на умирание. Для выживания фундаментальной науки это просто необходимо (физик, Москва, интервью).

Факт сильного отставания российской академической науки именно в организации ее связи с прикладными разработками отмечали также работающие за рубежом эксперты Фонда Гумбольдта, причем этот результат был получен авторами опроса и на количественном уровне.

Таблица 5.1. Сравнение уровня фундаментальных и прикладных исследований (по данным Фонда Гумбольдта) «Как бы Вы оценили уровень фундаментальных и прикладных исследований в России по Вашей научной специальности в сравнении с западными странами?» (один ответ по каждому столбцу), % к итогу

Вместе с тем эксперты указывают, что слабая связь научных исследований с прикладными инновационными разработками свойственна российской науке не только из-за плохого менеджмента и сохранения неконструктивных советских традиций внутри науки, но и из-за общего кризисного состояния экономики, упадка профессиональных школ в базовых отраслях экономики. Продолжающийся передел собственности и связанные с этой деятельностью сверхдоходы также препятствует возникновению у крупных инвесторов мотивов работы в реальном (в том числе инновационном) секторе экономики.

• Появились обращения отраслевых организаций с предложением участвовать в прикладных исследованиях, но формулировка задач часто звучала столь некомпетентно (иногда на грани мракобесия и лженауки), что за благо было отказаться (физик, Москва, интервью);
• Олигархические структуры обюрокрачены настолько, что даже не сравнить с прежними советскими организациями (науковед, Москва, интервью).

В перспективе можно ожидать, что общее оздоровление экономики и диверсифицированный экономический рост создадут значительный спрос на прикладные научные разработки. В связи с этим в российской академической науке важно заранее подготовить институциональные механизмы для взаимодействия с потенциальными потребителями инновационных разработок.

5.3. Слабая связь академической науки с ВУЗами

Слабая связь российской академической науки с ВУЗами – один из самых проблемных аспектов ее состояния. Барьер между ВУЗовской и академической наукой сложился в советские годы, возможно, еще до войны. По свидетельству ряда экспертов, в поздние советские годы этот барьер скорее усиливался: ВУЗы стремились комплектовать штаты преподавателей своими постоянными сотрудниками, невзирая на то, что научный уровень академических ученых во многих случаях был выше. Причем тенденция «выдавливания» академических ученых из ВУЗов коснулась даже крупных и известных ученых, включая академиков.

Ныне, по данным проведенного опроса, преподавательской работой в ВУЗах занимается 22% опрошенных академических ученых, из них лишь около 7% относятся к кластеру эффективных ученых (доля кластера эффективных ученых, преподающих в ВУЗах, составляет около трети – 31%). Преподавая в ВУЗах, многие из академических ученых, по выражению одного из экспертов, работают «в унизительном положении почасовиков». В связи с этим можно говорить о том, что кадровый потенциал эффективных академических ученых крайне слабо задействован в процессе подготовки новых специалистов.

• Безусловно, необходимо существенно интенсифицировать взаимодействие академических институтов с ВУЗами (науковед, Москва, интервью);
• У нас вместо интеграции существует ведомственная разобщенность образования и фундаментальной науки (академической) (науковед, Москва, интервью);
• Мне видится здесь будущее в том, чтобы Академия Наук каким-то образом интегрировалась университетским образованием (математик, Флорида, интервью).

По свидетельству экспертов, интеграции академической науки и ВУЗов и формированию спроса с их стороны на высококвалифицированные преподавательские кадры препятствует несколько факторов.

Первый фактор – неблагополучное положение самих ВУЗов, падение качества преподавания в них и разложение научно-преподавательской среды, а также коррупция. До тех пор, пока эта тенденция не будет преодолена, эффективные ученые не смогут быть востребованы как преподаватели.

• Учиться в российских ВУЗах стало просто невозможно, потому что масштабы коррупции в системе высшего образования в России не только потрясают, но и сказываются на качестве обучения (физик, Потсдам, Фонд Гумбольдта);
• На нашем факультете заместитель декана по хозяйственной работе буквально подмял всех сотрудников за деньги. Многие преподаватели ушли. При нем стало приходить много выходцев с Кавказа, причем не на рядовые посты (заведующие кафедр, члены ученого совета) (аспирант-психолог, второе высшее образование, интервью);
• Университет должен быть центром интеллектуальной жизни. Этого нет. Мы видим ляпанье диссертаций, тем более, что сейчас это поставлено на коммерческом уровне (математик, Москва, интервью).

Второй фактор – это низкая зарплата преподавателей, особенно «почасовиков». В настоящее время многие эффективные академические ученые вышли на хороший уровень заработков, поэтому преподавательская деятельность становится для них в основном средством реализации внутренних мотиваций (иногда она связана с необходимостью пополнять свои научные группы молодыми научными кадрами). Нужно еще отметить, что академические научные лидеры, имеющие должностной статус заведующих лабораториями, крайне загружены своей научной и менеджерской работой, что снижает их готовность заниматься преподаванием.

• Я думаю, что лучший способ возродить российскую науку – это в первую очередь повысить зарплаты профессорам в университетах и приглашать на эти должности людей, которые в настоящее время занимаются активно наукой (биохимик, Москва, интервью).

Наконец, третий фактор, отмечаемый очень многими экспертами, состоит в том, что по советской традиции почасовая нагрузка преподавателей российских ВУЗов очень велика, она в несколько раз выше, чем нагрузка преподавателей западных университетов. В российских ВУЗах осуществляется «поточный» метод преподавания, что значительно понижает научную квалификацию преподавателей, которые фактически не ведут научную и экспериментальную деятельность, мало работают с передовой научной литературой и мало публикуются, причем публикации зачастую носят формальный характер. В этой связи многие эксперты из Фонда Гумбольдта отмечали, что в России вообще не существуют исследовательские университеты, целенаправленно сочетающие научную и преподавательскую деятельность.

• В России заниматься преподаванием и приличной физикой просто невозможно. Мой отец преподает, я вижу, как он надрывается по шесть часов в день. А в Швейцарии, например, самое большее, что делает профессор, – два часа в неделю! (биохимик, Женева, Фонд Гумбольдта);
• В России нет исследовательских университетов, в которых ученые могут сочетать научную работу с преподавательской. Этой цели даже не ставится. Нагрузка на преподавателей столь велика, что ни о какой исследовательской работе не может быть и речи (физик, Флорида, интервью).

По мнению экспертов, интеграция академической и ВУЗовской науки крайне необходима. Наиболее очевидная мотивировка состоит в том, что это повысит качество преподавания и обеспечит более органичный приток в науку выпускников ВУЗов. Другая важная мотивировка, пока еще мало распространенная в российских экспертных кругах, состоит в том, что преподавательская деятельность ВУЗов должна являться одним из источников финансирования фундаментальной науки, способом инвестирования средств, полученных в виде платы за обучение, в научные школы ВУЗов.

• Понимаете, ВУЗам легче получить финансирование. Это один из возможных вариантов выхода, такая интеграция существует в США, в Англии, она работает и дает отдачу (математик, Тель-Авив, интервью).

К сожалению, сегодняшняя менеджерски неэффективная и коррупционная среда ВУЗов не позволят существовать такому инвестированию, поскольку в них реально идет процесс дезинвестирования научно-преподавательских школ. Многие ВУЗы, в том числе, по свидетельству экспертов, идут по пути сокращения программ и снижения качества обучения, работая на формальный результат – государственный диплом о высшем образовании, причем процесс девальвации дипломов пока не встречает значимого противодействия ни со стороны студентов, ни со стороны гражданского общества.

• Нам сокращают часы за счет практических занятий, но в плане теории мы пока получаем все. А вот тем, кто собирается поступать в этом году, им уже будут сокращать и теоретические занятия, при этом очень сильно увеличивают цену(студент-психолог, второе высшее образование, интервью).

Вывод состоит в том, что сегодня российские ВУЗы институционально не готовы к интеграции с академической наукой и практически не предъявляют спроса на квалифицированные научные и преподавательские кадры. Без глубокой реформы высшего образования объединение академической и вузовской науки не сможет дать реального результата.

5.4. Дифференциация лабораторий по эффективности их научной деятельности

Оценивая современное состояние российской науки, большинство экспертов отмечают факт значительной дифференциации лабораторий и малых научных коллективов по эффективности их научной деятельности внутри институтов. Это означает, что многие институты перестали быть целостными научными организациями и де-факто превратились некие «ангары», объединяющие в рамках одного помещения разные научные группы, некоторые из которых обладают правами юридического лица (на правах научных центров внутри институтов). Причем наряду с действующими и эффективными научными группами соседствуют недееспособные, являющиеся отстойниками для неэффективного научного персонала.

• Можно назвать 6 – 7 лабораторий, которые пережили самое худшее и в настоящий момент активно развиваются (биофизик, Москва, интервью);
• У меня, безусловно, есть команда. Это моя лаборатория. Но это локальная среда, на весь институт она не распространяется (физик, Москва, интервью);
• Перспективы развития в нашем институте есть, как развития отдельных областей, которые локализованы в отдельных лабораториях. В отличие от других 75-80%, которые уже фактически прошли свой путь деградации до конца (химик, Москва, интервью).

Указывая на эту тенденцию, целый ряд экспертов указали на недопустимость механического укрупнения институтов и на искусственное уменьшение числа действующих в РАН юридических лиц. Напротив, реформа академических институтов должна учитывать возросшую дееспособность малых научных коллективов и растущую недееспособность (плохой менеджмент) дирекций многих (хотя и не всех) институтов. Субъектом научной деятельности должен стать дееспособный научный коллектив, а не «большой» институт, в типичном случае фактически представляющий собой конгломерат дееспособных и недееспособных научных коллективов.

• Надо выявлять не балласт, а лучшее. И поддерживать это лучшее (математик, Москва, интервью);
• Не надо выявлять худшее, ломать, закрывать и упразднять. Надо выявлять лучшее и его поддерживать (науковед, Москва, интервью);
• Надо разворачивать конкурсную систему, то есть переводить финансирование науки на поддержку программы эффективных, ценных с научной точки зрения проектов (биофизик, Троицк, интервью).

Поддержка наиболее дееспособных коллективов должна иметь правовую основу – создание на базе этих коллективов самостоятельных юридических лиц.

• Поставили вопрос об уничтожении центров внутри институтов, чтобы уменьшить число юридических лиц(физик, Троицк, интервью);
• Это можно было бы назвать специальным опытом некоторых организаций, где есть большое число проектов. И лабораториям, ведущим эти проекты, присваивается статус юридических лиц (науковед, Москва, интервью);
• Надо не сокращать, а увеличивать число юридических лиц (науковед, Москва, интервью).

Лишь в тех случаях, когда институт в целом сохранил свою дееспособность и возглавляется хорошей командой научных менеджеров, его целесообразно сохранить в виде единого субъекта научной деятельности.

5.5. Необходимость значительного увеличения доли целевого финансирования проектов

Этот тезис вытекает из описанной выше тенденции дифференциации научных коллективов, он высказывался многими экспертами. Эксперты отмечали также, что такой принцип финансирования является общемировой практикой, к которой надо переходить и в России.

В этой связи многие эксперты позитивно оценивали деятельность академического фонда РФФИ, отмечая, однако, что объем распределяемых им средств недопустимо мал и составляет незначительную часть общего объема финансирования РАН. Говорилось, однако, и об ослаблении качества научной экспертизы в этом фонде (см. ниже).

• Казалось бы, самый простой и очевидный способ увеличения финансирования науки – через фонды. Между тем, у нас не шибко это делается. Может быть, финансирование РФФИ и растет в абсолютных величинах, но весьма незначительно (физик, СМИ);
• Самой мягкой и очевидной формой является именно увеличение финансирования Фонда фундаментальных исследований, создание новых аналогичных фондов (физик, СМИ);
• Нужно и сохранить и увеличить конкурсное финансирование фундаментальной науки в целом (в первую очередь через РФФИ). В основном все научные сотрудники держатся на грантах (биофизик, Москва, интервью);
• Финансирование удается добывать с помощью ненормально большого количества грантов на фундаментальные исследования. Вместо одного большого гранта, как принято в других странах, приходится вести 15-20 маленьких проектов (химик, Москва, интервью).

5.6. Неурегулированность правового режима секретности научных разработок

Среди опрошенных ученых-физиков неоднократно звучала мысль о необходимости урегулирования правового режима секретности научных разработок. Эти высказывания были связаны с известными уголовными делами физиков Сутягина, Данилова и других, обвиняемых в разглашении государственных секретов и шпионаже.

Аргументы ученых сводятся к тому, что сам по себе режим секретности препятствует интеграции российской науки в общемировую, причем альтернативы такой интеграции нет. Поэтому круг засекреченных разработок необходимо сократить до действительно необходимого минимума, поскольку в советское время сфера секретности была несоразмерно раздута, и этот режим сохраняется доныне.

Еще более важным является четкое правовое определение режима секретности, исключающее его произвольное толкование. В этой связи многие эксперты выразили сомнение в обоснованности обвинений, предъявленных Сутягину, Данилову и другим.

По мнению экспертов, сохранение сегодняшнего несоразмерно расширенного и юридически неопределенного режима секретности ведет к свертыванию целого ряда важных научных направлений и отъезду ученых за рубеж (приводились конкретные примеры). Кроме того, говорилось о том что финансирование многих разработок, относящихся к категории секретных, в России не осуществляется, поэтому дилемма состоит в том, чтобы либо развивать эти направления с привлечением зарубежного финансирования, либо просто лишиться соответствующих научных разработок и школ (либо способствовать отъезду этих школ за рубеж).

• Необходимо плодотворное и эффективное сотрудничество с западной наукой, оно должно быть продолжено, если, конечно, не будет осложнено неблагоприятной политической обстановкой и делами типа «дела Данилова» (физик, Москва, интервью);
• Российская наука может далеко отстать благодаря «правоохранителям», следящим за государственными интересами так, как в делах В.Данилова и О. Кайбышева (физик, Москва, интервью);
• Фундаментальная наука не может быть закрытой, если она будет закрытой – она проросту начнет загнивать. До нас докатились отголоски процессов, которые проходят в России, процессы над экологами. Потом над физиками. Это проблема, которую надо срочно решать (математик, Тель-Авив, интервью);
• Важнейшей задачей российских физиков сейчас является прекращение возмутительного балагана, который развели так называемые «правоохранители» вокруг Валентина Данилова. Его посадили на 14(!) лет по абсолютно фальшивому обвинению (физик, СМИ).

5.7. Необходимость повышения качества научной экспертизы

Честная и адекватная научная экспертиза является необходимой основой для правильного финансирования науки. При отсутствии такой экспертизы денежные средства начинают работать на раскармливание «научных мафий», а подлинная наука сворачивается и прекращает свое существование.

Общеизвестным примером неадекватной научной экспертизы, повлекшей за собой катастрофические последствия для российской науки, является история Трофима Лысенко, сумевшего убедить государственную власть в необходимости поддержки именно его направления деятельности и ликвидации при этом всех остальных.

Ныне, по свидетельству ученых, такие истории, пусть не связанные с политическими последствиями, могут повторяться, чему свидетельство следующая цитата.

• Эта история имела место в 1979 году. Некий изобретатель предлагал проект создания кварковой бомбы. Его отправили в ведущий теоретический институт Академии Наук для заслушивания и вынесения суждения. На всякий случай упомяну – никакой кварковой бомбы существовать не может. То, что мы слушали, было то ли бредом сумасшедшего, то ли этот человек был откровенным жуликом. В какой-то момент мы дошли до уравнения, левая часть которого была написана на доске, а правая была объявлена секретной. На этом дело и закончилось. Вторая история произошла пару недель назад, и она куда хуже. Люди из некоей серьезной корпорации ВПК стали агитировать включаться в очень серьезные разработки, сулили немедленно очень приличные по нашим понятиям деньги. Вся беда в том, что проект, который они «разрабатывают» не намного реальнее той «кварковой бомбы», о которой я рассказывал, а деньги под свой «проект» они, судя по всему, уже получили. Если мнение научных профессионалов игнорировать, то может получиться только растрата госсредств в особо крупных размерах (физик, СМИ).

Источниками неадекватной научной экспертизы являются научная некомпетентность и коррупция. Нередко сочетаемые друг с другом, они именуются в России эвфемизмом «узкокорпоративный интерес». О довлеющем «узкокорпоративном интересе», по сути, о нечестной научной экспертизе при распределении грантов в российских фондах, говорят многие эксперты. При этом ряд экспертов отметил падение качества экспертизы в академическом фонде РФФИ, деятельность которого в 90-е годы многими оценивалась очень позитивно.

Одним из важнейших средств для повышения честности и адекватности научной экспертизы многие эксперты назвали привлечение к ней зарубежных ученых, т.е. по сути, о придании международного характера российской научной экспертизе.

• Важный механизм оценки – это обсуждение серьезных вопросов с привлечением иностранных ученых (физик, СМИ);
• Главное, чего сейчас не хватает нашей системе – участия иностранных ученых в качестве части экспертов и публикации экспертных заключений (биофизик, Москва, интервью);
• Нужны внешние институты независимой экспертизы с использованием независимых рейтинговых показателей и зарубежных экспертов (физик, Москва, интервью);
• Западные гранты – они более честны, наши гранты требуют лоббирования (химик, Москва, интервью);
• Внутри страны серьезных оценок не получить, все коррупцией поедено. Значит, эксперты должны быть зарубежные (физик, Москва, интервью);
• С трудом развиваемая с начала 90-х годов система финансирования науки в России начинает сворачиваться. Невозможно понять, в результате каких экспертных процедур возникают проекты, рекомендуемые для финансирования (науковед, Москва, интервью);
• В условиях финансового голода возникает узкокорпоративный интерес. Эта тенденция в последние годы резко усиливается, этот процесс стал довольно существенно развиваться и в отношении грантов РФФИ (биофизик, Москва, интервью).

Кроме того, говорилось о необходимости развития в академической науке институтов гражданского общества, и создании прозрачных процедур научной экспертизы.

• Научное сообщество так и не смогло превратиться в научное гражданское общество. Реванш научной бюрократии подавил зачатки гражданского общества в сфере науки (науковед, Москва, интервью).

5.8. Неурегулированность прав собственности

Эта проблема вытекает из высказываний экспертов скорее косвенно, поскольку экспертами в данном исследовании являлись действующие академические ученые, а не экономисты и менеджеры. Тем не менее, важность этой проблемы вытекает из того, что если вопрос текущего финансирования деятельности ученых как-то решается, то процесс инвестирования в науку, в частности, в дорогостоящее научное оборудование, по мнению многих экспертов, не решается вообще. Эта проблема нашла свое отражение и в результатах количественного опроса: многие опрошенные отметили острый дефицит научного оборудования и отсутствие перспектив его приобретения (см. выше).

• Сейчас, чтобы удержаться, мы буквально «на коленке» развиваем более совершенные нанотехнологии, основанные на электронной литографии Финансирование нашей лаборатории со всем грантами не позволяет купить необходимое для исследований оборудование (физик, Москва, интервью);
• Проблемы нарастают в связи с тем, что оборудование устаревает, денег не то, что на покупку нового, на ремонт старого не выделяется. Мы за ремонт оборудования платим со своих грантов, у нас в этом смысле натуральное хозяйство (биохимик, Черноголовка, интервью);
• Совокупность всех грантов, которые у меня имеются, не позволяете покупать новое оборудование. Этого с трудом хватает на зарплату членов моего коллектива (биофизик, Москва, интервью);
• Даже если у Вас есть все возможные гранты, Вы добиваетесь увеличения базового финансирования только в 2-2.5 раза. Таким образом, все гранты у Вас уходят только на обеспечение зарплаты нормально работающего ученого (биохимик, Москва, интервью).

Проблема привлечения инвестиций в науку возникает в связи с неразвитостью институтов привлечения инвестиций, которые, в свою очередь, не могут сформироваться без ясного определения титулов собственности и правового статуса всех имущественных объектов, в том числе тех, которые могут возникнуть в результате совместных инвестиций.

Проблема определения прав собственности станет особо актуальной, если в ходе реформы академической науки будет реализовано высказанное выше предложения о необходимости предоставления статуса юридических лиц отдельным лабораториям и научным коллективам, находящимся в составе больших научных институтов. Сегодня эта проблема совершенно не урегулирована.

Примером такой неурегулированности может служить история с электронным микроскопом, который одна научная группа приобрела с помощью западных партнеров и починила собственными силами. В этой ситуации весьма показательно, что ученые, сообщившие об этом факте, затруднились определить титул собственности данного имущественного объекта, сказав, что он либо числится на балансе института неясно по какой стоимости, либо вовсе нигде не числится.

• Суммарное финансирование нашей лаборатории (в принципе довольно неплохое по сравнению со многими российскими лабораториями) в 30-50 раз меньше по сравнению с финансированием наших зарубежных лабораторий-партнеров. Например, мы купили с помощью наших голландских партнеров б/у сканирующий электронный микроскоп всего за 10 тысяч долларов, при цене нового микроскопа такого класса 200 тысяч долларов. Два года мы его чинили, зато теперь худо-бедно работаем (физик, Москва, интервью).

Главные результаты исследования

А. Основные характеристики академических научных кадров

• В составе академической науки имеется значительный «кадровый балласт» – около 60% численности научных работников.
• Эффективность гуманитарного сектора академической науки очень низка – доля в нем «кадрового балласта» составляет более 90%. В негуманитарном сегменте доля «балласта» ниже – 53%.
• Неэффективным академическим ученым свойственна завышенная самооценка их научных достижений – 75% из них считают себя эффективными, действующими учеными.
• Выявлена несколько более высокая жизнеспособность академической науки в регионах по сравнению с Москвой. В Москве по сравнению с регионами более остро стоит проблема пополнения кадрового резерва науки. Однако наука в регионах гораздо хуже оснащена научным оборудованием.
• Предположительно наметилась тенденция прихода в науку эффективно работающей молодежи.
• Академические ученые представляют собой не самый высокодоходный, но отчасти привилегированный слой российского населения. Среднемесячный денежный доход академического ученого из всех источников составляет 9595 руб., аналогичный доход среднего городского жителя России составляет 6543 руб.
• Академическим ученым свойственны сильные протестные настроения. Около 60% из них примут участие в акциях протеста в гипотетическом случае закрытия их институтов.
• Электоральные установки российских академических ученых заметно отличаются от общероссийских в сторону политического негативизма. В них резко снижена доля голосующих за «Единую Россию» и за В.Путина.

Б. Структурные проблемы российской науки

• Плохой менеджмент или фактическое его отсутствие во многих академических институтах, а также в Академии в целом.
• Плохая связь академической науки с практическими и внедренческими разработками.
• Слабая связь академической науки с ВУЗами и неготовность самих ВУЗов к сотрудничеству с академическими учеными.
• Резкая дифференциация лабораторий и малых научных коллективов по эффективности их научной деятельности, разделение лабораторий на «растущие» и «деградирующие».
• Целесообразность значительного увеличения доли целевого финансирования, осуществляемого по грантам.
• Неурегулированность правового режима секретности научных разработок, что может привести к сворачиванию работ по многим важным направлениям.
• Необходимость повышения качества научной экспертизы и вытекающая из этого необходимость развития институтов гражданского общества в науке.
• Неурегулированность прав и отношений собственности в академическом секторе науки и связанная с этим невозможность организации эффективных научных инвестиций.

В. Предложения по реорганизации РАН

• Отстранить от руководства Академией нынешний состав Президиума РАН как не обеспечивающего эффективного научного, организационного и финансового менеджмента. При желании академики могут создать общественный консультативный совет по развитию российской науки с правом совещательного голоса.
• Создать временный Менеджерский совет (МС) из числа наиболее эффективных ученых, доказавших свою способность не только к научной работе, как таковой, но и к эффективному научному менеджменту. Как правило, такие ученые должны выдвигаться из числа директоров и их заместителей научных институтов, создавших эффективные менеджерские команды. При отсутствии в тех или иных научных направлениях эффективных команд на уровне дирекций институтов привлекать в состав МС лидеров эффективных научных групп на уровне лабораторий и малых научных коллективов.
• При определении состава МС использовать науковедческие методы определения эффективных ученых, а также учитывать мнение тех ученых, чьясегодняшняя научная и менеджерская эффективность не подлежит сомнению.
• Предложить МС избрать председателя, на которого временно возложить функции Президента РАН.
• С использованием науковедческих процедур провести инвентаризацию всех эффективно работающих коллективов (лабораторий, научных групп) и составить персональную картотеку их лидеров. Провести съезд или конференцию этих лидеров с целью обсуждения стратегии развития российской науки. В дальнейшем рассматривать сообщество эффективных ученых как основу гражданского общества в российской науке. Возможно, следует учредить особый статус эффективного ученого, отличающийся от традиционного статуса докторов и кандидатов наук.
• Привлечь авторитетную западную аудиторскую компанию (или пул таких компаний) для аудита всех финансовых потоков Академии, а также для инвентаризации ее имущественного комплекса. Работа этой компании должна осуществляться на постоянной основе.
• Осуществить инвентаризацию имущественного комплекса РАН и дать оценку эффективности использования каждого имущественного объекта.
• Создать Фонд имущества Академии (ФИА), передав в него все неэффективно используемые имущественные объекты. Задачей ФИА должна стать реструктуризация этого имущества путем передачи его эффективным пользователям внутри Академии либо продажа на свободном рынке и осуществление за счет вырученных средств наиболее актуальных научных инвестиций. В некоторых случаях возможна консервация особо значимых научных объектов, для которых в настоящее время невозможно найти эффективного пользователя.
• По выполнении задачи инвентаризации и первичной реструктуризации ФИА должен работать как академический фонд, осуществляющий долгосрочные и крупномасштабные научные инвестиции, аккумулируя и привлекая средства как бюджета РФ, так и различных внешних инвесторов.
• Все имущественные объекты, ныне находящиеся в распоряжении РАН, в результате реформирования должны получить ясный титул собственности.
• Реорганизовать академический фонд РФФИ, передав ему основную часть государственного финансирования РАН, и возложив на него функции осуществления текущего финансирования академической науки. Разделить функции:

– текущего финансирования;

– управления имущественным комплексом и долгосрочного инвестирования.

• К экспертизе научных проектов во всех академических фондах привлечь известных зарубежных ученых, а саму деятельность фондов осуществлять под контролем западных аудиторских организаций.
• Предоставить право МС РАН менять руководство научных институтов на основе следующих принципов. В тех институтах, которыми управляют эффективные менеджерские команды, полномочия эти команд могут быть подтверждены и закреплены. В тех институтах, которые фактически распадись на лаборатории, следует учредить институтские Менеджерские советы по аналогии с общеакадемическим. Институты с окончательно погибшими научными школами следует закрыть.
• Научные институты по согласованию с Менеджерским советом РАН могут менять свою организационно-правовую форму, становясь распорядителями или собственниками своего имущественного комплекса. Аналогичное право следует предоставить и отдельным лабораториям, научным коллективам, установив двухуровневую систему согласования: сначала на уровне своего института, а при отсутствии консенсуса – на уровне МС РАН.
• Собственность имущественных объектов, используемых для осуществления научной деятельности, должна быть диверсифицирована. Структура собственности имущественных объектов должна предусматривать возможность встречных потоков инвестиций: научные организации должны иметь возможность инвестировать средства в любые внешние проекты, становясь совладельцами возникающих в результате этих инвестиций физических и юридических объектов. И наоборот, научные организации должны иметь право привлекать любые внешние инвестиции, преобразуясь при этом в организации с иной формой или структурой собственности.
• Титул академической организации должен перестать быть однозначно связанным с титулом имущественной собственности, находящейся в распоряжении РАН. Титул академической научной организации должен присуждаться (а при необходимости и отзываться) МС РАН.
• Аналогично следует ввести титул академического ученого, который может присуждаться, а при необходимости отзываться МС РАН.
• Для сохранения российской науки и эффективного воспроизводства научных школ крайне необходима интеграция академической науки с ВУЗовской. Однако административное слияние эти ветвей науки представляется невозможным. Главная проблема сегодня состоит в том, что сами ВУЗы не заинтересованы в усилении своих научно-преподавательских школ. Если научно-преподавательские школы ВУЗов, а также существующие в России вузовские бренды рассматривать как результат прошлых инвестиций, то ныне политика ВУЗов состоит в девальвировании этих брендов и дезинвестировании своих научно-преподавательских школ. Без глубокого реформирования всей системы высшего образования, без создания конкурентной среды на рынке вузовских брендов академическая научная среда не сможет эффективно интегрироваться в вузовскую науку.
• В связи с высокими протестными настроениями, присущими академическим ученым, а также в связи с активно ведущихся Президиумом РАН лоббистской и пиаровской кампаний, направленных на защиту интересов членов Президиума и блокирование любых реформ академической науки, необходимо провести противонаправленную информационную кампанию, ориентированную на все академическое сообщество и на широкую российскую аудиторию. В этой кампании следует показать менеджерскую неэффективность работы Президиума РАН, подкрепив это утверждение результатами аудиторских проверок его деятельности.
• Институты гуманитарного профиля следует вывести из состава РАН, чтобы не осложнять работу МС экспертизой их состояния. Вопрос о том, что какие решения следует принять в отношении этих институтов, следует рассматривать отдельно от реформирования основной части РАН. Если в отношении основной части РАН решение о слиянии институтов с ВУЗами на данном этапе нецелесообразно, то в отношении институтов гуманитарного профиля оно может быть оправданным.

ПРИЛОЖЕНИЕ: Описание выборки количественного исследования

1. Характеристики выборочной совокупности

Сбор первичной информации для количественного исследования осуществлялся методом выборочного опроса сотрудников институтов РАН в виде личного формализованного интервью. Объем выборочной совокупности составил 1200 респондентов. В исследовании применялась территориальная стратифицированная случайная выборка с применением квотного отбора на последней ступени отбора.

Генеральной исследуемой совокупностью в исследовании являются научные сотрудники институтов РАН младшего и среднего звена (вводилось ограничение по должности – не выше руководителя структурного подразделения). Выборочную совокупность составляют научные сотрудники институтов РАН, которые были включены в выборку на территориальных единицах из числа постоянно работающих сотрудников научных институтов РАН. Такая схема обеспечила максимально возможную точность результатов, а также позволила обеспечить корректное сопоставление различных подгрупп респондентов.

Ниже приведено описание ступеней формирования выборочной совокупности.

Первой ступенью в конструировании выборки явилась территориальная стратификация. В исследование были включены 5 территориальных страт по принципу концентрации научных институтов РАН (Москва, Подмосковье, Санкт-Петербург, Новосибирск, другие регионы), между которыми был распределен общий объем выборки (n=1200), пропорционально количеству работающих научных сотрудников в институтах РАН. Для формирования выборочной совокупности использовались данные статистики, опубликованные РАН в сборниках «Отчет о деятельности РАН в 2003 году», «Российская Академия Наук. 1991-2001 годы», а также предоставленные сотрудниками Президиума РАН (данные на 1 января 2005 года).

Таблица 1.2.1. Распределение выборочной совокупности
по территориальным стратам, чел.

На второй ступени в каждой страте отбирались конкретные точки опроса (города). Поскольку Москва, Санкт-Петербург и Новосибирск представляют собой отдельные самостоятельные страты, отбор точек опроса в них не производился. В стратах «Подмосковье» и «Регионы» осуществлялся случайный отбор точек опроса. В страте «Подмосковье» были отобраны 2 точки опроса: Черноголовка и Троицк, в страте «Регионы» 6 точек опроса: Владивосток, Нижний Новгород, Хабаровск, Пермь, Ектеринбург и Красноярск. Таким образом, исследование проводилось в 11 точках опроса. Объем выборки, соответствующий каждой точке опроса, был распределен по точкам опроса пропорционально численности работающих в этих городах научных сотрудников институтов РАН.

Таблица 1.2.2. Распределение выборочной совокупности
по точкам опроса, чел.

На третьей ступени в конструировании выборки осуществлялся случайный отбор научных институтов РАН. Для этого все институты внутри страт были типологизированы на негуманитарные и гуманитарные, что дало возможность сохранить пропорциональную представленность этих типов в выборке.

Таблица 1.2.3. Распределение выборочной совокупности
по типам институтов, количество институтов

Таблица 1.2.4. Распределение выборочной совокупности по типам институтов, чел.

Объем выборки, соответствующий каждому институту, был распределен пропорционально численности работающих в этих институтах научных сотрудников. Распределение выборки по институтам производилось с таким расчетом, чтобы в одном институте количество интервью составляло не менее 20 .

Таблица 1.2.5. Распределение выборочной совокупности по институтам, чел.

Четвертая ступень построения выборки – это отбор респондентов в институте. Методикой исследования предусматривалось, что в каждом институте необходимо было опросить сотрудников максимального количества лабораторий. Если количество лабораторий конкретного института было меньше задания интервьюера, то опрашивались по один-три сотрудника в каждой лаборатории. Если число лабораторий превышало задание интервьюера, то лаборатории отбирались из списка лабораторий случайным образом. Главное правило отбора респондента в лаборатории предусматривало проведение не более трех интервью в одной лаборатории. В лаборатории респондент имел право беседовать с любым согласившимся сотрудником. Направленный отбор респондентов для соблюдения квот осуществлялся только на стадии завершения задания. Интервьюер отбирал в лабораториях респондентов в соответствии с половозрастными квотами, квотами по должностному статусу и квотами по ученой степени.

2. Сравнение генеральной и выборочной совокупности

Сравнение генеральной и выборочной совокупности показывает, что в рамках проведенного исследования с использованием территориальной стратифицированной случайной выборки данные исследования по территориальному сегменту, по типам институтов, по социальным и квалификационно-должностным характеристикам довольно точно воспроизводят параметры генеральной совокупности.

Распределение респондентов по территориальному сегменту точно воспроизводит распределение генеральной совокупности по этому признаку.

Таблица 1.3.1. Распределение респондентов по территориальному сегменту, % к итогу

Распределение респондентов по типам институтов точно воспроизводит структуру генеральной совокупности по данному показателю.

Таблица 1.3.2. Распределение респондентов по типам институтов, % к итогу

Распределение респондентов по должностному и ученому статусу. Распределение респондентов по должностному статусу воспроизводит структуру генеральной совокупности по данному показателю. Отклонение от показателей генеральной совокупности зафиксировано главным образом должностной группе «младший научный сотрудник». Основная причина – принципиальный отказ от участия в исследовании, в наибольшей степени свойственный именно этой должностной категории.

Таблица 1.3.3. Распределение респондентов по должностному статусу, % к итогу

Распределение респондентов по ученому статусу. Сравнение данных генеральной совокупности и данных исследования по ученому статусу (наличие ученой степени) свидетельствует, что данный показатель выдержан с большой точностью.

Таблица 1.3.4. Распределение респондентов по наличию ученой степени, % к итогу

Распределение респондентов по демографическим признакам. Распределение респондентов по гендерному составу. Соотношение респондентов по полу, полученное по данным опроса, точно воспроизводит структуру генеральной совокупности.

Таблица 1.3.5. Распределение респондентов по полу, % к итогу

Распределение респондентов по возрастному составу. Возрастной состав выборочной совокупности практически точно отражает параметры генеральной совокупности по данному признаку. Исключением стали две подгруппа респондентов: в возрасте 40-49 лет и в возрасте старше 70 лет. Данные категории респондентов добиралась за счет подгрупп более молодых возрастов, в основном за счет респондентов возрасте до 29 лет. Главным обстоятельством недобора данной возрастной группы послужила трудная достижимость ее представителей. Многие научные сотрудники в возрасте 40-49 лет находились в длительных зарубежных командировках, участвовали в научных конференциях на момент проведения опроса. Недобор респондентов в возрасте 70 лет и старше объясняется тем обстоятельством, что, формально сохраняя статус научных сотрудников, респонденты этого возраста на самом деле практически недостижимы, так как их весьма трудно застать на рабочих местах. Вторым обстоятельством недобора данной возрастной подгруппы послужили принципиальные отказы от участия в опросе.

Таблица 1.3.6. Распределение респондентов по возрасту, % к итогу

3. О ВОЗМЖНОСТЯХ РЕФОРМИРОВАНИЯ РАН

(точка зрения руководителей эффективных научных коллективов)

Для изучения возможностей реформирования Российской Академии Наук в октябре-ноябре 2006 г. был проведен опрос методом глубокого интервью 21 сотрудника РАН, являющихся руководителями и научными лидерами эффективных научных коллективов (как правило, лабораторий).

Эффективные научные лидеры выявлялись методом снежного кома по двум следующим критериям:

• респондент должен быть лично известным в своей области ученым, иметь признание среди коллег;
• респондент должен быть руководителем работающего, а не номинально существующего коллектива.

Наряду с этими интервью в аналитической части работы использовались также относящиеся к теме материалы прошлого исследования (2005 г.) и

1. Была ли эффективной советская академическая наука?

Ответ на этот вопрос зависит от того, по какому критерию следует оценивать ее эффективность.

Советская академическая наука была эффективной в том смысле, что могла в лабораторных условиях получать результаты, близкие к переднему краю мировых научных исследований, причем по очень широкому кругу научных направлений.

Вместе с тем, советская академическая наука не была эффективной в том смысле, что ее результаты, пригодные для практического использования, не использовались на практике. Это утверждение, безусловно, справедливо для гражданского сектора советской экономики.

В военно-промышленном комплексе ситуация была иной, но и здесь об эффективном внедрении речь могла идти лишь в тех случаях, когда некая научная разработка была востребована в рамках конкретного военно-технического проекта. Очень многие передовые научные разработки, которые могли быть использованными в военно-технических и гражданских проектах, на практике не использовались годами и десятилетиями. Такая политика обосновывалась своего рода идеологией, согласно которой научные исследования в СССР должны были вестись максимально широким фронтом на тот случай, если некоторые из них окажутся востребованными в рамках того или иного военно-технического проекта.

В результате к началу 90-х годов советская академическая наука располагала огромным количеством научно-технических заделов, пригодных для широкого практического использования, но фактически не использовавшихся. Советская наука была «советской» в плохом смысле этого слова: она омертвляла на стадии полупродуктов огромные научные ресурсы, которые затем никак не использовались.

Ныне, в 2006 г., по мнению опрошенных экспертов, многие заделы оказались утраченными, но многие сохранены, однако по-прежнему находятся на стадии лабораторных разработок без перспектив реального внедрения.

• Наука, которая отделена от инновационного процесса, обречена на умирание. Для выживания фундаментальной науки инновационный процесс просто необходим (доктор физико-математических наук, интервью);
• У нас была крупная нерешенная проблема десятилетиями – это проблема интеграции науки и производства, отсутствие отлаженного инновационного процесса (доктор экономических наук, интервью, исследование 2005 г.).

2. Двойственность мировоззрения российских ученых

Мировоззрение российских академических ученых отличается определенной двойственностью, оставшейся с советских времен. С одной стороны, они считают, что наука необходима России для создания новых технологий, которые станут основой ее экономического развития. Именно этим аргументом они обосновывают ее право на существование и запросы на финансирование.

С другой стороны, они убеждены, что академическая наука не должна иметь никакой связи с коммерцией, и должна финансироваться государством исключительно на безвозвратной основе. Логическая противоречивость такого мировоззрения российских ученых является серьезным тормозом на пути реформирования российской науки.

• Наука – это часть культуры и деньги нужно давать на фундаментальные исследования – на получение новых знаний как таковых. Если из этих знаний как таковых что-то проистечет в практику – чудесно, нет – значит, нет (академик РАН, институт биохимической физики РАН, интервью);
• Фундаментальная наука не может давать практического применения, это абсолютно исключено. Она нужна, потому что поднимает общий уровень невероятно. Потому что когда делаются такие работы, это высокий уровень интеллекта. Если его нет, то все начинает падать очень быстро. Наука должна как локомотив тянуть за собой все остальное (кандидат физико-математических наук, интервью);
• Российское научное сообщество так устроено, что оно не привыкло искать какие-то инвестиционные прикладные вещи. Люди в этом вопросе как-то либо вообще неактивны, они ориентированы заниматься чистой наукой, а не искать прикладные возможности (кандидат физико-математических наук, интервью).

3. Имеют ли академические разработки прикладное значение?

Большинство опрошенных научных лидеров считают, что многие их разработки могут иметь прикладное значение, однако потенциал таких разработок не реализуется. Причины, по которым он не реализуется, будут рассмотрены ниже. Здесь же отметим сам факт, что почти все научные лидеры считают свои разработки перспективными с практической точки зрения.Формулировка, наиболее точно отражающая мнение активных ученых по поводу своей деятельности звучит так: «Чистая наука с возможностью прикладного использования».

• То, что мы делаем, может в перспективе иметь с одной стороны, технологические применения, с другой стороны, биофизические применения. В том смысле, что это продвигает нас к пониманию, как биологические объекты работают, понятно, что это может иметь в дальнейшем вполне конкретные применения (кандидат физико-математических наук, интервью);
• Я начинал как теоретик, но сейчас это отчасти прикладная вещь, связанная с биологическими приложениями, анализ ДНК. Имеется в виду, что существует принципиальная возможность применить в будущем результаты на практике (кандидат физико-математических наук, интервью).

4. Объемы и источники финансирования эффективных научных коллективов в составе РАН

При планировании данного исследования была выдвинута гипотеза, что в составе РАН имеются эффективные научные коллективы, сумевшие решить проблему собственного финансирования и эффективно развивающиеся. К сожалению, в части решения проблемы финансирования эта гипотеза не подтвердилась.

Основным источником финансирования научные лидеры назвали российский государственный бюджет, средства которого поступают по нескольким каналам: «рутинное» финансирование РАН заработной платы сотрудников, гранты РФФИ, профильного отделения РАН, президиума РАН, Минобрнауки РФ.

Почти все научные лидеры, опрошенные в рамках данного проекта, сообщили, что с точки зрения финансового и материального обеспечения их коллективы находятся на грани выживания, испытывают значительный дефицит финансовых и материальных средств. Кадровое воспроизводство в них нарушено, инфраструктура стареет и изнашивается. По мнению опрошенных ученых, финансирование аналогичных разработок на Западе на порядок превышает отечественное.

• Основа нашего существования – это госфинансирование, через РАН, через РФФИ. Есть международные гранты, но доминирует российское финансирование. Я могу сказать, что финансирование недостаточное раз в десять. То же касается и материального обеспечения. С помещениями все благополучно, они остались от советских времен. Оборудование недостаточное, потому, что оно устарело, оно дорогое. Денег на него не хватает (доктор физико-математических наук, интервью);
• Если говорить о том, что нам дает государство, то есть зарплаты и прочее, – это смех. Все эти добавки и президента, и правительства в виде 20%, 30%, – это просто смех, даже не хочу это обсуждать. Я бы обсуждал цифры, как минимум, 10 раз большие, это было бы достойно обсуждения, а так я бы не позорился (доктор физико-математических наук, интервью);
• Мы понимаем, что на руководство страны надейся, но сам не плошай. И поэтому сами зарабатываем гранты. Моя статистика показывает, что на две поданные мной заявки на какой-нибудь проект, выигрывает одна. Зарплатная часть решена, компьютерная и мелочевка тоже решена. На что мы не можем заработать – это на серьезное оборудование, оно очень дорогостоящее, это миллионы долларов в нашей области науки, так мы не зарабатываем (доктор химических наук, профессор, интервью).

Объемы финансирования через зарубежные гранты, по мнению опрошенных ученых, в последние годы снизились, хотя в 90-е годы они сыграли большую роль в поддержке российской науки.

• Финансовая ситуация, как и все в природе, подвержена эволюции. В начале 90-х главным способом выживания российской науки были наши поездки на запад. Потом появился фонд Сороса. Мы выигрывали гранты, такие большие деньги, на которые можно было поддержать многих людей. Потом появились другие фонды, и в основном, все наши усилия были ориентированы на то, чтобы выиграть в 90-е годы гранты. Уверенно могу сказать, что в 90-е годы заграница нам помогла. Наука выжила только благодаря этому. Сейчас ситуация меняется, роль западных грантов уменьшается (доктор химических наук, интервью);
• Сейчас финансовые возможности российских фондов стали больше, чем западных, по крайней мере, в моей отрасли науки. Значение западных грантов сильно уменьшилось (профессор, доктор химических наук, интервью);
• Источники финансирования: целевые программы РАН, гранты РФФИ, венчурные фонды, зарубежные гранты. В разное время – разное соотношение финансирований из этих источников. В последнее время зарубежных грантов стало меньше. В целом объёмы финансирования явно недостаточны, что затягивает разработки и ухудшает рыночные перспективы (доктор физико-математических наук интервью).

Не нашла подтверждения гипотеза о том, что эффективные научные коллективы сумели привлечь для своей деятельности инвестиционные средства от промышленности и других производящих отраслей (отечественных или зарубежных). Заказы такого рода имели место лишь эпизодически, в виде единичных случаев, не меняющих ситуацию в целом. Большинство опрошенных ученых выразило скептичное отношение к таким возможностям.

• Коммерция никогда не поддерживает что-то фундаментальное. Основную нагрузку по финансированию все равно несет государство. На серьезную науку только государство, хотя иногда это делается завуалировано, через военных. Фирмы не могут финансировать неизвестно что, у них есть бизнес-план, они должны точно знать, что они получат за свой вложенный доллар. А в науке так нельзя (доктор физико-математических наук, интервью);
• У коммерческого направления один недостаток, они найдут свою жилу золотую и будут ее эксплуатировать, у них потом может не возникнуть новых идей;
• Из 21 научного лидера, опрошенного в рамках данного исследования, только один сумел эффективно коммерциализировать свою научную деятельность, не меняя при этом ее профиля и не отказываясь от фундаментальных научных разработок. Ключевые его высказывания таковы (профессор, доктор химических наук);
• Мы занимаемся физикохимией полимеров. Мы занимаемся полимерами, которые прочнее стали, сверхвысокопрочные волокна, которые выдерживают, в частности, пулю автомата Калашникова. Это аналог знаменитого японского келлара, мы имеем свои разработки в нашей стране, в основном, они спец назначения, но, тем не менее, они есть. Еще мы занимаемся очень популярным сегодня делом, это наноиндустрия, нанокомпозиты, нанотехнологиии.
• Зарплатный вопрос решен полностью. Руководитель моей группы зарабатывает 7 тысяч долларов, рядовой молодой кандидат получает тысячу долларов, что тоже нормально. Это мы решили, и мы живем достойно. На поездки, на конференции мы уже давно не просим денег, мы не нищие, можем сидеть в ресторане за рубежом, расплатиться сами, но вот единственное, что мы не можем решить, это, конечно, купить новое здание, да еще на Ленинском проспекте.
• Научный потенциал лаборатории сейчас используется полностью, я достаточно умело подбирал людей. Я подбирал людей преданных. Не молодежь, а люди, которых я принимал в свое время, – это костяк лаборатории, на них все держится, это трудоголики, преданные и науке и родине, не хотят ее покидать. Поэтому не уехали, когда были помоложе именно по принципиальным соображениям, а сейчас уже вроде поздно уезжать. Да и не нужно, потому что зарабатывают прилично, жить можно вполне, и в этом плане КПД выжимки из людей приближается к 100%;
• Есть фонд поддержки инноваций малого и среднего бизнеса Бортника, мы выиграли их грант 750 тысяч, приходим за деньгами, а нам говорят: «Вы плохо читали правила, мы не имеем права перечислить деньги институту, мы же поддерживаем малые предприятия, иди быстро открывай свою фирму, ищи хорошего бухгалтера и тогда на счет сразу переводим». А мы это не умеем, не знаем. Я узнал, что за 400 долларов за 2 недели можно открыть фирму, и нам открыли. Мы теперь коммерсанты.
• В 2004 мы создали такую фирму, а в 2005, 2006 стали получать с нее доходы. Просто институт не может принести какую-то разработку сразу в производство, это могут сделать коммерческие фирмы, которые умеют продавать. И ряд конкурсов был ориентирован исключительно на фирмы. И потом мы смогли под этой фирмой выиграть много лотов, штучка оказалась многоцелевого использования и многоразового.
• Если развалится академия, то у меня однозначно лаборатория выживет, она самодостаточна. К какой структуре она прилепится, это уже второй момент, найдем куда прилепиться. Но лаборатория выживет 100%.

5. Об источниках конечного спроса на академическую науку

Основными источниками конечного спроса на фундаментальные научные разработки в мировой практике являются:

• государственное финансирование из соображений престижа, а также с целью создания научно-технических «общественных благ»;
• военные разработки;
• «научная благотворительность», т.е. различные фонды со своими миссиями, выдающие гранты на научные исследования на бесприбыльной основе;
• высшее образование;
• бизнес.

В России в настоящее время главными источниками финансирования академической науки являются прямое государственное финансирование и отчасти военные разработки. К сожалению, эти источники малы по объему, неэффективно используются и, главное, имеют краткосрочный характер. В перспективе они подвержены макроэкономическим, политическим и коррупционным рискам. Что касается российского высшего образования, то оно само находится в глубоком институциональном кризисе, без преодоления которого эта отрасль не сможет стать источником финансирования фундаментальной науки. Научная благотворительность в России не получила серьезного развития, а объемы поступающей в Россию западной научной благотворительности, т.е. грантов, снижаются. Российская фундаментальная наука не сможет эффективно развиваться, опираясь исключительно на перечисленные источники, особенно с учетом названных рисков, которые неизбежно будут приводить к периодическим обвалам в финансировании. Российские ученые хорошо понимают это, поэтому многие из них испытывают неуверенность и пессимизм в отношении перспектив российской науки.

• Перспективы печальные. Шанс из продающей ресурсы страны превратиться в страну развитой наукоёмкой продукции, по-видимому, уже не будет реализован. Бюрократия, распределение и траты огромных финансовых средств приобретают всё более уродливые формы, инвестиции и венчурные фонды не работают (доктор физико-математических наук, интервью);
• Я думаю, что при данных сложившихся обстоятельствах, при неясности, что будет с Академией Наук, кто будет финансировать науку, этот вопрос, конечно, трудно решаемый, но так, как сейчас есть, перспектив нет никаких. Это все заглохнет и умрет, потому что нет молодой струи в науке (доктор биологических наук, интервью);
• Перспективы крайне плачевные и довольно быстрые. И через несколько лет никакой конкурентоспособной российской науки просто не будет. Вот, просто, как известно, наука в Германии восстанавливалась лет 40, после того, как с ней хорошо поработали (http://informika.ru/text/magaz/newpaper/messedu/cour0167/2900.html).

Таким образом, единственным реальным источником значительного увеличения финансирования российской науки является все-таки инновационный бизнес, хотя именно этот вариант рассматривается российскими учеными как наиболее проблематичный.

6. Субъективные причины скептического отношения российских ученых к возможности интеграции с бизнесом

Сами российские ученые в большинстве отвергают путь интеграции академической науки с бизнесом и настаивают на увеличении финансирования традиционными для РАН способами. Некоторые из них признают необходимость увеличения доли финансирования через гранты, но эта точка зрения имеет среди ученых и своих противников. Так или иначе, российские ученые и их научные лидеры убеждены, что академическая наука не должна коммерциализироваться и зарабатывать деньги на рынке. Главные причины, которые были названы опрошенными научными лидерами, состоят в следующем.

А. Мнение о психологической невозможность совмещать науку с коммерцией

• Я считаю, что сочетания менеджер и ученый фундаменталист не бывает, либо менеджер, либо ученый;
• Я придумал краску, которой можно покрывать трубы, и эта краска будет дешевле, чем «Хамерайта», я условно говорю. Она будет долговечной и будет хорошей. Вот результат лежит у меня на столе. Что мне дальше сделать? Предлагать, рекламировать и продвигать – это не деятельность ученого.

Б. Страх «переродиться» из ученых в коммерсантов

• Задачей науки отнюдь не является зарабатывание денег(кандидат физико-математических наук, интервью);
• Ученый, который настроился на зарабатывание денег, перестает быть ученым. У него радикально меняется структура приоритетов. Критерием становится не научный результат, а доход(кандидат физико-математических наук, интервью).

В. Недоверие к менеджменту, который «некомпетентен» и «все разворует»

• Тут есть проблема самой организации науки в Академии Наук. Во многих институтах, например как в нашем, там проблема: даже если какой-то инициативный человек находит деньги, эти деньги в силу финансовых правил, приватизируются дирекцией. И все, что можно получить с этих денег – это «кошкины слезы»(доктор физико-математических наук, интервью);
• Формы отчетности, которые сделали – это один из примеров классического воровства. Была выделена огромная сумма денег 250 млн. рублей, которая была передана разработчикам форм отчетности. Что они сделали? Взяли форму отчетности, разработанную в советское время для машиностроительных заводов. Примерно так, с некоторыми нюансами. Весь этот пакет сбросили в академические институты, которые работают по другим принципам, по другим законам. Теперь хотят загнать в прокрустово ложе этой отчетности всю научную деятельность, хотя это просто невозможно (доктор физико-математических наук, интервью).

Названные психологические причины следует признать обоснованными, но с одной существенной оговоркой. Академические ученые ошибаются, считая себя исключением из общего правила. Их случай не является исключением, поскольку точно такая же ситуация существует и в других отраслях. В промышленности никто не требует от рабочих, чтобы они сами продавали на рынке продукты своего труда. Для этого существует менеджмент и внешняя институциональная среда.

7. Причины, по которым практический потенциал академических разработок не реализуется

Существует сложный комплекс объективных причин, по которым практический потенциал российских академических разработок не реализуется. Главными из них являются следующие.

1. Психологические и идеологические причины, которые рассматривались выше. Ученые, профессионально сформировавшиеся в советскую эпоху, идеологически убеждены, что их дело – это фундаментальные разработки, а их практической реализацией должен заниматься кто-то другой. Это мировоззрение нашло яркое выражение в интернет-форуме, где шла дискуссия о будущем российской науки: «Урожай есть, убирать ленятся». Автор этого высказывания выразил таким способом мысль, что российские ученые создали много заделов, пригодных для практической реализации, а российское государство не хочет «убирать урожай» (см. http://belan.livejournal.com/15153.html).
2. Отсутствие внедренческой инфраструктуры. В советское время номинально существовала внедренческая цепочка, состоявшая из трех звеньев: академическая наука – отраслевая наука – производство. К сожалению, в действительности эта цепочка практически не работала. Исключением были только военно-технические программы. В позднее советское время отраслевые институты гражданских отраслей все более обособлялись как от науки, так и от производства, превращаясь в придаток аппарата отраслевых министерств. Не случайно именно эти институты мгновенно исчезли в ходе экономических реформ, причем многие из них фактически перестали существовать еще до 1991 г. Тем не менее, хотя данная внедренческая цепочка существовала в основном лишь в теории, сегодня некоторые академические ученые с сожалением вспоминают о ней, забывая о ее неэффективности.

• Академия наук занимала нужную нишу, когда была огромная отраслевая наука, то Академия была очень на месте. Сейчас отраслевая наука исчезла, поэтому возникает ощущение, что мы никому не нужны(профессор, доктор биологических наук, кандидат физико-математических наук, интервью);
• В советское время мы занимались производством при помощи контактов с отраслевыми институтами и производственными организациями, где требовались наши разработки. У нас были безденежные договоры о творческом содружестве. Такая была схема(профессор, доктор геолого-минералогических наук, интервью);
• Мы работали с отраслевыми институтами, эту часть деятельности мы называем прикладной, потому что в конечном итоге это должно было выливаться в какую-то продукцию(доктор физико-математических наук, интервью).

Вместе с тем, многие научные лидеры, особенно из числа тех, кто активно сотрудничает с западными научными структурами, понимают, что для российской науки обратного пути в советскую эпоху нет. Эти же ученые хорошо понимают, что в странах, являющихся мировыми научными лидерами, существует своя внедренческая цепочка, институционально более сложная и более эффективная, чем бывшая российская отраслевая наука. В России такая цепочка не создана даже в зачаточном состоянии, и это, по существу, является главной причиной кризиса российской науки.

• Есть многие лаборатории в мире по миниатюрным часам, мы входим в их число. Рынки сбыта огромные, миллиардные. Эти компактные часы идут на замену кварцевым устройствам. Это будет на порядок точнее и компактнее. Во многих отраслях это будет востребовано. Это и космос, и гражданка, и военка. Я думаю, что через год-два они на Западе появятся. У нас – гораздо позднее, нет системы внедрения в производство. На уровне лабораторных разработок мы не отстаем, но перспективы внедрения проблематичны(доктор физико-математических наук, интервью).

3. Отсутствие спроса на внутреннем рынке. Этот факт хорошо известен и многократно подчеркивается учеными. Основные макроэкономические причины видятся в высокой доходности иных областей деятельности: сырьевых отраслей, розничной торговли, незаконной и полузаконной экономической деятельности (например, сдачи в аренду институтских помещений). Другим фактором является невозможность формирования в России долгосрочных экономических стратегий из-за политической и макроэкономической нестабильности.

• Нет промышленности, нет и востребованности. Если бы это было, то с нас бы не слезали. Не важно, частная или государственная промышленность, но если бы она была, то она бы за нас хваталась(профессор, доктор биологических наук, кандидат физико-математических наук, интервью);
• Для того, чтобы наука имела какой-то смысл, нужно, чтобы была промышленность, чтобы научные результаты были востребованы(кандидат физико-математических наук, интервью);
• До тех пор, пока наука не будет востребована, не будет критериев. Она не востребована у нас реально. Деньги поэтому получают те, кто ближе к кассе, или те, кто более витиевато говорит и убеждает(доктор физико-математических наук, интервью).

4. Неумение работать на международных рынках. Эффективные российские ученые хорошо освоили рынок зарубежных грантов, конференций, стажировок и временной работы в западных университетах и научных организациях. Вместе с тем, случаи сотрудничества с зарубежным инновационным бизнесом чрезвычайно редки и во многих случаях эпизодичны.

• Почему наши технологи, конструкторы, те, кто реально синтезируют вещества, создают новые технологии, стремятся все это продать в Китай? В Европе сложно конкурировать, там высокий технологический уровень. Остаются развивающиеся страны: Китай, Индия, Пакистан.

5. Кризис российской научной, технической и экономической экспертизы. Этот фактор чрезвычайно важен для оценки перспектив создания государственных структур, занимающихся инновационным бизнесом. Опрошенные научные лидеры выразили скептическое отношение по отношению к таким структурам, считая, что они не смогут эффективно работать из-за коррупции и некомпетентности чиновников. По этой причине многие научные лидеры настаивают на том, чтобы в России к научной экспертизе привлекались авторитетные зарубежные ученые.

• Здесь должны быть какие-то серьезные эксперты. Экспертный совет должен состоять из достойных людей, с одной стороны, это должны быть люди, представляющие государство, а с другой стороны, должны здесь быть ученые, которые известны, которые, по крайней мере, не будут выдавать какую-то «туфту». Надо, чтобы они проанализировали, какие цели достойны, куда вложить серьезные деньги. Для подобных экспертных целей необходимо привлекать международное научное сообщество(кандидат физико-математических наук, интервью).

8. Отношение научных лидеров к реформированию РАН

Научные лидеры признают неэффективность РАН, устарелость принципов ее работы и несоответствие этих принципов рыночной экономике. Вместе с тем, они выступают против ликвидации или радикального реформирования РАН. Главная причина состоит в том, что любому другому менеджменту (чиновничьему или коммерческому) ученые доверяют еще меньше. Кроме того, ученые считают, что РАН – это известный во всем мире научный бренд, отчасти сохранивший свою репутацию и поныне. Исчезновение этого бренда резко затруднит возможность установления научных контактов между российскими и западными научными организациями. Ни один из опрошенных научных лидеров не выразил желания выйти из состава РАН вместе со своим коллективом, поскольку, по их мнению, в таком случае они сразу потеряют финансирование, инфраструктуру и академический бренд.

• Я бы этим не воспользовался. Лаборатория в этом случае все потеряет. Я уже говорил, что 60 процентов у нас доходов за счет Академии наук. Выйдя из Академии мы просто лишились бы основ нашего существования(кандидат географических наук, интервью);
• Выходить из РАН нет смысла, если Вы хотите заниматься наукой. Даже, если Вы захотите делать наукоемкую продукцию, то и в этом случае жизнь будет не легкой(доктор технических наук, интервью);
• Я являюсь представителем Академии Наук. На Западе это бренд определенный. А так мы будем в пустоте, никто(доктор физико-математических наук, интервью);
• РАН – это марка, печать, где написано, что это институт РАН, вот одна эта печать стоит огромных денег, условно говоря. Если Вы заключаете договор с какой-нибудь фирмой, то это колоссальный авторитет(кандидат географических наук, интервью).

9. Международный характер современной российской науки

Советская наука представляла собой гигантскую автаркичную научную систему, пытавшуюся практически по всем направлениям конкурировать с мировой наукой. Решение такой задачи было не по силам даже хорошо финансировавшейся советской науке, не говоря уже о современной российской. Идеологически мотивированная отгороженность советской науки от мировой была одним из важнейших факторов, снижавших эффективность проводившихся в СССР научных исследований. Ныне, согласно свидетельствам лидеров научных коллективов, научной автаркии в академической науке больше нет. Российская наука в той части, в которой она сохраняет мировой уровень, стала международной. Дееспособные ученые и научные коллективы часто бывают на Западе, хорошо знают западных научных коллег и интенсивно взаимодействуют с ними. Поэтому любые планы реформирования российской науки должны быть направлены не на восстановление автаркии, а на усиление сотрудничества с мировой наукой. Исключением могут стать только военно-технические разработки, но этот вопрос следует рассматривать отдельно.

• Российские эффективные научные группы инкорпорированы в мировую науку, через публикации, через участие в зарубежных конференциях, грантах ЕС, США, МНТЦ и пр. Не вижу здесь проблемы(доктор физико-математических наук, интервью);
• Вполне интегрированы. Я сам езжу как эксперт, и сотрудники ездят, как эксперты. Нас приглашают. У нас с Финляндией очень хорошие сотруднические отношения, с Америкой, с Францией(академик РАН, интервью);
• Государство должно приветствовать интеграцию, заключать контракты об учебе по обмену, увеличивать финансирование конференций, которые здесь проходят, приглашение западных ученых сюда, восточных ученых. С одной стороны, стимулировать конференционную и подобную деятельность и выделять под нее деньги, и, с другой стороны, приветствовать и работать для разных межуниверситетских, межинститутских, межгосударственных соглашений(кандидат физико-математических наук, интервью).

Встраивание в систему международного сотрудничества необходимо еще и потому, что рынок инновационной продукции является общемировым и высоко конкурентным. По свидетельству одного из экспертов, попытка создания инновационной продукции исключительно для внутреннего рынка провалилась даже в Китае.

• Китай – вот 4 года назад они захотели делать свое китайское производство независимое, для внутреннего рынка. Были созданы компании, это была правительственна линия, они пошли на скандалы, я хорошо за этим следил, они пишут: «Мы не будем платить Рояли, не будем платить этим Европейцам. Мы сделаем свое, свой стандарт, свое производство и не будем никому платить. Почему это мы должны с каждой детали платить кому-нибудь Филипсу или Мерседесу?». Хорошо, все по международным нормам. Они все содрали, конечно, обозвали своими китайскими именами, сказали что это их, ничего не платят. Прошло 2-3-4 года, это была государственная линия. Эти все предприятия обанкротились. Почему? Они не могут работать при такой постановке вопроса – только на своем рынке, не смотря на их гигантские размеры. То есть в Китае в 15 раз населения больше, чем в России – и то этого китайского рынка не хватило. Они думали так: нас 1,5 миллиарда и нам хватит своего рынка. Вот, не хватает(кандидат физико-математических наук, интервью).

10. Оценка современного кадрового потенциала РАН

В предыдущем исследовании, выполненном с помощью метода кластеризации результатов количественного опроса академических ученых, была дана оценка, что эффективный научный персонал составляет около 40% от всего научного персонала РАН. Однако опрошенные научные лидеры склонны давать более жесткую оценку – около 20%. Эта экспертная оценка неоднократно звучала в интервью, как в прошлом, так и в настоящем исследовании.

• Если будет разумная реорганизация Академии Наук, то, о чем мы говорили, жесткая реорганизация нужна для реальной, а не для формальной аттестации, то наука будет развиваться нормально. Самый важный момент, сейчас, я вам говорил, что 20% активно работающих, а 80% не активно работающих. Конечно, они против реформирования. Опять же, возникает большая проблема, куда девать эти 80%, их же надо трудоустраивать. Это серьезная проблема. Поэтому, я на этом настаиваю, наличие независимых экспертов очень помогло бы, международная экспертиза. Было бы меньше причин говорить о целесообразности реформирования(доктор физико-математических наук, интервью);
• Перспективы развития в нашем институте есть, как развития отдельных областей, которые локализованы в отдельных лабораториях. Это входит в те 20-25% дееспособных коллективов, о которых я уже говорил. Угробить эти лаборатории не то что невозможно, но очень трудно. Они настолько активны, что найдут способ выжить, настолько самодостаточны даже при плохом финансировании, что развалить их будет очень трудно. В отличие от других 75-80%, которые уже фактически прошли свой путь деградации до конца(кандидат биологических наук, интервью);
• У меня, безусловно, есть команда. Это моя лаборатория. Относительно молодые люди. Средний возраст моей команды где-то 36-37 лет. Все кандидаты наук. Часть из них выросла уже за эти годы, и мне удается удерживать эту команду возле себя. Но это локальная среда, на весь институт она не распространяется(доктор физико-математических наук, интервью).

Научные лидеры часто высказывали мысль, что имеющееся академическое финансирование следует сосредоточить именно на этих 20% эффективных ученых или коллективов. При этом многие высказывали мысль, что сделать это не сложно. Однако с нашей точки зрения это и есть ключевая и сложнейшая задача реформирования.

• Так или иначе, какое-то сокращение, какая-то концентрация ресурсов на живых направлениях, она, наверное, нужна. Это очень сложно политически сделать. В принципе, это было бы нужно, потому что есть реальная проблема, что есть живые группы и неживые группы и ресурс некоторым образом просматривается(кандидат физико-математических наук, интервью).

11. Основные постулаты реформирования академической науки

Программа любой реформы должна представлять собой логически обоснованный комплекс мер, базирующийся на ясно сформулированных постулатах. Роль этих постулатов могут выполнять факты, порой неприятные, но неопровержимые, которые бесполезно отрицать. Сформулируем такие постулаты, основываясь на результатах как данного, так и предыдущих исследований.

1. Российская наука и инновационные научные разработки должны интегрироваться в мировую науку. Фактически на уровне лидеров научных коллективов (лабораторий и других аналогичных подразделений) это уже произошло. Однако на уровне предложений по реформированию или «сохранению» РАН часто звучит тезис о восстановлении научной автаркии, а также восстановлении всего широчайшего фронта научных исследований, который реализовывался в СССР (напомним, что реализовывался без практической пользы для страны).

Однако, с нашей точки зрения, автаркический путь развития российской науки будет для нее катастрофой.

• Как может выглядеть наука в России к 2017 году? Думаю, что наиболее вероятная возможность печальна: науки в России к тому времени не будет. Останется лишь псевдонаука – то, что Ричард Фейнман назвал “Cargo Сult Science” Формальные признаки науки имеются, но кому-либо интересных научных результатов не возникает. Зато псевдонауки этой будет в изобилии (http://www.polit.ru/science/2006/10/18/nauka_2017.html).
• У завлабов нет никакого реального представительства в государственных структурах финансирования науки и техники (кроме разве что РФФИ, который и сам переживает не лучшие времена). В стране практически нет структур, к которым можно было бы обратиться за поддержкой (там же).

2. Современная РАН представляет собой неэффективную и непрозрачную менеджерскую структуру. Правда, в ее пользу можно сказать, что практически все ученые опасаются ее упразднения или реформирования, полагая, что при любом новом менеджменте ситуация станет еще хуже. Эти опасения вполне обоснованны, но из них следует лишь то, что начинать надо не с реформирования, а с анализа ситуации путем проведения научного, имущественного и финансового аудита и реализации мер по повышению прозрачности этой организации. Можно согласиться с теми учеными, которые предлагают не спешить с принятием радикальных реформистских мер, но это не следует трактовать так, что никакие меры вообще не нужны.

• Я думаю, что, если призвать каких-то менеджеров, каких-то чиновников, попытаться в этом разобраться даже с лучшими намерениями, получится все гораздо хуже(кандидат физико-математических наук, интервью);
• Реформировать нужно, но революционные решения тут не должны быть. То, что я сейчас вижу, это, с моей точки зрения, это – попытка подкупа тех, кто находится у власти тем, кто возьмет это в свои руки. Я считаю, это самое страшное, что может произойти. Потому, что будет все продано. Опасно не из-за того, что это перейдет из одних рук в другие. Просто это связано с тем, что страна пронизана воровством(кандидат физико-математических наук, интервью);
• Я бы так сказал, к реформе в науке, в Академии надо подходить очень осторожно, потому что ситуация может очень сильно ухудшиться(кандидат географических наук, интервью).

4. Хотя бесприбыльные научные разработки и «чистая» наука имеют право на существование и могут иметь разные источники и мотивировки финансирования, это не может служить оправданием того, что в России не реализуются те многочисленные разработки, которые имеют или могут иметь прикладное значение. Научные лидеры сами говорят, что хотя «чистая» наука в тех или иных объемах финансируется во всем мире, объем финансирования разработок, могущих иметь прикладное значение, во много раз больше. Есть основания предполагать, что в России вопрос стоит жестко: либо наука научится осваивать деньги от инновационных разработок, либо ее не будет вообще.

• Во всем мире развивается прикладная наука, от этого никуда не денешься, и вся фундаментальная наука переводится в университет(кандидат физико-математических наук, интервью);
• В Западном мире лучше всего поддерживаются те тематики, которые финансируются индустрией. Если индустрия не проявляет интереса, в целом эта тематика будет находиться в скромных финансовых рамках(доктор физико-математических наук, интервью);
• Тенденция в мире такова, что больший акцент делается на прикладное использование результатов научной деятельности. Японцы впереди всей планеты в этом отношении. Они ищут фундаментальные разработки во всем мире, и доводят их до состояния, что их можно применять(кандидат физико-математических наук, интервью).

4. Несмотря на достигнутые в последнее время экономические успехи, в России еще на долгие годы будет сохраняться угроза макроэкономической и политической нестабильности, которая может отразиться на академической науке в виде внезапного урезания финансирования и внезапно принимаемых административных мер, с большой вероятностью спорных или некомпетентных. Хотя в полной мере таких кризисов избежать нельзя, реформируемый состав научных институтов должен иметь определенные механизмы устойчивости на случай возникновения подобных ситуаций.

• Если сейчас сохранится эта власть, если она будет продолжаться долго, то будет все загнивать(кандидат физико-математических наук, интервью);
• У нашего государства, вообще, нет своей научной политики(доктор химических наук, интервью);
• Я вижу сколько талантливой молодежи, действительно способных, и это поднимает очень сильно веру в собственный народ, людей и так далее. Но мы награждены очень плохим руководством, к дуракам и дорогам я бы добавил наше правительство.

5. Любые предложения по реформе РАН должны учитывать тот фундаментальный факт, что в России в глубоком кризисе находится институт научной, технологической, экономической и юридической экспертизы.Это означает, что ни сама РАН, ни российское государство, ни сами ученые не могут эффективно реформировать российскую академическую науку. Такие разноплановые примеры, как внедрение ЕГАИС и многократные неудачные пуски ракет «Булава» показывают, насколько в современных условиях недееспособны государственные организации, создаваемые по советскому образцу. Следует оговорить, что в России пока еще есть компетентные научные эксперты, но отсутствует институт экспертизы, то есть институциональные способы привлечения именно этих людей к экспертизе и к выработке решений.

• Есть такое мнение, что финансирование на всю науку российскую, это финансирование не такое уж и маленькое. Мое мнение, что эффективных центров не так уж много, если финансирование было перераспределено на эти центры, то это было бы адекватным. А как определить работу того или иного центра? Это самая большая проблема, которой никто не хочет заниматься. Здесь возникает вопрос грамотной экспертизы(доктор физико-математических наук, интервью);
• У нас самый оптимальный вариант было бы решение при помощи международного научного сообщества. Наука не бывает ни российской, ни японской, ни германской(доктор физико-математических наук, интервью).

6. Сказанное означает, что без привлечения западных экспертов, а точнее, западных институтов экспертизы, российская наука не может быть эффективно реформирована. Очевидно, именно это имел в виду один из опрошенных экспертов, который сказал, что России нужно импортировать не западных ученых, а западную научную бюрократию.

• Парадокс российской науки, западная очень бюрократизирована, просто колоссально. Но у нас говорят, бюрократия это плохо, на самом деле бюрократия это хорошо, если бюрократия хорошая. И бюрократических органов на Западе в десятки раз больше, чем здесь, но там люди-бюрократы знают – что они должны сделать, они тренированы, и они оплачиваемы. А у нас это какая-то голодная банда, которая не знает, что делать и не понимает, зачем она здесь. И в этом проблема(доктор физико-математических наук, интервью);
• Для того чтобы провести какую-то реорганизацию, на мой взгляд, необходимо, чтобы отвечал за это бюрократ. Такой, знаете, проверенный, хороший такой бюрократ, ну есть какие-то люди у нас во властных структурах. Чтобы он подошел не быстро, квалифицированно и чтобы он учитывал опыт науки всего мира. Потому что сегодняшняя российская наука – это нонсенс(доктор физико-математических наук, интервью);
• Сегодняшняя бюрократическая структура РАН, она своей задачи не выполняет в силу неправильной мотивированности, в силу неправильной тренированности, и может быть даже недостаточности(доктор физико-математических наук, интервью);
• Для реформации РАН, на мой взгляд, было бы необходимо, потратить какие-то средства на привлечение тех же самых международных экспертов – варягов из бюрократии брюссельской, вашингтонской бюрократии, токийской бюрократии(доктор физико-математических наук, интервью).

12. Идея наделения российских научных институтов эндаументами

Положительный и очень важный аспект этой идеи состоит в том, что институт эндаументов способен защитить науку если не от всех, то от многих политических и экономических рисков. Кроме того, преимущество идеи эндаументов состоит в том, что создание такого института финансирования науки позволяет снизить нагрузку на государственный бюджет и одновременно задействовать с пользой объекты земли и недвижимости, которые ныне в России фактически являются бесхозными. Однако опрос научных лидеров показал, что все они с полным единодушием отвергают эту идею в той форме, как они ее для себя поняли. Фактически они ответили на вопрос, следовало бы наделить эндаументом их лабораторию или институт. Этот ответ был дружно отрицательным. Возражения состояли в том, что ученые не умеют и не хотят заниматься коммерческим управлением недвижимостью, а привлеченные менеджеры все разворуют, да еще и погубят лабораторию (институт). Про попечительские советы столь же единодушно было сказано, что они некомпетентны и быстро коррумпируются.

• Это не выйдет. На науку ничего не останется, люди себе будут брать. Это разные вещи. Нет, это не пойдет. Это не возможно совмещать (кандидат физико-математических наук, интервью);
• Можно взять институт и поделить его на эндаументы, это будет форма развала. Тогда все возьмутся сдавать в аренду свои помещения и бросят заниматься наукой. Если это будет отдельно стоящее здание, то сдача его в аренду, может быть, и может помочь. Но, опять же получение таких легких денег кому-то поможет заниматься наукой, а другому, наоборот, не заниматься наукой и жить в удовольствие. Больших плюсов я в этом не вижу(доктор физико-математических наук, интервью);
• Я противник этого. Это развращает. Вот когда были 90-е годы, там была необходимость сдавать помещение, и сдавали, потому что зарплату не давали, и есть нечего было. Никто не мог ничего сказать. Я на это смотрел нормально, потому что это было необходимо людям. Сегодня я просто считаю, что это извращение(доктор физико-математических наук, интервью);
• Для академической фундаментальной науки это, наверное, не годится. Никогда ты не заработаешь, вот есть проект, на нем, можно начать измерять спектры за деньги. Предположим, будут большие доходы. Но все равно на эти доходы не проведешь фундаментальное исследование. Это может только отвлекать, можно увлечься зарабатыванием(профессор, доктор химических наук, интервью).

Однако возражения ученых не означают, что идея эндаументов не может быть реализована в иной, более конструктивной форме. Важная роль эндаументов состоит в том, что на данном этапе только они способны застраховать российскую науку от макроэкономических, политических, а при условии привлечения зарубежного аудита и от коррупционных рисков. Эндаументами следует наделять фонды, миссией которых должно стать финансирование различных направлений научных разработок с обязательным привлечением международной научной экспертизы и международного финансового аудита.

13. Предложения по реформированию российской академической науки

Формулируемые ниже предложения являются логическими следствиями из сформулированных выше постулатов.

1. Необходим комплексный научный, имущественный и финансовый аудит РАН с привлечением западных экспертных и аудиторских организаций. Необходимо создать пул из западных и отечественных экспертов и аудиторов. Главной целью создания такого аудита являются не репрессивные меры по отношению к кому-либо, а преобразование РАН в современный научно-бюрократический институт (в позитивном смысле этого слова).
2. По-видимому, целесообразно передать весь академический имущественный комплекс в эндаумент РАН с правом его реструктуризации, но только под постоянным контролем международного научного и аудиторского пула.
3. Заключить соглашения с мировыми фондами и другими финансирующими науку организациями о нижеследующем. Россия выделяет этим фондам бюджетные средства и эндаументы, которые должны по решению этих фондов пойти на финансирование российских научных групп. При этом к экспертизе должны привлекаться российские ученые, но не на условиях контрольного пакета их голосов.
4. На аналогичных условиях создавать российские научные фонды с российским контрольным пакетом голосов, но с обязательным привлечением западных экспертов и под контролем западных аудиторских фирм. Необходимо, чтобы российские ученые имели возможность обращаться в большое число различных финансирующих организаций с различной специализацией и различными миссиями.
5. Российской академической науке необходимо активно участвовать крупных международных научных и научно-технических проектах, направляя в них достаточно большие бюджетные средства при условии предоставления пропорциональных кадровых квот для российских ученых и осуществления части научных инвестиций на территории России.
6. Необходимо создавать условия для развития в России инновационных производств со смешанной структурой собственности, с привлечением западных партнеров. Конкретная программа реализации данного пункта требует проведения отдельных исследований и отдельных разработок.
7. Необходима реформа высшего образования как отрасли, смежной по отношению к академической науке. Однако контуры этой реформы сегодня не ясны. Требуется специальное исследование.
8. Хотя это частность, но для развития российского рынка научно-прикладных разработок требуется реформа российского патентного права с целью приведения его к мировым стандартам. Сегодня российские ученые говорят, что получать российский патент – это бессмысленная трата времени.

• В России нет никакого смысла получать патенты, можно стенки ими оклеивать. И деньги платить свои еще. У нас какое-то неправильное понимание патента. Вообще он для чего нужен? Если вы не производите – то он совершенно бессмысленен(кандидат физико-математических наук, интервью);
• В России есть возможность применить научный результат в прикладном плане, но все упирается в инфраструктуру и коррумпированность. Вы потратите больше времени на попытку официально зарегистрировать свое изобретение. К сожалению, проще сделать это в партнерстве с кем-то из западных партнеров. Для развития фундаментальных вещей, это какая разница, в какой стране(кандидат физико-математических наук, интервью);
• Например, кто-то в Академии Наук что-то изобрел. Что он может сделать? Он юридически не имеет права ни патент подать, ни продать – вообще ничего. Потому что это не ему принадлежит, а Академии Наук, а Академия Наук государству(доктор физико-математических наук, интервью);
• У меня полсотни патентов и авторских есть, я прекратил уже этим делом заниматься. Я к директору приставал, чтобы он привел мне пример, когда патент что-нибудь дал институту, но не умеем мы этого делать. Это очень сложная штука, защитить интеллектуальную собственность, ее надо охранять, потом за нее надо платить, получать просто российский патент я вообще не понимаю зачем, а получить международный, то это очень большие деньги (доктор физико-математических наук, интервью).

За рамками сформулированных выше предложений находятся гуманитарные академические науки, а также научно-технические разработки военного назначения. По разработкам военного назначения необходимо проводить специальные исследования и формировать отдельные предложения. Но в целом необходимо масштабное рассекречивание российских научных и технологических разработок с заменой секретности на патентную защиту.

Опубликовано на Полит.ру: http://www.polit.ru/science/2007/05/29/rasref.html

4. ОТВЕТ НА КРИТИКУ СО СТОРОНЫ РАН (2006 г.)

В последнее время в «Независимой газете» появились публикации, в которых обсуждались результаты исследования «Оценка состояния Российской Академии Наук». Я, автор этого исследования, хочу ответить на эти публикации и разъяснить свою позицию по обсуждаемому вопросу. Подчеркну, что это будет именно мое личное мнение, а не мнение Центра стратегических разработок, по заказу которого была выполнена работа.

Любые разговоры об институциональном переустройстве науки следует начать с того, что существует сама наука и существует мимикрирующая под нее псевдонаука. Основное внимание я намерен уделить второй, но начать следует с первой.

К сожалению, даже подлинная наука должна объяснять обществу, зачем она ему нужна. История науки знает много примеров, когда вполне реальные научные направления не развивались из-за того, что их лидеры не сумели решить эту задачу.

И с моральной, и с практической точек зрения этот вопрос не столь однозначен, как кажется на первый взгляд. Кто может сегодня безоговорочно доказать, что российскому обществу следует тратить деньги на организацию пилотируемого полета на Марс, а не на развитие медицины или строительство дорог?

Еще в далекие советские 70-е годы среди российского населения было распространено мнение о том, что Советскому Союзу следует меньше тратить денег на космонавтику и больше на повышение уровня жизни людей. В конце 80-х годов эти настроения были зафиксированы начавшимися тогда социологическими опросами. Уступая этим настроениям, М.С. Горбачев снизил финансирование космической отрасли. Может быть, это было недальновидно? Трудно сказать. Но приходится помнить, что в демократическом обществе источником власти является народ. И если ученые не могут убедить народ в необходимости своих разработок, то кто виноват – народ или они сами?

Все это говорится к тому, что даже наличие реальных научных и технологических перспектив (например, полета на Марс) не является безусловным аргументом в пользу финансирования соответствующей программы. Академическим ученым не нужно, наверное, объяснять аксиому экономической теории: экономика – это наука о распределении ограниченных ресурсов. Поэтому наличие научных заделов само по себе не может являться автоматическим основанием для их финансирования. Аргументом – может, но только в конкурентной борьбе с иными общественными проектами.

Здесь мы переходим к вопросу о качестве научных аргументов и, что еще важнее, о том, что может стоять за этими аргументами. Другими словами, мы переходим к вопросу о качестве научной экспертизы. Такая экспертиза включает в себя две составляющие: экономическую и собственно научную. Под экономической понимается не обязательно ориентация на извлечение прибыли. Речь идет о целесообразности выделения средств, которое может быть по-разному мотивировано. Что касается собственно научной экспертизы, то она должна оценить реалистичность замысла или качество ходов мысли, положенных в основу проекта.

Что такое наука? Это особая отрасль человеческой деятельности, в основе которой лежит строгое следование логике и честность мышления. Другими словами, наука – это «внутренняя сила хорошо обоснованных аргументов» (выражение философа С.Тулмина).

Научные аргументы сложны и непонятны ненаучному обществу. Именно это делает науку хрупким общественным феноменом. Условием ее выживания является развитая сеть внешних и внутренних экспертиз, которые обобщенно можно назвать институтом экспертизы. Слабость экспертизы – и уж тем более ее коррумпированность – приводят к перерождению науки, превращению ее в псевдонауку.

В мире нет ничего совершенного, и любая наука включает в себя в каких-то пропорциях как подлинную, так и псевдонауку. Борьба между ними неизбежна как часть борьбы между Добром и Злом. Но пропорции между этими началами могут быть разными.

Какова сейчас ситуация в России? Что побеждает – наука или псевдонаука? Я думаю, что побеждает псевдонаука, хотя у очагов подлинной науки пока еще остается шанс выжить.

К оценке соотношения науки и псевдонауки можно подойти по-разному. Можно со статистической точки зрения. Например, по нашей оценке, основанной на процедуре кластерного анализа результатов социологического опроса, среди научного персонала РАН около 40% действующих ученых и 60% «балласта». Это соотношение подтверждается многими экспертными высказываниями самих российских ученых. Кстати, это не такой уж плохой результат, изначально можно было ожидать худшего. Однако оппоненты сомневаются в валидности нашей методики. Вероятно, они настаивают на 100%?

Но не будем спорить. Сомневаться – их право. Тем, кому не понравилась наша методика кластеризации, можно предложить другую. Для начала в порядке мысленного эксперимента. В России ежегодно защищаются сотни диссертаций, в том числе докторских. Все ли они соответствуют критериям ВАКа, в теории достаточно строгим? Для ответа на этот вопрос было бы хорошо взять определенную выборку диссертаций и подвергнуть ее независимой экспертизе, желательно международной. Будет ли результат равным 100%? Все ли кандидаты и доктора наук получили свои степени заслуженно? Продолжая вопрос – все ли академики получили свои звания заслуженно?

При отсутствии (пока что) точного количественного ответа обратимся к анализу отдельных случаев. Этот метод можно назвать эмпирическим аналогом того, что математики называют «теоремой существования». Докажем эмпирическим путем следующее утверждение: «Не все академики РАН достойны называться учеными как по научным, так и моральным по критериям».

Многие помнят, что в 1972 году по приказу ЦК КПСС был разгромлен Институт конкретных социологических исследований АН СССР (ныне ИС РАН). Прежний директор института А.М. Румянцев был отстранен от должности, и на его место был назначен преподаватель научного коммунизма из Свердловска М.Н. Руткевич. Первым деянием Руткевича было уничтожение уже готового тиража книги «Структурно-функциональный анализ в современной социологии», содержавшей переводы Т.Парсонса и других зарубежных теоретиков социологии. Причем надо отметить, что Т.Парсонс никоим образом не был враждебно настроен по отношению к СССР. Напротив, он относился к нему весьма дружелюбно и возглавлял Комитет по контактам с советской социологией, учрежденный Американской социологической ассоциацией.

Эту далекую историю можно было бы не вспоминать, если бы не следующее обстоятельство. В 1988 г., когда уже вовсю шла горбачевская перестройка и ни о каком давлении со стороны властей уже не было речи, М.Н. Руткевич был избран член-корром АН СССР, а его приспешник Г.В. Осипов, бывший секретарь парторганизации ИКСИ, – полным академиком.

Господа академики, разрешите задать вопрос: если у вас принято принимать в свои ряды тех, кто «прославил» себя уничтожением научных книг, на какое общественное доверие вы рассчитываете? И еще: вы действительно читали научные труды этих «ученых»? Я, например, читал. Утверждаю и могу доказать, что это псевдонаука. Может быть, у кого-то из академиков другое мнение? Прошу высказаться, буду рад ознакомиться.

Могут возразить, что горбачевские времена остались далеко в прошлом. Хорошо, посмотрим, какова нынешняя практика избрания в академики. Ниже приведены фамилии людей, ставших академиками и член-коррами уже в постсоветское время.

Приводя этот список, я не ставлю под сомнение профессиональную компетентность этих людей в тех сферах, где они работают. Я хочу лишь спросить: эти люди действительно имеют столь же значимые заслуги перед российской фундаментальной наукой, как, скажем, академики И.Е. Тамм, А.Ф. Иоффе и другие знаменитые российские ученые? Действительно ли эти люди избраны академиками по научным критериям?

• Ишаев Виктор Иванович, губернатор Хабаровского края, с 22 мая 2003 года член-корреспондент РАН по отделению общественных наук;
• Систер Владимир Григорьевич, генеральный директор ОАО «Московский комитет по науке и технологиям», с 22 мая 2003 года член-корреспондент по отделению химии и наук и материалах;
• Кузык Борис Николаевич, генеральный директор холдинга «Новые программы и концепции», с 22 мая 2003 года член-корреспондент по отделению общественных наук;
• Алешин Борис Сергеевич, заместитель председателя Правительства РФ, с 22 мая 2003 года член-корреспондент РАН по отделению энергетики, машиностроения, механики и процессов управления;
• Кирпичников Михаил Петрович, начальник Департамента науки и образования Аппарата Правительства Российской Федерации, с 29 мая 1997 года академик РАН по отделению физико-химической биологии;
• Хасбулатов Руслан Имранович, экс-председатель Верховного Совета РСФСР, с 7 декабря 1991 года (это как раз период председательства) член-корреспондент по отделению общественных наук.

Вернемся к диссертациям. Здесь возникают похожие вопросы. К примеру, в 1995 году доктором философских наук стал Геннадий Андреевич Зюганов, а в 1998 ту же ученую степень получил Владимир Вольфович Жириновский.

Могут возразить, что они защищались не в институтах РАН. Действительно, Зюганов защитился в Международной неправительственной научно-исследовательской и образовательной организации «РАУ-Корпорация», а Жириновский на социологическом факультете МГУ. Однако ведущая организация у обоих соискателей была академическая – Институт социально-политических исследований РАН. Кроме того, обе диссертации утверждались ВАКом, в экспертном совете которого присутствовали представители академических институтов. Может быть, кто-то из них высказал особое мнение? К сожалению, широкой общественности об этом ничего не известно.

Могут также возразить, что я ничего не говорю о содержании диссертаций Зюганова и Жириновского. Может быть, они и в самом деле совершили важные научные открытия, внесли серьезный вклад в отечественную и мировую науку? Не стану высказывать свое мнение. Предлагаю публично высказаться моим оппонентам – уважаемому академику В.С. Степину и доктору философских наук А.П. Огурцову. Пусть они оценят научное качество этих работ. И заодно выскажут свое мнение о том, подтверждается ли предшествующей научной деятельностью и публикациями личный вклад названных авторов в написанные ими работы (попросту говоря – нет ли сомнений в том, что они лично их написали, как того требует документ ВАКа).

О гуманитарных науках следует сказать особо. Использованный нами метод кластеризации показал, что доля эффективных ученых в гуманитарном секторе академической науки заметно снижена – всего 8%. Наши оппоненты считают, что этого слишком мало и опять-таки говорят о некорректности методики. Что ж, любая методика уязвима для критики. Как сказал Гекльбери Финн, «чужого клеща не трудно охаять». Но ведь есть и иного рода общедоступная информация, хотя она и не выражена в статистических показателях (но при желании ее можно выразить).

Всем известно, что в советское время естественные науки имели реальные достижения, в основном связанные с военно-промышленным комплексом, но все же. А про гуманитарные науки этого, к сожалению, сказать нельзя, в них доминировала идеология. И халтура под прикрытием этой идеологии. Поэтому ученая степень доктора физико-математических наук могла значимо коррелировать с научными достижениями ученого, а степень доктора философских наук – гораздо менее значимо (если эта корреляция вообще была положительной).

Сегодня эта ситуация если изменилась, то вряд ли в положительную сторону. Написание и защита диссертаций поставлены на коммерческий поток, их пишут по заказу десятки фирм, специализирующихся в этой области. Реклама таких фирм широко публикуется в Интернете и в печатных СМИ.

В нашем исследовании мы изучили деятельность таких фирм, провели ряд интервью с их представителями. Выяснилось, что за написание диссертаций по негуманитарным дисциплинам эти фирмы берутся менее охотно и выставляют большие цены, чем за гуманитарные. А заказать гуманитарную диссертацию нет никаких проблем (например, по философии или экономике). Причем представители фирм уверяют, что написаны они будут грамотно, кандидатами и докторами наук. В действительности их чаще пишут аспиранты, но это уже частность, рекламное преувеличение. А то, что успешно защищаются практически 100% таких диссертаций, скорее всего, правда. Цена 1,5 – 2 тысячи долларов за диссертационный «кирпич», для делового человека это не деньги, да и многим молодым «ученым» по силам.

Отвлекаясь от вопроса о личном авторстве, можно ли считать эти диссертации полноценными научными трудами? Маловероятно. Может быть, они неплохо написаны с точки зрения имитации научной стилистики и соблюдения формальных требований ВАКа. Но содержать в себе реальные научные открытия? Не слишком ли просто формируется в нашей стране поток научных идей? Не слишком ли гениальная у нас страна?

Мы специально уточняли, как пишутся заказные диссертации. Очень просто: человек обкладывается книгами и пишет, компилируя из разных источников. Вот подлинное высказывание автора таких работ: «Только не надо помногу списывать из одного источника, а то заметят». И в советское время гуманитарные диссертации писались точно так же (как в авторском, так и в заказном исполнении). Так что гуманитарии, на мой взгляд, зря обижаются. Традиция советского словоблудия в диссертационных работах не исчезла, лишь видоизменилась. Кто не согласен с этим – пусть возьмет подборку авторефератов и почитает.

Если тезис о профанации российских научных статусов и российской научной экспертизы кому-то покажется недостаточно обоснованным, можно привести дополнительные аргументы.

В нашем отчете, посвященном оценке состояния РАН, высказана следующая рекомендация:

• Привлечь авторитетную западную аудиторскую компанию (или пул таких компаний) для аудита всех финансовых потоков Академии, а также для инвентаризации ее имущественного комплекса.

В опубликованной в НГ статье «Академию выкрасят и выбросят», подписанной замдиректора Института прикладной математики РАН Г.Г. Малинецким, так суммируются выводы нашего отчета: «Приходите и володейте нами (западные аудиторские компании, западные ученые, западные…)». О западных ученых поговорим отдельно, начнем с аудиторских кампаний. Как известно, аудиторские кампании не приходят для того, чтобы кем-то «володеть». Они приходят, делают свою работу, передают заказчику отчет и уходят. Даже организационные выводы не входят в их компетенцию.

Уважаемый Г.Г. Малинецкий! На каком основании Вы написали в отношении аудиторских кампаний «приходите и володейте нами»? Мне трудно поверить, что доктор физико-математических наук, профессор мог допустить такую логическую ошибку случайно, как «заблуждение от сбивчивости». Скорее, это умышленная логическая ошибка, софизм. И после этого Вы хотите, чтобы к выводам Вашей научной экспертизы относились с доверием?

И ведь Ваш случай не единичен. Я лично сталкивался с ситуациями, когда известные академические ученые писали официальные научные рецензии с такими же, как у Вас, логическими «ошибками». Могу предъявить конкретные доказательства.

Если среди академических ученых было много протестов по поводу недостаточного объема финансирования, но не было ни одного протеста против низкого качества защищаемых диссертаций (не только в РАН, но вообще в России), против профанации научной экспертизы, то о каком доверии к Академии может идти речь?

Как же следует реформировать Российскую Академию Наук, и нужно ли реформировать ее вообще? С моей точки зрения, реформировать нужно, потому что инерционный сценарий ее существования приведет лишь к дальнейшей деградации и нарастающей профанации науки.

Начать следует с простого – с хорошего финансового аудита. Это не специфичная мера для науки. В таком же аудите в России нуждаются и другие бюджетные отрасли. Я считаю, что привлекать для этого нужно западные аудиторские компании. Можно вместе с российскими, но только не чисто российские. Почему? Ну, не верю я российским аудиторам. В демократической стране я имею право во что-то не верить? И если уважаемый Г.Г. Малинецкий не согласен со мной, пусть так и напишет: да, я против полноценного финансового аудита РАН.

Кстати, уважаемый коллега, с чего Вы решили, что «казнокрадам в РАН до серьезных воров очень далеко – финансовые потоки не те»? Это неверно. Очень даже «те». Особенно вкупе с доходами от имущественного комплекса.

Разумеется, финансовый аудит является лишь необходимым условием проведения реформ, а не их содержанием. В чем же должно состоять их содержание?

Логика реформистских мер должна исходить из фактов, пусть даже эти факты нелицеприятны. Меры по реформированию или «спасению» науки должны исходить из того реального факта, что в России разрушен институт научной экспертизы. Эта проблема усугубляется тем, что разрушены и другие виды экспертизы, смежные по отношению к науке: технологическая, экономическая, юридическая. Некорректная и ложная экспертиза ныне является одной из главных причин эрозии российской государственности. По моему мнению, – главной угрозой ее существованию.

Эрозия российской научной экспертизы началась не сейчас, а задолго до «перестройки». Всем известно, что аспирантура и научное соискательство (в отличие от экзаменов в ВУЗы) были коррумпированы еще в 70-е годы, возможно, и еще раньше. Правда, эта коррупция не всегда была денежной, зачастую она носила клановый или «блатной» характер, но результат был тот же. Поток псевдоученых, никак не сдерживаемый ВАКом и другими официальными экспертными структурами, уже тогда широко вливался в российское научное сообщество. Разумеется, гуманитарных наук это касалось в большей степени.

Тем коллегам, которые не захотят согласиться с тезисом о разложении научной экспертизы (в том числе и моральном), предлагаю припомнить еще один простой факт. Уже в 70-е годы – возможно, и раньше – повсеместно была распространена такая практика: отзывы на свою собственную диссертацию пишет сам соискатель, а руководители ведущих организаций, официальные оппоненты и прочие рецензенты их только подписывают. Исключения из этой практики лично мне не известны, так делают все. Это грубейшее нарушение этики экспертизы и предписаний ВАКа. После этого кто-нибудь будет утверждать, что в российских официальных научных структурах существует серьезная научная экспертиза?

Существовала ли в России подлинная научная экспертиза и существует ли она сейчас? Ответ: да. Она существовала в основном на неформальном уровне, в рамках научных школ или сообществ типа «невидимых колледжей». В гуманитарных науках экспертиза в «невидимых колледжах» была единственной реально существующей, официальные институты (диссертационные советы, ВАК) осуществляли лишь псевдоэкспертизу, зачастую чудовищную по степени профанации.

В негуманитарных науках ситуация лучше, поскольку существовали (и существуют) сильные научные институты, научные советы которых контролируются реальными научными школами. Но, насколько можно судить, эрозия экспертизы шла и в негуманитарном секторе академической науки, а также в ВУЗах. Ныне этот процесс продолжается, о чем свидетельствует, например, следующее высказывание уехавшего за рубеж российского ученого:

• Бывают ситуации, когда встречаешь на конференции людей, представляющих Россию, которые занимаются уже не наукой, а псевдонаукой. И это производит тяжелое впечатление (математик, Кельн, Фонд Гумбольдта).

Итак, еще в советское время научная экспертиза разделилась на официальную псевдоэкспертизу и реальную экспертизу, которую осуществляли неформальные научные сообщества. Ныне пропасть между двумя этими видами экспертизы, по-видимому, только возросла. Во многих научных областях реальная экспертиза просто отсутствует.

Вместе с тем в постсоветское время в российской науке возникли и новые явления, связанные с тем, что ученые и научные коллективы получили возможность самостоятельно искать финансирование, в частности, обращаясь с заявками в зарубежные (западные) научные фонды. Принципиально важный момент здесь заключается в том, что авторы таких заявок должны были пройти своего рода тест на соответствие международным стандартам научной экспертизы, и многие выдержали этот экзамен. Конечно, какие-то элементы эрозии науки существуют и на Западе, но если формулировать жестко, то приходится сказать так: западная экспертиза заслуживает доверия, а российская – не заслуживает. Тем, кто в этом сомневается, приведем еще два высказывания ученых (в отчете их имеется больше):

• Западные гранты – они более честны, наши гранты требуют лоббирования (химик, Москва);
• Внутри страны серьезных научных оценок не получить, все коррупцией поедено. Значит, эксперты должны быть зарубежные (физик, Москва).

Как устроена сегодня российская академическая наука? Наше исследование дало ясный ответ на этот вопрос. Существует три группы академических институтов. Первая – это институты с сохранившейся научной школой. Скорее всего, их не много, но они есть. Уточнение их состава – отдельная работа. На противоположном полюсе находятся институты с полностью погибшей научной школой (возможно, сильной школы в них не существовало и раньше). Так или иначе, такие институты есть. Их, по-видимому, надо закрывать.

В тех институтах, которые находятся посередине между этими крайними полюсами, а таких институтов большинство, произошло разделение лабораторий и научных коллективов на эффективно работающие и не работающие. Эффективно работающие развиваются. Многие из них уже сейчас или в обозримом будущем могут претендовать на создание собственных институтов или научных центров. Дирекции в таких институтах иногда де-факто становятся одним из таких коллективов, хотя нередко про них можно услышать и такие мнения:

• Существующие порядки в РАН способствуют тому, чтобы в члены дирекции стремились слабые ученые и слабые администраторы. В результате РАН ослабляется и превращается в бюрократическую организацию, оторванную от научных коллективов (физик, Московская область);
• Дирекция может быть охарактеризована как комбинация пустого места и мафии (физик, Москва);
• Отсутствие грамотного и активного менеджмента в нашем институте – это его наиболее слабое место (физик, Москва);
• Менеджмента, как такового, в нашем институте нет (гуманитарий, Москва).

Для того чтобы планировать реформу науки, необходимо понять, какие цели эта реформа должна преследовать. Цель, лежащая на поверхности, состоит в том, чтобы ресурсы, поступающие в науку, доходили до эффективно работающих коллективов, а не «размазывались» или, упаси Бог, не уходили «налево».

Но такую формулировку цели следует рассматривать лишь как предварительную. В действительности необходимо не просто финансировать существующие в стране очаги реальной науки, а создать механизм сосредоточения ресурсов (в том числе инвестиционных) на ключевых научных направлениях.

Отметим, что научные результаты не обязательно мыслить как чисто экономические, но роль экономического критерия по сравнению с сегодняшним днем, наверное, должна возрасти. Ученые должны понимать, что с иной постановкой вопроса сегодняшнее российское общество, страдающее от недофинансирования бюджетных отраслей, может не согласиться.

С помощью каких механизмов можно достичь этих целей? Здесь начинаются вопросы действительно спорные, и именно в их рамках должна вестись общественная дискуссия о реформе науки. Наши предложения основываются на трех следующих эмпирических постулатах.

1. Президиум РАН за 15 постсоветских лет не справился с задачей реформирования академической науки, и нет никаких признаков того, что в перспективе он может с ней справиться.
2. Советские механизмы организации и финансирования науки в новых условиях не работают, и нет никаких оснований предполагать, что они смогут заработать вновь.
3. Российские научные лидеры нового поколения (руководители эффективных институтов и научных групп) в тяжелых условиях освоили международные стандарты научной экспертизы и приобрели опыт современного научного менеджмента. Следовательно, именно этих людей следует поставить во главе российской науки.

Исходя из этих постулатов были сформулированы наши предложения (см. отчет). Может быть, они спорны. Но если мои оппоненты захотят отреагировать на них, хотелось бы, чтобы их отзывы содержали меньше эмоций и больше конкретных формулировок.

Опубликовано на сайте Полит.ру:

http://www.polit.ru/analytics/2005/12/15/science.html

5. ЛЫСЕНКОВЩИНА КАК ПИАРОВСКИЙ ФЕНОМЕН (1998 г.)

Всем известна история о том, как годы правления Сталина шарлатан и проходимец Трофим Лысенко погубил академика Николая Вавилова, крупнейшего биолога, одного из родоначальников современной генетики. Сегодня мне хотелось бы подробнее рассмотреть эту историю и оценить ее связь с современностью.

Вопрос о лысенковщине интересный и очень актуальный. По сути дела, лысенковщина – это разновидность того, что можно называть информационной борьбой в широком смысле этого слова. Говоря современным языком, я бы назвал ее пиаровским феноменом.

В рассматриваемом случае друг другу противостояли два персонажа: тот, кто представлял профессиональную истину, и тот, кто представлял профессиональную ложь. В результате возникла борьба противонаправленных информационных мессиджей и, соответственно, стоящих за ними людей.

Возникает вопрос: почему академик Вавилов проиграл, хотя по идее он должен был выиграть? Как могло получиться, что явная профессиональная ложь победила профессиональную истину?

Ответ, как я думаю, состоит в следующем. Говоря современным языком, Лысенко оказался хорошим пиарщиком, и его мессиджи каким-то образом попали в резонанс с мышлением, с ментальностью той целевой группы, на которую он работал, а именно с ментальностью тогдашнего руководства страны. Мессиджи академика Вавилова были направлены на иную целевую группу – это была академическая среда, ученые, и мировое научное сообщество, где он, безусловно, находил понимание.

При этом обращает на себя внимание, что по каким-то причинам не получилось адекватной экспертизы этого вопроса.

В поздние советские времена, я имею в виду 70-е и 80-е годы, преобладало мнение, что лысенковщина – это типичное советское явление, выражение порочности советской или сталинской системы, тем более, что случай с Лысенко не единичный, аналогичных примеров немотивированного разгрома научных школ можно привести много. Однако ныне мы понимаем, что это объяснение в лучшем случае что-то констатирует, но ничего не объясняет.

С позиций сегодняшнего дня возникает ощущение, что Сталин – это скорее борец с лысенковщиной, борец последовательный, принципиальный, одерживавший над ней победы, но имевший и очень серьезные поражения.

Ситуация отчасти объясняется тем, что эту борьбу с лысенковщиной Сталин вынужден был вести не по всему фронту, а с учетом расставляемых им приоритетов. Ясно, что высший приоритет был отдан военной промышленности и вообще военному делу. Причины этого понятны, и результаты были налицо. На основе лысенковщины нельзя было создать базовые отрасли промышленности, авиацию, ракеты, атомную бомбу. И лысенковщина не была допущена в эти сферы. Профессиональные стандарты, сформировавшиеся в этих сферах в те годы, были чрезвычайно высоки. Многие люди, воспитанные в этих стандартах, доныне гордятся ими и с ностальгией вспоминают сталинские времена.

Но ресурса внимания у центральной власти не хватало, и в этом состоит частичный ответ на поставленный нами вопрос. Чем меньше был ресурс внимания, тем в большей степени возникала возможность паразитировать на отсутствии адекватной экспертизы, создавая лживые пиаровские мессиджи и получая под них ресурсы. Затем эти ресурсы тратились, реальных успехов не было, но создавались новые мессиджи. И так могло продолжаться долго. Лысенко морочил голову властям более двадцати лет, не имея никаких реальных успехов. Это демонстрирует нам силу пиара, способного подавлять профессиональную истину.

За счет чего пиар приобретает такую способность? Ниже мы попытаемся дать ответ на этот вопрос.

2. Пиар как нечестная продажа

Если отвлечься от исторического контекста, нам нетрудно найти аналогии лысенковщине в окружающей нас жизни. На примере жульнической торговли продуктами типа гербалайфа мы можем увидеть, как это происходит.

Пиаровский мессидж – это, грубо говоря, сказка. Структура этой сказки ни для кого не секрет, она описана во всех пособиях по ведению бизнеса в той части, где говорится о так называемых «эффективных продажах». Суть этих рекомендаций состоит в том, что для убеждения покупателя надо нарисовать определенную картину: описать сегодняшнее состояние дел, причины его неудовлетворительности, далее сформулировать предложения и на их основе создать некую картину того, как хорошо будет покупателю, если он купит этот товар.

Эффективные пиаровские мессиджи апеллируют к чувствам. В позитивном плане это мечты и надежды, потребность в чуде. В негативном – чувство реальной или мнимой угрозы, чувство возможной потери.

Там, где есть сильные чувства, всегда возникает экологическая ниша для появления жуликов. Такие жулики вьются, например, вокруг безнадежных больных, поскольку у них и у их родственников не умирает надежда на исцеление. Людям, страдающим от незнания иностранных языков, предлагаются жульнические методики, обещающие решение проблемы в течение нескольких недель. Продавцы гербалайфа эксплуатируют мечту каждого человека о красоте и здоровье, и т.д.

Сама по себе апелляция к чувствам при продаже продукта не является запрещенной. Каждый продавец имеет право продвигать свой товар. Но существует разница между правомерным убеждением и обманом покупателя. Кстати, грань между ними не всегда очевидна. Так, в американской судебной практике принято различать случаи недозволенного введения в заблуждение покупателя и дозволенного рекламного преувеличения полезных качеств продукта. За этим тонким различием стоят многомиллионные суммы исков и прецедентообразующие решения судов.

Процедура продажи – это торговый мессидж плюс стоящий за ним продукт с его объективными свойствами. Честный рекламный мессидж должен соответствовать свойствам продукта. Нечестный «продающий» мессидж отрывается от свойств продукта и превращается в чистую сказку, обман, фикцию. Причем жизнь показывает, что порой подобные сказки приобретают чрезвычайную убедительность.

3. Власть как покупатель жульнических продуктов

Наряду с жульническими продажами «по горизонтали» испокон веков существовала возможность продать жульнический продукт, обратившись к власти. Здесь опять-таки вспоминаются алхимики, шарлатаны, осмеянные Мольером средневековые врачи, различные прожектеры – кого только не было!

Обращает на себя внимание тот факт, что власть порой бывает более доверчива, чем обычный покупатель.

Конечно, возникает вопрос: если брать менталитет средневекового общества, то что можно считать реальным предложением, а что ложным? Система представлений была иной, многое из того, что сейчас должно быть сочтено жульничеством, считалось возможным. Но власть старалась, хотя и не всегда успешно, противопоставлять представлениям о теоретической возможности прагматизм своего мышления. Может быть, я не прав, но какое-то бытовое и прагматическое здравомыслие часто является спасением от шарлатанов.

Двадцатый век привнес в процесс рассмотрения проектов новое качество, а именно научно-технический прогресс, а с ним и то, что можно назвать технократическими или псевдонаучными химерами.

За примерами ходить не далеко, даже если отвлечься от лысенковщины. У всех на памяти знаменитая кукурузная кампания, проведенная Хрущевым. Другая химера поздней советской эпохи – создание автоматизированной системы управления, охватывавшей всю страну, от Госплана до предприятия (на профессиональном жаргоне эта программа называлась «АСУчиванием» страны).

Очень много химерических программ осуществлялось в СССР в военно-промышленном комплексе под завесой секретности. К примеру, можно указать на маниакальное производство танков под давлением танкового лобби. К концу двадцатого века танк утратил свое военное значение, превратился в движущуюся мишень, легко уничтожаемую авиацией. Массированные танковые атаки в сегодняшних условиях уже невозможны. Казалось бы, это простой аргумент, высказываемый, разумеется, не мной, а военными специалистами. Но реальной экспертизы этого вопроса опять же не получилось. Потребовался распад СССР, чтобы безумное по своим масштабам производство танков прекратилось. Правда, надо отметить, что танки все же производились реальные, в отличие от кукурузы, которая вообще не выросла. Химерическими были не сами танки, а те цели, для которых они изготовлялись в таких количествах.

4. Баланс между истиной и ложью как характеристика общества

Вопрос о борьбе между истиной и ложью относится к числу извечных философских вопросов. Я не стану рассматривать его в полном объеме, а суживаю предмет рассмотрения до борьбы в определенном секторе существования общества – в сфере профессиональной экспертизы.

Исходя из общих философских посылок нам ясно, что ни одно из начал – ни ложь, ни истина – не могут полностью уничтожить друг друга. Говоря языком социологии, в любом обществе всегда есть какой-то элемент дезорганизации, в том числе основанный и на профессиональной лжи. И есть силы научной, технологической и, наверное, юридической экспертизы, которые ей противостоят. В любом обществе между ложью и истиной устанавливается какой-то баланс.

Чем больше в обществе лжи, чем в большей степени ложь наступает на профессиональную истину и подавляет ее, тем менее эффективен общественный порядок. Чем меньше ложь сдерживается силами профессиональной экспертизы, тем больше возникает в обществе различных химерических проектов, типа лысенковских, бессмысленно поглощающих ресурсы и способствующих дальнейшему разложению экспертизы. В каком-то пределе это может кончиться катастрофой, деградацией всего экономического комплекса страны.

Я говорю об этом обобщенно, о стране в целом, хотя ясно, что существуют и локальные зоны, где проявляются схожие эффекты, потому что борьба между истиной и ложью протекает на разных уровнях. Но можно, наверное, говорить о какой-то усредненной величине, о состоянии баланса между ложью и истиной как о состоянии общества в целом.

Наша страна имеет уникальный исторический опыт в плане того, как профессиональная ложь преобладала над истиной, подавляла профессиональную экспертизу. Это не только лысенковщина, но и упомянутая кукурузная кампания, и проект поворота сибирских рек, и многие другие программы, скрытые от широкой общественности. К сожалению, этот опыт не осмыслялся, обсуждение подавлялось цензурой, и ныне мы стоим перед угрозой нового витка раскручивания подобных проектов.

Главная мысль, которую я хочу высказать, предваряя итоговые выводы, состоит в том, что одна из главных проблем сегодняшней России – это огромный, доходящий до катастрофических масштабов дефицит профессиональной экспертизы. Этот дефицит позволяет процветать людям и структурам, использующим профессиональную ложь для реализации своих интересов за счет деградации всего общества и экономики страны.

Истоки возникновения такой ситуации следует, по-видимому, искать в сталинской эпохе. Фундаментальная ошибка построенной Сталиным системы состояла в подавлении права людей на отстаивание профессиональной истины (точнее, это была одна из фундаментальных ошибок этой системы). Считалось, что истина должна существовать только там, куда ее допускали. Лысенковщина была своего рода платой или возмездием за подавление профессиональной истины. И подлинные плоды этого подавления мы пожинаем только сейчас. Да, Сталин умел создавать очень сильные, но локальные экспертные системы. Это факт до сих пор способен создавать иллюзии относительно жизнеспособности созданного им общественного строя. Но стоило власти ослабить хватку, как экспертиза развалилась и там, где прежде была сильна. И произошло это не сейчас, а еще в 70-е годы ХХ века.

5. Что является профессиональной истиной?

Вернемся к истории с Лысенко. В каком смысле можно говорить о том, что его теории были профессиональной ложью?

Профессиональная истина основывается на доказательствах, на процедурах ее установления. Не надо говорить, что истина недостижима. В профессиональном, технологическом смысле этого слова она, безусловно, достижима. Хотя, конечно, не без трудностей.

В наиболее очевидных случаях существуют простые способы установления профессиональной или, будем использовать этот термин, технологической истины. Существуют процедуры измерения, жесткой фиксации фактов или параметров, и их состояние может свидетельствовать о том, что некий продукт или технология прошли экспертизу и соответствуют заявленным параметрам и тому мессиджу, на основе которого они продвигаются.

Но если мы обсуждаем не конкретный и готовый продукт, который выходит на рынок, а различные идеи, концепции, предложения, то ясно, что даже в серьезной и профессиональной среде всегда существует различие, разнобой мнений. Существуют споры, иногда очень жесткие. Существует и возможность ошибок.

Все эти споры и ошибки – никоим образом не лысенковщина. Спорят друг с другом и крупные ученые. Согласно К.Попперу, данная проблема называется проблемой неоднозначности научного вывода, проблемой выдвижения подверженных ошибкам гипотез, в том числе технологических, инвестиционных и т.д.

Но коль скоро все в этом мире неоднозначно и разные точки зрения имеют право на существование, возникает вопрос, где критерий демаркации между правомерной интеллектуальной гипотезой и тем, что я называю лысенковщиной?

Прежде всего, надо отметить, что этот критерий лежит не в области субъективных мотивов, не в субъективном осознании истинности или ложности концепции, потому что такое осознание может быть, а может не быть. Маньяк зачастую не осознает ложности своих концепций. Гениальность Лысенко, я не побоюсь этого слова, состояла в том, что он, не владея научной истиной, сумел на создать чрезвычайно убедительный (для названной выше целевой группы) пиаровский мессидж.

Дело обстоит не так, что Лысенко знал научную истину, но исказил ее или скрыл в своих интересах. Очевидно, он ее просто не знал. По уровню своей квалификации он не мог знать профессиональной истины, какой она виделась ученым в тот период, не понимал их концепций и не видел вытекающих из них перспектив. Скорее он действовал, как животное в джунглях сталинской системы, инстинктивно нащупывая алгоритмы выживания и карьерного роста. С этой точки зрения его мессиджи даже нельзя назвать ложными, они были действенными в социально-дарвинистском смысле этого слова.

Если профессиональное шарлатанство состоит не в субъективном осознании ложности концепции, то в чем оно состоит и может ли оно быть доказано?

Я считаю, что, безусловно, может. В тех случаях, когда нельзя измерить конкретный результат или параметр, экспертизе подлежит качество логических ходов. Существуют законы мышления, это законы оперирования фактами и аргументами, алгоритмы получения научных выводов.

Профессиональная истина включает в себя определенные процедуры доказывания. Другими словами, она несет в себе процессуальный аспект. В тех случаях, когда истина не может быть доказана непосредственно, она должна устанавливаться с помощью определенных процедур. Эти процедуры не всегда ведут к однозначному выводу, но все же они отсекают заведомую ложь и заведомый непрофессионализм. Поэтому линия демаркации между профессиональной ложью и профессиональной истиной состоит в том, соблюдаются или не соблюдаются процедуры, которые К.Поппер назвал правилами рациональной дискуссии. Доказанная нечестность в аргументации влечет за собой вынесение вердикта о профессиональной лжи.

Профессионал, будь то технолог или ученый, отличается от своего жульнического антипода тем, что он соблюдает эти правила или, по крайней мере, стремится их соблюдать. А вот жулик или шарлатан, во-первых, не соблюдает эти правила, его логические цепи порочны. Эти пороки вскрываемы и доказуемы, вообще говоря. А во-вторых, в ответ на профессиональную критику он начинает искусственно затемнять истину, манипулировать слушателями, использовать демагогические и силовые приемы. И это уже становится осознаваемым действием, по отношению к которому уже, безусловно, применимо понятие вины и ответственности. Здесь, на этом этапе, неизбежно возникает уже осознаваемая ложь, в том числе и в форме подтасовки объективно проверяемых данных. Честное обсуждение на этом заканчивается.

Итак, мы можем констатировать, что существует противостояние между профессиональной экспертизой, предметом которой является анализ корректности аргументации, и неким противонаправленным действием, интеллектуальным саботажем, когда логика не соблюдается, методики не соблюдаются, алгоритмы профессиональной дискуссии не соблюдаются, истина с помощью каких-то софизмов замазывается, а также включается в действие силовой ресурс. Все это я называю лысенковщиной, которая может принимать масштабы национального бедствия.

Возможно, истину, которая здесь названа профессиональной, следует назвать процессуальной. Это должно подчеркивать ее доказательный аспект. Из этого вытекает, что в обществе должны существовать институты, предназначенные для установления профессиональной истины.

6. Об институтах установления истины

В любом обществе должны существовать как минимум два института, которые должны выполнять функцию защиты профессиональной истины. Это экспертные советы в самых разных формах, в разных организациях, не обязательно формализованные. И это суды. При наличии этих институтов, если они исправно функционируют, ложь, конечно, не уходит из общественной жизни, но она оказывается существенно потеснена, потому что всегда можно добиться какой-то правды, пусть это иногда бывает затратно, пусть не всегда удается, но все же. Состояния, когда можно отстоять истину и когда ее отстоять нельзя, – это два кардинально различных состояния общества.

Остановимся на судах, потому что огромная часть функций по доказыванию истины лежит на судебной системе. Обращение в суд – это крайняя мера. Суд – это последняя инстанция по защите профессиональной истины, хотя и не всеми делами он занимается.

Отметим, что речь здесь идет в первую очередь о гражданском, а не уголовном судопроизводстве, хотя в жизни может случиться по-всякому. У нас в России бывают ситуации, когда защиту научной диссертации целесообразно было бы перенести в гражданский, а то и в уголовный суд. Например, в связи с очковтирательством, а также с вопросом написания заведомо ложных отзывов (неважно, позитивных или негативных). Но такая необходимость как раз и свидетельствует о недоразвитости гражданской и внесудебной экспертизы.

В суде надо различать две вещи. Есть моральные ценности или принципы, которые заложены в законодательство, и суд обязан их охранять. Эту проблему мы здесь не обсуждаем. Но наряду с этим есть и процессуальный аспект, который по всем своим параметрам соответствует тому, что я определил, как технологическую или профессиональную истину. И если работу суда рассматривать с точки зрения затрат времени и усилий, то можно сказать, что 90% или 95% от времени деятельности суда уходит на установление неких технологических истин, т.е. доказуемых фактов.

Проблема состоит в том, что в российской судебной системе почти полностью отсутствует та специфическая культура судебного рассмотрения, которая обеспечивает установление технологической истины. Я не знаю, можно ли это считать наследием большевизма или здесь есть какие-то более древние напластования российской правовой культуры.

На этом фоне возникает хорошо известное всем русское явление – так называемый бред правдоискательства. Или просто правдоискательство. Эти крылатые выражения свидетельствуют о громадном дефиците технологической экспертизы. Этот дефицит принимает огромные масштабы и создает всеобщую ситуацию несправедливости.

У несправедливости есть свои производные. Они проявляются на системном уровне. Здесь коренятся причины стагнации российского общества и экономики. Мы живем в стране, в которой ничего нельзя доказать. Можно взять горлом, схитрить, обмануть, дать взятку, воспользоваться силовыми методами. Все это можно. Только вот доказать ничего нельзя.

Перейдем теперь к экспертным советам. Они подобны суду, работают на сходных алгоритмах. Возьмем, например, защиту диссертаций. Это своего рода суд, осуществляемый ученым советом института. Кстати говоря, не случайно заседания таких советов проводятся с подобающей торжественностью, они и должны так проводиться. Но люди, придерживающиеся высоких научных стандартов, испытывают шок, когда вдруг оказывается, что эта торжественность – лишь фасад, за которым таится откровенная профанация научных результатов.

Подлинной научной экспертизы в России нет. Может быть, она сохранилась локально в некоторых естественнонаучных институтах с сильной научной традицией. Но в большинстве институтов и ВУЗов она подменена «научной дедовщиной». Пойдите в библиотеку и возьмите подборку авторефератов диссертаций по гуманитарным дисциплинам. Их же невозможно читать. Подавляющее большинство из них – чистая профанация, поддерживаемая, между прочим, учеными советами, экспертами, кандидатами и докторами наук, равно как и ВАКом.

Но если решения научных и советов принимаются путем профанации экспертизы, то в стране перестанет существовать наука и высшее образование. По сути, это уже произошло. Пишутся плохие учебники, плохо ведется преподавание. Поскольку аттестация кадров – это тоже элемент экспертизы, институты и ВУЗы заполоняются плохими кадрами, плохими профессиональными коллективами.

Выше я говорил о целесообразности перенесения защиты некоторых научных диссертаций в уголовный суд. Вопрос поднят мной не случайно. В знаменитой лысенковской книге «Итоги биологической дискуссии», изданной в 1948 году, есть интересное место. Словами самого Лысенко там говорится, что нашелся один смелый ученый, который имел мужество обратиться к властям с требованием привлечь лысенковцев к ответственности за растрату ресурсов и очковтирательство. Этот человек, конечно, не был допущен к участию в дискуссии. Возможно, в тот момент он был уже арестован. Мы знаем о нем со слов Лысенко, который сказал: «Можете себе представить, он имел наглость обратиться с таким требованием к властям».

Понятно, что победитель мог торжествовать. Но сам-то вопрос о привлечении очковтирателей к ответственности более чем правильный. За заведомую профанацию научных результатов нужно наказывать и в гражданском, и – при наличии оснований – в уголовном порядке. Это, конечно, крайняя мера. Но, глядя на некоторые современные российские учебники по гуманитарным дисциплинам, у меня порой возникает тоска по применению такой меры (в отношении даже не авторов, а рецензентов, на которых возложена функция государственной экспертизы). Интересно, однако, отметить, что практически все российское научное сообщество категорически не согласно со мной в этом вопросе.

Разумеется, наука далеко не уникальна в плане лысенковщины. Есть еще и чиновничество. Профанация профессиональной истины в чиновничьих структурах вошла в пословицы.

Существует еще одно профессиональное сообщество, которое следует упомянуть – врачи. На основании своего личного опыта могу сказать, что российские врачи в своей массе – это очень плохие врачи, пренебрегающие своими профессиональными принципами. Очень многие из них работают с грубейшими нарушениями технологии диагностики и лечения.

Российские врачи – это может быть доказано – в массовом порядке проявляют халатность, нарушают установленные ими же правила диагностики и лечения. Любые попытки призвать их к порядку блокируются их корпоративной солидарностью. Попытки перенести рассмотрение таких дел в суды пока не дают ощутимых результатов. Хотя число судебных исков явственно растет, и врачи начинают это чувствовать. И все-таки радикальных перемен не происходит. Профессиональная ложь и халатность прикрываются агрессивной ведомственной обороной, которую в нашем обществе пока еще невозможно взломать силами экспертизы.

В крайне неблагополучном состоянии находится в нашей стране военный профессионализм и военная экспертиза. Как следствие, российская армия как институт находится в очень плохом состоянии. Но армия – это тема для отдельного разговора.

Список институтов, в которых разрушена профессиональная экспертиза, можно продолжить.

Я повторяю исходную диспозицию, что в нашем обществе ничего нельзя доказать жестким образом. Влияние этого фактора мы все ощущаем на себе. Можно привести очень много примеров конфликтных ситуаций, когда одна из сторон пытается оперировать доказательствами, но другая сторона вместе с арбитром отказывается следовать логике доказательств. И ведут себя где-то в диапазоне от чеховского злоумышленника до такого злодея, как Лысенко, – вот такой спектр образуется. Оружием этих людей становится логический саботаж.

Сегодня, если открыть газеты или зайти в Интернет, видно, что в России разнузданная профессиональная ложь не встречает на своем пути почти никакого противодействия. Честно говоря, даже не очень понятно, что может ей противостоять. Возможно, что где-то локально, в крупных олигархических структурах, в криминальных структурах могут быть построены свои внутренние жесткие экспертные системы. Но это структуры исключительно внутренние, работающие на свой внутренний интерес.

В обществе, где ложь является одним из ключевых элементов достижения целей, возникает интересная дилемма: организация должна лгать вовне, но не должна пустить ложь внутрь себя. Любая эффективная организация должна сталинскими методами бороться с лысенковщиной внутри себя и в то же время продуцировать ее вовне. Это иногда удается, может быть, даже неплохо. Хотя сплошь и рядом я вижу организации или структуры, которым это не удается, у которых ложь или лысенковщина проникла внутрь. Здесь возникает очередной, загадочный для меня вопрос, за счет чего эти организации могут жить? Они по определению не могут быть эффективны, значит, должны погибнуть. А они живут – значит, пользуются внешней ресурсной подпиткой, проедают общественные ресурсы.

Алгоритм спора или алгоритм беседы, основанный на правилах аргументации, в нашем обществе не работает или имеет очень ограниченное значение. В профессиональном общении постоянно следует ожидать интеллектуального саботажа и удара ниже пояса. Это какая-то системная вещь, хотя и происходит не всегда злонамеренно.

Есть ли в этом какой-то позитив, какая-то позитивная специфика русской культуры или русской души? Я не берусь ответить на этот вопрос. У меня это все вызывает крайне негативные чувства. Может быть, я чего-то недопонимаю, может быть, мне кто-то что-то объяснит. Может быть, есть альтернативные механизмы? Но если они и есть, то они не очень-то и работают, потому что развал-то какой. Я не могу себе представить, чтобы где-то в Западной Европе или в Америке возник такой массовый жанр правдоискательства, как в России.

7. Законы, лоббирование и ответственность

Разрушение институтов экспертизы, которое происходит в России, несомненно, исходит от государства. Общеизвестно, что рыба гниет с головы. Поговорим о том, как именно это происходит.

Понятно, что люди, целенаправленно разрушающие профессиональную истину, могут получать от этого очень большую выгоду. К примеру, тот же Трофим Лысенко такую выгоду получил, и в немалых объемах.

К сожалению, соблазн получить выгоду возникает и у высших должностных лиц государства. Причем я не имею в виду чиновников, которые, используя лысенковские алгоритмы, извлекают их развала государственной экспертизы свою личную выгоду. С этим явлением можно бороться, и оно вовсе не так уж непобедимо, как кажется.

Подлинная проблема состоит, на мой взгляд, состоит совершенно в другом, а именно в том, что люди, представляющие высшую российскую государственную власть, считают возможным использовать лысенковские алгоритмы для достижения государственных целей, как они их понимают. Это определенный дефект мировоззрения, доставшийся современным государственным руководителям от советских времен.

Не будем обсуждать вопрос о том, насколько правильно поняты государственные цели. Остановимся на средствах. Повторю банальную мысль, что беззаконие приносит выгоду тем, кто им пользуется. Беззаконные методы быстрее и эффективнее ведут к желаемому результату – разумеется, за счет кого-то или за счет чего-то. Беззаконие, оправдываемое государственными интересами, – порой реально существующими острыми проблемами – имеет своим следствием разрушение института экспертизы, а как следствие и эрозию государства в целом.

Средством разрушения института экспертизы является нелегитимное использование государственных рычагов. Власть, сталкиваясь с проблемой и не располагая (как ей кажется) легитимными средствами для ее решения, начинает добиваться своих целей средствами нелегитимными. Например, шантажом – дам бюджетные деньги или не дам. Избирательно возбуждаемыми уголовными делами. Вопрос общеизвестный. И странно, что я читал много ерничанья по этому поводу в газетах, но принципиального протеста против самого принципа нелегитимного использования государственных рычагов я не встречал ни разу.

Верховная власть в России сегодня во многом слаба, но она сама воспроизводит и усиливает свою слабость. Я бы сформулировал такую лемму: в условиях, когда власть управляет страной путем использования нелегитимных рычагов, лысенковщина, конечно, неискоренима. Потому, что нелегитимные рычаги – это некая теневая сфера, это сфера закрытых, переговоров, сговора, куда нет доступа экспертизе. Там, где нет гласности, экспертиза, даже в той форме, в какой она в принципе могла бы быть в нашей стране, автоматически отсекается. Может быть, это делается не всегда намеренно, но это неизбежное следствие такой политики.

Власть, использующая нелегитимные рычаги, прикрываемые пиаром, создает условия для собственной эрозии. Говоря иначе, она создает питательную среду для лысенковщины, которая начинает разлагать ее изнутри и пожирать общественные ресурсы.

Для того чтобы начать действовать легитимно, власть ни много, ни мало должна совершить своего рода революцию. Может быть, для этого нужны в каком-то смысле жесткие меры. Но не надо путать жесткие меры, направленные на восстановление легитимного порядка, с мерами, направленными на его разрушение. В последнем случае мы получаем аналог латиноамериканских диктатур или щедринского медведя на воеводстве.

Пока, к сожалению, мы не видим у власти стремления к восстановлению институтов, отстаивающих технологическую истину. И получаем ситуацию, когда у государства экспертный потенциал очень слаб, а у различных антиобщественных структур – силен. Эти структуры, обладая мощным экспертным потенциалом, способны манипулировать властью с помощью профессиональной лжи. Это дает им возможность чувствовать себя очень безнаказанно.

Такая ситуация наводит меня на очень пессимистические мысли, потому что мне трудно сказать, в какой мере экспертный потенциал государства может постепенно расти путем самоорганизации. Очень велики противостоящие этому деструктивные силы.

С другой стороны, существуют все-таки первые лица, и существуют точки сосредоточения ответственности, от которых должно исходить противоположное начало, начало установления истины. Ясно, что в перспективе у высшей власти просто нет иного выхода, кроме как пытаться формировать вокруг себя сильные экспертные структуры. В этом состоит позитивное начало самоорганизации. Но деструктивные силы в самом госаппарате очень сильны. Кроме того, есть и внешние по отношению к госаппарату структуры, которые злонамеренно взрывают, коррумпируют систему экспертизы. Результаты их деятельности налицо.

В свете всего сказанного я, наверное, вынужденно становлюсь на позиции либерала и говорю, что государство не должно заниматься хозяйственной деятельностью и инвестициями. При таком состоянии экспертного потенциала оно просто не может этим заниматься. Способности государственных структур к установлению технологической истины столь низки, что государственная система способна поглотить любые ресурсы, перемолоть их и бессмысленно растратить.

Государство должно не инвестировать, а наводить правовой порядок. Но этой цели оно, к сожалению, сегодня перед собой не ставит.

8. Об агрессивных мафиях в сферах интеллектуальной деятельности

На мой взгляд, в России еще не осмыслен тот факт, что в сферах интеллектуальной деятельности происходят важные и довольно-таки неблагоприятные изменения. С моей точки зрения, наиболее явно они происходят в высшем образовании, но затрагивают науку, законотворчество, государственное управление и другие интеллектуальные области.

Остановлюсь на высшем образовании. Правда, зона моих наблюдений ограничена гуманитарными дисциплинами. Может быть, в сфере негуманитарных наук ситуация иная – я был бы этому очень рад.

В экспертном сообществе и в СМИ о высшем образовании сейчас в основном говорят две вещи. Во-первых, коррупция. Многие знакомы с этим не понаслышке. Во-вторых, много говорят про платные псевдоВУЗы, в которых фактически не ведется учебный процесс, а людям по итогам «обучения» выдают государственные дипломы. На этом основании часто противопоставляют «старые», солидные ВУЗы и «новые», несолидные.

Но, помимо названных, есть и другие явления, которые пока еще не находятся в фокусе общественного внимания, но набирают силу. И касаются они именно «старых», «солидных» ВУЗов. Советская традиция в этих ВУЗах заканчивается, ей на смену приходит нечто новое.

Не будем говорить о минусах советской традиции гуманитарного образования, они общеизвестны. Были и плюсы. Была какая-то логика построения учебного процесса, соблюдалась дисциплина преподавания. В «старых» ВУЗах могли работать сильные преподавательские кадры. Пусть не они делали погоду, но они были. После 1991 года эти «старые» преподаватели в основном не смогли вписаться в новую действительность, но они работали по инерции и поддерживали преподавательскую традицию.

Эта традиция продержалась удивительно долго, но сейчас она заканчивается. В ВУЗах набирает силу процесс смены поколений преподавательского состава. На смену косной советской традиции приходят агрессивные и в плохом смысле слова коммерциализированные преподавательские мафии.

Характерными чертами таких мафий является очень поверхностное знание предмета, самоуверенность и блеф. Важным сущностным их свойством является умение устраивать логические обструкции, пресекать попытки критики, опирающейся на логику. По сути, это все та же тактика Трофима Лысенко.

Честно говоря, я не знаю, что делать с этими мафиями. С коррупцией и с ВУЗами-однодневками теоретически можно покончить, это вопрос политической воли. Но появление агрессивных научных и преподавательских мафий – это явление более фундаментальное. Силовым методом эту проблему решить нельзя.

Мне кажется, что страна идет к какому-то крупномасштабному интеллектуальному кризису. Что с этим делать, я не знаю. Родителям могу посоветовать отправлять детей учиться за границу. Денежная цена обучения на Западе в общем-то сопоставима с российской, если сложить плату за обучение и взятку за поступление в известный российский ВУЗ. Впрочем, я не знаю, что посоветовать. Но профанация высшего образования набирает силу.

9. О малом и среднем бизнесе

Ценность технологической истины возрастает в тех случаях, когда люди или организации попадают в жесткие условия. Когда для того, чтобы выжить, уже нельзя блефовать или врать, а нужно достигать объективных результатов. Одним из средств создания таких жестких условий является рыночная конкуренция. И я могу засвидетельствовать: начиная с середины 90-х годов такая конкуренция в России начала работать. К сожалению, примерно к 2000 г. эта эпоха закончилась.

Люди, работающие в малом и среднем бизнесе, конечно же, не используют таких слов, как профессиональная или технологическая истина. Но в они ежедневно вынуждены проводить очень жесткую экспертизу своей собственной деятельности и не позволять морочить себе голову. Потому что тот, кто это позволит, прогорит мгновенно.

Судя по фокус-группам, которые я проводил, представители малого и среднего бизнеса обладают прекрасной способностью проводить на своем уровне деловую экспертизу. Говоря попросту, этих людей не обманешь, и это вызывает уважение. Еще они отличаются очень ясным мышлением. Поэтому люди, прошедшие школу малого и среднего бизнеса, радикально отличаются от всей остальной популяции российского населения.

Конечно, представителей бизнеса не надо идеализировать. Они хорошие демагоги и отлично владеют навыками «эффективных продаж». Жизнь вынуждает их пользоваться этими алгоритмами. Но ложь и истина у них четко разделены. Если уж они врут, то делают это, осознавая правду. Поэтому, когда в общении с ними переходишь на профессиональный язык, язык экспертизы, то, если у них нет мотивов что-то скрывать, они проявляют себя как прекрасные эксперты. У этих людей хорошо развита логика, они по жизни хорошие юристы. Это какое-то совсем другое качество людей. Полагаю, что, если бы наша страна пропустила значимую часть своего населения через такой бизнес, это была бы уже другая страна.

Но этого не произошло. Малый и средний бизнес выдавливается из экономики крупными структурами, поддерживаемыми чиновничеством. Чем дальше, тем больше мы ощущаем в нашей экономике последствия этой бюрократической монополизации. Как следствие, даже на бытовом уровне видно, что повсеместно растут проявления отвратительного менеджмента и советского хамства, на которое нет никакой управы. Конкуренция в стране умерла, ее уничтожила овладевшая государством лысенковщина.

10. О жестоких временах

Есть такое выражение – «жестокие времена». Это неоднозначное выражение. Жестокие времена могут быть конструктивными и неконструктивными. Я думаю, что любая сильная или переживающая подъем цивилизация относительно недавно прошла через жестокие времена и сумела, как говорил Тойнби, адекватно ответить на исторический вызов.

В России сейчас времена, может быть, и жестокие, но крайне неконструктивные. Они не приводят к созданию конструктивной этики. Воздействие жестоких условий не создает конструктивную этику и вытекающие из нее алгоритмы поведения. Мы видим, что по всей стране, от края до края ее пройди, во всем царит полная безответственность.

Я закончу на этом, но в новой формулировке. Собственно, это классический социологический тезис, введенный Дюркгеймом, – речь идет о борьбе с аномией, с аномичным поведением. Да, аномия на 100% неустранима. Но она и не должна побеждать, не должна захватывать широкие сферы общества. Она должна знать свое место, должна быть загнана куда-то на периферию. И общество должно продолжать с ней непрерывную борьбу, чтобы поддерживать некое динамическое равновесие, потому что стоит эту борьбу ослабить, как аномия снова начнет наступать.

Ясно, что борьба с аномией должна включать в себя очень мощный экспертный блок, потому что недопустимо, чтобы какие-то шарлатаны ходили и говорила на основе своих диких (и нередко корыстных) представлений, что делать надо то-то и то-то. И успешно лоббировала свои идеи.

Должны быть какие-то нормы, образцы отстаивания истины, в отношении которых должен существовать общественный консенсус, которые должны стать результатом если не борьбы, то интенсивного взаимодействия. Все эти механизмы должны корениться в обществе, должны быть развиты в общественной среде и реализоваться, в том числе и на неформальном уровне, каждый день и каждый час. Должна существовать некая плотная социальная среда, не позволяющая обманывать. Но ее нет. Сегодня эти механизмы парализованы.

Потенциальные конфликты или споры могут погашаться двумя способами. Они могут погашаться за счет ответственности, и они могут погашаться за счет безответственности. Но в погашении споров за счет безответственности есть конечная страдающая сторона. Как ни странно, это даже не люди, во всяком случае, не те люди, которые стали жертвами несправедливости. Это окружающая среда, жизненная среда, производственная среда. Ответственность как бы переводится на нее, и она начинает деградировать.

Чтобы этого не происходило, проблема разрешения споров должна перейти на механизм совершенно другого рода – на какую-то жесткую процедуру, похожую на судебную, а во многих случаях и в буквальном смысле судебную. В нашем обществе разлито огромное количество спорных и потенциально конфликтных ситуаций, которые не разрешаются, потому что их просто невозможно разрешить. Они остаются в латентном виде, в форме хронической социальной дезорганизации.

России рано или поздно придется переходить от неконструктивных трудных времен к конструктивным. Однако это будет непросто и во многом жестоко. Это будет трудный период, потому что вся накопившаяся безответственность должна быть перемолота за счет тесного взаимодействия людей, которые будут вынуждены решать эти вопросы, проводя их детальную технологическую и судебную экспертизу.

Я настаиваю на том, что, если общество хочет выжить, технологическая ложь, допущенная сознательно или по халатности, должна быть наказана. Причем, как говорят юристы, это наказание должны быть неотвратимым. Это не обязательно должно быть наказание в физическом смысле этого слова, но моральные и правовые санкции должны действовать непременно. Речь идет о санкциях за профессиональную ложь.

И какие-то гуманистические соображения, что людей, которые дали ложные экспертные заключения, жалко, что профессиональный спор не должен рассматриваться в судах, не должны приниматься во внимание. Эти соображения не более чем недобросовестный пиар со стороны тех людей, которые не заинтересованы в восстановлении института экспертизы и чувствуют исходящую от нее угрозу. Им нравится жить в мутной воде, которая позволяет им ловить свою рыбу.

В России не будет ни эффективной экономики, ни науки и высоких технологий, ни тем более хорошего образования до тех пор, пока за профанацию экспертизы в самой жесткой форме не будут наказывать. Лишь после того, как такие санкции начнут работать, можно будет говорить и спорить о чем-то дальнейшем.

Опубликовано на Полит.ру:

http://www.polit.ru/science/2006/06/28/lysenkovshina.html

6. УПРАВЛЕНИЕ НАУКОЙ В СССР (1995 г.)

Структура управления наукой в бывшем СССР

Результаты опроса экспертов показали, что в доперестроечный период не существовало единой структуры управления наукой. Расхожее мнение о брежневской экономической системе как о “командной” и “сверхцентрализованной” не вполне верно и нуждается в существенной коррекции. Вообще, представляется, что “централизация” и “децентрализация” не являются главной понятийной осью, в терминах которой следует описывать экономические реалии рассматриваемого периода.

Из ответов респондентов складывается примерно следующая картина. Наука в те годы не являлась автономной структурой, она входила в состав структур ведомственных. В соответствии с этим структура науки в значительной мере совпадала с ведомственной (отраслевой) структурой народного хозяйства. Как и народное хозяйство, наука делилась прежде всего на два сектора: военно-промышленный и гражданский. Функционировали они по совершенно разным законам, о чем будет сказано ниже. Вначале рассмотрим аспекты, связанные с различиями в управленческой структуре указанных секторов.

Военно-промышленный сектор науки отличался от гражданского не столько большей централизацией, сколько, пожалуй, большей координацией научных разработок. Основными структурами управления военно-промышленной наукой были сектор науки в составе оборонного отдела ЦК КПСС, Военно-промышленная комиссия (ВПК) в составе Совмина СССР, оборонные отделы Госплана СССР. На вопрос о том, какая структура была “главнее” – оборонный отдел ЦК КПСС или Военно-промышленная комиссия – респонденты, затрудняясь ответить четко, склонны были к утверждению, что они “сотрудничали друг с другом”.

Оборонный отдел ЦК КПСС, ВПК и оборонные отделы Госплана курировали работу научных подразделений не только военно-промышленных министерств. Функционально им подчинялись все научные подразделения гражданских отраслей, работавших на “оборону”. Это особенно отчетливо видно на примере работавших на “оборону” академических институтов, которые фактически были переподчинены ВПК.

Наличие единого координирующего центра во многом ослабляло ведомственную раздробленность науки, характерную для гражданских отраслей. Структурной единицей управления научными разработками в оборонном секторе было не министерство, а целевая программа, в которой могли быть задействованы различные ведомства, включая и гражданские (в качестве примера такой целевой программы может быть названа разработка аэрокосмической системы “Буран”). Программу возглавлял генеральный конструктор, осуществлявший единое руководство ею. Все свидетельства подтверждают весьма эффективную реализацию такого рода программ. В частности, согласно мнению респондента М, бывшего члена ВПК, “программный метод управления в области оборонных разработок был очень эффективен”. Обособлены от военно-промышленной науки были научные структуры Минобороны и КГБ. Об этих научных структурах до сих пор мало что известно. Создается впечатление, что это были замкнутые системы, которые не имели курирующих органов в составе ЦК КПСС, и Совмина СССР; во всяком случае, ни один из опрошенных ничего о них не знал. Научные структуры Минобороны занимались разработкой и изучением военных доктрин, эксплуатацией систем оружия и защиты, и т.д. Степень эффективности этой деятельности неясна. Научные структуры КГБ обслуживали в основном разведывательную и контрразведывательную деятельность по широкому спектру направлений и, по-видимому, работали эффективно.

Гражданская наука в отличие от военно-промышленной структурировалась по ведомственному принципу и не имела реального координирующего центра. Теоретически роль такого координирующего центра должен был выполнять ГКНТ, однако отзывы респондентов о его деятельности довольно скептические. Так, респондент К отмечает:

• В 70-е годы наступил период всеобщей показухи. Научились имитировать работу. ГКНТ был, по моему мнению, одним из главных имитаторов.

Правда, по отзывам респондентов, в составе ГКНТ работали и незаурядные люди. Военно-промышленными разработками ГКНТ, вопреки распространенному мнению, не занимался. В составе ЦК КПСС руководство отраслевой гражданской наукой осуществляли соответствующие отраслевые отделы (например, научные и опытно-конструкторские разработки в машиностроении курировал отдел машиностроения). Указанные отделы слабо взаимодействовали между собой. Работой научных подразделений в составе гражданских отраслей управляли также отраслевые отделы Совмина СССР, Госплана СССР, ГКНТ, а также республиканские структуры, однако из респондентов никто не смог подробно осветить их деятельность.

Отдел науки и образования ЦК КПСС, как выяснилось, был довольно слабой и эклектично построенной структурой, которая, как можно понять, мало влияла на осуществление научно-технических разработок в стране. Сфера ее компетенции ограничивалась в основном номинальным курированием деятельности Академии наук СССР (помимо институтов, работавших на военно-промышленный комплекс и функционально подчинявшихся ВПК), а также деятельности ГКНТ, причем, последнюю, как уже говорилось, респонденты тоже оценивали в основном как номинальную. Помимо секторов, курировавших работу АН СССР и ГКНТ, в состав отдела науки и образования ЦК КПСС входили секторы, контролировавшие следующие направления: образование, общественные науки и медицину (последнее вызывало недоумение и у самих респондентов).

По поводу деятельности секторов, курирующих общественные науки, следует сказать особо. Таких секторов было четыре: истории, экономики, философии, партийных учебных и научных заведений. Роль их в отличие от секторов естественных и технических наук была очень велика. По свидетельству респондента Г, именно от сектора философии исходила в 1972 г. инициатива идеологического разгрома социологии. Вместе с Главлитом и идеологическими структурами КГБ секторы общественных наук ЦК КПСС осуществляли высшее идеологическое руководство общественными науками в стране. Совмин СССР, Госплан и ГКНТ не имели в своем составе подразделений, занимавшихся общественными науками.

Мнения всех респондентов сходились в том, что главной проблемой науки была хроническая неэффективность работы научных подразделений гражданских отраслей. На обозримом (начиная с 50-х годов) историческом отрезке времени эта сфера была объектом постоянного управленческого экспериментирования. Одна из наиболее часто выдвигавшихся идей заключалась в том, чтобы перенести на эту сферу систему управления, действующую в военно-промышленном секторе науки. Конкретно предлагалось сделать основной управленческой единицей не министерство и ведомство, а целевую программу, которая при необходимости могла бы иметь межотраслевой характер. Однако неоднократно предпринимавшиеся попытки реализовать эту идею на протяжении указанного периода оказались безуспешными.

Последняя – осуществление продовольственной программы – была провалена по всем направлениям, в том числе и по входящему в ее состав блоку НИОКР. (Причины этих неудач будут проанализированы по результатам опроса ниже.) Наряду с попытками осуществить программно-целевое управление в отраслях гражданской науки, проводились эксперименты и в русле совершенно иной, а именно – хозрасчетной, идеологии, и, хотя на первом этапе осуществления таких экспериментов возникали иллюзии их высокой эффективности, по прошествии какого-то периода неизбежно выяснялось, что эти эксперименты ничего не дают.

Эффективный и неэффективный секторы в советской науке

Из ответов респондентов явствует, что вся советская наука делилась на два сектора –эффективный и неэффективный, функционировавшие по разным законам. В первом приближении можно сказать, что сектор эффективного функционирования примерно совпадал с военно-промышленными разработками, а сектор неэффективного – с гражданской наукой. Однако это совпадение не было полным: в пределах военно-промышленного комплекса существовали неэффективные научные структуры, а в рамках гражданского сектора (во многих академических институтах, в некоторых вузах и отраслевых институтах) существовали эффективные научные коллективы.

Труднее всего объяснить причины, по которым “островки эффективности” существовали в гражданской науке. В одних случаях это объяснялось относительно высоким приоритетом соответствующих отраслей (энергетика, геологоразведка). В других случаях эффективные научные направления существовали как бы за счет энтузиазма научных работников, основываясь на традициях научных школ, восходящих к прошлому (порой даже дореволюционному). Так или иначе, показателен факт, что все респонденты, которые по роду своей деятельности могли компетентно судить о гражданской науке, отзывались о ней весьма скептически и практически ничего не говорили о существовавших в ее составе “островках эффективности”.

Таким образом, сравнение эффективных и неэффективных секторов науки возможно только на основе сопоставления принципов функционирования военно-промышленного и гражданского секторов.

Прежде всего следует отметить, что в России до сих пор отсутствует реалистичная оценка ее научного потенциала. В сообщениях средств массовой информации преобладают либо весьма негативные, либо очень высокие оценки. Аналогичным образом разделились и мнения респондентов: те, кто был связан с гражданскими секторами, в целом были настроены скептически, хотя и не отрицали крупных достижений в военно-промышленной сфере. Другие, непосредственно работавшие с военно-промышленными разработками, были склонны оценивать отечественную науку очень высоко, на уровне соответствующих отраслей науки в США и Японии. Столь высокая оценка вызывает сомнения. К примеру, респондент Ч. высоко отозвался о советских разработках в области клеевых составов для авиации, хотя автору данной статьи (по первоначальному образованию химику) известно, что отечественные разработчики с большим отставанием копировали западные аналоги. Учитывая, что в сегодняшних условиях у респондента не было никаких мотивов дезинформировать интервьюера, остается предположить, что в прежней системе существовал какой-то механизм самодезинформации и формирования иллюзий. Тем не менее по сравнению с гражданской сферой научных разработок военно-промышленный комплекс действительно работал эффективно. Вопрос о причинах такого различия в эффективности задавался всем респондентам. Далее для удобства анализа приведем отрывки из интервью, отражающие мнения респондентов по данному вопросу.

Изначальный замысел компоновки цитат заключался в том, чтобы сначала привести описания, характеризующие военно-промышленную, а затем гражданскую науку. Этот принцип не всегда удавалось выдержать, поскольку в ряде случаев высказывания респондентов трудно расчленить. В некоторых случаях цитируемые отрывки предваряются кратким комментарием, однако основной анализ будет содержаться ниже.

• Военно-промышленные научные разработки координировались в Военно-промышленной комиссии (ВПК) Совмина СССР. Это был орган межотраслевого управления, которому подчинялся ряд министерств. В составе ВПК существовал Научно-технический совет Комиссии. Этот Совет оценивал различного рода научные предложения, вырабатывал рекомендации. Совет насчитывал около 200 членов, включал в себя ведущих академиков, главных и генеральных конструкторов. По различным направлениям создавались секции, в которых работали еще около 400 человек. Это было своеобразное объединение интеллектуального потенциала, причем не только-оборонного. В Совет входили электронщики, химики, специалисты других отраслей. Вопросы рассматривались со всех сторон, работало множество экспертов(Респондент М);
• Управление научно-техническими разработками осуществлялось путем реализации целевых программ. Я могу определенно сказать, что программный метод управления в области оборонных разработок был очень эффективен. Взять, к примеру, программы создания ядерного оружия или первых космических кораблей. Это, можно сказать, хрестоматийные примеры программной организации. Формируется научно-техническая задача, под нее государство выделяет средства. Программы строились на принципе единоначалия. Во главе каждой программы стоял генеральный конструктор. На эту должность назначался выдающийся ученый, который держал в своих руках все рычаги управления. Ни один вопрос без него не решался. Вся система обеспечивалась административно-командными методами и работала очень четко (Респондент М);
• В военных разработках существовала тесная связь с производственной базой, чего не было в гражданских отраслях. Взять, к примеру, институт им. Е.О.Патона. В его подчинении находятся пять мощных заводов. И это еще не самый крупный пример. Так работали авиационные конструкторские бюро, физики-ядерщики (И.В.Курчатов) и др. Работа строилась по принципу: был генеральный конструктор, и заводы ему подчинялись. Такова была схема по всем крупным направлениям (Респондент К);

Нижеследующий отрывок иллюстрирует “механизм отклика” на крупное научно-техническое достижение в мировой науке.

• Мне приходилось принимать большое участие в проектах, связанных с высокотемпературной сверхпроводимостью. Открытие этого явления было сделано в 1986 г. в США, однако и мы были очень близки к этому открытию. Химические соединения, обладающие этим свойством, были получены нами более десяти лет назад, просто никто не догадался исследовать именно этот эффект. То есть открытие сделали не мы, но мы мгновенно отследили это открытие и прореагировали на него. У нас было более десятка научных институтов, способных развивать исследования в этой области на уровне мировых лидеров. По данной проблеме при ВПК был создан научный Совет, куда, вошли крупнейшие ученые, а также председатели Госплана, Госснаба и других ведомств, от которых зависело выделение ресурсов. Председателем Совета был Н.И. Рыжков, а председателем научной группы, которая готовила рекомендации, – академик О. Очень быстро были разработаны программы двоякого рода: фундаментальных исследований для продолжения изучения нового физического явления и прикладные работы с целью практической реализации тех направлений, которые уже сегодня могут быть воплощены в тех или иных технологиях. Отдельно была создана секция, которая занималась возможностями использования данного явления в оборонной промышленности. Цель комиссии академика О заключалась в том, чтобы отследить, в какие направления наиболее эффективно вложить средства. Как только стало известно, что создана крупная государственная программа, все стали выходить на нее и просить средства. Возникали самые фантастические проекты, за которыми не стояли реальные научные коллективы. Задача заключалась в том, чтобы направлять средства туда, где есть реальный научный потенциал. Работа продвигалась очень быстро. Быстро поняли, что с помощью нового эффекта можно делать сверхпроводниковые дорожки на печатных платах, устройства для защиты электронных приборов от мощных электромагнитных импульсов и многое другое. Были получены принципиально новые идеи создания приемника инфракрасного излучения на сверхпроводниках. Здесь мы намного опередили американцев. Они создавали такое устройство на принципе изменения электрического сопротивления, а мы – на квантовой основе с использованием полупроводников. К 1989 г. мы уже имели образцы конкретных устройств – пусть еще не серийных, но уже реально работающих (Респондент М);

Характер управления наукой в гражданских отраслях формально был похож на описанный выше, но реально резко от него отличался. Почти все опрошенные в той или иной мере касались данного вопроса и дали яркие описания этих различий.

• Программный метод управления наукой в гражданских секторах только по названию совпадал с военно-промышленными программами. Система организации была радикально отлична. В гражданском секторе не было единого руководства, поэтому средства (кстати, зачастую не такие уж маленькие) распылялись по множеству коллективов. Взять, к примеру, программу создания персональных компьютеров. Была провозглашена такая программа. Около нее “кормилось” неимоверное число институтов, все они получали какую-то часть финансирования. А компьютер так и не сделали (Респондент М);
• Нам всегда говорили, что ГКНТ существует для формирования научно-технических программ и проведения их в жизнь. Таких программ было 120, и ГКНТ очень ими гордился. Но мы, пришедшие работать в ЦК КПСС, быстро поняли, что эти государственные программы просто представляли собой сумму работ. Сами программы были сформулированы так, что под них можно было подвести любую работу в любом направлении. Министерства присылали в ГКНТ пакеты предложений, где из них формировали “кирпичи”, называемые программами.Честно говоря, большого смысла в такой работе не было. Программа была вещью в себе, никто не мог толком сказать, в чем она заключалась. По каждой программе создавались научно-технические Советы – их было 120, по числу программ, да еще несколько сот секций и подсекций. Но координирующей роли они не играли. Они не были управляющей системой, просто занимались бумагописанием (Респондент Ч);
• Идея о том, что надо координировать все научные разработки, вроде бы, была правильной. Но как она осуществлялась в гражданском комплексе реально? Министерства давали свои предложения в ГКНТ, где они сводились в единую ведомость. Координирующее воздействие было минимальным: ГКНТ просто узаконивал эти разработки, подводил их под определенные рубрики и все. Сначала таких рубрик было 120, потом стало 160, затем резко сократили до 14, по это мало что изменило, так как значительно возросло число подпрограмм. Итак, ГКНТ сводил поступавшие к нему предложения в определенные рубрики, и затем все это поступало в ЦК КПСС для проведения экспертизы. Но реальной экспертизы не получалось. Эксперты сидели на государственной даче, изучали этот документ, пытались вникнуть. Но что там можно было попять? Там же сотни разнообразных позиций. В результате велись такие разговоры: “Что-то слишком много тут Понаписали. Давай вот это вычеркнем. Ты не против?” -“Нет”. Вычеркнули. Пошли дальше. “Что-то вот здесь непонятное написано. Вычеркнем?” – “Вычеркнем.” Ну, и так далее. Такая экспертиза – не случайность, не показуха, люди старались, но весь этот гигантский комплекс вопросов был выше их понимания. Содержательно вникнуть в них не удавалось(Респондент К);

Показателен нижеследующий отрывок, отражающий своего рода “экспансию” или “имплантацию” неэффективного механизма в сферу эффективной (приоритетной) науки (фразы, имеющие ключевое значение, подчеркнуты).

• У нас в науке очень многое строилось по принципу авторитета. Если А.А.Овчинников был вице-президентом АН по биотехнологиям, то никто не мог его обойти. Никто не мог без его согласия предложить какую-то новую идею. Или академик Б.Е.Патон – на Украине никто его обойти не мог. Как он видит проблему, так она и будет реализовываться,
  и никак иначе (хорошо, хоть талантливый человек). Академик А.М.Прохоров занимал такое же монопольное положение во всем, что связано с лазерами. Позднее в этой сфере стал работать и Е.П.Велихов. Разговоры были такие: “Лазерные технологии надо развивать?” – Надо!!! – “Запишем, выделим средства”. А что такое лазерные технологии? Там же тысячи направлений. Какие технологии будут развиваться? Этого никто не знает. Тот же Е.П.Велихов получал финансирование, он и дирижировал всем. Не было конкурса идей, а была лишь тяжба людей за соответствующее место. Был не конкурс идей, а конкурс авторитетов (Респондент К).

Один из основных вопросов, который вытекает из предшествующих описаний, заключается в том, могла ли быть распространена эффективная система организации НИОКР, существовавшая в военно-промышленной сфере, на гражданские отрасли. Респондент М, бывший член Военно-промышленной комиссии, считает, что да, хотя и не сразу. Дословно он сказал следующее:

• Вопрос: Может быть, и в гражданских отраслях следовало реализовывать программы так, как это делалось в ВПК?

Респондент М: Об этом, кстати, поговаривали. Почему не скопировать военную систему? Она себя оправдывает…

Вопрос: А ее можно было реализовать в гражданских отраслях?

Респондент М: Думаю, что можно, хотя и не сразу. В военно-промышленном комплексе все привыкли к наличию единого руководителя, который является крупным и компетентным специалистом в своей области. В гражданских отраслях таких известных людей очень часто просто не было. К примеру, если бы встал вопрос, кого назначить генеральным конструктором по зерноуборочным комбайнам – где такой человек? Его нет. Но если бы такая система организации просуществовала в гражданских отраслях достаточно долго, такой человек, наверное, появился бы. Первое назначение наверняка было бы ошибочным, но постепенно в результате “естественного отбора” все встало бы на свое место.

Вопрос о том, были ли примеры реализации целевых программ в гражданских отраслях, задавался всем респондентам. Успешных примеров не назвал никто. Попытки реализации таких программ были (респондент Ч. в качестве примера назвал программу борьбы с коррозией, которая, однако, так и не была реализована). Причины несостоятельности этих попыток видны из приведенных ниже отрывков (оба респондента – бывшие работники ЦК КПСС, курировавшие работу гражданских отраслей).

• Именно работа с явно перспективными технологическими направлениями показала, что при их реализации мы сталкиваемся буквально с каменной стеной. Прессинг со стороны ЦК КПСС был колоссальный. Исполнителям посылалось большое число запросов о ходе внедрения. На эти запросы шли немедленные ответы, но было видно, что они носят формальный характер. Все ответы сводились к тому, что исполнители сделали все, что смогли, но разработки все-таки у них не пошли. Я сам воочию убедился, что тезис о невосприимчивости нашей экономики к научно-техническому прогрессу абсолютно правилен (Респондент Ю);

• Вопрос: Почему не реализовывались целевые программы в гражданских отраслях?

Респондент Ч: Как правило, просто не хватало средств. Скажем, внедрение технология непрерывной разливки стали. Для этого нужны колоссальные вложения, которых нет. А тебе приказывают: внедряй! Требуется миллиард рублей, дали 300 миллионов, и требуют: внедряй! Это же неправильный подход.

Вопрос: Откуда шли такие неправильные решения?

Респондент Ч: Честно говоря, даже трудно сказать. Кто первый сказал “Надо!”, определить практически невозможно. Ведь надо и то, и это, и пятое, и десятое. На все средств не хватало, а отказаться было вроде бы как нельзя. Вот и возникали такие необоснованные решения. Мне приходилось заниматься экологической программой. Когда подсчитали, сколько надо средств для очистки Байкала, получились миллиарды рублей. Председатель комиссии просто за голову хватался: таких средств государство дать не могло. Браться за программу не было смысла. Но все говорили “Надо!”, и что ему было делать? Ведь если человек честно заявлял, что с такими ресурсами он не может выполнить программу, ему отвечали, что он плохой руководитель, ретроград, не понимает текущего момента. Поэтому проще было пообещать сделать, а потом не выполнить. Пожурят, так пожурят. Наказание обычно не было строгим. Никто не признавался честно, что программа не будет выполнена. Человеку было проще завизировать документ. Иммунитет к подобным постановлениям был выработан – они просто потом не выполнялись.

Основное различие, которое бросается в глаза при сопоставлении военно-промышленных и гражданских научно-технических программ, заключается в том, что в первой из названных сфер планирование было реальным и содержательным, во второй – механическим и фиктивным.

Реалистичность планирования в военно-промышленном секторе обеспечивалась за счет следующих факторов:

• высокого уровня ресурсного обеспечения. (роль этого фактора общеизвестна, поэтому нет смысла подробно на нем останавливаться);
• ясности и конкретности технологических целей, необходимых для поддержания военного паритета;
• наличия четких критериев оценки качества конечной продукции путем сопоставления с зарубежными аналогами. (Жесткий контроль за техническими параметрами конечной продукции определял соответствующие требования к качеству технологий и НИОКР);
• наличия единого органа, координирующего НИОКР в военно-промышленной сфере.

Таким органом был Научно-технический совет ВПК, в состав которого входили ведущие академики и генеральные конструкторы. Высокая концентрация интеллектуального потенциала, бесспорно, себя оправдывала. Хотя в разговорах с респондентами подробных сведений получить не удалось, хорошо видно, что организация работы Научно-технического совета представляет большой интерес с точки зрения социологии. В Совете компетентно осуществлялись многократная и многоуровневая экспертиза и отработка технологических решений. По характеру и стилю своей работы система организации деятельности Совета в чем-то напоминает японскую, хотя очевидно, что она не скопирована с Японии, а является отечественным управленческим продуктом.

В гражданском секторе науки названные факторы не действовали, что, собственно говоря, и предопределяло его неэффективность. Все опрошенные сходились на том, что низкий уровень ресурсной обеспеченности был важным, но не единственным фактором этой неэффективности. В качестве второго важного фактора называлось отсутствие содержательного контроля за качеством выполняемых в гражданском секторе научных и технологических разработок. В результате процесс разработок превратился в основном в имитацию научной деятельности. Опрос показал, что работники ЦК КПСС, хотя и наблюдали эту имитацию, не могли ничего с ней поделать.

В военно-промышленном и гражданском секторах экономики действовали две принципиально различные системы финансирования и ресурсного обеспечения НИОКР. В военно-промышленном секторе средства выделялись для реализации целевых программ. Во главе каждой программы стоял генеральный конструктор, которому фактически подчинялись все ведущие организации-исполнители независимо от их ведомственной принадлежности. В гражданском секторе средства выделялись не на целевые программы, а как выразился респондент М, просто “на науку”, т.е. сначала министерствам, а внутри них – научным институтам. Планы же научных разработок формировались в обратном финансированию направлении, т.е. снизу вверх: сначала агрегировались в министерствах, а затем в вышестоящих органах управления, главным на которых в гражданском секторе был ГКНТ. По свидетельству респондентов, координирующее воздействие ГКНТ на эти разработки было минимальным. Они механически включались в план и доводились до нижних звеньев в виде директивного документа. Важной причиной деградации гражданского сектора науки было отсутствие механизма внедрения в производство новых технологических разработок (возможно, гражданским отраслям для этого просто не хватало ресурсов). В результате, по словам респондента К, сложилась ситуация, когда военно-промышленные научные структуры работали на некоторый реальный результат (ракета, самолет и т.п.), а гражданские – на отчет.

Центральный вопрос, как уже говорилось, заключался в том, можно ли было эффективную систему организации НИОКР, существовавшую в военно-промышленной сфере, перенести на гражданские отрасли. До сих пор этот вопрос остается спорным. Очевидно, что необходимым условием повышения эффективности работы гражданских отраслей, включая и входящие в их состав научные подразделения, являлось перераспределение в их пользу значительной части ресурсов, поглощавшихся военно-промышленным комплексом. Однако, по-видимому, не все проблемы могли быть решены просто путем ресурсной закачки. Правильный ответ на данный вопрос может быть дан только с учетом специфики разных отраслей, входивших в состав гражданского сектора. В некоторых отраслях переключение части ресурсов с военных на гражданские цели при одновременном внедрении соответствующего организационного механизма могло бы дать быструю и высокую отдачу (например, в области производства товаров длительного пользования – холодильников, видеомагнитофонов и т.п.). Вместе с тем уже в 70-е годы стало ясно, что в экономике СССР сложились крупные секторы, не восприимчивые ни к повышению качества капитальных вложений, ни к прогрессивным технологиям. К их числу относились в первую очередь сельское хозяйство, легкая и пищевая промышленность, некоторые сырьевые отрасли. Вопрос о том, что делать с этими отраслями, собственно говоря, и являлся предметом спора. К сожалению, в ответах респондентов нет даже слабого намека на ответ. Приходится констатировать, что объективная сложность проблем, стоявших перед страной, явно недооценивалась как критиками, так и сторонниками плановых методов управления экономикой.

Формирование системы приоритетов

Ответ на вопрос о том, как формировалась система научно-технических приоритетов, вопреки ожиданию, вызвал у респондентов серьезные затруднения, что связано с наличием в ней реальной и фиктивной компонент, а также с несовершенством работы системы в целом. Определенная трактовка функционирования этой системы, извлеченная из ответов респондентов, излагается ниже.

Систему приоритетов прежде всего следует разделить на фиктивную и реальную. К фиктивной относятся те приоритеты, которые записывались на бумаге, но реально не выполнялись. Таковыми были программы по повышению качества продуктов питания, подъему швейной промышленности, продовольственная программа, программа доведения отечественных автомобилей до уровня мировых стандартов и т.п. Написание таких программ отчасти мотивировалось пропагандистскими целями, “заботой о народе”, отчасти было формой выражения ресурсных запросов со стороны соответствующих отраслей (как правило, остававшихся безрезультатными). Вместе с тем высокопоставленные работники прежних управленческих структур сами поддавались дезинформирующему воздействию, хотя, казалось бы, именно они располагали на этот счет адекватной информацией. Характерно в этом смысле высказывание респондента С, бывшего высокопоставленного работника Госплана, согласно которому система приоритетов развития НИОКР формировалась на основе Комплексной программы научно-технического прогресса. С точки зрения автора данной статьи, который лично участвовал в разработке этого документа, приоритетные направления, записанные в Комплексной программе, в лучшем случае отражали субъективное желание их составителей повысить приоритет гражданских отраслей, но отнюдь не реальную систему приоритетов (последние в начале 80-х годов формировались в основном вокруг создания элементов советского аналога системы СОИ и других новейших систем оружия).

Таким образом, определенная часть высказываний респондентов относительно формирования системы приоритетов должна рассматриваться как декларативная. Если отсечь эту декларативную компоненту, в текстах интервью можно увидеть элементы описания реального механизма формирования научно-технических приоритетов. За основу в этом описании можно взять следующее высказывание:

• В военной области приоритеты формировались следующим образом. Существовала военно-политическая доктрина, центральным пунктом которой было достижение военного паритета со странами НАТО и другими потенциальными противниками. Эта доктрина формулировалась на уровне высшего политического руководства страны. Из нее вытекала собственно военная доктрина, которая формулировалась военным руководством. Исходя из этой доктрины формировались потребности в технических средствах, а из них вытекали конкретные целевые программы и конкретные направления научных работ(Респондент М);

Цитированное выше высказывание респондента не вполне точно отражает механизм формирования системы приоритетов, скорее, оно может быть принято за основу. Более детальный анализ интервью позволяет увидеть своего рода конфликт между двумя механизмами формирования приоритетов. Первый из этих механизмов описан в цитированном отрывке. Для описания второго приведем еще одну цитату из того же интервью.

• Вопрос: Верно ли, что СССР просто копировал западные направления развития военно-промышленного комплекса?

Респондент М: Не без этого. Копирование тоже, конечно, присутствовало. Но я не считаю, что копировали глобальные основополагающие направления. А в примерах копирования ощущалось скорее давление военных, стремившихся простейшим способом к достижению паритета. А поскольку заказчиком выступало Минобороны, оно и стремилось диктовать, что делать. В этом отношении роль Военно-промышленной комиссии была сдерживающей, позволяющей отследить собственную линию развития, исходя из наличия собственных фундаментальных и технологических заделов. ВПК являлась противовесом Минобороны, опекало фундаментальные исследования и работы по созданию видов техники, не имеющих аналогов в мире.

Приведенные выше отрывки позволяют четко различить два конкурирующих механизма формирования системы приоритетов, один из которых основан на копировании зарубежных образцов техники или иной конечной продукции (в основном военной, хотя и не обязательно), другой – на формировании фундаментальных заделов в области так называемых критических (наиболее передовых) технологий. Последний в свою очередь базировался как на отслеживании мировых тенденций (в том числе и с использованием системы промышленного шпионажа), так и на анализе состояния отечественных заделов. Обе системы отчасти дополняли, отчасти противоречили друг другу.

Функция первой системы, ориентированной на копирование образцов техники, заключалась в том, чтобы не допустить формирования фиктивных приоритетов, широко процветавших в тех отраслях, где не было жесткой реальной системы сопоставления технических параметров отечественных и зарубежных образцов техники. Вместе с тем установка на копирование часто шла вразрез с отечественными технологическими заделами, что и вызывало протесты ученых. Более того, ученые хорошо понимали, что развитие критических технологий могло бы иметь значение для развития не только военных, но и гражданских отраслей, способствуя подъему экономики в целом. Здесь пролегала вторая линия конфликта, в соответствии с которой, ученые настаивали на широком внедрении новейших технологий в народное хозяйство, между тем военное и политическое руководство выделяло ресурсы только для военного их использования. Характерен в этом смысле конфликт между Н.С.Хрущевым и академиком П.Л.Капицей, происшедший еще в 60-е годы. Н.С.Хрущев, как известно, настаивал на участии П.Л.Капицы в ядерных военных программах, а последний категорически отказывался, настаивая на том, что разрабатываемые им технологии сжижения газов и получения сверхнизких температур имеют важное значение для народного хозяйства. Исход этого конфликта известен: П.Л.Капица был подвергнут опале, хотя и не лишен своего поста. Вскоре он добился в своей области очень крупных фундаментальных успехов, однако эти успехи не были внедрены в гражданские отрасли народного хозяйства.

Возвращаясь к конкурирующим механизмам формирования приоритетов, отметим следующее. Механизм, основанный на копировании конкретных образцов техники, достаточно ясен (хотя с технической точки зрения подобное копирование было далеко не простой задачей). Что же касается второго, а именно формирования приоритетов в области критических технологий, то он описан респондентами довольно смутно, хотя именно он должен стать объектом самого пристального изучения. По словам респондентов, приоритеты в данной области не устанавливались директивно и очень редко являлись результатом давления какого-то конкретного лица. Они как бы носились, в воздухе, а точнее в той научно-организационной среде, в которой принимались соответствующие решения, и являлись плодом коллективных усилий и коллективных экспертных оценок.

Таким образом, система формирования реальных научно-технических приоритетов в эффективном (военно-промышленном) секторе, экономики представляется примерно следующей.

Во-первых, существовала мощная система военного шпионажа, которая информировала политическое и военное руководство страны о новых технических достижениях стран, считавшихся потенциальными противниками СССР, что служило основой для задания руководителям военно-промышленного комплекса создать аналог или обеспечить, иной, адекватный ответ. Не исключено, что снизу, то есть от конструкторов и разработчиков, поступали наверх некоторые инициативные идеи и разработки, не имеющие мировых аналогов. Эти инициативы могли порой получить достаточно высокий приоритет, однако (вопреки мнению респондентов С и М) складывается впечатление, что по ключевым и наиболее ресурсоемким направлениям доминировало стремление не отстать. В качестве примеров конкретных образцов техники, по которым СССР стремился не отстать от Запада, могут быть названы общеизвестные виды наиболее современного вооружения, таких, как нейтронная бомба, крылатая ракета, аэрокосмическая система “Буран”, программа СОИ и многие другие.

Во-вторых, наряду с механизмам отслеживания возникновения новейших образцов вооружений, существовала система отслеживания и реализации критических технологий. Примерно с конца 50-х до конца 60-х годов приоритет формирования заделов в области критических технологий по сравнению с разработкой конкретных образцов техники, по-видимому, возрос, но в 70-е годы под давлением политиков и военных, гнавшихся за недостижимой в долгосрочном плане целью – военным паритетом – вновь упал, что к началу 80-х годов привело к упадку фундаментальных научных заделов и предопределило невозможность эффективного отклика на технологический вызов Запада.

Система формирования научно-технических приоритетов основывалась на анализе мировых тенденций и собственных заделов. Иногда, в ответ на внезапный и мощный технологический рывок на Западе приоритет придавался направлениям с нулевым или минимальным фундаментальным заделом. Прецеденты формирования приоритетных направлений противоположным путем, снизу, исходя из состояния заделов, по-видимому, были, но все же такие случаи не были типичными, поскольку подобным инициативам трудно было пробиться наверх. Наиболее характерен, вероятно, следующий механизм: в ответ на очередной технологический вызов с Запада срочно и довольно эффективно производилась инвентаризация заделов и соответствующим отдавался ресурсный приоритет. Система умела довольно эффективно находить нужные научные кадры; характерен пример эпохи Сталина, когда многих физиков-ядерщиков, авиаконструкторов и других ученых срочно отзывали из лагерей. Такая эффективная работа с кадрами была характерна, однако, только для приоритетных секторов. В неприоритетных секторах фиктивные программы, построенные по аналогии с военно-промышленными, часто порождали лишь очковтирательство, которое порой длилось десятилетиями (Лысенковщина – наиболее одиозный, но далеко не единичный пример).

Расспросы респондентов так и не позволили понять, существовала ли система приоритетов НИОКР в военно-промышленном комплексе в виде некого документа, и если да, то как и в каком порядке этот документ изменялся, дополнялся и т.п. Создается впечатление, что “Основные направления развития народного хозяйства” и другие плановые документы, содержащие в себе списки научно-технических приоритетов, в военно-промышленном. комплексе не действовали. Многие программы, реально имевшие очень высокий приоритет, в этих документах не отражались; вместе с тем в них записывались многие фиктивные приоритеты. В связи с этим возникает вопрос: существовала ли “двойная бухгалтерия”, т.е. некая параллельная секретная система плановой документации, в которой отражались реальные приоритеты? Респондент С, бывший работник Госплана, отрицает это, говоря, что система документации была единой, хотя в ней существовали засекреченные разделы. Респондент М, бывший член ВПК, много говорит о конкретных программах, но вовсе не упоминает о существовании какого-либо сводного планового документа, в котором эти программы, были бы сведены воедино в соответствии с рангом их приоритета. Поскольку реальная картина остается неясной, существуют две равновероятные теоретические версии. Первая из них заключается в том, что сфера НИОКР в военно-промышленном комплексе управлялась и контролировалась неформальными, а оперативными методами. Гипотеза об оперативном характере управления означает отсутствие не документации, а ее планомерного и систематического характера. В пользу этой гипотезы говорят следующие факты:

• темпы наиболее приоритетных научных разработок были такими, что пятилетний плановый срок был для них слишком большим горизонтом. Реальные плановые сроки часто исчислялись не годами, а месяцами. В этих условиях разводить плановую писанину было, очевидно, просто нецелесообразно;
• научно-технические задачи, наделяемые самым высоким приоритетом, часто возникали внезапно. Так, описанное выше открытие явления высокотемпературной сверхпроводимости вызвало к жизни мощную научно-техническую программу. Нередко такие внезапные задачи ставились волевым порядком (например, известный приказ Н.С.Хрущева к ближайшей Октябрьской годовщине запустить на орбиту космический корабль с тремя космонавтами на борту).

Региональные и ведомственные аспекты управления наукой

О соотношении региональных и ведомственных аспектов управления наукой мог компетентно судить только респондент Ю, который работал в отделе науки ЦК КПСС, а прежде был начальником отдела науки в составе обкома КПСС. С его слов становится ясным, что ведомственные барьеры между предприятиями и научными подразделениями различной отраслевой принадлежности на территориях были очень сильными. Ведомственная разобщенность гражданских отраслей существовала и в центре. Военно-промышленные разработки, как уже говорилось, координировались лишь на верхнем уровне управления, но не на местах. Функции координатора возлагались на отделы науки обкомов (крайкомов, республиканских комитетов) КПСС. Как можнопонять, выполнение этих координирующих функций в сфере науки не находилось под жестким контролем сверху, т.е. не являлось приоритетной задачей управления. Эта работа не была регламентирована (юридически или как-то иначе) и, по сути дела, выполнялась в меру энтузиазма тех конкретных людей, которые занимали соответствующие должности. Респондент Ю, несомненный энтузиаст, работавший в указанной должности в начале 80-х годов, описывает свою деятельность так.

• Мне приятно вспоминать об этом времени, хотя оно и называется теперь эпохой застоя. Лично я, занимая свою должность, делал конкретные дела, и в ряде случаев добился конкретных успехов. В то время на территориях существовал только один орган, который мог связать научные разработки с промышленностью – это обком КПСС. При обкоме существовал Совет по научно-техническому прогрессу, куда входили директора предприятий, научных институтов, ведущие ученые и специалисты. У нас в области были достаточно мощные оборонные предприятия, научные институты. В них был сосредоточен значительный научный потенциал. Оборонщики в то время были уже принципиально готовы к тому, чтобы передавать технологии в гражданский сектор. А гражданские предприятия с низким технологическим уровнем производства могли принимать яти технологии. Но принимать их на собственный страх и риск они не хотели, им нужны были гарантии. Гарантиями были позиция Госплана и позиция обкома КПСС, который “выбивал” ресурсы для области. Мы занялись этим вопросом, и в итоге у нас была разработана очень приличная программа повышения технического уровня предприятий гражданских отраслей, состоявшая, если не ошибаюсь, из 18 основных направлений. Это были в основном чисто технические направления, связанные с перепрофилированием, перевооружением производства путем внедрения новых технологий, новых материалов, новых разработок. Мы привлекали людей из оборонных отраслей, научных институтов. Но в то же время мы постоянно чувствовали, что внедрение идет туго, существовал механизм отторжения. Чтобы преодолеть это отторжение, я старался опираться на активных людей, энтузиастов, потому что денег или каких-то иных рычагов, кроме авторитета КПСС, я не имел. Там, где такие люди находились – там дело шло. Были некоторые реальные успехи. Не тотальные, не по всему фронту, но были. К примеру, можно назвать завод, который изготавливает крестовины для железнодорожных узлов. В эксплуатации эти крестовины постоянно выходят из строя, это целая проблема, потому что магистраль в нашей области очень напряженная. Внедрение технологии упрочения взрывом позволило в несколько раз повысить стойкость крестовин. Далее, на оловоплавильном заводе не без наших стараний были установлены новые сепараторы, которые позволяли получить металл очень высокой степени чистоты. Кое-что нам удалось сделать в медицинской промышленности, внедрить там катализную технологию и т.д. (Респондент Ю);

Приведенное высказывание свидетельствует, что, хотя на уровне высшего руководства страны в описываемое время сохранялась прежняя система научно-технических приоритетов, направленная на достижение военного паритета, то на нижестоящих уровнях пытались хотя бы немного выправить то гигантское технологическое неравновесие, которое сложилось между военными и гражданскими отраслями промышленности, остановить деградацию гражданских отраслей (в первую очередь систем жизнеобеспечения территорий). Однако возможности регионов были очень ограниченными, а результаты усилий несоразмерными масштабу данной проблемы.